Развод в 45. Я не вернусь

Глава 8

Мы с Машей переглянулись. Сначала я не поняла, откуда тут взялась Вера. И даже посмотрела ей через плечо — не стоит ли там Алексей, не вернулся ли, чтобы снова унижать меня.

Но потом до меня дошло.

Конечно. Она была тут всё это время. Пряталась у двери, подслушивала, караулила. Выжидала, когда он уйдет, чтобы остаться со мной наедине.

Но зачем? Что ей от меня нужно?

Сердце глухо бухнуло в груди. Я догадалась по лицу Веры, к чему всё идет. Она подумала, что Алексей всё рассказал мне об их связи, и теперь пришла просить пощады. Она боялась разоблачения — боялась, что я расскажу ее мужу правду. И хотела уговорить меня этого не делать.

Я выждала паузу. Просто смотрела на нее не мигая. Долго. Скрестила руки. Ни одного лишнего движения или звука, пока она сама не выдаст себя.

— Что тебе нужно, Вера? — спросила я, стараясь, чтобы голос не выдавал моего состояния.

Вера ответила не сразу. Она бросила умоляющий взгляд в сторону Маши — не хотела говорить при ней. Та тоже поняла, чего хочет Фарафонова. Мы обе всё поняли без слов. Я еле заметно кивнула — и Маша, чуть поколебавшись, всё же вышла из кабинета.

Поднявшись с места, я прошагала до Веры и выпрямилась перед ней так сильно, будто внутрь вогнали стальной прут. Приказала себе выстоять в этой схватке. Что бы ни сказала Вера — я должна держаться достойно и не опуститься до истерики. Только не при ней.

— Лидия Анатольевна, — принялась она мямлить, складывая перед собой руки, — спасибо, что уделили мне время. Мне нужно с вами поговорить… Я… я слышала, как вы с Алексеем Дмитриевичем… спорили, — пробормотала она, нервно сглатывая. — Я случайно. Не хотела…… — Она покосилась на дверь, потом снова посмотрела на меня. — Я думаю, что обязана объясниться. Я к вам очень хорошо отношусь… очень вас уважаю… я не знала… То есть не думала… Простите, мне сложно… — взывала она ко мне, бормоча себе под нос.

Сложно? Значит, ей сложно? Сложно признаться в связи с моим мужем? И она хочет, чтобы я сама об этом заговорила. Облегчила ей жизнь?

Очень интересно. Значит, как по сцене под камерами скакать и улыбаться, воруя мой успех, она решительная и смелая, а как со мной поговорить, так сразу поджала хвост?

Нет, милая моя, любишь кататься — люби и саночки возить! Если связалась с женатым и пошла на исповедь к его жене, так будь добра хотя бы облечь свои мысли в связную речь.

— Сложно что? — холодно уточнила я, говоря напрямик. — Скрывать, что ты спишь с моим мужем? От коллег или от собственного супруга?

Вера от шока поперхнулась и закашлялась, словно проглотила ежа.

Да, она явно не ожидала увидеть меня такой — колкой, язвительной, говорящей прямо, без обиняков. Привыкла к другой. К той самой Лидии Анатольевне, которую все знали: доброй, интеллигентной, сдержанной. Которая подставит плечо, когда надо, угостит конфетами, поддержит и даст разумный совет.

Мягкая наставница, а не соперница с острым жалом.

Вот только такую Лидию было удобно не замечать. У нее можно было украсть всё — и работу, и мужа. Такую было легко похоронить за плинтусом, считать тенью, не принимать в расчет.

Так, может, и правда пора ее похоронить? И дать выйти на свет другой. Той, что не простит. Не отступит. Не забудет. Той, что не даст спуску предателям.

— Вадим ничего не знает! — выпалила она, когда наконец решилась. Руки нервно дернулись и взметнулись ко мне. — И не должен узнать. Не говорите ему!

— Не говорить ему о чем? — Мой голос был как лед. — Если уж просишь о таком, будь добра, сформулируй четко. Или произносить это вслух не так приятно, как делать, а, Верочка?

Я скрестила руки на груди, глядя на нее в упор, смакуя каждую секунду ее метаний. Пусть горит от этой неловкости. Пусть знает, что я вижу ее насквозь.

Да, внутри всё жгло и клокотало, но я не позволю ей это увидеть.

Вера запнулась. Словно не знала, что сказать. Пальцы судорожно затряслись.

— Вы не должны были сегодня быть здесь…

— Да, это я уже поняла, вы не хотели меня видеть, презентуя мою работу…

— Но бы вы всё равно рано или поздно узнали о нас с Алексеем… Правда, не так… Мы планировали всё сделать иначе, но я знаю, что он не мог уже молчать… Мы… это… мы с Алексеем Дмитриевичем… — Она сглотнула, откашлялась, отвела взгляд и снова посмотрела мне в лицо, уже чуть дерзко, как будто собралась всё-таки с мыслями. — Это всё вышло у нас не сразу… Это просто… случилось… Сначала мы просто работали, а потом… Я не хотела, правда. Но мы… мы полюбили друг друга.

Ах, вот как. Полюбили. Они полюбили. Какая прелесть. Я чуть вскинула бровь, но молчала. Она говорила дальше — видимо, ей важно было выговориться.

— Я не хочу разрушать семьи, — мямлила она, глядя куда-то в угол. — По крайней мере пока. Я сама всё расскажу Вадиму… Просто… не сейчас. Не сегодня. Нам нужно закончить проект. Понимаете, это очень важно. Ваша работа — она же будет реализована! Алексей Дмитриевич обещал, что вы будете указаны в финальной публикации! Правда! Просто… дайте нам время…

Она снова всплеснула руками, из уголка глаза даже эффектно потекла слезинка. Раскаяние Вера играла бесподобно. Правда, ее слова расходились с тем, что сказал мой муж, а еще она так или иначе пыталась оправдать себя — хотя бы в своих глазах.

