Ревизор: возвращение в СССР 25

Глава 16

Москва. Квартира Ивлевых.

Вернувшись домой, сел переписывать статью про помощь детскому дому. Вставил абзац про подаренные игры и про их высокую оценку руководством детского дома, пусть люди узнают, что их усилия были оценены и с профессиональной точки зрения, в том числе. Расписал инициативу молодых художников Ксении Мишиной и Юрия Бахтина, написал, что деревянные, расписанные вручную панно не только украшают помещения, но и имеют образовательную функцию. Перечитал статью вслух, благо могу сейчас себе это позволить, в отдельном кабинете никому не мешаю, внёс последние правки и пошёл проявлять плёнку.

Просматривал потом кадры, выбирал, какие негативы со статьёй отдать, наткнулся на несколько фотографий нашей маленькой Фроси. Жаль, на чёрно-белом фото не будут видны её потрясающие глаза цвета морской волны. А вообще, забавно вышло. Маша, вроде, ко мне на день рождения собиралась, а подарок Галие по факту приготовила. Ну что поделаешь, думал, после неудачной попытки приручить деревенского кота, жена успокоилась. Как бы не так! Спелись с Машей и решили заводчиками стать. Наивные. Выбрали самую капризную и сложную в уходе породу. Хоть бы посоветовались, я бы им голую кошку разводить посоветовал, она и аллергикам подходит, и с шерстью у них проблем нет. Правда, понятия не имею, есть ли такие кошки в данный момент в продаже… Интернета часто не хватает…

***

Москва. Кабинет второго секретаря Гагаринского райкома КПСС.

Ближе к концу дня Сатчан приехал в Гагаринский райком и с уверенным видом пошёл прямо на приём к Володину.

– Герман Владленович, мне поручено передать вам, что Захаров Виктор Павлович, второй секретарь горкома, хочет вас видеть, – объяснил цель своего визита он.

– Зачем? – спросил Володин. Как он ни старался, не смог скрыть своего удивления от Сатчана.

Да он не просто удивлён, он потрясён! – с удовлетворением отметил про себя Сатчан. – Надо и дальше также спокойно и уверенно с ним разговаривать, все, как Паша советовал. Хороший совет он мне дал…

– Не могу сказать, – улыбнулся Сатчан. – Не знаю.

– Но я хотел бы знать, о чём пойдёт речь, – возразил отошедший от первого шока Володин.

– Такие вопросы вам лучше задавать непосредственно Виктору Павловичу. Возможно, он быстрее объяснит вам суть своих… э-ээ… предложений.

Сатчан всего на мгновение замешкался, подбирая наиболее подходящее, в данном случае, слово, а у Володина от напряжения капля пота скатилась по виску.

О, как он разволновался, – отметил про себя Сатчан. – Уважает он Захарова. И боится.

– Мне на приём к нему записаться? – сглотнув, спросил Володин.

– Нет. Предполагается, что это будет встреча … личного характера.

– Это как? Где-нибудь в ресторане или на даче? – уточнил Володин и Сатчан кивнул в ответ.

– Что мне передать Захарову? – спросил он более мягким тоном, видя, что собеседник находится в очень взвинченном состоянии. – Вы согласны встретиться с ним?

– Естественно, как бы могло быть иначе? Я сам ему позвоню, – ответил Володин.

– Хорошо. До свидания, Герман Владленович. Спасибо, что уделили мне время, – также спокойно и с улыбкой ответил Сатчан, осознав с восторгом, что пугавшая его до усрачки миссия выполнена. Теперь уже казалось, что не так и сложно было. Самому надо подумать было, что, когда за тобой стоит такая фигура, как Захаров, нечего бояться…

***

Москва. Дом Ивлевых. Квартира на пятом этаже.

Старший по подъезду пришёл домой с работы и только сел за стол ужинать, как в дверь позвонили. Он пошёл открывать и увидел перед собой взволнованного соседа.

– Марк Евгеньевич! У вас всё нормально? – спросил Валентин. – Ушли вчера к Ивлевым и пропали… Так что там за история с медведем? Мне жена уже всю плешь проела.

Выставил меня вчера дураком перед людьми, – обиженно подумал Марк Евгеньевич.

