Развод в 45. Я не вернусь

Глава 21

Алексей

— Лёш, ну ты же не бросишь меня? — жалобно прошептала она, глядя с жалкой мольбой в глазах. Вцепилась ему в предплечье, как в спасательный круг, сглотнула скопившуюся слюну. — Мне же некуда идти. Ни вещей, ни дома, ничего. Куда я пойду?

— Подожди, — пробормотал он. — А что, у тебя родственников нет?

— Ты что, не понимаешь? — замотала она головой, сильнее цепляясь ему за локоть.

Так и хотелось стряхнуть ее пальцы, он еле сдерживался.

— Не понимаю что?

— Я не могу ни к кому пойти. Меня никто не поймет.

“Конечно, не поймет, — досадливо поморщился он про себя. — Я бы тоже тебя не понял и не принял”.

Удивительно, как быстро схлынуло очарование Верочкой, когда она такая, вся несчастная, больная, замученная, лежала на этой узкой койке, смотрела на него умоляющими глазами, а у него в голове так и вспыхивали картинки того, что она устроила в университете.

Унизила перед всеми! Выставила перед ректором идиотом, который не может разобраться с двумя бабами! Еще и эти студенты, папарацци хреновы!

— Что ты от меня хочешь? — задал вопрос конкретно, как можно более спокойным тоном.

— Мне просто нужно где-то остановиться, ненадолго, пока…

Вера сделала паузу и, наверное, ждала, что он продолжит. Но только у него в голове не было светлого будущего, которое она себе вообразила.

Алексей прикрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, оттягивая неизбежное.

Но надо было привести девчонку в чувство.

А для этого нужно было отстраниться и даже быть жестоким.

— А тебе не приходило в голову, — сказал он, глядя ей поверх головы, — что, может, надо было быть осторожней… насчет ребенка. Вера, ты что, совсем не думала головой?

— Что? — пискнула она, и румянец мгновенно залил ее бледные щеки. — В каком смысле?

— В самом что ни на есть прямом. Как такое вообще могло произойти? Ты же не школьница, а ведешь себя как легкомысленная девчонка на выпускном!

И правда, как она могла забеременеть? Ведь вроде уже рожала ребенка и знает, как следить за такими вещами. Могла проконтролировать, чтобы не забеременеть. Но не сделала этого!

Ребенок вот вообще сейчас не в тему!

Она медленно выпрямилась, отстранилась и подняла на него глаза. Видимо, ждала, что он смягчит свой тон, что войдет в ее положение. А у него внутри всё уже скрипело от раздражения. Понимания и сочувствия он не испытывал и в помине.

— Чей это ребенок, Вера? — глухо пробормотал он. — Ты уверена, что он мой?

Она даже отшатнулась.

— Ты что, правда думаешь, что я могла быть с двумя? — проговорила она глухо. — Ты... ты всерьез считаешь, что ребенок может быть не от тебя?

Он молчал. Зачем? Она сама всё поймет. Конечно, думал, что спит так же и с мужем. Не в шахматы же играет вечерами.

Только сейчас до него дошло, насколько призрачным было это чувство влюбленности. Да если бы он действительно любил Веру, ни за что бы не захотел делить ее с кем-то другим — даже с мужем!

А он делал это спокойно. Имел ее. Шел домой. Забывал о ней.

Она была… необременительным приключением… Пустяком, который внезапно стал огромной проблемой!

Вот так из-за ерунды он всё просрал! Из-за интрижки!

Не надо было с ней связываться! Не надо…

Вера всё поняла, лицо ее перекосило, подбородок задрожал, а губы вытянулись, стали похожи на капризный бантик. Как они раньше нравились ему, как заводили, именно эти губы и свели его с ума. А теперь это выражение обиженного ребенка раздражало до чертиков.

Она отвернулась, губы затряслись.

— Ничего ты так и не понял, Лёша, — проговорила она почти беззвучно, — ты бесчувственный. И ты... Я думала, у нас любовь, думала, ты всё бросишь ради меня…

Он даже бровь приподнял, присвистнул мысленно.

— Любовь, — выплюнул он резко. — Вера, ты взрослая баба, а живешь в мире розовых пони. Какая любовь? Разве я тебе что-то обещал? Нам же было просто хорошо вместе, но это не должно было выходить за рамки, ты понимаешь?

— Ты... ты подонок! — выдавила она задушенным голосом.

— Само собой, — равнодушно бросил я. — Теперь я для тебя подонок, зато ты — дура, просто наивная дура. Живешь в своих фантазиях, а реальность вот она, прямо перед тобой. Одна-одиношенька в больнице. И где теперь твой муж? И где теперь твоя семья? Ты сама виновата, что оказалась здесь. Повзрослей, Вера, вот тебе мой совет.

— Зачем ты так? Зачем? — прошептала она и, наклонившись, упала лицом в подушку, плечи мелко затряслись.

