Развод не дам. Точка

Глава 10

Агата

Думала, будет хуже. Боялась, что не сдержусь, разревусь, спрошу: За что? За что ты так со мной, почему? Самый близкий и так жестоко. Просто за что? Из тела будто кости вытащили, мышцы в фарш прокрутили. Едва передвигаю ногами, подхожу к кровати, вытаскиваю из-под покрывала подушку. Покрывало сгребаю в кучу, руки едва слушаются. Обратно к двери, в гостиную. Марат до сих пор сидит там на коленях, голова низко опущена. Обхожу его, кладу подушку и покрывало на диван и обратно, чувствуя себя дряхлой старухой. Забираюсь под одеяло на четвереньках, сжимаюсь в комок, накрываюсь с головой. Это всё-таки правда, не кошмар. И я только что сделала выбор.

Просыпаюсь с больной головой. Надо вести Каринку в садик, но сил нет. Почему именно я? У неё вообще-то папа есть. Пусть ведёт. Кутаюсь в халат, не помогает — холодно внутри, не снаружи. Бросаю взгляд в зеркало: волосы растрёпанные, глаза сухие, но ярко блестят. Кажется, температура поднялась.

Оказывается, Каринка давно проснулась. Сидит за столом, уплетает яичницу. Марат смотрит так, что становится больно, и за себя, и за него, и за семью, которой больше нет. На залитой солнцем кухне чужие люди, связанные ребёнком. Когда же боль станет хоть немного меньше?!

— Выспалась, мамочка? Папа сказал не будить. Ты сильно устала, да?

— Немного, — вымученно улыбаюсь. Не сводя глаз с дочки, говорю: — Отведи её в садик.

У меня собеседование на два, надо как-то взять себя в руки. Тесты, которые прислала Юлька, я уже прошла, осталось собеседование с непосредственным начальником.

— Конечно. Агат, мы…

— И не забудь, что ужин с родителями в семь. Няне я сказала.

Я чувствую колебания воздуха, когда он приходит в движение. Громко верещат герои в мультике, который смотрит Каринка на планшете. Гулко стучит сердце — Марат подходит слишком близко, жар его тела окатывает с ног до головы. Не могу на него смотреть. Отступаю к двери, он — за мной.

— Нет, — говорю тихо, качаю головой для верности. — Мы не будем разговаривать. Не сейчас. — Взгляд утыкается в его грудь. В ключицы в вырезе белой рубашки. Сколько раз их гладила, целовала, просто любовалась… Тошнота подкатывает к горлу. — Отведи Каринку в садик, — выпаливаю и почти бегу в ванную. Дышать-дышать-дышать. Ледяной водой брызнуть в полыхающее лицо.

Как скажу маме? А папа как воспримет? Почему виноват Марат, а стыдно мне? Почему я должна подбирать слова и придумывать, как смягчить новость? Почему это вообще должно меня волновать: как будет выглядеть Марат и наш брак в целом в глазах родителей? Потому что так было всегда. Мама научила: женщина — хранительница домашнего очага, на ней всё строится. А, когда построено, начинает вращаться вокруг семьи и её интересов. Выходит, с самого начала я залила плохой фундамент.

Стоп. Приди в себя. Выдохни.

Стою, вцепившись в края раковины. Хлещет холодная вода из крана. Надо успокоиться и перестать пугать Каринку. Как объяснить всё дочке — вот что должно волновать в первую очередь. Каким бы мужем ни был Марат, он хороший папа, этого не отнять. И демонизировать его в её глазах я не собираюсь. Вырастит и сама сделает вывод.

Если мы расстанемся, он уйдёт к ней? Навряд ли переедет в Сочи, но, как оказалось, для этого не обязательно постоянно быть рядом. Горько усмехаюсь отражению. К ней, к другой — какая разница? Главное, что не со мной и не мой. Вот что принять надо.

Оказывается, когда боли становится слишком много, ты просто перестаёшь чувствовать. Когда я выхожу из ванной, Марат и Каринка обуваются. Дочка светится от счастья: каждая минута вдвоём с папой для неё счастье. Я иногда в шутку их ревновала, а теперь отчаянно хочу побыть на её месте. Хоть немножко. Смотреть на него по-прежнему. Знать, что люблю и любима. Слишком многого прошу. Не вижу, но отлично чувствую, что Марат на меня смотрит. Машу рукой дочке, ухожу на кухню. Хлопает дверь. Тихо.

Даже в голове тихо, хоть и непривычно в этой тишине. Надо отодвинуть мысли о катастрофе и подумать о работе. Крупная СММ компания, которая с нуля раскрутила не один бизнес и не одну медийную личность. Создание имиджа в соцсетях, ведение их, подборка контента… От должностных обязанностей голова идёт кругом, часть слов я вообще вижу впервые, но Юлька успокоила — никто не станет сходу давать собственный проект. Я буду числиться помощником менеджера, одним из. Или, попроще, девочкой на побегушках. Спасибо Юльке, если бы сама подала резюме, на него бы даже не взглянули: возраст великоват для такой должности.

