Разрушение в школе Прескотт

Глава 25

Мы ехали около часа от города до кладбища, где похоронена Пенелопа. Я могла проехать по этому маршруту на велосипеде с закрытыми глазами, так много раз я там была. Прислонив голову к окну, я слушала песню Tiny Tim — Through the Tulips with Me, ночной кошмар песни 1968 года, из-за которой у меня болят кости.

Она играла во многих фильмах-ужасов, потому что она чертовски пугающая, как и сентиментальный клоун с ножом. Она всегда была любимой песней Найла. Это задает тон всему дню, пока он едет по тихой дороге с черным покрытием к парковке на кладбище «Богоматери Милосердия». Мой отец был католиком, так что у нас здесь есть семейный участок захоронения.

Самое милое, что Памела когда-либо делала для Пен, было похоронить ее здесь рядом с нашим папой.

Вероятно, потому что это было оплачено на перед, что в ее глазах означает «бесплатно».

Найл припарковал машину, напевая под нос слова песни, когда он заряжает свой пистолет новой обоймой, покачивая головой в такт музыке.

Первобытное чувство выживания овладевает мной, когда я выдыхаю, сидя на заднем сиденье его полицейской машины, полностью осознавая, что он может убить меня в любой момент.

Хотя он не для этого здесь, пока нет. Если я умру сейчас, тогда он никогда бы не смог задеть меня, показать, что он главный, наказать меня за все мои года сопротивления. Нет, это и близко не было бы забавно. Уверена, он еще и собирается меня изнасиловать.

Я подавила свой страх, позволяя ледяному комку провалиться в желудок, позволяя своей альфа-самке взять верх.

Всегда борись, Бернадетт.

Мальчики придут за мной. Я лишь должна выиграть им время. Сейчас это моя работа.

Найл вылезает из машины и открывает мою дверь, указывая своим пистолетом, чтобы я выметалась. На мгновение он лишь изучал меня, но затем его губы изогнулись в коварной улыбке.

— Мы вместе сыграем в одну игру, Бернадетт, — сказал он мне, когда я слизала засохшую кровь со своей губы, смотря на него в ответ, пока ждала правил этого кошмара. Вспоминания вспыхнули в моей голове, но я оттолкнула их. Не уйду в это, не сейчас. Тинг демонстративно проверяет свой пистолет, чтобы убедиться, что предохранитель снят. — Помнишь, как мы играли в прятки, когда ты была ребенком?

Помню.

И лучше бы не помнила.

«Выходи, выходи, где бы ты не была…».

Найл заставлял меня и Пен играть с ним, гоняясь за нами в темноте, пока мы бегали как крысы, чтобы сбежать от него. Если он находил нас, обычно это не заканчивалось хорошо. Он всегда был пьян, и он немного бил нас, просто забавы ради.

— Я дам тебе пятнадцать секунд форы, — сказал мне Найл, постукивая прикладом своего пистолета по ладони. — Но если я найду тебя… — он замолкает, а затем направляет оружие на статую ангела над могилой Пенелопы. Мои глаза расширяются и дыхание учащается, но ничего не могу сделать, кроме как смотреть, как он нажимает на курок и сносит ей голову. Куски мрамора, похожие на осколки черепа, разлетаются по траве, пока я бегу, петляя между надгробиями и огибая мавзолеи.

«Я должна найти, где спрятаться», — подумала я, глаза бегали вокруг кладбища, когда солнце садилось, а птицы пропели свою финальную песню с деревьев, окружающих нас. Тинг смеется, звук эхом отдается по свежескошенной траве, когда начинает обратный отчет от пятнадцати.

«Двенадцать», — продолжает он, его голос был рычанием маньяка.

Он идеально все спланировал, лежа в ожидании на животе, он следил глазами над болотной водой за тем, чтобы мы не рискнули подойти слишком близко к водопою. Видите ли, Найлу не нужны показушные приемы вроде подбрасывания трупа ребенка в багажник. Он просто ползает на кривых когтях, пока не представится удобный случай.

Прямо как сегодня.

Вот поэтому он всегда был чертовски опасен.

— Одиннадцать.

Я продолжала бежать будучи осторожной, чтобы не упасть. Мне нужна каждая секунда, чтобы установить расстояние между мной и ним. Но проблема этого кладбища в том, что оно находится в лесу и окружено чугунной оградой, на которую трудно забраться в наручниках.

