Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Глава 27

Задания, которые меня заставляет выполнять Цубаса, похожи на какую-то смесь физкультуры и тренировки по мыслительным процессам.

Это учебное заведение оборудовано очень хорошо. В специальном расширении спортивного корпуса находится целый стенд для нейро-манипуляций, суть которых от меня поначалу ускользает.

Когда я, абсолютно довольный своей результативностью под диктовку подруги, вылезаю из специального кокона и стаскиваю с себя шлем, красноволосая начинает вести себя странно.

Вместо какой-либо адекватной реакции, она в прямом смысле припирает меня спиной к стене и на полном серьёзе спрашивает:

– ТЫ КТО?

Происходи это всё в другой атмосфере, можно было бы только посмеяться. Слава богу, я постарше неё и отлично знаю, как отвечать в таких случаях.

– А ты сейчас о чём? – если меня не подводит интуиция, тут надо изображать максимальную вежливость пополам с заинтересованностью.

– Почему у тебя фоновое мышление медленнее, чем сознательная реакция? – она требовательно смотрит на меня, продолжая удерживать мою спину вплотную к стене и не сводя глаз с моей переносицы. – И что у тебя за высокоуровневая и словно естественная нейросеть, чётко на границе сознания и фона?! Выше пятого уровня, точнее не могу определить без понимания её специализации, – поправляется Цубаса.

– ЧЕГО? – тут изображать искреннего удивления даже не требуется. – ЧЕГО-ЧЕГО?!

Сказать ей, что ли, что я и слов таких не понимаю? Или сперва активировать то приложение, которое определяет достоверность сказанного? Чтобы она не сомневалась.

Несмотря на непонятную подоплёку, гением нейроманипуляций Асада всё же не был. Тут и приложения-«сотки» не надо, чтоб понять: его удивление было не просто неподдельным, а шло из более чем искренних глубин души.

Не доверяя больше собственным эмоциям, Цубаса, спохватившись, огляделась по сторонам и деловито потащила белобрысого подальше от калибровочных стендов. И лишних ушей.

– Садись. – Она отпустила его руку только возле скамеек, стоящих под деревьями в кадках. – Дай сюда свой смарт! – раздражённо активировав его комплект в режиме чуть менее популярного, но более точного приложения, она наконец усилием воли успокоилась. – Ты Масахиро Асада?.. Тебе шестнадцать лет?.. Ты японец?.. У тебя был секс в течение последних суток?.. Я привлекаю тебя сексуально?..

Через пару минут, закончив калибровку настроек пунктами, ответы на которые она и так знала (либо уверенно о них догадывалась – как, например, об отсутствии секса), Кимишима дисциплинированно задала однокласснику сразу два пакета вопросов. По расширенному перечню, который на ходу развернула из одной стандартной заготовки с предыдущего места учёбы.

Ответы белобрысого, соединив свой и его гаджеты в сеть, она старательно записала, после чего прогнала их повторно уже через свой смартфон.

– Парадокс, – хмуро пробормотала она по окончании процедуры. – А ведь ты не врёшь. Ну или искренне веришь в то, что говоришь.

– Это разве не одно и то же? – легкомысленно отмахнулся Асада.

– Далеко не всегда, – педантично парировала она. – Ты даже не представляешь, насколько далеко не всегда. НО – не в нашем с тобой случае.

– ТЫ заметила, что я добросовестно выполнял все твои требования? Не спорил, не качал права, не нагнетал напряжённости?

Цубаса коротко кивнула.

– Теперь моя очередь, согласна? ЧТО ЭТО ВСЁ ЗНАЧИТ?!

– Ты робот. – Сформулировала наконец красноволосая то, чего, с её точки зрения, не могло быть. – Ты мыслишь, как долбаный робот. Не бывает реакции быстрее фона. Это просто аппаратно невозможно, если за аппарат считать мозги.[7]

Увлёкшись, она ещё минуты две вертела эту мысль вслух с разных сторон, доказывая то, чего не могло быть, больше самой себе.

Спохватилась Кимишима только после того, как в третий раз поймала ироничный взгляд Масы, который всё это время беззвучно ржал, весело таращась на неё своими лупатыми глазами.

– Бл#дь, бред, конечно, – непоследовательно подвела она итог собственному монологу. – Не бывает такого. Я не понимаю. А когда я чего-то не понимаю, я этого боюсь.

– Хорошо, давай исходить из того, что я робот, – заинтересованно подхватил интересную ему мысль Асада. – Как это можно доказать? Либо, что надо сделать, чтоб это опровергнуть?