– Подняли, понимаешь, шум! Медведь, медведь! – начал было выговаривать он соседу, но потом решил подшутить над ним. Меня, значит, заставил краснеть, так и пусть сам заплатит за свои слухи. – Какой медведь? Это всего лишь панда.

– Что за панда?

– Китайский бамбуковый медведь. Травоядный, одним бамбуком питается. Шерсть длинная, густая…

– Вот людям делать нечего! – потрясённо ответил Валентин.

– Да он добрый, как кошка! – возразил ему Марк Евгеньевич.

– А бамбука они где столько наберут?

– Генерала, что его привез, видели? Он во Вьетнаме служит. Там же тоже Компартия у власти, и вьетнамцы наши братья. Что им, проблема, в самолете немного бамбука раз в месяц прислать для бамбукового медведя? Он там как сорная трава растет. Как лопух на вашей даче.

– Вот даже как… – уважительно выдохнул сосед.

Уходя, он не мог видеть, как ухмыляется ему в спину во все тридцать два зуба старший по подъезду.

***

Ближе к шести позвонил Фирдаус, и сообщил, чтобы завтра в четыре часа слушали первую программу радио. Должна выйти передача с интервью Аиши.

– Ох ты ж, ёксель-моксель! – воскликнул я. – А что ж молчали? Даже не сказали ничего в воскресенье.

– Да мы сами не знали, когда наша запись в эфир пойдёт. Сегодня, вот, позвонили из редакции, сообщили, как обещали.

– Так чьё интервью, Аиши или твоё?

– В основном Аиша выступала, а я так, в паре мест слово вставил.

– Здорово! Сейчас своим всем скажу! А отцу нашему позвонили? Мне кажется, им интересно будет

– Ещё нет. Сейчас Диане скажу, чтоб позвонила, – ответил Фирдаус и мы попрощались.

Дальше все разговоры у нас были только о предстоящем выступлении по радио наших родственников.

Загит переживал, что Марату же как-то надо сообщить.

– Не волнуйтесь. Он сейчас на тренировке и Аиша ему скажет, а если её не будет, я скажу.

Приехав на тренировку, вышел в зал из раздевалки и увидел, что Аиша уже на месте.

– Ты уже предупредила народ, что завтра твоё выступление по радио? – спросил я.

– Марату сказала, – скромно потупив глазки, ответила девушка.

– Друзья, Аиша завтра будет выступать по радио. Первый канал, в четыре часа. Слушаем все!

Народ воспринял новость с удивлением и восторгом. Обещали все завтра слушать радио.

Сатчан встал ко мне в пару, и, сильно извиняясь, просил принять гостя от тестя.

– Это по поводу плитки, – объяснил он. – Римма с матерью так загорелись, что он пытается найти способ, как завести к нам небольшую партию, чисто для себя и близких друзей и знакомых.

– Ну, хорошо, конечно, пусть приходит, – согласился я. Тесть – министр, кого ни пришлет, точно не будет лишним с таким человеком познакомиться на будущее.

Я вспомнил про поручение, которое он получил от наших великих комбинаторов:

– А с Гагаринскими как?

– Отлично, – радостно ответил тёзка. – Ездил сегодня к Володину, передал предложение от Захарова встретиться.

– А он что?

– Сказал, что сам Захарову позвонит.

– Захарову об этом доложил? – уточнил я. – Чтобы был готов к такому звонку. Иначе потом на тебя ругаться будет, что не предупредил, что уже справился с заданием.

– Обижаешь, сразу из автомата доложил, как только от Володина вышел. О, кстати, забыл совсем. Главбух на обувной фабрике приняла дела, можешь идти знакомиться. Она очень тебя ждёт.

***

Москва. Кабинет второго секретаря Гагаринского райкома КПСС.

Еще вечером Володин обзвонил всех, потребовав собраться утром всей командой, включая нового члена Некрасова. По какому поводу не объяснил, так что все томились, не понимая, в чем такая срочность? Их понятное ему волнение не уменьшилось, когда он сообщил причину:

– Вчера, товарищи, через своего человека мне передал предложение встретиться Захаров из горкома.

Члены команды переглянулись.

– Зачем? – спросил Гончарук.

