Я борюсь со всеми чувствами, сидя сзади на мотоцикле, обвивая Вика руками. Как я могу сидеть тут, вдыхать его запах, это мускусное сочетание кожи и бергамота, которое заставляет мое сердце трепетать и растапливает лед вокруг него, и не брать во внимание все то, что происходит внутри меня?
Может, если капнуть глубже, то я пойму, что причина, по которой я так сильна расстроена из-за Хавок, заключается в том, что я хотела доверять им. Я хотела верить, что действительно была девушкой Хавок, что я была частью банды. Но узнать, что они скрыли что-то настолько большое от меня, казалось невозможным.
— Ты планируешь идти домой сегодня ночью? — спросил меня Вик после того, как мы припарковались на бордюре у дома Аарона и запускает двигатель мотоцикла ботинком. Он не двигался, как и я, ожидая, а руки обвивали его, пока сумерки опускались на тихий район. С конца улицы до нас доносился детский смех, сильное напоминание, что даже если кажется, будто все в моей жизни катится к черту, другие люди продолжают проживать свою жизнь.
В каком-то смысле, это нечестно. Но, как сказал Хаэль, жизнь определенно чертовски не честная. Если бы было так, Пенелопа все еще была бы жива, а мой отчим гнил под землей.
— Я как бы должна, если только ты не собираешься поехать к Тингу сегодня ночью. Если я не верну Хизер в скором времени, Памела снова натравит копов на меня. — Вик кивнул, но думаю, что его неполный ответ был именно тем, что мне надо. Они не поедут к Найлу, не этой ночью. По сути, я, вероятно, могла бы остаться тут до завтра, сегодня только суббота.
Но если Найл пришел проведать меня и мальчиков, это значит он чувствует угрозу. Монстры всегда смогут найти других монстров в темноте. Может, если я вернусь домой на день раньше, Памела расслабится и она не станет будить зверя раньше, чем мы будем готовы? Или, возможно, тебе просто нужно подумать, потому что парни до чертиков тебя разозлили?
— Скажу Хаэлю отвезти тебя, когда поедет домой, — сказал он и начал подниматься. Вместо того, чтобы опустить руки, я сжала их сильнее, и он замер. Я закрыла глаза из-за холодного, ночного бриза, до меня донесся запах белых роз в саду.
— Какая бы не была причина, по которой ты скрыл от меня видео, она не достаточно веска. Не тебе было решать, что с этим делать. А мне.
Какое-то время Вик молчал, и мне стало интересно, затронет ли он сегодняшнюю ситуацию с Аароном. Из-за всего дерьма в доме Харбинов я почти позабыла об этом. Почти, но внутри меня есть больное место, где сидит Аарон, и, очевидно, оно истекает кровью. Я убрала одну руку с талии Вика и прижала ее к своей груди.
— Вот тут ты ошибаешься, Бернадетт. Я здесь босс, что бы ты не думала по этому поводу.
Мои губы нахмурились, и я перекинула ногу через мотоцикл. Виктор схватил меня за запястье, но я стряхнула его, поворачиваясь к нему с ухмылкой.
— Может быть, ты и босс, но ты сказал мне, что в Хавок нет лжи, нет секретов. Тогда скажи мне, что такого чертовски особенного дала вам Кали, из-за чего я заслужила страдать?
— Дело было не только в цене, которую она заплатила, Берни, — сказал мне Вик, медленно поворачиваясь ко мне, пока достает очередную сигарету. Кажется, курение — его нервный тик. Должно быть, в последнее время я часто заставляю его нервничать. — Дело было в тебе. Ты была привязана к Аарону, ты была слишком привязана к нам. Нам нужно было показать тебе, что это не та жизнь, которой бы ты хотела жить.
Я лишь уставилась на него в ответ. Снаружи я была чертовски невозмутимой. Внутри же было чувство, что меня сбило приливной волной, словно вокруг меня бушует холод, замораживающий воды, словно меня могли сбить с ног в любой момент.
— Ты сказал, что хотел меня здесь, несмотря на то что остальные — нет, — повторила я, пытаясь понять внутренний механизм этой группы. По какой-то глупой причине я думала, что поняла их мотивы. Глупая. Я совсем не понимаю Хавок.