— Даже так? Вы упомянете меня соавтором в моей работе? Я верно поняла? — заломила я бровь, а Вера поморщилась.

— Давайте не будем обсуждать работу… Это вам лучше разобраться с супругом. Понимаете, ему это очень важно! Важно проявить себя! А я… Мне сейчас важно сохранить всё, как есть… Вадим не должен знать…

— Ради чего я должна ждать, пока ты соизволишь всё рассказать мужу? — спросила я ледяным тоном. — Ради того, чтобы вы потом добавили меня в список соавторов моей же работы? Я не буду скрывать свое авторство. Вы украли у меня мой труд! Я должна была сама ее презентовать. И я этого не спущу.

Она вспыхнула и даже попятилась, хотя я ее не трогала и пальцем.

— Но… Лёша… Алексей Дмитриевич сказал, что вы сами не хотели принимать участия в презентации, вы… Я понимаю, у вас мать умерла, и вы не хотели никаких контактов, никаких публичных выступлений… Он просто хотел помочь…

— Ясно. Вы два благодетеля, — кивнула я, смерив ее насмешливым взглядом, — даже не знаю, как благодарить.

— Зачем вы так, Лидия Анатольевна? Ведь так и было. Вы ушли из университета, забросили семью, мужа, а он ведь живой человек, ему нужна любовь, ласка…

— Ты серьезно, Вера? Ты меня будешь учить, что нужно моему мужу? Ты, которая влезла в чужую семью, а свою готова разрушить. Как же твой сын, Вера? Тебе его не жаль? — напомнила я о том, что ей так удобно было игнорировать.

— Ребенок счастлив, когда счастлива его мама! — гордо заявила Вера и тут же попыталась перехватить преимущество в разговоре: — Знаете… Вряд ли я могу вас упрекать… Но раз уж мы откровенничаем… Вы уж извините, но я скажу. Будь вы более внимательны к дочери и мужу, этого разговора бы не было!

— Какое тебе дело до моей дочери? — процедила я, испытывая боль от воспоминания о том, как моя дочь улыбалась этой гадине и радостно дарила ей букет.

— А это вы у нее спросите, у Алиши, — приторно улыбнулась она, но тут же опустила глаза. Видимо, понимала, что насмешливый тон ей не поможет, если ей нужно мое молчание.

— Алина знала о вашей связи? — спросила я прямо, да только Вера сладенько улыбнулась и тихо вздохнула.

— Лидия Анатольевна, из уважения к вам я ничего не буду рассказывать про дочку и лезть в ваши отношения. Уверена, вы с ней разберетесь. Дочь есть дочь. Сейчас вообще речь не о ней… А вот муж… — Она снова вздохнула и закусила губу, взгляд стал жалобным. — Я очень вас прошу не поднимать шум. Алексей правда хотел вам помочь, а мы с ним… Ну, просто случилось как случилось. Мы ничего не могли с этим поделать… Ваш брак… он… Двадцать пять лет, сами понимаете… Чувства остывают…

— Двадцать пять лет? Интересно… — протянула я и поглядела в наглые глаза Веры. — Но вы с Вадимом живете гораздо меньше.

Тут ей стало стыдно, это было заметно, но потом она приоткрыла рот благоговейно зашептала:

— Да, я понимаю, как всё это выглядит стороны. И понимаю, почему вы злитесь. Но мы правда просто полюбили друг друга. Мы боролись с собой, понимали, как всё неправильно. Но это оказалось сильнее нас…

— Избавь меня от лирики, хорошо? — строго осадила я ее.

А то, дай ей волю, она бы в подробностях рассказала, как всё произошло. Мне и так было тошно. И больно. Боль взрывалась внутри — это только внешне я выглядела каменной статуей, а на деле все мои органы будто перекручивались и стягивались в узел.

Пора было это прекращать. Хватит. Я достаточно наслушалась.

— Вера, что конкретно ты хочешь от меня? — спросила я со вздохом. — Уйти в сторону? Не мешать вам?

— Но вы же знаете, что это неправильно… жить с нелюбимыми…

— А может быть, неправильно — разрушать семьи? Или ты думала, что будешь продолжать жить со своим мужем дальше и одновременно бегать к моему?

— Вы всё опошляете, Лидия Анатольевна. Не думаю, что у вас есть что спасать, — холодно ужалила она в ответ. — Вы же умная женщина, воспитанная, скандалы — это же не про вас, Лидия Анатольевна. Уверена, что мы решим всё мирно. Не мешайте нам, вот и всё. Живите спокойно, как жили. Сами себя похоронили, так не нужно считать, что другие не хотят жить.

— То есть вы предлагаете мне ждать, пока ты не разведешься, Верочка? И продолжать держать Вадима в неведении?

— Со своим мужем я разберусь сама, — быстро пообещала она, но в ее голосе была четкая угроза: не лезь. Она даже тон сменила: — Я просто хочу, чтобы вы поняли: вы можете развестись мирно. Со временем. Или вы устроите публичный скандал — и тогда…

— Что же тогда?

— Я не буду говорить за Алексея. Он мужчина, я предоставляю ему быть сильным и защищать свою женщину, — промурлыкала она, — и он это сделает, если вы начнете ставить палки в колеса и навредите мне. Надеюсь, мы поняли друг друга, Лидия Анатольевна…