«Я должна найти способ напасть на Найла», — поняла я, когда он закончил считать, и я завернула за статую архангела Михаила. Он ведь борец за справедливость, так? Кажется подходящим местом, где остановится, пока я пытаюсь перевести дыхание, быть тихой, чтобы передать кошачью тишину парней Хавок.

Если ты его не одолешь, Берни, он одолеет тебя. Действуй, а не отвечай.

— Готова или нет, я иду! — крикнул Найл, когда я закрыла свои глаза, чтобы абстрагироваться от кладбища, сфокусировавшись на шагах и звон ключей на его ремне. — Бернадетт… — проговорил он, пробираясь к лесу.

Думаю, он будет внимательно следить за выходом и забором, предполагая, что я попытаюсь убежать. Вместо этого я собираюсь поступить наоборот и направиться глубоко в кладбище, используя надгробия, чтобы спрятаться.

— Знаешь, как хорошо ощущалась киска твоей сестры? — спросил он, заставляя мои глаза раскрыться со слезами злости. Я стиснула зубы, чтобы не заплакать. Слышать, как он говорит это, было пыткой, настоящей пыткой. И он тоже это знает, и, как охотник с собакой, он пытается выманить меня. — Последняя ночь, когда я трахал ее, была последняя ночь, когда она была жива. Ты это знала, Берни? Знала?

В тишине раздается выстрел, и в небо взмывает стая певчих птиц, их голоса высоки от страха. Воспользовавшись моментом, я выглядываю из-за угла мавзолея и замечаю Нила всего в сорока футах^[33] от себя. Он только что выстрелил в голову очередной статуи, оставляя за собой разрушение и неуважение.

Я выдохнула, а затем пригнулись, пытаясь ползти на своих руках, заключенных в наручники. У меня не совсем получается так, как я хотела, перекатываясь и садясь, прислонившись спиной к другому надгробию.

— Тебя волнует то, что она покончила с собой? — спросил он, медленно двигаясь по траве, держа пистолет наготове в обеих волосатых руках. Я закрыла глаза. — Оставила тебя здесь страдать также, как страдала она? Какая сестра поступает так?

Досчитай до трех, а потом продолжай идти. Ты справишься. У тебя все получится.

Я снова открыла глаза и перекатилась на живот, подползая ближе к Найлу. Он прямо передо мной, справа, и я знаю, что у меня есть бесценные секунды, чтобы найти укрытие прежде, чем он повернется и увидит меня.

Слева от меня была большая могила, к которой я направилась, и прижимаюсь к ней спиной, прямо перед тем, как услышала, что Найл остановился. Он прислушивается к любому звуку, любой подсказке.

— Когда я найду тебя, — сказал он мне, его голос пропитан похотью. Я могла слышать, как он чмокает губами в предвкушении. — я выстрелю тебе в ногу, а потом буду играться с тобой, пока ты не перестанешь кричать. Если ты в самом деле будешь хорошей девочкой, тогда потом я отвезу тебя в больницы, и ты можешь сказать им, как банда твоего парня набросилась и убила твоего заместителя директора, а затем переключили свое внимание на тебя. Необязательно, чтобы все закончилось твоей смертью, Берни. Нам обоим может быть весело.

«Да пошел ты», — подумала я, чувствуя, как слезы злости жгут мои глаза. При следующему подвернувшимся шансе я убью тебя, и к черту последствия. Срок годности Нила Пенса подошел к концу.

Я слышу, как он начинает уходить, и готовлюсь снова передвигаться.

— Бу, — прорычал Найл, появляясь на противоположной стороне мавзолея.

К счастью, моя гребанная быстра реакция сработала. Повернувшись, я откинулась назад, затем пнула так сильно, как могла мои ноги, попадая Найлу по яйцам. Он выпускает пистолет в воздух, завывая от боли, а я с трудом поднимаюсь на ноги.

Я едва сделала три шага прежде, чем он достал меня, хватая меня за волосы и сильно, толкая мою голову об обелиск настолько сильно, насколько мог. Звезды заполонили мое зрение, когда мои колени прогнулись, и Найл последовал за мной вниз на травянистую землю.

Он пытается контролировать меня одной рукой и поднять пистолет другой, поэтому я пользуюсь выгодном положением, что он не мог поймать баланс и переворачиваюсь. Лучше я буду на спине, чем на животе. Я соединила колени, держа свои ноги вместе, чтобы было больше силы, когда я толкну его.

Мои ботинки ударяют по руке, держащей пистолет, из-за чего он вылетает.

— Гребанная сука, — огрызнулся Найл, хватая меня за ноги одной рукой и замахиваясь другой, чтобы ударить по лицу.

