Ревизор: возвращение в СССР 25

Глава 3

Москва.

Утро пятницы хотел посвятить работе, съездить на автобазу, а потом в библиотеку. Вышел из дома, как обычно, и направился к метро. Не успел я дойти до пешеходного перехода, как мне преградил путь высокий мужчина в тёмном костюме, дублёнке, но без шапки. Накачанный такой блондин с мышцами буграми на скулах, как у культуриста.

– Павел Ивлев? – спросил он.

– Да, – ответил я, оглядываясь. Так… Чёрная Волга рядом на дороге, рядом стоял ещё один такой же молодчик в костюме и кожаной куртке с меховым воротником… Тоже мускулистый, только брюнет. Прямо, дежавю. Почти на этом же месте меня когда-то люди Межуева поджидали, чтобы к нему в машину засунуть на разговор… Не иначе, до Кожевникова уже информация о письме дошла.

– Вам надо проехать с нами, – показал незнакомец на Волгу и так и оставил руку, перекрывая мне пути отхода. Словно ждал, что я со всех ног рвану удирать. Ага, как же!

– Ну, надо, так надо, – согласился я и направился к машине. Тут же мне открыли заднюю дверь. Сзади никого не было. Значит, тут разговора не будет, а меня к нему отвезут.

Про то, что надо бы наведаться к Кожевникову, переговорить, я уже и сам думал. Останавливало меня два момента.

Первый – как это грамотно сделать. Позвонить и сказать, что хочу встретиться, потому что мне прислали письмо, в котором его обвиняют в приставании к молодой девушке? А вдруг неправильно поймет по телефону, решит, что я шантажировать его хочу? Отправит ко мне милицию, и буду потом в камере объяснять, что меня не так поняли…

Второй – я не хотел делать что-то настолько важное, пока не дождусь инструкций от Мещерякова. Раз уж вовлек его в эти дела…

Бравые ребята сели впереди, один за руль, второй на пассажирском сидении, а я с некоторым волнением разместился с удобством сзади. Оставалось надеяться, что большой босс человек вменяемый, и с ним можно нормально договориться. Интересно, а где у нас сидит Управление делами ЦК? Если на Старой площади, то как они меня проведут через охрану? Будут пропуск оформлять? Или он уже заказан? Паспорт будут просить предъявить, чтобы пропуск оформить?

Но всё оказалось гораздо проще, они заехали на внутреннюю территорию, куда их безропотно пропустили, а там мы с сотрудником в дублёнке беспрепятственно попали в здание. А второй остался в машине за рулём. Вместе с дублёнкой второго. Мне пальто скинуть не предложили… Вполне может быть потому, что планировалось, что уеду я отсюда не с ними, а на милицейской машине, уже в качестве задержанного…

– Журналист Ивлев, – представил меня строгой возрастной секретарше сопровождавший меня блондин, и она тут же доложила о моём прибытии начальнику. Я скинул на ближайший стул пальто, к ее изумлению. Не собираюсь беседовать с серьезным человеком, парясь на жаре в таком виде.

– Проходите, – кивнула секретарша, и блондин распахнул передо мной дверь. Они проводили меня в кабинет такими взглядами, какими провожают гроб с покойником в топку крематория. То, что силовик за мной не вошел, хотя ситуация была достаточно специфической, заставило меня безо всякой ностальгии вспомнить о лихих девяностых. Был у моего знакомого, очень серьезного аудитора, один случай, когда его вот также, уже на излете девяностых, впихнули в кабинет большого человека. И тоже госчиновника, хотя, на самом деле, банда его сына подмяла, не гнушаясь убийств, под себя десятки предприятий, а он ее крышевал в высоком кабинете. При его «приватном» разговоре с государевым человеком присутствовало аж двое охранников, хотя его туда зазвали вовсе не в таком статусе, как меня сейчас. Непростые времена, никто никому так не доверял, как сейчас.

