Разрушение в школе Прескотт

Глава 7

После школы я направилась вниз по лестницам у входа, чтобы найти Хаэля, ждущего у своего красно-вишневого Камаро. На этой неделе мы планируем залечь на дно, но это не значит, что мне не нужно ехать домой.

— Эй, Блэкберд, — окликнул он, куря сигарету, небрежно облокотившись на машину, словно все хорошо и прекрасно. Кто-то может подумать, что у него нет сумасшедшей матери или только что выпущенного из тюрьмы отца. У всех нас есть свои маски, и Хаэль Харбин хорошо носит свою. — Я говорил, как прекрасно ты выглядишь сегодня? — Он оценивает мои кожаные штаны и халтер-топ с глубоким удовольствием.

С солнцем за спиной и улыбкой Хаэля, согревающую остальную меня, я почти чувствую такие редкие моменты, как этот, словно этот день может быть, по крайней мере, нормальным. Ни Памелы, ни Тингда не должно быть сегодня дома, поэтому, может быть, я приглашу его? Хаэль и я не говорили о том, что случилось после того, как Виктор выгнал его из комнаты, но, возможно, нам стоит?

Мне следовало ожидать неприятностей.

И я ожидала, но от Кали и команды Картера, а не от какой-то сучки со стаканчиком «Старбакса» в руке. Честно, я бы предпочла, чтобы меня зарезали.

— Хавок, — позвал голосок, и белая полоса гнева вспыхнула перед моим зрением. К этому добавляется здоровый страх, когда я поворачиваю голову направо и обнаруживаю бывшую Хаэля, Бриттани Бер, стоящую на тратуаре перед школой Прескотт. Она перешла в школу Фуллера. Для того, чтобы она была в этой стороне города, нет абсолютно никаких причин. Если только не испоганить мне жизнь.

— Прости? — сказала я, и если бы я была Бриттани, то, вероятно, убежала бы. Слышит ли она убийство в моем голосе? Если нет, у нее точно нет никакого чувства самосохранения. Буржуазная сучка-черлидерша уставилась прямо на меня слезливыми карими глазами. Она смотрит на меня, не на Хаэля, но если она только что выкрикнула Хавок, то для этого должна быть причина.

Каким-то образом, меня никогда не приходило в голову, что кто-то еще может позвать Хавок. То есть, логически, я всегда знала, что это возможно, но, полагаю, я была наивна, веря, что такого не случится. Страннее, чем слышать призыв Хавок, это осознание, что я принадлежу этому слову, как и любой из парней. Как члену Хавок это и моя обязанность выполнять запросы…и определять цену.

Я сузила глаза на беременную задницу Бриттани, интересуясь, может, что-то в гребанной воде Спрингфилда, что так много девушек становятся беременными. Бриттани, Кали… слава богу, не я. Я прикусила нижнюю губу, задаваясь вопросом: стоит ли мне сделать тест на беременность. Я не была достаточно осторожна, и как бы я не верила в право женщины выбирать, я бы предпочла не связываться ни с чем из этого. Доктора, медсестры, вопросы, медицинские процедуры. Это другого рода вмешательство, и я не заинтересована в предоставлении себя как объекта исследования в любом виде.

Сейчас я не думаю о контроле рождаемости. Нееее, вместо этого в моей голове на переднем плане лишь насилие. Но я уже побила сегодня беременную девку. Сдержанность — ключ к успеху.

— Что ты только что сказала? — спросил Хаэль, его лицо стало пепельным, когда Бриттани направилась к нам, одетая в оверсайз свитер кабельной вязки, леггинсы и угги. Она уже отработала свою базовую форму стервы, включая пряный тыквенный латте. Я могу видеть буквы PSL, нацарапанных на одной стороне стакана.

— Хавок, — снова сказала Бриттани, поднимая свой подбородок в защите. — Я зову Хавок.

— Ты даже не ходишь в Прескотт, — Хаэль задыхается, но он не хуже меня знает, что это никогда не было условием сделки. Произнеси слово, изложи, что нужно, заплати цену. Вот и все. — Чертов сукин сын, — простонал он, позволяя голове откинуться назад и проведя обоими руками по лицу.

— Ты нужен мне, Хаэль, — сказала Бриттани, смотря на меня смертоносным взглядом, словно это моя вина, что она забеременела от случайного парня. Глядя на нее, я вижу, что мы перешли к чему-то первобытному. Она хочет этого мужчину, стоящего между нами, но, как бы неохотно мне не было это признавать, мысль, что она заберет его у меня, наполняла меня раскаленной белой яростью. — Этот малыш нуждается в тебе, — она положила свои руки на живот, наконец-то переведя свое внимание с меня на своего бывшего. — Поэтому я зову Хавок. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни, в жизни этого малыша. Я хочу, чтобы ты был отцом.