— Я просто хотела побыть немного счастливой…

Немного счастливой…

Он даже глаза закатил. Смотрел, как она рыдает, и понимал, что влип. Причем сам, добровольно. Сам себя потопил по своей воле. Никто не заставлял. Просто захотелось праздника, фейерверка. А в итоге получилась катастрофа, настоящий огненный шторм.

Вера была веселым праздником, вот только праздники имеют свойство заканчиваться, а потом начинаются тяжелые, суровые, унылые будни.

Придется как-то справиться, как-то выплывать, а Веру нужно оставить за бортом. Она лишняя. Зачем мне с ней возиться? Он ей не муж, никто, и не факт, что отец ее ребенка. Да и не факт, что она его доносит.

Лучше бы, конечно, не доносила, чтобы больше их ничего не связывало.

Он всё еще и.о. декана, уважаемый человек, ну, по крайней мере, был, пока не разнеслось всё это дерьмо.

Но ректор на его стороне, надо будет выгребать. Поговорить с ним, всё решить. Надо, да!

Вера продолжала всхлипывать. Алексею нужно было уже уходить. Он позвал ее. Она посмотрела на него снизу вверх, как побитая собака, с затравленным взглядом. Казалось, она всё ждет, что он сейчас возьмет ее ладонь в свою, начнет успокаивать и заберет с собой в ее розовый вымышленный мир — где она не замужняя беременная женщина, а свободная женщина, которую любят.

Но он только красноречиво отступил. Выдохнул с тяжелым вздохом.

— Послушай, тебе сейчас лучше отдохнуть, подумать, приведи себя в порядок, а я сейчас съезжу за твоими вещами. То есть… в магазин за вещами…

Она неуверенно кивнула, в глазах плескалось отчаяннее. Она задрожала, как будто он окатил ее из ледяного душа. Видимо, пришла в себя и осознала порядок вещей. Она ничего не сказала на прощание, просто молча отвернулась к стене.

Ну и пусть. Это к лучшему.

Алексей вышел из палаты и чуть не выругался в голос. Всё, хватит на сегодня Веры. Хватит драмы. И так проблем выше крыши.

В голове пульсировала лишь одна мысль.

Надо поговорить с Лидой, расставить все точки над «i».

Или запятые… Что там у них осталось?

Лида всё решит, она всё разгребет, она разберется.

Когда он покается перед ней, она его поймет. Простит.

Двадцать пять лет брака, как-никак. Они семья. Должны выплывать вместе. Только бы выслушала…

Пришлось вызвать такси, потому что машина осталась у здания университета. Когда за Верой приехала скорая, Алексей поехал вместе с ней в салоне.

Сердце колотилось как бешеное. Внутри стучало — поговорить, просто поговорить. Вдруг всё еще можно как-то уладить.

Быстро поднялся на седьмой этаж, открыл дверь и удивился. Пусто. Квартира выглядела не как привычный уютный дом. Она выглядела как… безжизненный музей.

Всё на своих местах, но никого нет. Ни привычного шума, ни торопливых шагов, когда жена с улыбкой встречала его на пороге. От квартиры веяло пустотой и холодом.

— Лида, — он крикнул в эту пустоту, но в ответ прозвучала лишь тишина. Густая, плотная тишина, в которой утонул его голос.

Алексей быстро прошелся по комнатам.

Верхней одежды жены не было, обуви тоже, и чемодан отсутствовал.

Всё как будто вымерло.

Лида… Она ушла! Черт! Вот только этого не хватало! Куда она подевалась?

Алексей схватил телефон, начал набирать номер.

Гудки. Один, второй, пятый. А потом она просто сбросила звонок.

Он едва сдержал рвущиеся наружу проклятия.

— Ну давай, Лида, возьми же трубку, — прошипел он, уже чувствуя, как теряет самообладание. — Нам нужно поговорить.

Но она не брала.

Набирал второй раз, третий — та же история.

А потом она и вовсе отключила телефон.

В нем вскипела ярость, обжигая горло.

Вот так вот, абонент не абонент! Для родного мужа!

Бросила его в самый отчаянный момент — и детей! И детей тоже бросила!

Выругался сквозь зубы. Сжал челюсти, потом резко выдохнул. Стиснул телефон ледяными пальцами.

Ладно. Если не Лида, то…

Он ткнул пальцем в контакт дочери, но не успел нажать вызов. Экран засветил входящим. Алина как почувствовала.

— Да, — ответил он. — Ты где?

— Пап, — проговорила она хрипло, сбивчиво, — а ты где?

— А что, — напрягся он, — что случилось?

— Бабушка. — Алина всхлипнула. — У нее был приступ, ее увезли в больницу, в кардиологию. Я с ней. Врачи сказали, что состояние тяжелое.

Телефон выскользнул из ослабевшей руки. Он вцепился в кожаную обивку кресла, не чувствуя боли. Только тяжесть обрушивающийся на него бед. Всё, всё рухнуло. В один момент, погребая его под лавиной проблем.

Что же делать? Куда ему ехать?

К любовнице, которая ждет вещи?

Искать жену, которая ушла и уехала неизвестно куда?

К ректору — разбираться со скандалом и грантами?

Или к матери, которая при смерти?