Развод в 45. Я не вернусь

Глава 35

Лидия

Я замерла перед потертым, немного мутным зеркалом-дверцей старого шкафа. Вцепилась пальцами в юбку. Никак не могла избавиться от ощущения, что собираюсь не на деловую встречу, а на самое настоящее свидание.

И чего я нервничаю? Как школьница перед встречей с первый ухажером!

Когда со мной такое было в последний раз? Я уже и не помню…

Сначала выбрала строгую темную юбку, потом передумала, сунулась в шкаф и вытащила легкое платье в мелкий горох. Расправила на себе и поморщилась, глядя в отражение. Слишком простое. Какое-то девическое. А мне, чай, не шестнадцать. Решила, что оно слишком легкомысленное.

И зачем я его вообще с собой в деревню взяла?

Снова надела юбку, только другую, более длинную.

В итоге всё равно не могла понять, в чем выгляжу хотя бы вполовину так уверенно, как бы мне хотелось. В меру строго, в меру прилично, но и в то же время… как женщина. Женщина, которая снова хочет увидеть восхищение, поблескивающее в глазах мужчины напротив. Сердце ухнуло в груди, когда я сама себе призналась, что этот мужчина мне нравится.

Нравится Фёдор Торопов, глава района, который заступился за меня, защитил от мужа, а потом позвал на свидание.

Я даже прикусила губу, поймав себя на мысли, что глаза блестят от волнения, от этого странного, давно забытого чувства, что я могу нравиться мужчине.

Но потом вздохнула и резко провела ладонью по лицу.

— Господи, да соберись ты, — прошептала себе.

Но сердце упрямо стучало, откликаясь. Оживая.

Напоминая, что я еще живая и совсем не старая.

— Лид, всё собираешься? Опоздаешь ведь, — пробубнил отец, входя в комнату.

— Пап, как думаешь, нормально пойти так? — обернулась я к нему, демонстрируя белую блузку и коричневую юбку.

— Ну, если хочешь лекцию почитать соседу, то в самый раз, — усмехнулся он, — а если в ресторан пойдете, то лучше платье надень.

— Платье, — забормотала я, снова открыла дверцу, потом метнулась за занавеску, чтобы переодеться.

Всё-таки платье. Фривольное платье в горох. Поправила прическу, макияж, пощипала щеки. Вышла к отцу на кухню, где он перебирал какие-то сушеные листья. Я принюхалась.

— Мята?

— Да, улучшает когнитивные функции, — заумничал отец, а потом глянул за окно.

Там на велосипеде как раз проезжала Раиса. На удивление, возле забора не притормозила. Просто проехала мимо. Я перевела на отца вопросительный взгляд. Он сразу понял, о чем я хочу узнать.

— Болтливая баба, — крякнул он, напоминая о разговоре, который у нас случился недавно, когда я рассказала о том, как именно Торопов узнал о наших чаяниях по поводу школы.

— Ты бы, пап, не злился на Раису, — сказала я, вздыхая. — Всё же к лучшему.

— Кто знает, к лучшему или нет. Ты бы лучше слова подобрала и донесла, что надо. А она зачем лезет?

— Пап… — я пожала плечами. — Так уж тут принято.

— Там, тут, — проворчал он, — люди везде одинаковые, и правила приличия тоже.

— Так или иначе, она ведь старается помочь. Ничего плохого она точно не хотела. Ну и вообще… Может, ты бы к ней присмотрелся. Как к женщине.

Он поднял на меня удивленный взгляд.

— Как к женщине, значит? — переспросил он, и в глазах мелькнула улыбка. — А ты сама что? Уже нравится тебе этот твой Торопов?

Вот ведь. Я улыбнулась, когда отец отплатил мне моей же монетой. Сводники из нас те еще. Я вдохнула глубже, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно.

— У нас деловое свидание. Обсудим школу.

Отец фыркнул, откинулся на спинку стула.

— Ага, — протянул он, многозначительно глядя на мой третий за вечер наряд. — Вот поэтому ты уже сто раз переоделась.

Щеки запекло мгновенно. Я отвернулась, чтобы он не увидел, как безудержно я краснею.

Глупо.

Сорок с лишним лет. Пора бы уметь владеть собой.

Я резко одернула себя.

Это просто деловое свидание. Не буду терять голову.

— Мам?