Хаэль опустил руки по бокам и одарил ее долгим, страдальческим взглядом. Выражение его лица напряженно, почти подавлено. Он хочет этого также сильно, как и я.

— Для этого ты звала Хавок? — спросил он, изучая ее взглядом, который говорил, что он оглядывается на их отношения с такой же нежностью и любовью, с которой я вспоминаю Дональда. Какой же ошибкой он был, ночной кошмар национального масштаба. Очевидно, любой может видеть, какой он вызывающий разногласия маленький псих. — Чтобы попросить меня стать отцом? — Хаэль засмеялся, звук был сухим и отстраненным. — Ты понимаешь, что это обязательство на всю жизнь. Ты никогда не сможешь заплатить нашу цену.

— Слушай, я буду с тобой честной, хорошо, — сказала Бриттани, одаривая меня взглядом, который говорил, что мне не рады в этом разговоре. — Но я хочу поговорить наедине. Может прокатимся? — она сделала еще один шаг вперед, дотягиваясь руками до мускулистой руки Хаэля. Я встала между ними, прерывая ее касания и заявляя о своих правах на мужчину, на которого все еще сильно зла. И я не намерена проигрывать. Если Бриттани хочет увидеть коготки, то я покажу ей свои. Уверяю, мои острее, длиннее и пропитаны ядом.

— Ты никуда не поедешь наедине с моим мужчиной, — сказала я, и вот оно, просто, чтобы услышал весь мир. Мне плевать на то, что я звучу как чертовка. Что есть, то есть. Может, я и родилась в достатке, но выросла в бедности. Южный Прескотт в моей крови, и я достаточно сильный человек для него. Что мне сделают буржуазная Бриттни и ее дерьмо высшего среднего класса? Я скажу что: нихрена. — И не он носит твоего ребенка.

— Откуда ты знаешь? — спросила Бриттани, прижимая свой напиток ближе к груди. — Он трахал меня достаточное количество раз, чтобы это было возможным.

Не думая, я сделала шаг вперед и ударил по краю ее стакана, выливая кофе на ее бледно-красный свитер. Она вздохнула и отступила назад, оттряхивая ткань, чтобы она не прикасалась к коже.

— Я знаю, что с тобой он всегда использовал презерватив. Я знаю, что ты мне не нравишься. И я знаю, что теперь Хаэль принадлежит мне. Это все, что имеет значение.

— Святое дерьмо, — присвистнул Хаэль позади меня, но он вмешался или остановил меня от того, что я делала. Он также и не противоречил мне, несмотря на то что мы никогда раньше не говорили о наших отношениях или отсутствии таковых.

Что-то случилось со мной в ночь Хэллоуина. Я не могу это нащупать, но чувствую, что меня разрывают на части злые пальцы Вселенной, и только я могу понять, как собрать себя обратно.

— Бернадетт, — сказал Оскар, появляясь рядом со мной, словно призванное приведение. Он до чертиков напугал меня, ублюдок. Как он так материализовался из ниоткуда? У меня не было шанса спросить его. — Ты знаешь, что мы относимся с уважением к потенциальным клиентам, — сказал он, одарив меня взглядом, прежде, чем снова посмотреть на раздраженную Бриттани. — Я слышал, ты звала Хавок. Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы Хаэль вышел вперед и стал отцом своему чертовому ребенку, — огрызнулась Бриттани, снимая свой свитер через голову и оставаясь только в топике. Она так худа, что даже несмотря на небольшой срок беременности, ее животик уже заметно. От этого вида мне хочет стошнить. Я должна была честно поддержать Бриттани. В реальности, вероятно, это ребенок Хаэля. Но мне это не нравится. Это не вяжется с моей чертовой историей, и знаете, что? Выпускной — мой год, и я не хочу делиться.

— Даже если это мой ребенок, — прорычал Хаэль на нее. Он обвил мою талию своими руками и потянул меня на себя, заявляя на меня права. Я люблю это, и я наслаждаюсь выражением лица Бриттани, хотя я знаю, что не должна этого делать. Даже я якобы сейчас ненавижу Хавок.

— Дай ей закончить, — промурлыкал Оскар, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нас, подмечая руку Хаэля вокруг моей талии, и затем снова повернулся к Бриттани. — Продолжай.

Бриттани тяжело сглотнула, убирая черный волосы цвета эспрессо со своего плеча.

— Я хочу, чтобы Хаэль взял ответственность за ребенка, стал отцом, ходил со мной ко врачу, — она тяжело сглотнула и отвернула взгляд, словно мы приближались к сути того, чего она на самом деле хотела. — И я хочу, чтобы он пошел со мной рассказать моему отцу.

— Блять, нет, — огрызнулся Хаэл, его рука сильнее сжалась вокруг меня. — Ты шутишь? Ты хочешь видеть меня мертвым или за мусорными баками? Твой отце убьет меня нахрен.