– Об этом гонец не сказал, но по некоторым моментам мне показалось, что, возможно, пришёл наш черёд отдуваться за интерес к Ивлеву. Вслед за Самедовым. Уж очень высокомерно со мной разговаривали…

– И чем это нам может грозить? – обеспокоенно спросил Белов, вспомнив про Тикси.

– Я что, зря сказал «вслед за Самедовым»? – раздраженно ответил вопросом на вопрос Володин. – Неужто уже забыли, что случилось с нашим товарищем? Обыски, КПЗ, а потом ссылка за полярный круг? Я его с соседом познакомил, географом, так он нас просветил, что там самое лучшее жилье – это бочки! Кто не в них живет, обладателям бочек завидует!

– Бочки? – недоуменно переспросил Белов, и Володин только махнул рукой, не в силах сейчас объяснять, что это такое за жилье.

– Не пойдёте, Герман Владленович, только хуже сделаете, – заметил Некрасов, сообразив, что шеф совсем не в духе. – Если у него есть к нам претензия, то лучше её выслушать, а там уже будем думать, что с этим всем дальше делать.

– Да никто не говорит, что не будем встречаться, – раздражённо ответил Володин, прекрасно осознавая, что выбора у него нет. – Давайте только подготовимся на всякий случай. Ко всему, что может последовать, причем достаточно внезапно. Надеюсь, ни у кого нет сорока тысяч в пачке журналов на видном месте, как у Рашида было? И странной идеи, что это надёжный тайник? Или вообще идей, что от милиции, пришедшей с обыском, поможет хоть какой-то тайник?

Сам Володин потратил ночь плодотворно, почти не спал. Зачищал все свои тайники. Набралось в общей сложности сто пятьдесят пять тысяч рублей, к которым добавилось золотишка и брильянтов еще тысяч на сорок. Все это добро сейчас лежало в багажнике запорожца в рюкзачке, а Запорожец стоял в кирпичном гараже старого школьного друга. Машина была не на ходу, а сын друга учился, по его протекции, в МГИМО на третьем курсе. Так что оставалось надеяться, что в благодарность за такую помощь никто в багажник старой машины не полезет… Как временная мера годится, но долго, конечно, так держать такую сумму не стоит, по ночам заснуть вряд ли удастся…

***

В четыре часа дня мы с Ириной Леонидовной сидели с детьми на кухне и слушали, затаив дыхание, передачу для школьников «Ровесники».

В программе было несколько блоков, интересующий нас начался минут через десять. Услышав голос Аиши, удивился, что он у меня никак не отозвался, если бы меня не предупредили, мог спокойно не узнать её. Но, прислушавшись, все же признал и голос, и акцент, и смех. Было вдвойне интересно. Во-первых, ведущий интересные вопросы задавал, а во-вторых, Аиша открылась совсем с другой стороны. Мы особо не разговаривали о её жизненном опыте до Союза. А она успела поучиться и в Ливане, и в частной школе во Франции. А в конце она такое выдала! Прямо тебе гимн советскому спорту! Мы с Ириной Леонидовной переглянулись с удивлёнными возгласами. Не зря я вчера всю нашу самбистскую банду о передаче предупредил!

***

Москва. Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами

– Ой, сейчас же по радио будет выступать родственница моего мужа! – возбуждённо сообщила Галия своим коллегам, с которыми сидела в одном кабинете, начальнице и её заместителю. – Чуть не пропустила! Давайте послушаем.

– Ну давай, конечно, – с любопытством согласилась начальница и Галия сразу же переключила радиоприёмник на первый канал и сделала погромче.

Им пришлось немного подождать. За это время коллеги спросили Галию, как ее родственница оказалась на радио. Но Галия не смогла ответить им, как Аиша оказалась героиней радиопередачи. Сама не знала. К счастью, передача началась, избавив ее от удивлённых взглядов коллег, что она не знает такую важную подробность о собственной родственнице…

Наконец, они дождались выступления.

– Так она иностранка? – удивлённо спросила Валерия Николаевна Белоусова, замначальника отдела.

Поймав недовольный взгляд начальницы, Галия растерялась и сидела, втянув голову, как будто совершила что-то ужасное. Но, когда Белоусова вышла из кабинета, Ольга Вениаминовна тут же заговорила с ней.