Ему удается треснуть меня по щеке, но я отталкиваю его от себя, отступая назад, чтобы между нами оставалось пространство. Он предпочел пойти за своим пистолетом, когда я поднялась на ноги и начала бежать.

Еще один выстрел взорвал могилу справа от меня, когда я бежала во все, что есть, мощи и исчезла за другим мавзолеем. Как только я стана вне поле зрения, я начала искать другое место для укрытия.

У меня есть секунды, в лучшем случае.

Недалеко от меня была огромная яма. Очевидно, что это могила, ожидающая тела.

От мысли заползти в нее мне становится тошно, но больше мне некуда идти. Я зажата в ловушке между мавзолеем и ограждениям. Проблема в том, что, как только я спущусь туда, я не смогу вылезти. Я отбрасываю эту мысль и решаю побежать туда.

— Я тебя вижу, — прокричал Найл, снова поднимая на меня пистолет.

Я спотыкаюсь и падаю, пытаясь поймать равновесие с наручниками на мне. Я сильно падаю, уверенная, что все, со мной покончено. Но когда я перекатываюсь и сажусь, я вижу Найла меняющего обойму своего пистолета. Это дает мне достаточно времени, чтобы заползти за другую могилу.

Не сильно помогло, потому что он видел меня.

Он знает, где я.

Я задыхаюсь, как обезумевшая, когда сажусь, выглядывая из-за надгробия и вижу, что он идет прямо на меня.

Вот и все.

Мой последний шанс.

Я жду, пока Найл приблизится. Я не ожидала, что он выстрелит в надгробие, за которым я прячусь, и я вскрикиваю, когда кусочки цемента попадают в меня, как снаряды. Что странно, но это движение сыграло на руку. Я использую прилив адреналина, облако пыли и эхо от выстрела, чтобы подняться на ноги и проскальзываю на другую сторону надгробия.

На считанные секунды я становлюсь позади Найла.

Я забрасываю свою руки в наручниках на его шею, пока он проклинает меня, ударяясь спиной о другую статую и ударяя меня об нее. Это движение выбивает их меня весь воздух.

Он задыхается, когда я повисаю на нем, как на петле, используя вес своего тела, чтобы надавить на его дыхательные пути. Он падает на траву и перекатывается на спину, зажимая меня между своим телом и землей. Он снова и снова замахивается локтем назад, нанося удары по моим ребрам. Через какой-то время он останавливается, и тогда я понимаю, что возится с чем-то у себя на поясе.

Дальше он вставляет ключ в наручники, и правая сторона раскрывается.

Найл поворачивается ко мне, когда я отхожу назад, наручники свисают с моей левой руки, на которая набита татуировка Х.А.В.О.К. Он повалил меня на траву, что я оказываюсь под ним, а тяжесть — на его строрне. Его предплечье прижимается к моему горлу, перекрывая воздух.

— Тебе это нравится, Бернадетт? — прорычал он, голос был хриплым из-за того, что его душили. Слюна скользит по моим щекам, пока я корчусь, отчаянно нуждаясь в воздухе, мои ногти в кровь раздирают его предплечья, даже через рукав униформы. — Это тебя возбуждает? — Найл наклоняется и целует меня, его щетина царапает мое лицо, когда я пинаюсь и ворочусь.

Мне удалось одним проскользнуть между его ног, и я заехала ему по яйцам во второй раз. Как только у меня появилось немного пространства двигаться, я подалась вперед, обвивая свои руки вокруг его шеи, как сделала с Оскаром.

Он даже опрокинулся назад, позволяя мне одержать верх.

Я сжала сильнее, вкладывая каждую унцию своего веса в попытку задушить его. Тем не менее, сейчас во мне ни зла, ни удовольствия от вида его страданий. Это было только ради выживания. Ради того, чтобы я сбежала из этого места живой, мне придется убить отчима-Тинга.

— А мы-то думали, что тебе нужна помощь, — сказал Хаэль позади меня.

Я посмотрела наверх как вовремя, чтобы увидеть, как его ботинок ударяет Найла по лицу. Кровь брызнула, когда мой отчим закричал, а меня нежные руки подняли меня, держа за подмышки.

Каллум заключил меня под своим подбородком, обвивая меня руками.

От облегчение, которое я почувствовала в этот момент, я почти упала на колени.

— Ах, Найл, — сказал Вик, появляясь рядом с моим отчимом. — Ты начал без нас.