Итак, собеседование. Первое в жизни. Ладони потеют, страшно. Подъезжаю к башне «Москва», заезжаю на парковку. Сердце колотится сильнее. Хочется сбежать. Можно же попросить папу, он деньгами поможет на первое время. И как я работать буду? Отпуск впереди, опять же… Школа… Припарковавшись, утыкаюсь лбом в руль. Выдох-вдох. Тридцать два года, взрослая девочка. Пора становиться взрослой и принимать решения самостоятельно, без опоры на одобрение или неодобрение родителей и мужа. Тем более, нет у меня больше мужа.

Восемнадцатый этаж. Лифт постоянно останавливается, люди входят и выходят. Постепенно суета захватывает. Хочется стать её частью, тоже куда-то спешить с деловым видом, что-то делать. Уверенность в своих силах наполняет изнутри, но моментально исчезает перед дверью в офис. Там, за стеклом, большое помещение с множеством столов, мониторов и людей. Все чем-то заняты, слышу звонкий смех. Выдыхаю и вхожу.

— Скажите, где мне найти Александра Олеговича?

Отдельных кабинетов здесь нет, пространство ничем не разграничено. За панорамными окнами потрясающий вид на город.

— Алекс! Алекс, тут к тебе! — кричит девушка, которую я спросила. От неожиданности вздрагиваю. Мужчина, склонившийся над столом, выпрямляется. Хмурится, явно пытаясь вспомнить, кто я и зачем пришла. Но вот улыбается. Подходит. На голову выше меня, тёмные волосы завязаны в небрежный хвост на затылке, в ухе — серебряное кольцо, как у пирата. Глаза зелёные, яркие.

— Вы — Агата, да? Юльча весь мозг прожужжала, как будто я могу ей отказать. Идём в мой кабинет.

Да, кабинет всё-таки здесь есть. Неприметная дверь в углу. Есть ещё одна — кухня, как поясняет Александр. Или Алекс? Его стол завален папками, три монитора возвышаются над ними. Кабинет угловой, две стены стеклянные. Алекс падает в чёрное кресло, закидывает ногу на ногу, выуживает тонкую папку из кучи.

— Вы присаживайтесь, не стойте, — говорит, открывая папку и начиная небрежно её листать. С виду лет тридцать-тридцать три, а ведёт себя как… Как подросток какой-то. Джон и тот серьёзней кажется. Рукава свитера скатываются к локтям, на правой руке татуировка. Никогда не понимала увлечения наскальной живописью. Это же как надо себя не любить, чтобы уродовать татуировками? С Юлькой одно время сильно ругались по этому поводу: она давно набила две, теперь третью хочет. А я себя бабкой старой чувствую, которая обзывает проститутками всех, кто в короткой юбке. Неприязнь к Алексу возрастает. И имя это сокращённое… Саша и Саша, что мудрить? Серьга в ухе, татуировка, панибратское отношение к команде. Мда, сработаемся ли?

— Итак, Агата, — тянет он, наконец переставая листать папку. — Создание личного бренда, менеджер по продаже рекламы, опыта ноль.

Глаза у него красивые, не отнять. Редко такой цвет в природе встретишь. Не удивлюсь, если линзы. И ресницы чёрные-чёрные, прямые.

— И что же мне с вами делать? — голос низкий, глубокий. — Для девочки на побегушках вы уже не подходите. Да и не солидно перед командой будет.

— Намекаете, что я слишком стара? — усмехаюсь. С ним, видимо, только так и надо разговаривать. Забываем о деловом этикете.

— Заметьте, не я это сказал, — хмыкает он и смыкает пальцы домиком. Длинные пальцы, очень длинные. Касается их губами. Прядь толщиной в несколько волосков сползает по виску, касается ресниц. — Ладно. — Алекс выпрямляется. — Поступим так: есть у нас одна… кхм… шабашка. Ничего сложного, но времени ни у кого нет. Дочка одного важного папки хочет свой блог раскрутить. Таких блогов тысячи, там подписчики стадом туда-сюда кочуют. Пара-тройка постов на заданную тему, там упомянуть её, тут подсу… Стоп. По глазам вижу: не понятно.

Глаза у меня, наверное, как блюдца. Потому что я правда не понимаю.

— Ладно, тогда начнём с азов. Юльча сказала, что вы только со второго сентября сможете выйти. Пока изучите вот это, — в пальцах появляется стикер, исписанный тонким размашистым почерком. — Чтобы в терминах не путаться хотя бы. Освежите в памяти учёбу. Хотя нет, лучше не надо, только хуже будет.

— Так вы меня берёте? — голова кругом.

— Испытательный срок — месяц. Этого будет достаточно, чтобы понять — да или нет.

Он встаёт, я тоже.

— Спасибо, — улыбаюсь робко, но губы сами тянутся в стороны. Он улыбается в ответ. Красиво.

— Пока не за что. — Протягивает руку и я оторопело пожимаю. Его ладонь сухая и крепкая. — Буду ждать второго, Агата. Мы начинаем в десять.

Окрылённая, выхожу из офиса. Жаль, с Юлькой не встретиться — она на другом конце Москвы сейчас. Захожу в лифт, всё ещё не веря, что теперь работаю здесь. Работаю.

Пересекаю холл, продолжая улыбаться. И резко замираю. Не может быть. Не может она здесь быть! Не она это. Видела мельком, а на лица память всегда плохая была. Не могу же я теперь каждой загорелой брюнетки шарахаться. Нервно усмехаюсь и иду на парковку. Пусть хоть вся Москва этими брюнетками наполнится, меня это не волнует.