– Доло#б ты. – Устало выдохнула девочка. – Не бывает таких роботов. Скажем, людей штамповать мы ещё не научились. Я о цивилизации в целом.

– Тогда что ты сейчас имела ввиду? – не на шутку озадачился собеседник. – Я перестал тебя понимать.

– Скажи мне. Ты что, в младшей школе никогда не был? – терпеливо вздыхая, Цубаса, подумав, приземлилась на скамейку рядом с ним. – На ежемесячный медосмотр не ходил? Объяснения врача в младших классах не слушал? О гигиене мыслительных процессов не слыхал?

– А какая разница, если я сейчас всё равно не в теме? – снова абсолютно искренне ответил вопросом на вопрос Асада. – Я сомневаюсь, что точно уловил смысл твоего пассажа. Но давай теперь всё же ты мне ответишь на все мои вопросы?

Не уверен, что я всё с первого раза понял правильно, уж больно специфической была тема.

Стоит добавить, что большинства понятий в мои годы там просто не существовало на уровне явлений в природе – разница в уровнях развития.

В мышлении выделяется два процесса, или уровня. Первый – сознательный, тут всё понятно. Он, кстати, более медленный, если его измерять по линии тэ. По идее.[7]

И есть ещё второй процесс-уровень, фоновый, что ли. Цубаса назвала в его адрес несколько слов, мне ни одно из них ни о чём не сказало. Суть его можно охарактеризовать как интуитивно-бессознательное, в роли фильтра и генератора побуждений одновременно.

У большинства людей эти слои сознания (лучшего слова я не придумал) постоянно между собой конфликтуют. Например, надо тебе делать домашнее задание по химии, а ты сам себе говоришь: хорошо, сделаю. Только вот с Цубасой в мессенджере дообщаюсь. Ну вот буквально три минуточки; ну четыре, край.

А потом эти твои четыре минуточки плавно превращаются в часы, потому что мозг – энергозависимая система и очень не любит пересиливать собственное подсознание (или как там оно по-научному, фоновое мышление?).

А ещё это самое фоновое мышление по скорости быстродействия ощутимо выше сознания. Боксёрам, кстати, именно этот момент объяснять не надо: если не умеешь отключать то самое сознание в бою, выше первого разряда не поднимешься. Да и то, при большом везении и не во всяком городе (в мои годы, за город по юношам как раз этот самый первый разряд и давали, потом чуть изменилось).

Цубаса всполошилась из-за разрыва шаблона. Переводя на понятные мне категории, я бы удивлялся точно так же, если б узнал, что кто-то способен своими глазами видеть не только в передней полусфере, а и в задней. Сквозь кости собственного черепа. На все триста шестьдесят градусов. Не различая при этом порой написанного на листе бумаги под носом.

К моему сожалению, все приводимые ею иллюстрации разбивались о моё невежество, как волны о пирс.

Устав от разговора слепого с глухим, я в конце концов просто поставил вопрос ребром:

– Что дальше?

Она тут же зависла.

– Что это меняет? В наших с тобой отношениях, в дальнейшей жизни? – переформулировал я вопрос.

– Да ничего, наверное, – задумчиво выдала она. – Кричать обо всём этом я на каждом углу не буду. Обещаю. – В этом месте она зачем-то обняла меня за плечо, словно матрос – неожиданно потерявшего ногу или руку товарища. – Ты, в принципе, как-то же жил до этого момента? Хотя теперь понятно, почему тебя тормозом называют…

А затем она выдала самую главную информацию, с которой следовало было начинать.

Оказывается, все эти нейроконцентраторы прокачивают в фоновом режиме установки, заданные сознанием. Типа этакого договора с самим собой, на уровне «Ум управляет ленью».

Если же этот аппаратный костыль убрать, то совершенствование во многих областях превратится в… м-м-м… Ну типа как будешь всю жизнь копать свой огород лопатой вручную, не имея доступа к тракторам. Когда все соседи вовсю на технике наяривают.

Что-то типа немотивированной потери производительности мозга в стратегической перспективе. Например, если стать врачом, то в хирургии какие-то моменты с концентратором прокачиваются в разы быстрее. Если же развиваться самоходом, то потратишь годы там, где мог состояться за квартал или полугодие.

У меня тут же возник ещё один логичный вопрос, но об этом я решил спросить чуть позже.

Узнав, какая проблема терзает Цубасу, я в тот момент уже не сдерживался – только надолго и искренне засмеялся.

Она сразу же частично оттаяла, хотя и не до конца.

– Что-то ещё? Могу ещё что-то для тебя сделать, чтоб ты не изображала тоску и тревогу?