Аарон и Хаэль поднимают Найла на ноги и прижимают его к стене разрушающегося каменного склепа, пока Оскар шел с револьвером в руке. Он наставил его на Найла, пока дерьмово карие глаза моего отчима бегали между мальчиками, словно он не может понять, как они вообще здесь оказались.

Честно говоря, я не знаю, как они смогли, просто знала, что они придут.

— Как, блять, вы выбрались из участка? — огрызнулся Найл, пока я вжималась в Каллума. Я не хочу, чтобы Найл видел, как на самом деле я была напугана, какой уязвимой себя чувствовала, как ребенок. Кэл лишь прижал меня ближе, окутывая меня своим запахом, своей толстовкой и абсолютным спокойствием, похожим на черное море в полную луну. — Вы не должны быть здесь.

— Да, что ж, — сказал Вик, пожимая плечами. — Но мы здесь, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как наша девочка душит тебя, — он снова рассмеялся и сделал подходил ближе к Найлу, пока Хаэль и Аарон удерживали его. — Буду откровенным с тобой, офицер, ты бы повезло больше, если бы Берни задушила тебя. Мы же задумали нечто гораздо темнее.

Виктор немного подвигал челюстью, словно он думает, и затем наклонился, чтобы ударить Найла по лицу.

Потребовался всего лишь один удар, чтобы голова моего отчима ударилась об камень и чтобы он потерял сознание.

Мальчики позволили ему упасть на пол, словно поломанная игрушка.

— Найдите ключи от наручников, — приказал Вик, но Аарон уже это сделал, нагибаясь, чтобы достать из травы маленький, серебряный ключик.

Он быстро расстегнул оставшиеся наручники с моего запястья, а затем надел их на запястья Найла.

— Эй, — сказал Хаэль, делая шаг ближе и заглядыая мне в глаза, я все еще была окружена в безопасных объятиях рук Каллума. — Ты в порядке, Блэкберд?

Я бросила на него взгляд.

— Конечно, я в порядке, — огрызнулась я в ответ, делая вид, будто я не заметила, как сильно меня трясет. Мальчики оказывают мне такую же любезность, что я очень ценю. — Я его сделала. Ты не видел?

— Ты — единственная женщина из тех, что я знаю, которая за куда меньше времени, чем люди могут решить, какой фильм посмотреть в вечер пятницы, может перейти от состояния быть в наручниках на заданием сиденье в полицейской машине до удушения вооруженного офицера полиции, — Оскар снова убирает свой пистолет, уверенный, что Найл на время выбыл из игры.

Не уверена, что фразу Оскара означает комплемент, но я в любом случае посчитаю ее таковой.

— Ты приняла правильное решение, позвонив нам, — сказал Аарон, пытаясь улыбнуться мне.

Но его тоже трясет, и мне становится ясно, что, вероятно, они все были так же напуганы, как и я. Может, даже больше. Я знаю, что лучше я буду в опасности, чем увижу, как больно одному из них. Вероятно, они чувствуют то же самое по отношению ко мне.

— Откуда вы знали, где меня найти? — спросила я, наконец отходя от Каллума.

Как только я так сделала, я хотела бы снова быть прижатой к нему.

— Довольно странно, — начал Хаэль, стараясь продолжать улыбаться, сохранить легкое настроение. — Ванн позвонил нам и сказал, что Найл, ээ, «забрал тебя повидаться с сестрой», — он усмехнулся и закатил глаза. — По крайней мере, наша собачка верно подчиняется и идет к ноге.

— Слава Богу, — согласился Вик, смотря на меня сверху-вниз черными глазами. Я вижу в них напряжение из-за сдержанности. Он хочет прикоснуться ко мне, как Кэл, близко прижать меня, проверить на наличие ран и трахать меня, пока я не погружусь в крепкий сон. Вместо этого он выполняет свою роль как лидер. — Ты уверена, что в порядке? Если ты захочешь сорваться позже, я буду держать тебя всю чертову ночь. А сейчас ты нужна нам, если можешь функционировать. У нас срочное дело.

Я чувствую облегчение из-за этого, от знания, что я должна отложить свои чувства в строну, ради Хавок. С такими вещами я справлюсь, с насилием и интригами. А не со своими эмоциями.

— Я в порядке, — сказала я, имея это в виду. У меня все болит, а глубоко внутри маленькая девочка плачет в моем сердце. Но это подождет. Я могу расклеиться потом. — Что нам нужно сделать?

— Нам нужно начать бунт, вот что, — сказал Кэл, и я перевела свое внимание на него, поднимая бровь.