Кабинет Кожевникова оказался похож на Стельмуховский, только мебель по-другому стояла, а в остальном всё очень похоже, дорого-богато и официально. Сколько же хозяев повидали эти кабинеты? Пришла в голову мысль, что вся эта казённая обезличенная роскошь должна напоминать сидящим в этих кабинетах чиновниках, что они здесь временно… Впрочем, может и нет. Не удивлюсь, если у них дома такая же обстановка, по крайней мере, в рабочем кабинете. Тогда они себя здесь вполне могут как дома чувствовать.

Кожевников оказался, ожидаемо, немолодым мужчиной под шестьдесят, с тяжёлым взглядом и тонкими губами. Седые остатки коротких волос предательски вились, делая его образ слегка небрежным.

– Доброе утро, Никита Богданович, – первым поздоровался я, сделав шаг вперёд.

– Доброе, – холодно ответил он, не предложив мне сесть.

Ничего страшного, я поставил свой портфель на стул передо мной, и молча стал ждать. Вроде бы и не нахальничаю, садясь без предложения это сделать, но и не стою покорно, как баран, позволяя хозяину кабинета полностью контролировать ситуацию. Нюанс, однако!

– Мне стало известно, что ты на меня материал паскудный готовишь, – уставился он мне прямо в глаза.

– Тот, кто пытался подставить меня и вас, Никита Богданович, так и задумал, вот только – полез я в портфель и достал письмо Свечкиной, – не думаете же вы, что я стал бы работать с непроверенными сведениями? Вы уважаемый советский руководитель, естественно, я не идиот сразу верить во всякую напраслину. Вот это письмо поступило на адрес редакции газеты «Труд» на моё имя, – протянул я ему конверт, и Кожевников тут же погрузился в чтение. Было видно, как гнев и ярость постепенно накрывают его, и я продолжил, увидев, что он дочитал. – Мы успели проверить письмо, и убедиться, что это фальшивка. Я лично встретился с автором этого письма, но сильно сомневаюсь, что она вам знакома. Вот, взгляните, – протянул я ему несколько фотографий Свечкиной. Он смахнул и письмо, и конверт, одним движением к себе в ящик стола.

– Первый раз её вижу, – раздражённо бросил он фотографии туда же, посмотрев на них секунд пять.

– Не сомневаюсь, Никита Богданович. Мы чуть-чуть не успели закончить наше расследование…

– Кто это мы?

– Я подключил милицию, – как о само собой разумеющемся ответил я. – И мы уже почти выяснили, кто организовал всё это. Нам только фамилию этого человека осталось узнать и его мотивы.

Кожевников сверлил меня взглядом, лицо его ничего не выражало, но пальцами он выстукивал нервную барабанную дробь. Затем кивнул на один из стульев за большим массивным столом для посетителей:

– Присаживайся!

С удовольствием сел, переставив портфель на соседний стул. С удовольствием – не потому, что устал, в моем возрасте стоять вот так без существенного дискомфорта можно часами. А потому, что мои ожидания оправдались, беспредельщиком Кожевников не был, и здравым аргументам вполне внимал.

– И кто в милиции моим делом занимается? – наконец, спросил он.

– Капитан Василий Баранов из сорок седьмого отделения милиции на Пятницкой, очень толковый специалист, и, что немаловажно, не болтун, другого я бы не привлекал, учитывая специфику. Никто, кроме него, в отделении не знает, чем он занимался. – ответил я, решив, что ни я, ни Вася, в данном случае, ничем не рискуем. А даже наоборот, можем получить шанс продемонстрировать Кожевникову, как мы рьяно боремся за его честь. Знакомство с такими людьми лишним не будет, главное, продемонстрировать, что с тобой можно иметь дело…

Он достал чистый лист бумаги и стал делать себе пометки.

– Никита Богданович, можно вопрос? – дождался я, пока он допишет, отложит ручку и поднимет на меня глаза, мол, слушаю. – А как вы узнали о том, что я якобы против вас что-то готовлю?

