Развод. Мы больше не твои

32

— Оленька, как я рада тебя видеть! — произносит моя тетя, когда мы, наконец, встречаемся. — И детки тут! Какие они милые, а я без гостинцев, ты меня торопила, и зря, между прочим! Ошиблись они с растяжением связок, рано записали меня в почти неходячие!

Тетя Вера болтает без умолку, а я молча улыбаюсь, чувствуя, как тугой комок в груди расплетается, уступая место тихой радости от близости родного человека.

— Ничего страшного, тебе не помешает переждать холод у нас в тепле, — говорю с улыбкой. — А через пару месяцев, может, и мы к тебе рискнем отправиться.

Залог за квартиру мне отдали, никуда мы с детьми не переезжаем, но Глеб ведь вернется рано или поздно.

Документами начал заниматься Егор, я рядом, в доступности, участвую по мере необходимости.

Но единственное, ради чего я хочу увидеться с Глебом, это взять у него мазок для анализа на установление отцовства. Результат по мне пришел. Естественно, я родная мать своим детям. Виктория со свекровью увлеклись рисованием картинок, а их даже не прищучить, как следует.

Правда, все еще есть запись нашего разговора с Анной Николаевной. Но я пока держу ее при себе в качестве тайного козыря.

— Я буду рада вас видеть! Поедем на дачу, там как раз начнется чудесная пора! У Глеба будет отпуск, да? Нам самим может быть сложно, правда, в гараже Костика, моего соседа по даче, ты, наверное, не помнишь его, стоит старенькая шестерка моего покойного Стасика, все никак руки не поднимаются продать. Костик за ней приглядывает, ухаживает и изредка в город мотается, он ведь на природе круглый год живет, а не как я, — восторженно рассказывает тетя.

— Нет, у Глеба не будет отпуска, сами справимся, — произношу напряженно.

Сейчас самое время рассказать о разводе, но я отчего — то замолкаю, никак не могу заставить себя продолжить.

— Оля имеет ввиду, что справлюсь я с вами, — откуда — то сбоку выныривает Егор и забирает у меня из рук чемодан тети и коляску. — Возьми Веру Григорьевну под локоть, ей будет легче идти, а я тут сам справлюсь, — говорит он мне, а затем снова обращается к тете. — Я одноклассник Ольги, Егор, приятно познакомиться, — произносит он с широкой улыбкой.

— И что ты тут делаешь, одноклассник Егор? — раздраженно шиплю ему на ухо. — Мы так не договаривались.

— Мы вообще никак не договаривались, ты проигнорировала мое предложение помочь, — бросает он мне через плечо.

— Здравствуй, Егор, — немного удивленно произносит тетя Вера, — а у тебя тоже родственники в тех краях?

— Почти, — кивает он, — если не вдаваться в подобности, то да. Давно хотел навестить, а тут еще и Ольге с двойняшками помогу.

— Я думала, ты скажешь, что нам не стоит никуда ехать, — удивленно тяну, намекая на ранее обговоренную стратегию.

— Это было до того, как ты потеряла розовый конверт, — говорит он вполголоса.

Речь о фотографиях Глеба, полученных мной на день рождение наших детей.

После улаживания формальностей с перелетом тети я решила все — таки послать художества супругу, а то ведь обещала украсить ими дом, но с приездом родственницы такое не получится. А Глеб должен знать о талантах матери.

Так вот, я сфотографировала фотокарточки и отправила их ему на телефон, а потом еще и на почту. Правда, ошиблась и случайно попала на рабочую, а не личную…

Реакция Глеба была весьма эмоциональной. И это очень мягко сказано.

А вчера я повезла детей на плановую прививку. Когда вернулась, собиралась еще и по живой почте отправить «дорогому» супругу его фотографии, как он настаивал дабы изучить поддельное художество, а не смогла. Конверта в доме не оказалось.

Про то, что обвинение Анны Николаевны посчитали голословным и наглым, я вообще промолчу.

— Ты что — то узнал! — восклицаю догадливо, пытаясь соединить пропажу розового конверта с необходимостью моего уезда.