— Бунт? — повторила я, когда он кивнул своим подбородком в сторону черного внедорожника, которого я никогда раньше не видела.

Полагаю, они его подняли, чтобы быстро доехать сюда.

— Давай погрузим Найла, и мы объясним все по дороге, — сказал мне Каллум, когда Хаэль и Аарон взяли Найла за ногу, таща его по траве, абсолютно не обращая внимания, куда падает его голова.

Если он разобьет голову об надгробие, металлическую мемориальную доску, то пофиг. Не наша проблема.

Парни запихивают его на заднее сиденье внедорожника, оставляя его с Аароном и его 22-м калибром, поскольку у нас нет с собой ни веревок, ни кляпов. Приходится импровизировать, где можем, так?

— Я отключил камеру, — Оскар сказал Хаэлю, когда я села во внедорожник с Каллумом, чувствуя себя беспомощной, пока ребята собирали кусочки бардака. — Не могу сказать, что она записывала до этого, но это все, что я могу сделать на данный момент.

— Вполне достаточно, — сказал Хаэль, садясь на водительское сиденье машины Найла и хлопая дверью.

Он уезжает по извилистой дороге кладбища, когда остальные мальчики присоединились ко мне во внедорожнике, и мы следуем за ним.

Я не помню, как мы приехали в город, только то, как моя голова лежала на колене Кэла и как его пальцы перебирали мои волосы.

Когда я проснулась, то обнаружила, что мы припарковались у старого здания школы Прескотт, изнутри доносилась музыка. Машина Кайла перед нами, и было около дюжины девочек, ожидающих рядом с ней. Уверена, что Стейси Лэнгфорд — одна из них.

— Привет, соня, — сказал Вик с усталой улыбкой, смотря, как я потягиваюсь и спотыкаюсь, выходя из внедорожника с Каллумом рядом, словно он — мой личный телохранитель. Хаэль, Аарон и Оскар уже стояли а тротуаре, ожидая нас. — Я только что собирался дать Стейси отмашку.

— Отмашку на что? — спросила я, переводя взгляд на нее и на странную компашку девушек, все они одеты в розовые толстовки и одинаковые лыжные маски. Стейси надевает свою и улыбается, когда я прижимаюсь к Каллуму, раздраженная и уставшая, но живая. Живая и в безопасности.

— Мы заплатили Стейси, чтбы она устроила бунт, не так ли, Стейси? — спросил Оскар, и она пожала плечами.

— Мы бы сделали это бесплатно, как услугу, — уточнила она, показывая мне зубы, через дырку ее лыжной маски. — Вы готовы?

Вик кивнул лишь раз. Больше ему ничего не нужно. Вот, что делает его лидером, вся эта безумная харизма и уверенность.

— Зажигай.

— Девочки, — сказала Стейси, и затем они все двинулись, кладя свои ладони на машину Найла и раскачивая ее взад-вперед, пока она не перевернулась, скрипя металлом. Окна разбились, покрывая тротуар осколками стекла. Одна из девушек Стейси подошла и облила эту чертовщину бензином.

— Берни? — спросил Кэл, протягивая коробку спичек, когда вокруг нас возник хаос.

Люди в розовых лыжных масках, и в масках скелетов выходили из здания, они были вооружены бейсбольными битами и молотами, лопатами и фонариками.

Не колеблясь, они начинают переворачивать машины на краю улицы.

Блять.

Я подняла голову и увидела, что Каллум все еще ждет, когда я возьму спички. Я слизала кровь с моих губ, когда взяла их, смотря на перевернутую полицейскую машину, пока ночь сияла, как на Четвертое июля^[34].

— Сделай это, — промурлыкал Виктор, внимательно наблюдая за мной. — Положи этому конец.

Черт подери этих мальчиков. Они умудрились найти прекрасное прикрытие.

— У тебя получится, — Аарон снова убеждает меня, когда я поджигаю спичку.

Внедорожник Найла исчезнет. Он пропадет. И все же, его исчезновение погрязнет в хаосе, разрушении и беспределе. Что мы будем делать с ним после этой ночи…это уже совсем другой вопрос.

Я бросила спичку в машину и смотрела, как она разгорается ярким пламенем.

— Пошли домой, — предложил Кэл, пока я стояла там в потрескивающем жаре, звук сирен доносится из далека. — У нас еще завтра свадьба, которую надо посетить.

Кивнув, я позволила ему сопровождать меня обратно к внедорожнику, и мы уехали, прихватив с собой коматозное тело Найла.