– Аноним позвонил, – ответил он.

– Понятно, – задумчиво ответил я. – Жалко, сразу бы тогда и узнали, кто это у нас такие комбинации крутит...

– Вы можете идти, Павел. Спасибо, что не стали пороть горячку, – протянул он мне в этот раз руку на прощанье.

Неплохо, если сравнить с тем, как начинался наш разговор, – подумал я, выходя из его кабинета.

Телефон на столе секретаря звякнул, она подняла трубку, и тут же протянула ее блондину. Тот выслушал что-то, и кивнул. Потом сопроводил меня до машины.

По дороге к машине анализировал состоявшуюся беседу. Хорошо, когда много прожил, и много повидал, очень непростой разговор я провел практически идеально. Так, теперь мне надо Васю предупредить. Позвонить ему из первого же автомата... Нет, лучше все же лично, уж слишком много нюансов.

– Отвезти вас на то же место? – дружелюбно спросил блондин, открывая для меня дверцу за водительским сиденьем.

– А можно подкинуть меня туда, куда я направлялся, когда мы встретились?

– Говорите адрес!

Назвал адрес в пяти минутах ходьбы от Васиного отделения. Туда уже ножками, пожалуй, доберусь, для лучшей конспирации.

Домчались с ветерком.

***

Москва. Квартира Эль Хажж.

Проводив мужа на работу, Диана стала собираться сама. Сегодня она хотела появиться в институте на консультации перед завтрашним экзаменом и поспрашивать аккуратно, кто мог ей домой звонить. А потом у неё встреча с капитаном Артамоновой. Когда она сказала ей вчера, что на площадь у трёх вокзалов они больше не поедут, Диана обрадовалась, решив, что они начнут опять ездить на стрельбы. Но, как оказалось, им предстояло приступить к занятиям по развитию памяти. Вчера на какой-то квартире Мария Юрьевна потестировала немного Диану, а потом рассказывала ей про внимание и какие бывают виды памяти. Это было скучно и совсем не интересно.

Мысли Дианы вернулись к происшествиям последней недели. Одна мысль беспрестанно мучила ее последний день, даже спать ей мешала. Как так получилось, что за короткое время её встречи с лучшей, как ей сказали разведчицей, засекли сразу столько людей? Сначала отец, потом какая-то сволочь, сующая нос не в свои дела, а потом и Фирдаус.

Когда молодого лейтенанта Портнова заменили на капитана Артамонову, Диана обрадовалась и поверила, что она серьёзный опытный разведчик. Но что-то тут не то… Для профессионала заметить слежку плёвое дело. А она слежку отца за ними не заметила. Кто такой отец по сравнению с ней? Дилетант, новичок, простофиля. А проследил и выяснил, всё, что ему было надо. Что же говорить тогда про профессиональных зарубежных контрразведчиков? У них и людей больше, и техники… Да они на раз-два просчитают и выследят любого.

И потом, – думала Диана, – Артамонова сама выбрала место для встречи возле института, и я ей доверилась, как профессионалу. И что из этого вышло? Меня и отец выследил, и какая-то зараза, что Фирдаусу позвонила… Получается, прав был брат? Небрежно работают комитетчики иногда… А если они точно так же со мной и за границей поступят? Приведут на хвосте вражескую контрразведку? Ну, попаду я в руки чужой контрразведки, а им от этого ни холодно, ни жарко.

