Развод. Мы больше не твои

60

Внутренне напрягаюсь, пульс снова решает вступить в гонку неизвестно с чем, а кончики пальцев ощутимо покалывает. Хотя последнее, пожалуй, от того, что руки во время моего импровизированного сна были неудобно скрючены, кровоток передавило.

— Д — да? — произношу, приподнимая брови в попытке выглядеть адекватной и не истеричной.

— Расслабьтесь, а то точно что — нибудь вколю, — фамильярно хлопает меня по плечу медбрат, но это неожиданно работает, пружина внутри меня больше не напряжена. — Выдыхайте, все нормально с вашим мужем. Езжайте домой, детям вредно долго спать скрюченными в коляске, да и вам неполезны наши твердые лавки со стенами.

— А, — начинаю я, но мужчина меня перебивает.

— Все документы у нас пока побудут, заполним спокойно. Это хорошо, что вы их носите всегда с собой, упрощаете жизнь и себе, и нам.

— А — ага, — киваю в растерянности, я — то собиралась спросить другое, и предусмотрителен Егор, не я, но уже неважно. — Тогда я пойду, и до свидания, что ли?

Полуспрашиваю, поднимаясь на ноги.

— До свидания, — кивает медбрат и отворачивается от меня, собираясь вернуться к своим рабочим обязанностям.

А я разворачиваю коляску, пакет, висящий на ее ручке, издает жалобный звук, и меня осеняет.

— Стойте! — кричу, едва не разбудив детей. — Тортик! — суетливо вытаскиваю кондитерское изделие из пакета. — Возьмите к чаю! Он вкусный.

Взгляд медбрата несколько секунд блуждает с меня на торт, на детей и обратно, а потом он, кажется, что — то решает для себя.

— Сереге нужно заехать к беременной жене, он сейчас выезжает, и как раз в вашем районе живет, он подбросит вас с детьми. А то едва ли у таксистов найдется целых два удерживающих кресла, — мужчина кивает в сторону коляски и забирает из моих рук торт. — А за угощение спасибо, мой любимый как раз.

Я немного обескуражена непосредственностью медбрата и запоздало киваю с неуверенной улыбкой на губах. Он прав, я бы сейчас столкнулась с большими трудностями, пытаясь добраться до дома своим ходом.

Таксисты в большинстве своем не хотят рисковать, полиция внимательно относится к наличию детских кресел в автомобилях. И я, конечно, понимаю водителей, но время уже позднее, не все автобусы ездят. Да и я элементарно не знаю, как самостоятельно доехать до дома тети.

Серега относится спокойно к просьбе коллеги, и вот мы с детьми уже мчим домой. В моей душе несвойственная мне безмятежность, кажется, психика решила покидать меня из стороны в сторону. Впрочем, лучше как сейчас, улыбаться, смотря на ночные огни города, чем ловить ртом воздух и лихорадочно пытаться заставить свое сердце сбавить бешенный ритм.

Дети настолько уставшие, что, когда мы их погружали в машину, открыли глаза лишь на секунду от громкого звука захлопнувшейся двери, а потом снова уснули. Кажется, никакого купания, сразу спать и, желательно, побыстрее, пока мерная езда не сморила и меня. Будет неудобно, если меня снова придется будить чужим людям.

Чтобы занять себя, заглядываю в практически опустевший пакет и вижу упаковку погремушек. Щедрая продавец перестаралась, погремушки нам точно уже не по возрасту.

Вытаскиваю эту упаковку и оставляю на сидении, вдруг пригодятся кому-то. Предлагать Сергею, у которого беременная жена, я считаю неуместным. Даже если эти игрушки не будут востребованы, все равно. Я бы их дома просто выкинула.

Мужчина паркуется в тетином дворе, хотя разговор был о быстрой остановке на обочине, а затем вылезает и открывает нас.

— Спасибо вам большое! Не обязательно было так близко, — искренне благодарю.

— Мне несложно, — кивает мужчина, помогает спустить коляску и уезжает.

Я провожаю взглядом автомобиль и понимаю, что на свете куда больше хороших людей, чем я замечала раньше. И это невероятно здорово!