Развод. Мы больше не твои

47

— Да, верно, — отвечает Егор отстраненно, поправляя продукты на полках.

Делаю глубокий вдох и ставлю сметану обратно на прилавок, а затем начинаю помогать однокласснику.

— Что — то мы сразу с драмы начинаем, да? Зато все действительно так, как в школе, — усмехаюсь. — Только в том нежном возрасте может быть столько драмы, верно?

— Ты хочешь сказать столько драмы из — за милого разговора, самого что ни на есть настоящего поцелуя и второго почти поцелуя? — невинным голосом осведомляется Егор.

— Ты даже описываешь это все так, словно мы и впрямь в школе, — хмурюсь, бросаю странное дело по поправлению продуктов на прилавке и дергаю коляску в сторону.

В конце концов, мне не только сметану нужно купить.

— С той лишь разницей, что в школе у тебя не было мужа, — Егор тут же следует за нами с детьми.

— Да, — соглашаюсь, — не было. Но именно потому поцелуй с Глебом ничего не значит, я не оттолкнула его сразу, чтобы поставить нестираемую жирную точку в своих чувствах к нему, если тебе интересно, — рассказываю, пытаясь выглядеть спокойной и равнодушной. — Эти хлопья вкусные, не знаешь?

Беру большую упаковку готового завтрака и со всей серьезностью принимаюсь изучать его состав. Но Егор не дает мне «увлечься».

— Вкусные, — говорит он, отбирает у меня упаковку и кидает ее в корзину, — и, вообще, отдай, я понесу, — забирает корзину, наполненную продуктами, которые я успела туда положить.

— Понеси, — киваю, — спасибо, — двигаюсь дальше вдоль полок, не возобновляя разговор, но одноклассник сам не выдерживает.

— Просто для справки, отчего тебе не хватило времени поставить эту точку раньше? Развод разве не подразумевал подобного? — раздраженно спрашивает Егор.

— Подразумевал, — с готовностью соглашаюсь, — еще как подразумевал. Думаю, точку я начала ставить еще за год до развода.

Теперь я решаю изучить состав макарон. Кажется, за этот поход в магазин я узнаю больше о различных ингредиентах, чем за всю прошедшую жизнь.

— Они тоже вкусные, — но Егор снова не дает мне этого сделать, нетерпеливо выхватывая пачку и с легким раздражением кидая ее в корзину, — завязывай.

— Хорошо, уже завязала, — покорно киваю и иду дальше.

Несколько минут мы проводим в молчании, несколько очень длинных напряженных минут.

— Ты не собираешься продолжить свой увлекательный рассказ?! — снова первым не выдерживает Егор. — Что — то с мужем ты долго разговаривала!

— С бывшим, если не ошибаюсь во временных рамках, — спокойно поправляю одноклассника. — А твоя ревность даже приятна, не ожидала.

— Оля, — перебивает меня мрачный Егор, — ближе к сути, пожалуйста.

— А суть в том, что я не хочу вечной войны с ним, понимаешь? — поворачиваюсь к однокласснику, останавливая коляску у полок с лапшой быстрого приготовления. — Не хочу. Мне это не нужно! Глеб является отцом двойняшек, этого нам не исправить, и нужно понять, как организовать дальнейшие взаимоотношения, понимаешь? Я не собираюсь рассказывать детям, что их отец плохой, если он не будет делать ничего плохого по отношению к ним. Я, — делаю паузу, набирая побольше кислорода в легкие, — я просто с ним разговаривала, не мирилась, не соглашалась быть снова его ведомой, я всего лишь поддерживала диалог. В конце концов, мне еще нужно взыскать с него алименты и установить график встреч с детьми.

Егор несколько секунд молча смотрит на меня, а потом выгибает правую бровь и улыбается уголком губ.

— Задача принята, госпожа клиентка, — он шутливо кланяется, от чего и мои губы растягиваются в широкую улыбку, — но позвольте уточнить, что все — таки значил ваш поцелуй? Это очень важно для дела.

Как жаль, что нельзя временно открыть разум, чтобы Егор сам заглянул и все понял. Объяснять словами иногда бывает очень сложно.

— Он значил то, что я в процессе сравнивала вас, — у Егора круглеют глаза. — Ох, — сокрушенно качаю головой, — как же дико это звучит. Я убеждалась в том, что вы абсолютно разные, что я устала быть с таким, как Глеб, и что такой, как ты, меня сильно привлекает и дарит надежду на счастливое будущее. Пусть даже если счастье будет недолгим, — торопливо добавляю, опасаясь, что Егор решит, что я стремлюсь набросить на него оковы.

— Опять ты со своим временем, — усмехается одноклассник, но, видно, что напряжение его покинуло. — А что было потом, что там за цирк с собакой? Я не расслышал твоих слов.

— Ой, — закатываю глаза, — Глеб выскочил перед коляской, спасая детей от сбежавшего с поводка питбультерьера. И весь такой героический снова попытался ко мне подкатить. Дешевая попытка на самом деле, я его ткнула локтем и отправила делать уколы от бешенства. Пока разбирается с той блондинкой, хозяйкой собаки, может, на нее переключится. Она в том возрасте, когда дурацкое выпячивание своего эго Глебом может понравиться. Я бы даже подумала, что сцена с собакой постановочная, но он не мог знать, что я пойду в магазин, да еще и через сквер.

— Да, действительно, — улыбается Егор, — героя он изобразил шикарно, собрал публику, только ты не оценила.

— Я сказала «спасибо». Мне кажется, этого более чем достаточно. Честно скажу, я не знаю, как выдворить его из города, сам, наверное, уедет, когда работа призовет. Я лишь хочу, чтобы он не усложнял жизнь, навсегда отстал от меня и принял статус отца на расстоянии. Можно даже без личных встреч, так будет проще.

— Ладно, понял, — говорит Егор, кладет руку мне на плечо и притягивает к себе, — разберемся с ним. Только можно мы снова вернемся к теме поцелуев? — раздраженно фыркаю. — Тише, тише, я лишь о той части, где ты говоришь, что я лучший, — добавляет он, понижая голос.

— Я не так выразилась, — принимаю условия игры, — и, я не знаю, возможно, уже что — то изменилось, ты меня сегодня не целовал, я могу быть некорректна в своем сравнении.

— Так давай сделаем так, чтобы ты была корректна, — отвечает Егор и наклоняется ко мне.