— После того, как я увидел, кем ты стала, я знал, — сказал Вик, зажигая сигарету и глядя, как блестят звезды на черном, бархатном небе. — Я знал, что мы принадлежим друг другу. До этого, ты была слишком милой, слишком мягкой. Эта жизнь съела бы тебя заживо, — он посмотрел в мою сторону. — Я собирался отпустить тебя. Уже нет. Я собираюсь жениться на тебе, Бернадетт.
Мое сердце замерло в груди, но не позволю Вику одолеть меня, не сейчас.
Кто-то должен противостоять ему. Это могу быть и я.
Я скрестила руки на груди, пульсация отдавалась в моей голове, пока я пыталась осмыслить, что он только что сказал мне. «Дело было в тебе». Они пытали меня не ради Кали, а что избавиться от меня? Я не могу решить, делает ли это боль, от которой я страдала, хуже… или лучше?
Черт подери, я должна быть неисправимо сломлена.
— Если ты сможешь убедить Памелу подписать, — я пошутила в ответ, пробегая языком по нижней губе и пробуя восковую текстуру своей помады. — Если, учитывая то, что я узнала за последние несколько дней, я соглашусь, — Вик повернулся, чтобы посмотреть на меня, в его темном взгляде разгорался гнев. Я уставилась на него в ответ и отказывалась вздрогнуть. — И если так, то помни, в Хавок будет не только король, будет и королева, — я отвернулась, прежде чем он смог ответить, дрожа, когда я пересекала траву в направлении входной двери.
Она была не заперта, так что я вошла, игнорируя взгляд Аарона, когда я проходила мимо.
— С возвращением, Бернадетт, — сказал он, но я не посмотрела на него. Вместо это, я забрала Хизер, пообещала девочкам, что сдержу обещание по поводу макияжа, и направилась к Камаро.
Мне нужно немного времени вдали от парней, чтобы подумать.
Даже если это означает пойти домой к моему худшему кошмару.
Чтобы бороться с ним, я должна стать такой же, но я не боюсь, больше нет.
Когда мы вернулись домой, Памела ждала нас, сидя на диване в гостиной с веером украденных кредиток на кофейном столике перед ней, ее ноутбук был открыт рядом с ними. Я видела на экране подтверждение заказа «Нордсторм»20 c благодарностью за покупку в полторы тысячи долларов. Полагаю, хотя бы на одной украденной карте были какие-то деньги.
— Если ты собираешься украсть кредитные карты и совершить мошенничество, почему бы не купить дочери новую обувь? — пошутила я, когда Хизер поднялась в свою комнату.
Тинга еще не дома, но скоро будет. Мне любопытно посмотреть, каким будет его следующий шаг, учитывая, что он знает, что я замышляю против него. Следующие несколько недель мне придется быть чрезвычайно осторожной, следить за каждым своим движением. Если я ударю его, он отправит меня в колонию для несовершеннолетних быстрее, чем вы сможете произнести «социопатическая свинья-педофил».
— Я учила тебя манерам, Бернадетт, — сказала Памела, поднося свой мартини к губам. Она редка пила, но когда делала это, ее ссоры с Найлом становились даже хуже. Они друг друга стоят. — Не разговаривай со мной подобным образом.
— Каким? — спросила я, обходя стол с рюкзаком с крысиными завязками на плече. — Как будто я думаю, что ты можешь лучше? Что ты должна делать лучше? Почему для тебя нормально щеголять по округе в украденных жемчугах, но ты не можешь, хотя бы, купить Хизер новую обувь?
Памела рассеяно покачала своей рукой в мое направление, ее внимание было сконцентрировано на экране ее iPhone последней модели вместо моего лица.
— Если тебе это важно, возьми карточку и закажи обувь. Мне все равно, — она указала на кредитные карточки на столе, но я знала, что если она настолько щедрая, то на всех нет денег. Памела никогда мне ничего не дарила, даже что-то из украденного ею. Спустя мгновение она наконец-то взглянула в мое лицо. По выражению ее лица было понятно, что Найл ни черта ей не рассказал, даже то, что вероятно от него беременна несовершеннолетний подросток. — Что? Ты думаешь, что можешь все время проводить вне дома, игнорируя мои звонки, и я начну задаривать тебя подарками, когда ты соизволишь вернуться?