— Нет, — вымолила Бриттани, ее голос, как тростниковая мольба, от которой у меня болят зубы. Он сделала еще шаг, но я прижала свое тело к Хаэлю. Я лизнула его, теперь он — мой. — Я не позволю ему навредить тебе, но это должно случится. Мы должны сказать ему.

— Мы ни черта не нужно делать, — огрызнулся Хаэль, но Оскар одарил его очередным долгим, изучающим взглядом, и он щелкнул зубами.

— Что еще? — спросил Оскар, поворачиваясь к Бриттани. — Потому что как только мы посчитаем цену, пути назад не будет.

Бриттани кивнула и сглотнула.

— Мне нужно, чтобы вы ребята, разобрались с… другим парнем, с которым у меня проблемы, — она выдыхает и прижимает к груди скомканный свитер. — Это, и я хочу снова сойтись, — добавила она, и я чувствую, как внутри становится то жарко, то холодно. — В том случае, если ребенок его.

— Если? — повторил Хаэль, и клянусь, я могла чувствовать биение его сердца у моей спины. Я провожу пальцами по его татуированным рукам, задевая ногтями волосы. Он вздрагивает позади меня, но я не могу сказать это потому, что ему нравится, как я касаюсь его, или потому, что он абсолютно взбешен присутствием Бриттани.

— Другое мое условие: я хочу поговорить с Хаэлем наедине, — Бриттни сузила глаза в направлении меня. — И если ребенок его, то я хочу, чтобы мы снова были вместе, и хочу, чтобы она… — Бриттани указала кончиком своего ногтя с френчем на меня, — убрала свои распутные руки от него.

Из меня вырвался случайный смех, и мне потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы не набросится на девушку, ударить ее куда-нибудь не в живот и слушать, как она воет от боли.

— Это невозможно, — поправил Оскар прежде, чем я смогла усомниться в собственном самообладании. — Бернадетт — член Хавок, Хаэль — член Хавок. Это подписано и запечатано кровью, это необратимо.

— Ты — член Хавок, и ты не трахаешь его, — Бриттани бросается на Оскара, вытягивая руку, чтобы подчеркнуть, что она еще крепче сжимает свой испорченный свитер. Оскар одаривает ее долгим, изучающим взглядом.

— Нет, не трахаю, но мог бы, если бы хотел. Хавок — семья, а ты — нет, и никогда не будешь. Итак. Я рассмотрю твой запрос и вернусь с ценой, но то, чем Бернадетт и Хаэль занимаются в спальне, никогда не будет твоим делом, — Оскар отвернулся от нее и пошел к Камаро, останавливаясь, чтобы бросить на Бриттани взгляд через плечо. — Встретимся завтра после школы у подъезда, и мы назовем вам нашу цену.

— На вашей стороне дороги? — захлебнулась Бриттани, но никому из нас не надо было ей отвечать. Мы все знали, что ответ на вопрос «да».

Хаэль открыл для пассажирскую дверь, и я залезла внутрь, решив, что, хотя бы сегодня, я приму его джентельменские дополнения. Бриттани смотрит на нас, пока Оскар и Хаэль обходят, чтобы забраться в машину со стороны водителя, но она знает, что лучше ничего не говорить. Большинство учеников этой школы предпочли бы совершить харакири^[21], чем позвать Хавок. Она должна знать, что ходит по тонкому льду.

— Обо всем том дерьме, котором ты сказала, что я — твой, — начал Хаэль, но я проигнорировала его, наклоняясь вперед и нажимая «Воспроизвести» на колонке, включая Hollywood Undead — Lion.

— Не начинай, — сказала я ему, опускаясь обратно на сидение и закрывая глаза. Я измотана, но могла бы проспать тысячу лет и не найти покоя. Нет, я не смогу на самом деле отдохнуть, пока каждое имя в моем списке не будет перечеркнуто кроваво-красной посадой и похоронено.

— Вся ее просьба — это бред, — огрызнулась я, сидя на одном из старых столов для пикника, пока наблюдала за тем, как по ту сторону железных путей детишки школы Фуллер заезжают на подъездную дорожку. Давненько мы не посещали старую жировую яму, но должна сказать, от этого становится хорошо, сидя здесь, окруженной другими отверженными школы Прескотт, словно это именно то, где я должна быть.

— Это не важно, — отстраненно сказал Вик, откинувшись на спинку стола, в черном женском свитере, его волосы зализаны назад, будто он Джон Траволта или кто-то наподобии. — Ты не хуже остальных знаешь, что, когда кто-то зовет Хавок, они выставляют требования, а мы — цену.

Хаель молча сидел напротив нас, его голова утопала в руках. Его кроваво-красные волосы ловили свет, пока он проходил через что-то, напоминающую траурную процессию, словно он прощается с жизнью, которую знал. Я бы спросила, как дела могут пойти еще хуже, чем уже есть, но потом я понимаю, что верхушка — лишь иллюзия. Судьба — сука, она вгрызется в камень под вашими ногами, а отправит тебя в ад при первой возможности.