– Что же ты болтаешь о таком, Галия? Как ребенок маленький! У Валерии Николаевны муж в КГБ служит, она для него специально жареные факты собирает, чтобы он по карьерной лестнице быстрее двигался. Она ему сейчас все расскажет, а он доклад подаст у себя, чтобы поощрение заслужить. Мол, как так получилось, что Галия Ивлева с родственниками из капиталистической страны и в такой организации, как наша, работает? Недоработочка, мол, вышла, кто ее проверял?

– И что же делать? – чуть не плача, спросила Галия.

– Не болтать в будущем! Если в этот раз все хорошо закончится.

– Вот и муж мне также говорил! – вздохнула Галия.

– Мужа надо было слушать! И прекрати реветь, молоко пропадет! Что уж теперь!

***

Во вторник отвёз статью в редакцию.

– О! Кто пришёл! – обрадовалась Вера, увидев меня. – Давненько к нам не заходил.

– Материал собирал, – отшутился я, вручив ей покупных пирожных.

– Ну и как? Собрал?

– Собрал, иначе чего бы я приехал, – выложил я свою статью и негативы.

– Повезло ребятам, – пробежала она глазами текст статьи. – Столько им счастья привалило. А остальные как же?

– Ну, подождите, – расплылся я в улыбке. – Дурной пример заразителен. Почему и написал про это. Авось кто еще дополнительное шефство возьмет над сиротами по стране…

– Ну, тоже правильно, – согласилась она, доедая второе пирожное.

Мы попрощались, она опять всучила мне мешок писем, довольно увесистый, действительно, давно меня не было. Вздрогнул, подумав, что в нем может оказаться очередное письмо по тому типу, что пришло от Самедова. Пришлось тащиться с мешком на обувную фабрику.

Познакомились с новым главным бухгалтером. Крылова Елизавета Романовна, выше среднего роста, миловидная, ухоженная женщина лет сорока. Тут же поднялась при моём появлении, скромно улыбалась, говорила тихо. Её манеры совсем не вязались с довольно заметной, в хорошем смысле, внешностью. Сначала насторожился, не мог понять, что это за дисбаланс? Но после нескольких минут разговора понял, в чём дело…

Опыта работы главным бухгалтером у неё ноль. Подстава! Теперь до меня дошло, почему Сатчан сказал, что она меня очень ждёт.

– Я три года проработала заместителем главного бухгалтера, – поспешно сообщила она, видимо, заметив разочарование на моём лице.

И как же тебя, девонька, уговорили-то этим заняться? – подумал я. – Хотя желание учиться в ней явно наблюдается, так что, надеюсь, всё не так плохо. Ну, придётся проводить на фабрике побольше времени, чем рассчитывал.

Первым делом, убедился, что она в курсе, что на фабрике будет несколько производственных потоков. Потом мы с ней обсудили «технику безопасности» и ещё я уточнил у неё, какие у неё отношения с главным инженером сложились?

– Понимаете, Елизавета Романовна, чем больше людей знают о дополнительном выпуске, тем хуже. На ровном месте может беда случиться и не потому, что люди такие жадные, завистливые или подлые. Они, может, наоборот, чистые и со светлыми помыслами, но рядом могут оказаться такие товарищи, которые нам совсем не товарищи.

– Я понимаю, – серьёзно кивала она, хотя я и пытался разбавить свои слова шуткой.

– На вашем предприятии, пока, в курсе три человека: директор, главный инженер и вы. Желательно, чтобы так же все и осталось. В ваших собственных интересах, кстати. Вам надо будет научить главного инженера, на всякий пожарный случай, какие документы подлежат изъятию и в какое время. Там будет стопка производственных документов, по которым считается зарплата и ведомость. Больше нигде дополнительный выпуск отражаться не должен. Ни на склад не должен приходоваться, ни, разумеется, в отчёт о выпущенной продукции не должен входить.

– А что же, у некоторых рабочих три ведомости будет?

– Да. Одну из них назовите премией за сложность моделей, а потом изымайте.

– Но мы же хотим всю обувь такую же делать? Получится, что все делают одно и то же, а у других только две ведомости, никаких премий.

– Надо что-то придумать, – ответил я, – правдоподобное, как-то объяснить. В общей же сумме у них будет одинаково, что у тех по двум ведомостям, что у этих по трём. Ну, скажите, что подгоняете выпуск продукции по подразделениям, чтобы все план выполняли. Часть продукции, мол, по документам, другой цех делает, отстающий. Чтобы люди там премии не теряли… Просите понять по-человечески, войти в положение коллег.