Вот, выследил бы меня вчера муж до той квартиры, ворвался внутрь, и как бы я отбрёхивалась? Там же с первого взгляда видно, что квартира нежилая… И совсем страшненькая для того, чтобы в ней жила такая красавица, разъезжающая на собственной Волге. А Артамоновой что? Подумаешь, агент чуть не развёлся… И не развелся исключительно в том случае, если бы Фирдаус нормально воспринял ее сотрудничество с КГБ, что далеко не факт, – с досадой думала Диана. – Хотя, конечно, я сама дура!.. Отец уже поймал, а я всё садилась в эту чёртову «Волгу» в том же месте, в то же время… Это уже моя вина. Получается, вина Артамоновой в том, что меня отец спалил, а во всем, что после этого произошло, это уже я сама виновата. Мозг надо было использовать…

Как мне научиться осторожности и не сесть в тюрьму? Если в безопасном СССР уже такие проколы раз за разом, то на что мне рассчитывать за границей, где играют на другом уровне? Поедем с Фирдаусом в Европу скоро, надо ко всему этому очень серьёзно относиться, чтобы в тюрьму не попасть. Надо учиться конспирации и вниманию, чёрт бы его побрал. Артамонова вчера про внимание рассказывала… Кто бы её ещё слушал, – с сожалением призналась сама себе Диана. – Надо её попросить ещё раз повторить. И припомнить все, что брат рассказал. И надо также вспоминать всё, чем со мной старый взломщик поделился. Ох! Что Андреич говорил, самое важное? Всегда надо сначала думать, потом говорить… И ведь верно! Ну кто вот меня за язык тянул после приезда из Италии?! Зачем надо было рассказывать этому летёхе Портнову, что я мафиози в Италии подстрелила? Если бы подумала сперва, чем мне это грозит, то промолчала бы и сейчас жила спокойно.

Всё! С этой минуты только так. Сначала думаю о последствиях сказанного, потом говорю, – твёрдо решила Диана.

***

Москва. Лубянка.

На совещании с подчинёнными полковник Воронин выслушал доклад капитана Румянцева о том, что подполковника ГРУ Гончарова знакомые характеризуют положительно. Установить факты его общения с агентом «Скворец» в приватной ситуации не удалось. Однозначно встречался с ней на различных мероприятиях в квартире Ивлева, но всегда при скоплении людей.

Майор Муравьёв также доложил, что прослушка в квартире Эль Хажж до сих пор не установлена.

– Технарям надо часа два минимум, – развёл он руками, – а лучше больше.

– Ну так придумайте что-нибудь! – с досадой ответил Воронин. – Неужели так трудно их из дома гарантированно выманить?

– «Скворца» я беру на себя, – тут же отреагировала капитан Артамонова.

– И по подполковнику ГРУ, – продолжал полковник, – устройте ему «случайную» встречу со «Скворцом» и посмотрите, как они будут реагировать друг на друга. В особенности, меня интересует выражение лица «Скворца», ясно, что по морде подполковника ГРУ мы вряд ли что сможем понять. А вот она молодая, неопытная, импульсивная, если он ей столько всего специфического рассказал о нашей деятельности, то она точно продемонстрирует определённые эмоции в присутствии Марии Юрьевны. Она же ничего ей не сказала об этом, значит, будет чувство вины, страх… Узнайте где он бывает, привезите туда «Скворца». Первый раз, что ли?

– Это наружку надо за ним пускать, – с сомнением проговорил Румянцев.

– Значит, пустите наружку. Там надо-то несколько дней всего потоптаться, узнать, где он обедает, да куда после службы идёт, чтобы точно с ним пересечься…

***

Москва. Обувная фабрика «Красная Заря».

– Иван Сергеевич! – ворвался к директору фабрики главный инженер Маркин. – Беда!

– Не пугайте так, Михаил Дмитриевич, что случилось? – испуганно приподнялся из-за стола Серов.

– По фабрике слухи ходят, – округлив глаза, плюхнулся за стол для заседаний Маркин, – что фабрикой органы интересуются!

– Правда, что ли? – побледнел директор. – Какие?

– Не знаю.

– Так а с чего ты это тогда взял?

– Парторг сказал, что к нему из Гагаринского райкома заходили насчёт вас, интересовались, кто вы? Откуда? Где раньше работали? С кем дружите? Кто за вами стоит и всё такое… И в отдел кадров заходили, спрашивали про вашу трудовую книжку и работал ли у нас когда-нибудь Ивлев?