Что может быть хуже ментально больной матери, осужденного за убийство отца и войны банд на твоих руках?

Верно, добавив младенца от женщины, которую ненавидишь.

— Я уже посчитал цену за ее просьбу, — добавил Оскар, сверяясь со своим iPad, как он обычно делал. Не удивлюсь, если он смазывать его, а еще и трахает. — Пожизненное обязательство со стороны Хаэля требует жизни взамен. Это не то, что она сможет заплатить.

Дрожь пробежала по моей коже, когда я надкусила свой бургер, медленно слизывая соус с края свои губ, пока Аарон наблюдал за мной. Он сделал то же самое со своим бургером, и я почти улыбнулась. То есть, я бы могла, если бы Оскар только что не предположил, что цена отцовства Хаэля — убийство.

— Но? — спросил Вик, закрывая свои глаза от солнца, словно он далеко-далеко отсюда. Переведя свое внимание на Каллума, я вижу, как он ставит на поднос свой чересчур большой заказ на картошку и поливает ее кетчупом. Он замирает сразу после того, как сделал это, уставившись на густую, красную жидкость, словно его разум тоже где-то не здесь. Возможно, на вечеринке, с кровью Дэнни, окрасившую пол.

Он заметил меня смотрящую и натянул жестокую улыбку, надевая капюшон и скрывая золотой блеск своих блондинистых волос. Когда он кладет длинную картофелину между своими губами, это не было обычным невинным движением.

«Это может ничего не значит, а может значить все. Мы не должны обсуждать это. Просто реши, чего ты хочешь».

Я снова перевела свое внимание на Оскара.

— Ты думаешь, что здесь есть «но», — сказал Оскар, улыбаясь тем образом, который напоминает мне холодные могилы и мавзолеи с плачущими ангелами. Эта мысль вскоре перетекает в то, что кто из-за нас трахается на кладбище, и я скриплю зубами, удивляясь тому, откуда, черт подери, это взялось. Еще один кусок бургера прогоняет дневной кошмар в небытие.

— С тобой всегда есть развязка, Оскар, — пробормотал Вик, когда я взяла свой шоколадный коктейль и сделала глоток.

— Что ж, в этому случае, ты прав, — сказал Оскар, и мне стало интересно, так ли принималось решение о моей цене. «Скажи ей, что мы хотим владеть ею: телом, разумом и душой. Она никогда не примет». Я нахмурилась, когда подумала о том, что сказали мне Аарон и Вик, что все буквы "Хавока", кроме "V", хотели, чтобы я уехала, отправилась в Нантакет, чтобы работать на полставки в кафе-мороженом. Мои губы изогнулись. — Есть одно «но». Мы добавим условие, что при первой же возможности она должна провести анализ ДНК плода. Согласно моим исследованиям, Бриттани должна быть на семнадцатой неделе. Значит зачатие, вероятнее всего, было приблизительно 29ого августа или около того.

Оскар остановился, чтобы поднять взгляд с iPad, когда все глаза были устремлены на Хаэля. Он все еще сидел сгорбившись, оставив свой тройной бургер и картошку с сыром остывать на столе. Никто не говорил, но голоса доносились через железную дорогу от места встречи школы Фуллер. Мы раньше ушли из школы, чтобы у нас было время обговорить все. Похоже, мы не единственные, кто сегодня прогуливал шестой урок.

Я смотрю на них в рванных джинсах из универмага и леггинсах Lululemon^[22] и задавалась вопросом, какой бывает жизнь, если ты…нормальный? И нет, это не просто настройка сушилки. Это реальность. Либо вы сливаетесь с толпой, либо выделяетесь. А мы… мы явно выделяемся, словно разбитые могилы на зеленой лужайке.

Хаэль наконец-то поднял свою голову, когда я посмотрела на него, его челюсть была напряжена, его глаза прищурены.

— 29 августа? — спросил он, словно эта не та дата, которую он хотел услышать. — Блять, к черту мою жизнь.

— Ты трахнул ее 29 августа или что? — прорычал Вик, поднимая свою голову и наклоняясь вперед, чтобы облокотится локтями на свои колени. То, как он смотрел на Хаэля, что ж, я бы лучше не злила парня. — Говори. Я не в восторге от тебя. В добавок ко всему прочему нам теперь надо иметь дело с этим дерьмом. Груз становится немного тяжелым, Хаэль.