– А что у тебя за нейросеть? – помявшись для приличия, спросила она. – Вообще-то, эта информация часто конфиденциальна. Семь раз из десяти, если точно, – призналась она. – Можешь и не отвечать… Но я не понимаю, как ты добился уровня, выше пятого, не имея доступа к слиянию.

Это она намекала, что моё сознание, работая быстрее подсознания, по нескольку раз за минуту обнуляет эффект от работы дорогой техники на моём пальце.

– Не оперирую этим понятием, – пожал плечами я. – Но если тебя что-то способно успокоить, давай это сделаем.

– Что, и на виртуализатор согласишься? – недоверчиво предположила она.

– Легко, – кивнул я, вставая со скамейки. – Куда идти?

Эта сложная и очень глубокая система нейронных связей у Масы оказалась, ни много ни мало, до неприличия прокачанным навыком битья морд. Кулаками. Преодолевая различные варианты защиты того, кто свою морду от него хотел сохранить в неприкосновенности.

Цубаса, старательно перепроверившись, оценила откровенность товарища и тщательно удалила все следы их работы на виртуализаторе.

А потом минут пять даже не изображала статую, рассеянно глядя в пространство – потому что была ею.

– Эй, ну ты чего?! – кажется, новый товарищ за неё искренне переживал. – Я уже не знаю что делать! Чтоб ты не впадала в спячку, как медведь зимой, раз в полчаса!

– Это просто мордобой. – Безэмоционально повторяла про себя Цубаса. – Тупой мордобой. Ты потратил столько ресурсов, чтоб прокачать банальный мордобой.

– А вот это уже обидно! – Асада, на самом деле не заморачиваясь, подхватил её ранец на спину, её саму – под руку и потащил к выходу. – Сама слышала. Со мной сегодня дамы встречаются, мне пора. Погнали отсюда? А то в метро в давку попадём.

– Знаешь, кто бы сказал – я бы не поверила, – искренне призналась она по пути. – Как бы, это с другой стороны вполне стыкуется с тем, что происходит в школе. Логически я понимаю побудившие тебя причины. Но занять такой ресурс мозга под мордобой… – она никак не могла успокоиться.

– Подумаешь, – отмахнулся он. – Во-первых, оно само прокачалось до уровня этой вашей продвинутой нейросети. Во-вторых, любое искусство самоценно; кто из нас японец, в конце концов?! И в-третьих, есть мнение, что ресурсы человеческого мозга безграничны. По крайней мере, лично я в это верю свято. Потому твоего пессимизма не разделяю. Надо будет – ещё что-нибудь до этого же уровня прокачаю.

– Ресурсы мозга – может быть и безграничны. А вот концентраторы пока прокачивают и удерживают в рабочем виде максимум три разноструктурные сетки в одном мозгу, – не согласилась она. – А ты сам у себя украл, получается … это всё равно как свалившийся на голову клад потратить на машину скоропортящегося продукта. Который у тебя протухнет через неделю, – нашлась с примером она.

– А при чём тут концентратор? – не понял Маса. – Кто тебе сказал, что у меня эти навыки через концентратор прокачаны?

– А как ещё? – напряглась Цубаса. – Не в режиме же реального времени ты этим занимался?.. Это сколько часов надо на такую монотонную белиберду потратить?! И кстати, а как ты обходил отсутствие слияния? Скорость мышления же не тормозится осознанно?

– Будешь смеяться. Именно что в режиме реального времени и тренировался. Час за часом, день за днём, – неопределённо хмыкнул товарищ. – Интересно, говорить ли тебе, что ещё и перчатки под рукой были не всегда? И кое-что отрабатывалось вообще голыми кулаками?

– Так вот почему тебя не ошеломляет боль от удара в голову, – запоздало догадалась Кимишима. – У тебя есть опыт… Ничего себе у вас там на Севере сурово… Спасибо за откровенность. Я никому не скажу.

Услышанное не укладывалось в голове. Но ей, как японке, было очевидно: такие варварские методы воспитания к её стране не могли иметь никакого отношения, даже в семье якудзы. Даже с приёмным ребёнком, на которого где-то плевать.

Значит, весь этот малопрактичный багаж Маса вынес со своей настоящей родины. Интересно, а они там что, как-то умеют увеличивать слияние в тренировочном процессе, что ли?

И ведь не спросишь – неприлично будет. И так сегодня откровений выше крыши.

Разговор двух неустановленных абонентов.

– Добрый вечер. Как ваш сын?

