Развод в 45. Я не вернусь

Глава 20

Алексей изменять жене не планировал. Не было у него такого в планах! Зачем? Студенточки молодые, конечно, заглядывались, глазки строили. Бери — не хочу!

Хотеть-то он, может, и хотел. Чисто физически.

Здоровый, в общем-то, мужик, если не считать периодических приступов астмы. Но он о ней забывал — в обычные дни чувствовал себя очень даже ничего! Энергично, бодро, нормально, короче.

Так вот.

Связываться со студентками было себе дороже.

Эти молодые цапли в случае чего могут слить его, слухи пойдут, а ему зачем они, эти слухи?

Ему, который всегда стремился к престижу, к славе, хотел запрыгнуть ой как высоко.

Сумел, запрыгнул, справился, завоевал.

Красивая, умная, интеллигентная жена, еще и со смертью матери так удобно закрылась дома, занималась обеспечением уюта, детьми, все заботы на себя взяла. Ей так было проще. Легче. Так она смогла справиться с болью утраты.

Алексей жене сочувствовал.

Как-никак, двадцать пять лет вместе, в юные годы она его поразила своим умом, начитанностью, а также вежливостью, хрупкостью. Захотелось ее покорить, к тому же она происходила из хорошей семьи.

Алексей даже в молодые годы неплохо умел оценивать перспективы.

Преимущества…

До Лиды встречался с Маринкой Логиновой из соседнего подъезда.

Вот разбитная девка была, такие в постели выкрутасы делала, что уши в трубочку сворачивались, а внутри звездопад настоящий творился.

Но и тогда Алексей, а тогда еще Лёха, понимал, что жениться надо на приличных девушках. У мужчин эта настройка, в общем-то, одна на всех. Понимают они, на ком можно жениться, сделать матерью своих детей.

А с кем можно просто погулять, хорошо провести время.

Верочка Фарафонова напоминала Маринку.

Тоже девушка в теле, статная, кровь с молоком.

Он засматривался на нее — ну как такую пропустить? Глаза-то у него есть!

Но какие-то нормы приличия останавливали.

Опять же, деканство требовало усилий. Времени. Вовлечения.

Некогда было шуры-муры крутить.

По крайней мере, Алексей так думал, пока однажды за чашкой чая Верочка томно так на него не посмотрела и не сказала, что вот, мол, ее муж подыскивает, куда бы вложиться. Деньгами.

Тут Алексею в кровь будто что-то вдарило.

Так она ножкой своей крутила, да пальчиком наматывала темный, с рыжинкой, локон, и глазками так своими на него зырк!

Не устоял.

Понял, что баба голодная.

Она вроде замужем, он — женат.

И подумалось — а почему бы и нет?

То есть все эти доводы, что некогда.

Что неприлично, что нехорошо, что узнают, разоблачат.

Они все стерлись, потому как Вере было невыгодно раскрывать их.

С Верой можно было чинно-благородно пить чаек с печеньем, которая Лида пекла, заботливо с собой укладывала в кулек.

А потом, как шпионы, пробираться в дальнюю аудиторию, запираться, убедившись, что никто не смотрит, и предаваться блуду. Греху.

Н-да, вот так и покатился Алексей по наклонной…

Он тогда убедился, что человек, оправдывая себя, может дойти до высшей степени цинизма. А что? Разве Лида не заперлась дома? Заперлась. Разве не стала скучной? Ну да. А как она может быть не скучной после двадцати пяти лет брака? Не будет же она его встречать в костюме горничной или с плеткой, упаси боже.

Также показалось не зазорным забрать ее работу себе.

Ну, что ждало эти разработки в случае, если бы Лида сама всё довела до конца. С ее дотошностью, с педантичностью. Так бы уже на пенсию они пошли, а Лида бы всё продолжала высчитывать, а потом бы еще поехала спрашивать у отца разрешения. В общем, Алексей решил не ждать.

Забрать. Воспользоваться. А разобраться можно и потом…

Неужели жена пойдет против мужа?

Дочь… Она узнала случайно, как-то забежала на кафедру и просто увидела их с Верой вместе, потом спросила напрямую.

Алексей сказал просто:

— Дочь, у мужчин свои слабости. Не волнуйся. Это временно. Мама ничего не узнает.

Дочь просто кивнула, но почему-то стала чаще общаться с Верочкой.

Он сам не мог понять причину этого странного интереса.

Может, просто Вера была такой, к кому тянулись люди?

В общем и целом, Алексей не понял, как всё закрутилось в клубок.

Как-то в его голове очень хорошо распределились все роли…

И всё сначала шло неплохо, складывалась удачно, и он не думал, что всё так закончится! Правильно говорят умные люди — как веревочке не виться!

Стоял теперь Алексей с сомкнутыми губами и нахмуренными бровями перед врачом обшарпанной больницы, куда Веру привез, докладывал.

— Нет, не муж… Я ей не муж…

Фарафонов выгнал Веру — вот в чем была, в том и выгнал.

У нее ничего не было. И к кому она побежала? Естественно, к любовнику! Зла не хватало! Чем эта курица думала?

Его опалило стыдом, когда врач недоуменно поднял кустистые брови, пошевелил какие-то листы.

— Брат? Хм… Гм… Ладно! Вы вещи привезите, что там пациентке нужно. Она пару дней полежит на сохранении.

— Хорошо.

Алексей развернулся и вышел из кабинета, прошагал к палате.

Вера лежала ничком на постели, рыдала тихо, он посмотрел на нее. Содрогнулся! Как же сложно сочувствовать ей теперь! Когда она из легкого амурного приключения превратилась в обузу! Устроила такой скандал.

Мать-перемать, как же всё это обратно-то вернуть?

Как же всё стереть? Как?

— Лёш…

Любовница вяло приподнялась на постели, она выглядела опухшей, под глазами появились тени, волосы всклокоченной массой топорщились в разные стороны. Он ощутил легкую волну брезгливости, которую скрыл под непроницаемой маской. Лида бы ни за что не позволила так себе опуститься, не предстала бы перед мужчиной такой разобранной.

Сколько он помнил ее, Лида всегда за собой следила.

И даже беременная, и родив детей, и даже болея, и даже когда мать потеряла, она всё замыкала в себе и на себе. Было у нее такое умение.

Может, он устал от этого, может, хотел больше страсти, взрыва…

Что ж, бойся своих желаний. Взрыв получился прямо-таки атомный.

— Тебе надо отдохнуть и привести себя в порядок, — произнес он холодно, глядя на ту, кто разрушила его жизнь.

— Ты… — выплюнула она и посмотрела снизу-вверх, и будто сейчас только поняла, что натворила, уронила лицо в ладони, плечи начали содрогаться. — Что будет? Что же теперь будет?