— Думаешь, я блять знаю? — огрызнулся он в ответ, его кожа становится пепельной, когда она снова трет лицо. Его щетина только начинает пробиваться, и она гораздо рыжее, чем я ожидал. Еще вчера я восхищалась, насколько он гладко выбритый. Всего лишь один день размышлений о Бриттани, и он прекратил всю эту рутину. — Если ты думаешь, что я, возможно, начинаю нервничать из-за всей этой истории с "воспитанием ребенка с Бриттани", то ты явно ни черта меня не знаешь, — он сделал паузу, работая челюстью, пока его глаза снова смотрели на детей школы Фуллер. — В конце августа Бриттани украла ключи от домика у озера ее отца. Мы провели там выходные. Я не знаю было ли это 29 число или нет. Суть в том, что она не изменяла меня, пока мы не вернулись из этой поездки. По крайней мере, насколько я знаю.

Оскар проверил что-то на своем iPad и зашипел в неодобрении.

— Скорее всего, вы были в домике у озера 29ого числа, — согласился Оскар, хмурясь, когда Вик вздохнул и схватил свою вишневую колу, открывая пластиковую крышку с помощью фляжки виски из кармана, чтобы подлить в напиток.

— Ладно, хорошо, ты трахнул ее 29ого числа или около того. Продолжай, Оскар. Я все еще услышал окончание истории этого «но», — Вик глотает содовую с виски, а затем предлагает мне стакан. Я лишь посмотрела на него в ответ, пока он не нахмурился и не забрал его обратно. Мы — не друзья, не сегодня. Я все еще раздражена, и мы все еще должны в подробностях обсудить мои чувства.

— Ты использовал презерватив? — спросил Аарон, явно не то, что надо сейчас говорить Хаэлю. Он встал и схватил свой молочный коктейль, бросая его в сторону старого вагона так сильно, как только мог. Он лежал в траве неподалеку, все его колеса отсутствовали, кроме одного, изъеденного ржавчиной. Одна сторона покрытая граффити, а теперь — и клубничным молочным коктейлем.

Не нужно объяснять, что граффити на этом вагоне, гласят «Х.А.В.О.К».

— Конечно, я пользовался презервативом! — прорычал Хаэль, и я удивилась, увидев столько эмоций от него. Исчезли самоуверенный повеса и нахальная улыбка. Сейчас он выглядел другим членом Хавок, просто измученным, татуированным, отсидевшим мудаком. — Продолжай, давайте просто пройдемся по вероятностям, — он щелкнул пальцами, чтобы Оскар продолжил.

Оскар сидел на месте со своим iPad на коленях и одарил Хаэля таким испепеляющим взглядом, что тот наконец-то снова сел, поднимая руку в знаке, что Оскар может продолжать.

— Мы дадим ей то, чего она хочет, при условии, что она сделает тест-ДНК при ближайшей возможности, заранее потребовав от нее честности, чтобы посмотреть, может ли отцом быть другой.

— Этого не может быть, — сказал Хаэль, почти умоляюще, желая изменить прошлое по щелчку пальцев. — В том домике у озера были только мы, и пробыли там все выходные.

— Четыре дня, если быть точным, — поправил Оскар, и мне стало интересно, всему ли он ведем настолько хороший отчет, мониторит ли он также мой менструальный цикл? Блять. — Но Бриттани, извините за выражение, шлюха. Вероятно, могут быть и другие кандидаты на роль отца ее ребенка.

— То есть мы даем ей то, чего она хочет на испытательный срок, и мы назначаем дату теста-ДНК? — спросил Вик, словно размышляет над этим. — Если малыш от Хаэля?

Хаэль издал звук протеста, но ничего не сказал.

— Мы скажем ей убить Кали, — сказал Каллум, впервые заговорив. Он поедал свою картошку штучкой за штучкой, аккуратно просовывая длину каждой между губами. Его голос был глубоким и темным, как всегда, словно черный бархат и забытые обещания. — Маленькая хорошенькая девочка, как она, ей это сойдет с рук. Затем мы сбросим с себя Кали, а количество трупов, приписываемых нам, будет меньше.

— Кстати, сколько на тебе трупов? — спросила я, облокачиваясь назад на стол и опираясь локтем на поверхность. — Потому что мне хотелось бы знать. Вы все ведете себя, как… — я на мгновение отстраняюсь и снова пожимаю плечами. — Будто та ночь была не первым разом.

— Не была, — сказал Вик, мой желудок упал. Он повернулся к Оскару. — Продолжай. Мне все это не по душе. Такое ощущение, что нас в любом случае поимеют.

— Если ребенок его, то мы заставим ее убить Кали. Если нет, Хаэль свободен и невиновен, но… — Оскар поднял палец и ухмыльнулся, как социопат, кем он, определенно, является, — она также должна будет натравить своего отца и подконтрольных ему свиней на команду Картера.

Моя рука покрылась мурашками, и я начала ухмыляться, даже если параллельно я хотела врезать Оскару по яйцам.