– Здравствуйте. Спасибо. Перелом руки, сложный, в трёх местах. Пришлось делать операцию. Длилась три с половиной часа.

– Могу поинтересоваться деталями? Господин Муроя, надеюсь, это не слишком беспардонно с моей стороны?

– Прекратите, всё нормально. Мы же договорились… Врач сказал, очень много времени ушло на совмещение. Перелом был винтообразный. Повторюсь, ещё и множественный. Это имеет какое-то своё название в медицине, но я запомнил простыми словами.

– Даже не знаю, как спросить… Как это возможно? Недомерок меньше вашего сына в два раза?

– У него был железный прут в руках. Сын рассказал, он его нокаутировал вначале, а потом, в полубессознательном состоянии, уже покалечил.

– Что-то ритуальное? Судя по характеру травм? Не сочтите за зацикленность, но хотелось бы понимать, чего ждать Сэю. Он ведь тоже два раза проигрывал уже…

– Мои вам соболезнования, искренние, – говорящий вздыхает. – Но у вашего Сэя хотя бы есть специальная подготовка. Ваш-то хоть разбирается, как надо бить.

– Судя по результатам, не очень, – собеседник отзеркаливает вздох. – Другое дело что вариантов нет. Вы попытались дозвониться по номерам, которые дали в отделе учёта учащихся?

– Да. Такое впечатление, что долбаный якудза оставил аппарат где-то по одному адресу, а сам находится по другому.

– Такое возможно?

– Вряд ли. Очень сомневаюсь, всё же не тот бизнес, хе-хе. Видимо, что-то иное.

– Может быть, что он просто не желает с нами разговаривать? Потому что исключает сам вариант переговоров?

– Не думаю. Автодозвон, больше часа, с трёх разных номеров. Если бы он не хотел разговаривать, он бы внёс в чёрный список номера либо как-то заблокировал соединение. Вы бы выдержали полтора часа беспрерывных вызовов? Даже беззвучно, просто сверкание перед глазами?

– Согласен. Видимо, что-то иное… А если мы до завтрашнего утра так и не дозвонимся?

– Если до утра не дозвонимся – значит, и договориться с ним не сможем. Значит, ситуацию мы не контролируем.

– Тогда действуем по второму плану?

– Да. Кстати, а телефона этой секретарши у нас нет возможности достать? Может, если не отвечает Асада-старший, что-то можно предварительно с ней обсудить? Хотя бы, устное соглашение о перемирии до встречи?

– У меня такой возможности нет. Это в полиции надо спрашивать, а в девятом бюро у меня никого.

– У меня есть варианты, но не охота из-за такой мелочи тревожить серьёзных людей.

– Я думаю, вариант два вполне купирует все риски, о которых мы говорили. Имплант есть имплант. Пусть даже временный и частичный.

– Согласен. Но в голове держим, что до утра время есть. Возможно, его отец сам нам ещё перезвонит?

– Тоже надеюсь. Когда-то же он вернётся к своему аппарату.

– Привет, – в отличие от родной сестры, её подруга Мао встаёт из-за стола, делая шаг мне навстречу.

После чего целует, чуть задерживая язык на моей щеке. К-хм.

Сестрице видна только спина подруги, потому оценить всех деталей Ю не может.

– Привет, – достаточно отстранённо кивает сестра. – Ты голодный?

– Мы-то уже поели, так что я бы место сменила. – Подхватывает её подруга по фамилии Курата.

Недорогой ресторан, в котором мы все встретились, скорее является просто качественной столовой. Несмотря на абсолютно нормальное меню (судя по тому, что я вижу на других столах), интерьер, конечно, не самый располагающий.

Деревянные столы и лавки побуждают быстрее поесть – и освободить место для следующих.

– Да, я успел поесть, – подхватываю ранцы обеих дам. – Домой же заходил после спортзала, в порядок себя привёл, – жестом намекаю сестре на некоторые банные процедуры, в экономичном формате тренировочного комплекса недоступные.

– Как ты много успеваешь, – вроде бы искренне и добродушно, улыбается Мао, подхватывая меня под руку.

Под крайне неодобрительный взгляд Ю.

– Куда пойдём? – уточняет нам в спину сестра как-то чересчур задумчиво.

– Вначале же в кегельбан собирались? – Мао вопросительно хлопает ресницами.

Странно. Вроде бы и гормональная система лично у меня работает на все сто. И, одновременно, какое-то странное ощущение не покидает.

Отключив вообще все расширения концентратора, принимаю парадоксальное решение сегодня положиться исключительно на личный опыт. Если считать в абсолюте, я буду постарше даже их обеих, вместе взятых.