– Это Павел, что ли? – удивлённо посмотрел на главного инженера Серов. – Он же Ивлев?.. А в отдел кадров эти же из Гагаринского райкома заходили?

– Не знаю.

– А что ты, вообще, знаешь, Михаил Дмитриевич? – психанул Серов. – Прибежал! Хватай мешки, поезд отходит!.. Нет, чтоб информацию собрать. С чем мне сейчас к начальству ехать прикажешь? Выясни всё! Кто это был, что, конкретно, спрашивал, чем интересовался? И побыстрее. Чтобы я к нам в райком до конца дня успел.

***

Васи на месте не оказалось. Простоял неподалеку от отделения минут двадцать и решил больше не ждать. Буду ему позванивать раз в полчаса... А то дела сами себя не сделают…

Потом поехал на автобазу. Савельев встретил меня чуть ли не с радостными объятиями.

– Здравствуйте, здравствуйте, Руслан Сергеевич, – улыбнулся я, глядя на такой тёплый приём. – Смотрю, у вас настроение хорошее… Как дела?

– Отлично. Главмосавтотранс очень помог, у нас сейчас все работает, как часы. Водители рассказывают, что в некоторых местах к их приезду уже груз на улице ждёт и бригада грузчиков.

– О как, – поразился я. – Могут же, когда хотят.

– Двоих переучить так и не получилось, ну так мы просто отказались туда ездить, да и всё… А еще к нам опять министр автодорог приезжал, – похвастался вдруг он. – Спрашивал, как эксперимент проходит? Говорит, что у себя на больших стройках хочет тоже порядок навести, а то, понимаешь, гоняют целую машину за ящиком гвоздей.

– Дурной пример заразителен, – рассмеялся я.

Пришёл Яковлев, смещённый в замы бывший директор. Настроение у него было получше, уже не смотрел на нас всех обиженным волком. Дошло, видимо, что сам во всем виноват. Вон, Савельев начал внедрять мои идеи, и сразу какая движуха пошла. Обсудил с ними текущие дела, поинтересовался, есть ли какие проблемы, нужна ли какая-то помощь.

Всё у них под контролем, молодцы мужики. Поняли, что все вопросы решаемы и не тянут кота за хвост, в случае чего. Приятно работать… Не то, что на обувной фабрике главный инженер, что не предложу, всё с кривой миной встречает. Хотя, может быть, если с ним провести воспитательную работу, как с Яковлевым, тоже сможет так же перестроиться?

Попрощался с ними и отправился в библиотеку. Мысли всякие полезли дурацкие в голову. Конечно, у наших диспетчеров прибавилось работы, им надо теперь держать предприятия в тонусе, сообщать, когда наши машины у них будут. Но и предприятия только для нас дают зелёный свет по указке Главмосавтотранса и своих министерств. А остальных, небось, ещё дольше грузят, из-за того, что грузчики не работают, а нас ждут, как на пит-стопе «Формулы-1». Получается, так-то, вроде, эксперимент удачный, а в целом – опять показуха и профанация…

***

Москва. Горный институт.

Придя в институт, Диана начала прощупывать всех девушек группы. Очень уж ей хотелось найти ту сволочь, что мужу позвонила… Она подходила ко всем по очереди и, вежливо улыбаясь, заговаривала на отвлечённую тему, наблюдая за реакцией собеседниц. Диана решила, что звонившая должна чувствовать себя перед ней виноватой, и как-то это проявит. Её учили, как поймать человека на лжи и какие признаки у чувства вины. Но никто из девчонок не проявил таких признаков. И Диана в полном недоумении уже начала подумывать о расширении круга поисков.

Они уже расходились после консультации, и Диана с досадой подумала, что, получается, зря сегодня приехала, сдавать завтра экзамен вместе с группой она не собиралась. Для этого у нее отец-доцент есть. Но тут к ней подошла Света Виноградова.

– О, Диан, забыла спросить, а Зойка успела тебе перчатку отдать?