— В любом случае, это победа, — объяснил Оскар, накрывая чехлом свой iPad и откладывая его в сторону. Он ничего не съел, — хотя, я никогда не видела, как он ест, ни разу, — но рядом с ним стоит чашка с колотым льдом. Как обычно, он берет его и помещает один кубик себе на язык, разламывая его зубами, пока я смотрю на него. — Честно говоря, мне нравятся шансы на победу. К тому, не похоже, чтобы Хаэль в любом смог бы отказаться от своего ребенка, так что мы тоже можем получить от этого выгоду.

— В случае, если это его ребенок, нам нужно быть придумать способ избавиться от Бриттани, — размышлял Виктор, как обычно обдумывая судьбу какого-то случайного подростка, словно он не потеряет ни минуты сна из-за разлуки матери с ребенком.

Я всегда знала, что они — монстры, приятно видеть, что не просто убегала от теней.

Все притихли на мгновение: я, высасывая свой молочный коктейль, Вик, потягивая свою колу с алкоголем. Каллум ел свою картошку фри, пока Хаэль хандрил, а Оскар хрустил льдом. Бриттани приехала спустя пятнадцать минут, вовремя.

Сегодня на ней милое желтое платье с талией в стиле амир. Оно, на удивление, хорошо скрывает ее растущий животик.

— Хаэль, — сказала он, смотря прямо на него и отказываясь признавать остальных нас.

— Сядь и давай поговорим, Бриттани, — сказал Вик, и я по мне прошлись мурашки, когда я вспомнила, как он говорил то же самое мне, когда он выбил из под стола в библиотеке стул. Что ж, Бернадетт, сядь и поговорим. — Давай обсудим цену.

— Лучше бы это было что-то честное, — заныла Бриттани, сядясь рядом с Хаэлем. Он нахмурился, но не двинулся, явно смирившийся со своей участью. Наши глаза встретились в узком пространстве, и я почувствовала притяжение внутри меня. Это одна часть ревности и две части сожаления. Если бы смогли немного раньше примириться со своими различиями, то он бы не переспал с Бриттани, и, возможно, она бы не забеременела.

— Ты сомневаешься в нас? — спросил Вик, смотря на нее так, что многие люди обделались бы. Отдавая должное, Бриттани чуть сдвигается с места и смотрит в сторону, не желая ни с кем встречаться взглядом, даже со мной. — Вот в чем дело: ты много просишь. Ты просишь обязательство мужчины на всю жизнь.

— Но это его ребенок! — выпалила Бриттани, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Вика, а затем слегка отпрянув назад. — Если он не хотел обязательств на всю жизнь, не надо быть спать со мной.

Хаэль лишь складывает руки на груди и отказывается смотреть в ее сторону, оставляя взаимодействие Вику и Оскару. Аарон и Калум тоже молчали, и я не могла решить: это потому, что им не нравится Бриттани, или в этом есть что-то большее. Аарону все еще больно после огнестрельного ранения, я это знаю, а Каллум…вероятно, ему больно внутри, даже если он этого не признает.

— Мы хотим, чтобы ты сделала тест-ДНК, как можно скорее, — сказал Виктор, кивая головой в сторону Оскара.

— Я могу записать тебя в центр планирования беременности в Норсвесте в конце ноября.

Он поднял взгляд со своего экрана и обнаружил уставившуюся на него Бриттани. Мурашки покрыли обе ее руки, когда ее внимание переключилось на меня. Честно, я не была удивлена, — но польщена, — видеть ее трясущуюся от страха. Ухмылка расцвела на моих губах, когда я откинулась назад, облокачиваясь локтями на стол. Солнечный свет подал на татуировку розового демона на моей груди, и Бриттани задержала на ней взгляд. Вероятно, безопаснее смотреть на мои сиськи, чем мне в лицо. Если бы я была ею, то, по возможности, не стала бы злить меня.

У Бернадетт Блэкберд очень взрывной характер.

— Итак, следующую пару недель, — сказал Вик, поднимая два пальца, — Хаэль, к сожалению, будет твоим партнером. Он поговорит с твоим отцом вместе с тобой, мы выбьем дерьмо из кого хочешь. Вы даже можете вместе сходить на гребанное свидание, — проигнорировал меня Вик, когда я прищурила глаза, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. Какая часть меня понимала, что от вытворяет это дерьмо специально.

Без сомнений, он ревнует к Хаэлю. В итоге мои глаза скользнули к Аарону, и что-то невысказанное пробежало между нами. Нам нужно поговорить, только я и он, вне зависимости нравится это Вику или нет.

— Хорошо… — начала Бриттани, кладя свои руки на живот. — Итак, какова тогда моя цена?

— Если ребенок Хаэля, то мы назначим тебе одну из двух опций, — сказал Виктор с улыбкой. — Первая: ты выполняешь особое поручение и оставляешь Хаэля себе. Пока что мы оставим эту миссию в секрете. Если настанет время и тест-ДНК подтвердит твою оценку, мы пересмотрим ход вещей. Ты можешь принять сделку, или выбрать второй вариант, — Вик улыбнулся дикой ухмылкой. — В этом случае, ты отпускаешь Хаэля и никогда снова с ним заговоришь. Тогда ты можешь либо оставить малыша себе или отдать его нам на воспитание.