– А, я поняла, и у них там реально разные цеха должны стоять!

– Правильно, – улыбнулся я. – И документы производственные, когда на дополнительный выпуск оформляете, там тоже другой цех пишете, и говорите, когда изымаете, что к документам другого цеха их присоедините.

А, вообще, как оказалось, она молодец, быстро схватывает, сработаемся. На первый раз решил её больше не грузить, но попросил разрешения воспользоваться телефоном и позвонил Ионову, попросил мне лекцию тут организовать. Придётся мне здесь ещё помелькать.

После главбуха отправился к директору. Серова застал за сосредоточенной суетой. Дверь в приемную открыта, телефон звонит, секретарь о чём-то докладывает, в приёмной человек дожидается…

Увидев меня, он сразу попытался отложить все дела.

– Я только на минутку, Иван Сергеевич, – объяснил я и ему, и человеку, ожидавшему под дверью. – Узнать хотел, как дела? – вошёл я в кабинет и прикрыл за собой дверь.

– Жизнь бьёт ключом, – многозначительно глядя на меня, ответил директор. – Но ничего такого, с чем бы мы сами не справились.

– Это хорошо, я только вас очень прошу, не забывать про условия труда людей. Они всё время должны улучшаться, медленно, но верно. В прошлом месяце теплотрассу, наконец, починили, в этом месяце асфальт вместо грязи положили, в следующем месяце фонари уличные заработали и так далее… По чуть-чуть, не надо сразу много, но постоянно. И акцент на это делать, общаясь с рабочими – проблемы видим, и постепенно их решаем. И, главное, от этого общения никогда не закрываться…

– Я понял, – рассмеялся он. – Так и буду делать.

– Как Маркин поживает? – поинтересовался я главным инженером. – Как у него дела?

– Крутится, бегает, оборудование же заказываем!

– А сырьё? Маркин говорил, что нашим сырьём только оборудование новое гробить.

– Да нет. На Богородском заводе сейчас масштабная реконструкция начнётся. Маркин теперь очень оптимистично настроен.

– Ну слава богу, – кивнул я. – Звоните, если что.

Так, Маркину, похоже, как и обещали, выписали живительных пенделей. Теперь он готов работать, а не просто отбывать рабочее время. Ну что же, это и требовалось!

Мы пожали друг другу руки, и я покинул его кабинет, ещё раз извинившись перед ожидающим в приёмной человеком.

Приехал домой немного раньше жены. Вышел её встречать, а на ней лица нет.

– Что случилось, дорогая? – спросил я, а она сразу в слёзы.

– Мы слушали по радио интервью Аиши про самбо, – начала, всхлипывая, рассказывать она, – а я же не знала!..

– Что не знала, дорогая?

– У нас у замначальника отдела муж в КГБ работает! Она ему всякое собирает у нас на работе, чтобы он быстрее по служебной лестнице продвигался! Он теперь и про меня рапорт напишет, что у меня родственники иностранцы, – ревела Галия, – и что я не могу в таком учреждении работать.

– Дорогая, а зачем же ты сказала при ней, что это твоя родственница-иностранка выступает?

– Я же не знала! Мне только потом сказали!

– Ладно, не реви, что сделано, то сделано, – обнял её я. – Жаль, конечно, из-за таких проходимцев хорошее место терять… А как её фамилия? – решил я подстраховаться. Зря у меня, что ли, прослушка стоит. Пусть слушают, записывают, и принимают превентивные меры, чтобы я не расстраивался из-за увольнения жены по линии КГБ и продолжил ходить к ним читать лекции.

– Белоусова.

– А зовут как?

– Валерия Николаевна.

– Муж, наверное, тоже Белоусов?

– Не знаю, – всхлипывала Галия.

– В каком он звании, тоже не знаешь?

– Не знаю.

– Ну, бог с ним, – решил я, что пресловутому товарищу капитану этих сведений должно хватить. – Но на будущее, дорогая, тысячу раз подумай, прежде чем что-то сказать. Нельзя допускать, чтобы кто-то что-то неправильно понял. У тебя работа хорошая, интересная, жаль будет потерять.