Егор стоял в дверях, убрав руки в карманы испачканных травой джинсов, и смотрел на меня неожиданно серьезно.

— Что?

Я сразу напряглась, не зная, чего ожидать. Но он меня удивил.

— Ты не волнуйся, мам, — сказал он тихо. — Я уже взрослый. Я всё понимаю. Отец тебя подвел. Так что ты можешь… делать что угодно. Я не буду ничего говорить.

— Сынок, но я не собираюсь ничего такого делать, — улыбнулась я. — Я просто хочу делать пока что-то полезное, а там посмотрим…

— Это я понимаю, но если что, ты знай, я не против.

Какой он понимающий, по-взрослому мудрый. И посчитал нужным дать мне некое разрешение на то, чтобы я шла вперед и не думала, что сын будет обижаться на меня, если я решу начать с кем-то новые отношения.

Я потянулась к нему и обняла, радуясь тому, что он рядом. А когда разомкнула объятия, увидела в его глазах отражение собственной боли.

Я знала, что он сейчас думает об отце. Об Алине. О нашей разрозненной сейчас семье. Но старается, как и я, держаться за настоящий момент.

А что еще нам остается? Пока только это.

В этот момент с улицы донесся короткий сигнал клаксона.

Я вздрогнула.

Торопов.

— Ну вот, — отец посмотрел на меня с понимающей улыбкой. — Удачи, дочка. Повоюй там за школу. Ну и просто хорошо проведи время.

Пожелав родне хорошего вечера, я вышла на улицу, а потом и из калитки.

Торопов стоял, непринужденно опираясь о капот своего черного внедорожника, уверенный, по-мужски красивый.

Темный костюм идеально сидел на широких плечах. Белоснежная рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты, обнажала крепкую загорелую шею. Ладони, засунутые в карманы брюк, подчеркивали его расслабленную позу. Он улыбнулся при виде меня, пробежался по мне мужским взглядом, отчего у меня внутри приятно екнуло.

— Это тебе, — проговорил он коротко и протянул мне букет белых роз, аккуратно упакованных в прозрачную пленку.

Я машинально взяла цветы, растерявшись от неожиданности.

— Спасибо... Но... зачем? Не стоило, — пролепетала я.

— Лид, красивая женщина заслуживает всего, и не только цветов, — выдал он с улыбкой, и в уголках его глаз собрались лучики мелких морщинок. — Выглядишь, кстати, обалденно…

Я прижала розы к груди, чувствуя, как их тонкий аромат смешивается с запахом его дорогого парфюма. Щеки горели, и я благодарила сумерки за то, что они скрывали мое смущение.

Вот тебе и не свидание. Цветы, комплименты. И его взгляды. И моя реакция. Всё это говорило о том, что сегодня мы будем говорить не только о школе.

Торопов прошелся к машине и открыл передо мной пассажирскую дверь.

— Поехали?

— Поехали, — мой ответ прозвучал как выдох, когда я осторожно устроилась в салоне, бережно придерживая свой неожиданный подарок.

Машина плавно тронулась с места, и мы понеслись по вечерней дороге. Я не могла оторвать взгляд от роз. Их тонкий, нежный аромат наполнял салон, и во мне появилось непривычное чувство легкости.

Ресторан в городе оказался небольшим, но вполне уютным. Мы сели у панорамного окна, за которым солнце медленно опускалось за горизонт. Оранжево-багровый шар, казалось, горел. Когда официант принял заказ, Торопов разговорился.

Стал рассказывать о себе.

Оказалось, он приехал сюда временно, по просьбе старого друга, чтобы навести порядок в делах района.

— Я так и подумала, — сказала я, озвучивая свою догадку.

— Вот как? И почему же?

— Просто вы смотрелись тут как-то… будто не на своем месте. Сразу было видно, что привыкли сидеть в больших кабинетах.

— Ты, Лид, ты. Давай на “ты”? — предложил он, и я кивнула. — Это правда не мое место, — признался он. — Год, максимум два. Но это не значит, что я буду работать спустя рукава. Наоборот. Приложу все усилия, чтобы наладить жизнь в районе, а потом передать преемнику дела так, чтобы мне не было стыдно за проделанную работу.

— А потом? — спросила я, невольно любуясь тем, как он держится.

Сдержанный, при этом не жесткий, властный, но не подавляющий. Просто уверенный в себе, спокойный мужчина, рядом с которым мне было комфортно.