— Вы блять издеваетесь надо мной?! — поперхнулась Бриттани, ее карие глаза расширились. — Я не отдам вам своего ребенка. Я скорее умру.

— Тебе решать, — мягко сказал Вик, и я не могла решить: говорит ли он ей, что это ее выбор оставить ребенка или…ее выбор умереть. Зная его, это вполне возможно. Он встал, хрустя костяшками и пожимая плечами. — Если ребенок не его, то тогда ты исчезнешь к чертям. Согласна процентами, — Вик сделала шаг вперед и присел перед Бриттани, дотрагиваясь до нее, чтобы поднять подбородок. От того, как он сделал это, в воздухе витала угроза. — Ты также заставишь своего отца натравить своих псов на выбранную нами цель.

— Я не могу контролировать, что делает или не делает мой отец, — Бриттани огрызнулась, и Вик сильнее сжал ее подбородок, притягивая ее лицу к своему.

— Что ж, тебе лучше найти способ повернуть его взор и побыстрее. Мы не стали бы отправлять его в погоню за дикими гусями: есть другая банда, с которой мы хотим, чтобы он разобрался, вот и все. Просто перенаправь его внимание подальше от Хавок и в сторону команды Картера.

— Я ничего не знаю о команде Картера, — улыбнулась Бриттани, но я заметила, что она не пытается увести свое лицо от Вика. Хорошая девочка. Я просто сидела на месте, довольствовалась тем, как развивались события. Спустя минуту мой взгляд метнулся к Хаэлю в поисках какого-нибудь знака того, что он чувствует напряжение между нами. Мое сердце болело, когда я думала, что он уезжает на Камаро с Бриттани.

Ему всегда было суждено стать моим.

Я отвернулась, чтобы посмотреть на Бриттани и Вика.

— Конечно, не знаешь, — промурлыкал он, потянувшись, чтобы убрать волосы с ее лица. Она вздрогнула и зажмурила глаза, от вчерашней стервы ничего не осталось. Под всем этим, Бриттани Берр — всего лишь напуганная пресыщенная школьница Фуллера. — И ты ничего о них не узнаешь, пока не станет нужно. Давай пока заключим это соглашение и посмотрим, как пройдет тест-ДНК, хорошо?

— Что, если я не смогу убедить своего отца? — наконец-то спросила она, как только Вик отпустил ее лицо. Я заметила, что он оставил красные отметины там, где его пальцы давили на ее кожу. Он поднялся, смотря на нее сверху вниз с выражением лица, которое напомнило мне, что вне зависимости от того, какая между нами химиия, я ни черта его не знаю. Полагаю, я не знаю, на что он самом деле способен. По каким-то причинам, парни решили быть со мной помягче на втором курсе. Если бы они хотели, то уничтожили меня.

Но больше нет.

Я уже не тот человек, которым была.

Я поднялась и встала рядом с Виком, ставя руки на бедра и надеясь, что в своих кожаных штанах и куртке я выгляжу привлекательно.

— Ты не хочешь знать, что с тобой случится, если ты не будешь соблюдать условия сделки, — сказала я Бриттани, обожая то, насколько кроткой она была. Делает или меня плохим человеком то, что я наслаждаюсь властью? Что я наслаждаюсь быть по другую сторону буллинга? Полагаю, что делает, но я ничего не могу с этим поделать. Та старая Бернадетт, которая верила в ромашки и мечты, была разбита на части молотом реальности. Ее невозможно вернуть, никакого пути назад к той, кем я была. Как однажды сказала Алиса: «Во вчера нет пути назад. Тогда я была другим человеком». — Если ты считаешь, что не сможешь заплатить, то не принимай сделку. Отвали к чертям и расти своего ублюдочного ребенка самостоятельно.

— Я сделаю это! — огрызнулась Бриттани, вставая на ноги. Она посмотрела на меня, ноздри раздувались, а потом снова отвернулась, словно она не могла вынести моего внимания больше, чем это. — Что я должна сделать?

— Возьми Хаэля и уходи, расскажи ему о том, что обещала: кто еще может быть отцом ребенка. И еще о том, о ком мы должны позаботиться. До этого момента не показывайся нам. Если тебе надо поговорить с Хаэлем, напиши ему, но не ожидай, что он будет рабом твоих капризов, — Вик засовывает большие пальцы в пояс джинсов и внимательно осматривает Бриттани. — Следующие две недели он будет вести себя как подобает уважаемому парню, а не как тренированная собака, ты поняла и принимаешь?

— Принимаю, — согласилась Бриттани, запечатав ее судьбу кровью.