Какое-то время я просто стояла там, смотря на нее. Ее ногти были длинными и красными, настоящий жемчуг на шее, ее волосы уложены и покрашены после недавнего визита в салон. Одежда Памелы была дизайнерской, джин в ее мартини был отборным. Она даже сидела на прекрасном шелковом диване, но на ряду с грязно-белыми стенами дуплекса, испачканным водой потолком и открытой кухней со шкафами 70-х годов это все выглядело странно. Мы жили в дерьме, пока Памела обкладывала себя роскошью. Она — воплощение эгоизма.
— Ты не знаешь, почему я не прихожу домой, так? — спросила я, и Памела рассмеялась, бросая свой зеленоглазый взгляд в мою сторону.
Ненавижу то, что у меня ее глаза, ее губы, его изгибы. Я ненавижу все, что связывает нас вместе. Она не дает мне забыть, что однажды, когда я случайно разбила тарелку, они заставила меня сидеть снаружи в холоде в один трусах, пока я наблюдала, как она и Тинг едят горячую еду внутри с Пенелопой и Хизер.
Пен потом пыталась протащить мне немного курицы, но Тинг поймал ее, схватив за руку и отталкивая ее, пока она не смогла открыть раздвижные стеклянные двери. Мне всегда было интересно, что случилось потом, но она никогда не говорила мне.
Теперь я знаю.
Я узнала ее одежду на видео, такая же была на ней той ночью. Все, что касается того ужина, выгравировано в моей голове, вырезано на моих костях, книга сказок из слоновой кости без счастливого конца.
Звук полицейского внедорожника, подъезжающего к дому, был безошибочным. Но вместо того, чтобы убежать в свою комнату, как я обычно делаю, я осталась стоять на месте на против Пэм.
— Почему бы тебе не рассказать мне? — пошутила Памела, поднимая тоненькую бровь. — Потому что ты была шлюхой этих головорезов?
Смех вырвался из моих красноокрашенных губ, когда дверь открылась и появился он, монстр во плоти. Он улыбался мне, точно вспоминая наше общение в ночь Хэллоуина, как я была покрыта кровью, как Аарон едва мог стоять, как Вик приставил пистолет к его голове.
Мое сознание раскалывается при виде его, психика трескается и разлетается на мелкие кусочки. На мгновение я не могла ясно видеть. Блять, я не могла видеть ничего, кроме этого видео, Найла, облизывающего свою толстую нижнюю губу, его, толкающегося в мою борющуюся сестру.
Тошнота накатывает на меня, я наклоняюсь, и меня рвет прямо на его ботинки. Памела, задыхаясь, отшатывается назад, прикрывая рот рукой, и с проклятием пролила свой мартини на диван.
— Какого хрена? — прорычал Найл, отступая назад, когда я выпрямилась, проведя рукой по губам. Наши взгляды встретились, и я надеялась, он сможет увидеть в них, как сильно я ненавижу его. Если бы мне надо было лично отвезти его в ад, я бы сделала это, и буду наслаждаться вечными пытками, пока знаю, что он тоже страдает. — Что, черт подери, с тобой не так?
— Ты, — сказала я, словно мой позвоночник сделан из стали, мое сердце выковано из железа, моя сила воли деревянная и непоколебимая.
Я не смогла быть рядом с Пенелопой, когда она была жива, но будь я проклята, если сейчас я не отомщу за нее. «Убей его, убей его, убей его», — шептала моя психика, но как бы я ни был зла на Хавок сейчас, я доверяю их плану.
Найл Пенс заплатит, это лишь вопрос времени.
Он ухмыляется, пинает меня ногой и забрызгивает стену рвотой.
— Убери это дерьмо, — огрызнулся он на меня, но я лишь улыбнулась ему в ответ.
