Развод. Мы больше не твои

64

Ну, все. Дальше слушать нечего. Понятия не имею, что там у Егора за отношения с «женой», но становиться обезличенным другом я не собираюсь. И ведь одноклассник ни разу не выдал мой пол, сумел рассказать «дорогой супруге» правду, не сообщая ее.

— И ты, козлина, — бормочу зло себе под нос.

Борюсь с желанием зайти в палату, глянуть на парочку и уйти, гордо хлопнув дверью. В итоге просто стою, топчусь на месте и с остервенением мну ручки пакета.

Ноги же трусливо разворачиваются в противоположную сторону от входа в палату. Привычнее сбежать, затаить обиду, найти оправдание Егору и себе или, наоборот, поругать себя и его, а заодно и его гостевую супругу. Но я усилием воли останавливаю себя от побега.

Разворачиваю корпус лицом к двери, делаю глубокий вдох и дергаю дверную ручку, выплескивая в это действие всю свою злость. Раздается громкий щелчок, и мое триумфальное появление в палате немного смазывается.

— Что за? — восклицаю, наблюдая в собственной ладони дверную ручку с вырванными с корнем болтиками на ней. — Здесь все на соплях держится? Вроде палата на одного, платная, значит, а на фурнитуре сэкономили.

— А вы кто такая? — гостевая супруга встает на ноги, слезая с кровати Егора. Эта деталь неприятно царапает изнутри, но дамочка, не дает мне потосковать, она быстро возвращает себе решительность, на секунду сбитую моим эффектным появлением. — Я сейчас охрану позову! Больничное имущество портите, кто вас пустил?! Здесь лежит уважаемый человек! Он стольких спас вчера, а вы! Наверняка ошиблись номером палаты, — заканчивает наконец она.

«Красивая сволочь, — тяжело вздыхаю про себя, — и ухоженная. Такая гораздо больше подходит на роль супруги Егора, пусть даже и гостевой. Я в салоне красоты на полном уходе не была года три уже».

— Нет, номером, дамочка, я не ошиблась, — спокойно отвечаю ей, смиряя равнодушным взглядом, — у меня тут друг лежит, — выделяю интонацией слово «друг», от чего Егор на два тона бледнеет, хотя ему особо некуда после ранения, — он еще по совместительству нянь моих детей, — подхожу к тумбочке. — И я шарлотку от тети принесла, но вам уже рассказали про тетю, и про то, кто мы все такие, — с силой ставлю пакет на тумбочку, от чего та жалобно скрипит. — Мебель у них кошмарная, — качаю головой. — Ручку здесь же положу, хорошо? — кладу рядом. — Поругаетесь с администрацией, скажете, что деньги непонятно за что платите, они починят, я уверена. Ну, а я пойду, не буду мешать. Выздоравливай, Егорушка, друг ты мой прекрасный, — произношу напоследок, прикипая негодующим взглядом к однокласснику. — И вам, дамочка, — киваю его супруге, — не хворать.

После столь нетривиального прощания я гордо удаляюсь, задрав голову повыше, захлопываю дверь без ручки, забегаю за угол и останавливаюсь у стены, прижавшись к ней затылком. На третьем этаже мало людей, а, может, время сейчас такое, и мне везет не наткнуться на любопытные взгляды случайных посетителей.

— А — ах, — протяжно выдыхаю и стучу головой о прохладную стену, — как же все глупо.

Быстро вытираю набежавшие слезы, и злая на весь мир спешно шагаю на выход из больницы.

Бесит, неимоверное бесит абсолютно все. Была бы я более чутким другом, быть может, узнала бы раньше о наличии гостевого брака у Егора.

Хотя нет, к черту. У нас был разговор про отношения, и он тогда рассказал о серьезных отношениях, в которых избранница выбрала налаженную жизнь вместо его вечной тяги к переездам. Тут-то самое оно и рассказать про брак.

«А ты сама поехала бы за ним?» — вкрадчиво задает вопрос мое подсознание.

И я могу ответить честно, быстро и уверенно, что нет. Я не стала бы возить детей с места на место каждые полгода.

А теперь я не смогу поддерживать и легкую дружбу с привилегиями. На этом можно подвести мою глупую влюбленность к ее логичному завершению. Да и от Егора давно пора отстать, хватит на нем паразитировать.

Достаю телефон из заднего кармана и набираю недавно записанный номер.

— Алло, Маргарита Николаевна, это Ольга. Я подумала, я принимаю ваше предложение.