— Господи Иисусе, — пробормотал Хаэль, проводя рукой по рту, когда он гримасничает. Бриттани не колеблется, когда берет его за руку, заставляя подняться

— У нас назначено предварительное собрание на вечер пятницы, так что не стоит ожидать обнимашек и поцелуев всю ночь напролет, — сказал Вик Бриттани с жестоким смехом. Боже, он — мудак. Я уставилась на него, а он — с вызовом на меня в ответ.

— Ладно, — огрызнулась она, явно переставая унижаться. Она продолжала тащить своего бывшего к его машине.

Пока она шли, я схватила Хаэля, мои пальцы горели, когда они обвили его запястье.

— Не забывай обо мне, пока ты на своем маленьком свидании, — сказала я, ненавидя то, как ревность разрывала меня внутри, словно мои кости отделялись от мышц, заставляя все мое тело болеть.

— Как кто-то вообще может тебя забыть, Блэкберд? — сказал Хаэль, уголок его рта изогнулся в легкой ухмылке. Он посмотрел на меня своими карими глазами, когда я отпустила его запястье, и резко повернулся ко мне. Я не ожидала, что он коснется меня или станет сопротивляться, учитывая, что присутствие Бриттани и то, что мы только что заключили чертову сделку Хавок, чтобы он был ее парнем.

Но, кажется, в отличии от Аарона, Хаэль готов испытать свои силы.

Он кладет свои руки на мои бедра и наклонился ближе, позволяя его губам коснуться моего уха.

— Я чувствую, что мы должны друг другу хороший и долгий трах. Как считаешь, Блэкберд?

— Я думаю, если ты один раз трахнешь Бриттани, или блять поцелуешь ее, за эти две недели, я кастрирую тебя, как ты — Дональда Ашера, — Хаэль рассмеялся, а затем поднял руку, чтобы прикоснуться к моему лицу. Его большой палец играет на моей нижней губе, затем он наклоняется и захватывает мой рот своим с такой силой, которую я не ожидала. Между мной и Хаэлем все было…не хочу говорить «обычным», но это не было серьезным. Это поцелуй был иным. Он был чертовски серьезным, обещание, данное губами, зубами и языком.

— Это бред, — заныла Бриттани, становясь рядом с Хаэлем. — Какой парень так себя ведет? За это я буду платить?

С моих губ сорвался язвительный смех, когда я отстранилась от Хаэля и встала перед ней, ухмыляясь, как чертов маньяк.

— Оскар уже объяснял тебе: мы — Хавок. Ты — нет. Ты не можешь контролировать то, что я делаю со своей семьей, ни одна сделка не изменит этого.

— Убей, чтобы войти, — сказал Виктор, зажигая сигарету. — Умри, чтобы выйти.

Хаэль подмигнул мне, когда он делает шаг назад, ведя Бриттани к Камаро, и выезжает с визгом шин и облаком пыли.

Я сделала вид, что меня это не беспокоит, но это не так.

— Не думал, что вы двоя так близки, — пробормотал Вик, когда он остановился позади меня.

Я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него резким взглядом.

— Значит ты не обращал внимание, — пошутила я. Он нахмурился, но в этом вся суть. Возможно, он знал по какой тоненькой грани ходит?

Может, я и часть Хавок, но если он хочет, чтобы я была его девушкой, то ему тогда лучше, блять, взять себя в руки.

— О, и мне нужно рассказать тебе о некоторых вещах, — начала я, когда Кэл поднял глаза, изучая нас с ясными голубыми глазами. Виктор лишь поднял свою бровь, и я почувствовала удовлетворение, близкое к оргазму, от мысли, что могу вывести его из себя. — Во-первых, Каллум и я чуть не занялись сексом в субботу в танцевальной студии, — глаза Виктора расширились, и он слишком медленно и опасно повернулся, чтобы посмотреть на своего друга. Прежде чем Вик смог ответить, я продолжила. — Во-вторых, я размазала лицо Кали о шкафчик, пока она не была вся в крови и не потеряла сознание. У нас могут возникнуть дополнительные проблемы с командой Картера на этой неделе.

Холодный, темный взгляд Виктора вернулся ко мне, но несколько минут он ничего не говорил, а просто смотрел на меня сверху вниз с непостижимым видом.

— Тебе удалось удивить меня, Бернадетт. А я не из тех, кого легко удивить, — Вик повернулся и направился к своему байку, забрался на него и уезжая в облаке пыли, оставленной меня позади.

— Он переживет, — сказал Каллум, но я заметила, что Вик не единственным, кто был раздражен. Аарон тоже выглядел взбешенным.

— Я знал, что это была плохая идея, — пробормотал Оскар, но я не могла понять: говорил ли он о Бриттани…или — обо мне.

Нет, он определенно говорил обо мне.

Видя, как легко я могу расколоть этих парней изнутри, я была уверена, что он в этом полностью неправ.