– Какую перчатку? – не поняла вопроса Диана и вытащила обе перчатки из сумки.

– А, ну вот же! Обе у тебя. Значит, отдала, – уверенно ответила Света.

– Постой, постой, – ласково улыбнулась Диана, чтобы не спугнуть однокурсницу. – Это в среду, что ли?

– Ну, да. Она бегала, номер твой искала, чтобы ты перчатку оставшуюся не выбросила.

– Да, да, вернула, – задумчиво проговорила Диана и немного отстала от Виноградовой.

Значит, Малюгина, – подумала она. – Вот ты и попалась, сучка!

***

Москва. Отделение милиции № 47.

Василий вернулся со Швейной фабрики, которую Свечкина гордо звала заводом. Парторг запирался недолго и выдал и фамилию Рашида и его рабочий и домашний телефоны. Стоило только припугнуть, что Рашид, заигравшись с законом, может утянуть его за собой лет так на десять деревья валить… Потом осталось только парторга предупредить, что Рашиду говорить об этом разговоре не надо, чтобы не стать в глазах закона соучастником.

– Он-то сбежит, а нам же кого-то все равно посадить надо будет, так ведь? – ласково сказал он парторгу, и тот понимающе закивал. Вася ему поверил.

Только зашел в отделение, а там его уже ждут.

– Баранов! Зайди ко мне! – сведя брови к переносице, потребовал начальник отделения подполковник Сауляк. – Где тебя носит полдня? Тебя на Старую площадь срочно вызывают! Зачем ты там понадобился?

– Не могу знать, – ответил капитан, но сам прекрасно понял, что происходит. Отбрехавшись от расспросов, и пообещав рассказать по приезду, в чем дело, взяв из рук подполковника записку с фамилией ожидающего его срочно чиновника на Старой площади, пошёл к себе в кабинет за объяснением Свечкиной, что взял с неё вчера.

Не с пустыми же руками идти к такому человеку, – хмыкнул он про себя.

Немного неожиданно, конечно, но не так уж совсем чтобы. Раз там про него узнали, значит, Пашка про него сказал. Ивлев его ни разу не подводил, вряд ли и в этот раз будет иначе… Пацан-пацаном, а точно поумнее и его будет, и полковника Сауляка. Вот как так???

Пришлось немного посидеть в приёмной, пока строгая секретарша не пригласила его пройти в кабинет к своему начальнику. Всё время ожидания Вася ловил на себе её удивлённые взгляды и посмеивался про себя. Кто бы что бы не говорил, а пользы от его внешности много. Вот и сейчас, стоило ему войти в кабинет Кожевникова, как все приготовленные тем заранее слова улетучились у партийного чиновника из головы, и Вася взял слово первым.

– Здравствуйте, Никита Богданович, я капитан Баранов. Вызывали?

– Проходи, капитан, – встал из-за стола Кожевников и протянул ему руку. – Как моё дело продвигается?

– Да, собственно, всё уже выяснили, ознакомьтесь, – улыбнулся капитан, положил на стол объяснение Свечкиной и стал терпеливо ждать, пока тот прочитает. Когда Кожевников поднял голову, продолжил. – Встречался сегодня с парторгом фабрики, где трудится эта Свечкина, товарищем Шапошниковым, вот его объяснение по поводу личности этого Рашида и самой Свечкиной.

– Так! – отбросил в сторону Кожевников объяснение Свечкиной и принялся читать объяснение Шапошникова. На лице его отразилась гримаса отвращения, то и дело играли желваки.

– Никита Богданович, это статья, – продолжил капитан, дав Кожевникову время ознакомиться со вторым документом. – Мне, всё равно, через начальство пришлось бы выяснять, что мне с этим всем дальше делать?

– Ничего не делать, капитан, – резко ответил Кожевников и сгрёб к себе в стол оба объяснения. – Всё понятно?

– Так точно, – с готовностью кивнул Вася.

– Благодарю за службу, – встал Кожевников и протянул ему руку.

***