— Потом вернусь в Москву.

— А семья? — осторожно поинтересовалась я.

Он слегка нахмурился, и я сразу поняла, что тема болезненная. И это роднило нас, как и то, что мы выбрали это место как перевалочный пункт.

— Семьи как таковой нет. С женой мы давно стали чужими, так бывает. Хорошо хоть с сыном теперь поддерживаю отношения.

Я смотрела на его сильные руки, на бокал, который он крутил пальцами, и слушала не дыша, как спокойно он рассказывает о своей семье. И немного завидовала тому принятию, которого он смог достичь. Что касается меня, то во мне еще ничего не отболело. Рана была жива, но я не сомневалась, что когда-нибудь. Может, через год-два. А может, и раньше, я тоже смогу просто думать и говорить о своей боли как о пройденном этапе.

— Лид, я буду рад, если ты останешься и займешься школой.

Его голос понизился, а глаза потеплели.

— Здесь многое можно изменить. Но нужны неравнодушные люди, а ты именно такая. И ты же понимаешь… что дело не только в школе, — закончил он, и между нами протянулась невидимая нить, которую невозможно было не почувствовать.

Я опустила глаза.

— Я пока ничего не загадываю, — проговорила я, думая одновременно о детях, об отце, об университете…

Обо всем. Как-то не могла с бухты-барахты всё решить, не готова была пока смотреть далеко вперед.

— И правильно, — улыбнулся он искренне, — давай не будем спешить. Будем просто жить.

Просто жить…

Что ж, это звучало заманчиво.

Это был удивительно уютный вечер.

Мы говорили о школе, о том, как можно сделать так, чтобы дети смогли первого сентября начать учебу. О том, что нужно собрать инициативную группу, попросить всех приложить усилия. Что нужно закупить, починить, наладить.

После обсуждения школы мы просто разговаривали, обсуждали, казалось, всё на свете, непринужденно и легко. И в конце этого вечера у меня появилось четкое ощущение, что Фёдора я знаю много лет.

Когда он привез меня обратно, уже совсем стемнело. К счастью, возле дома горели фонари, иначе пришлось бы брести в потемках. Я вышла из машины, держа в руках розы, с которыми не хотела расставаться. Не удержалась. Снова поднесла их к лицу. Знала, что теперь этот аромат будет ассоциироваться с Тороповым. С этим романтичным вечером. С его внимательными глазами, уверенной улыбкой, искренней поддержкой. И тем чувством собственной привлекательности, которое он вернул мне так ненавязчиво. Дал почувствовать себя важной. Нужной.

И важнее всего — женщиной. Живой и дышащей, точно не похороненной.

— Спасибо, — сказала я, поднимая глаза на него.

Он стоял ближе, чем я ожидала.

— Не за что.

Его бархатный голос обволакивал.

Он наклонился чуть ближе, и на мгновение мне показалось, что он может меня поцеловать.

Но он словно почувствовал, что еще рано. Что эта спешка может всё испортить. Поэтому просто провел большим пальцем мне по щеке и улыбнулся.

— До встречи, Лида. Спокойной ночи.

И ушел.

Дома я поставила цветы в найденную вазу, потом тихо, стараясь не потревожить уже спящих Егора и отца, прошла в свою спальню и медленно опустилась на край кровати. Пальцы сами потянулись к телефону, и тогда я заметила, что экран мигает.

Одно-единственное сообщение.

От Алины.

Сердце резко рвануло к горло, когда я прочитала:

“Мама, высылаю тебе статьи, они помогут тебе вернуть авторство”.

Телефон задрожал в моих руках. Я закрыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы. Губы сами сложились в улыбку, она была горькой и счастливой одновременно.

Дочка сделала крошечный шажок. Но я верила, что это только начало. Моя колючая девочка не готова была извиняться, но она сделала то, что считала правильным. Собрала мне документы, чтобы юридически верно бороться за авторство. Тепло, которое весь вечер тихо согревало меня изнутри, вдруг разлилось по всему телу, смывая последние сомнения. Я прижала телефон к груди, словно могла через стекло экрана обнять свою дочь.

Я не стала ей звонить, а просто ответила короткое: «Спасибо». Надеясь, что это положит начало нашему примирению.

И когда я засыпала, наконец ощутила, что на душе стало спокойнее.