Видео с ним и Пэм играет перед моими глазами, мой худший кошмар постоянно повторяется. Я не могу стереть эту травму, но я уверена, что смогу отточить ее до остроты и пролить ею кровь. Прямо сейчас я чувствовала себя раздраженной, и если бы Хизер не была тут и не рассчитывала на меня, я бы, вероятно, вышла из дома и начала бежать. Я не думаю, что остановилась бы, пока не рухну.
— Я не собираюсь ничего такого делать, — абсолютно бесстрашно сказала я ему. Девушка Хавок, девушка Хавок, девушка Хавок. Слова отдавались эхом в моей голове, помогая прогнать звуки этого ужасного, ужасного видео. — Я уверена ты устал от защиты и сегодняшней службы, но у тебя две руки. Приберись сам.
Найл стиснул зубы, все еще одетый в униформу и ухмыляющийся, как нечто злое, чем он и является. Выражение его лица напоминает мне о паучьей паутине, о сушеных тушках насекомых, запутавшиеся в шелке, кружащимися под острыми лапками ядовитого арахнида. Ему нравится видеть, как корчатся его жертвы, поэтому я не дам ему такого удовольствия.
— А тебе палец в рот не клади, девчонка, — сказал он, подвигаясь ближе в попытке запугать меня. — Почти настолько же плохая, какой была Пенелопа до смерти, — Теперь он улыбался, и красный цвет затуманил мое зрение. Чтобы сдержаться, мне требуется все, что у меня есть внутри. Я лучше этого, лучше него. Какое бы маленькое удовлетворение я не получила бы, если ударю его, это было бы каплей воды в океане по сравнению с планом Хавок. — Наверное, из-за банды, с которой ты водишься. Пришло время поговорить об этой шпане.
Я посмотрела на Памелу.
— Лучше быть шлюхой «этих головорезов», — я изображаю кавычки своими пальцами, — чем позволить своему мужу трахнуть меня до ранней могилы.
В комнате стало тихо, и потом Найл подошел ко мне, поднимая мое лицо, когда Памела выливает остатки мартини на кофейный столик, опуская его на стеклянную поверхность.
— Хочешь снова это повторить? — угрожает Найл, носок его обуви находится в дюйме от моей. — Учитывая все, что я знаю.
— Что насчет того, что я знаю? — парировала я, мое сердцебиение ускорилось, когда я почувствовала его кислое дыхание и вонь застарелого пота от его униформы.
К сожалению, Найл Пенс не просто непривлекательный мужчина, но с годами он стал уродливее для меня, до такой степени, что я даже не уверена, как он выглядит на самом деле, без фильтров его характеристики выше среднего. От него тошнит, от него воняет, и я не уверена, это все в моей голове или нет. Разум может по-разному разыгрывать, так?
— Ты думаешь, что можешь пошатнуть меня этим дерьмом? — спросил Найл, дотягиваясь, чтобы коснуться моих волос Я отпихнула его руку, когда Памела поднялась с дивана, вставая между нами, чтобы принять сторону своего мужа. Как всегда.
— Держи свои руки подальше от моего мужчины, — огрызнулась она, смотря на меня так, словно я была ее самой великой ошибкой.
Честно говоря, полагаю, в этом она права.
Я сделаю это своей миссией: стать ее худшим ночным кошмаром.
— Просто кучка детей, играющих в игру с правилами, которых они не понимают, — сказал мне Нил, когда я прошла мимо них и поднялась наверх. — Продолжай в том же духе, маленькая девочка, и ты обнаружишь себя в этой метафорической могиле.
— Очевидно, — начала я, останавливаясь на верху лестницы и опираясь на перила. — Это закончится иначе.
Видео снова вспыхнуло в моей голове, и я прогнала его прочь, когда Памела начала кричать на меня. «Я, блять, увижу его похороненным за то, что он сделал», — подумала я, когда толкнула дверь в свою комнату и хлопнула ею за собой.
Я хорошо натренировала Хизер, так что она уже лежит в кровати с наушниками, используя мой телефон, чтобы смотреть Youtube.
Хорошая девочка.
Я щелкая замками на двери, хватаю дневник Пэн, и, не снимая одежду, сажусь в ванну, чтобы почитать его. К счастью, Хизер не может услышать меня, когда я начинаю плакать.