Ревизор: возвращение в СССР 25

Глава 8

***

Москва. Оздоровительный комплекс завода «Полёт».

Встав из-за стола, Бортко допил коньяк в своей рюмке. Его немало сегодня изумила миролюбивая риторика Захарова по отношению к гагаринским. Какой он стал философ, – с сарказмом подумал Бортко, глядя вслед идущему в баню второму секретарю. – Вся Москва в нашем распоряжении. Всем предприятий хватит… А где ж было это его миролюбие, когда он паршивую типографию у нас отобрать пытался? Где была его философия «не надо волну поднимать», когда он нашу группировку разгромить решил? Это объединение мы ему насильно навязали, шантажом, он о нём ничего и знать не хотел, пока мы его к стенке не прижали. А сейчас, вы только послушайте, как заговорил! Надо договариваться… Ну, право слово! Прям как другой человек!

***

Москва.

– Дорогой, по поводу нашей завтрашней встречи с Машей, – как будто только вспомнила Диана, когда они возвращались с мужем из «Берёзки», где выбирали Павлу подарок на день рождения. – Она, наверное, будет стесняться тебя… Вообще, она любит выпить, так что ты уж сам ей не только предлагай, но и наливай, даже если возражать будет, просто не слушай этих ее фальшивых возражений… А то постесняется сама себе наливать и будет сидеть за столом несчастная, видит око, да зуб неймёт.

– Ладно, ладно, – усмехнулся Фирдаус.

– Она такая уверенная в себе, у неё папа большой генерал. Мне так хочется, чтобы она меня уважала. Я хотела ей рассказать, как в Париже консервной банкой вора остановила, но подумала, что она решит, будто я перед ней хвастаюсь… Расскажи ей об этом сам завтра, ладно?

– Хорошо, – рассмеялся Фирдаус.

– Мне хочется, чтобы она узнала, что у меня есть характер, что я не даю себя в обиду, что я не буду молча терпеть несправедливость к себе. Расскажи ей ещё, пожалуйста, как я в общежитии устроила террор вареньем соседкам по комнате. Это меня охарактеризует, как принципиального человека, и бесстрашного. Знаю, ведь, что у меня будут проблемы после такого поступка, а всё равно сделаю.

– Может, не надо это рассказывать? – с сомнением взглянул на неё Фирдаус.

– Нет-нет, рассказывай, а я буду тебе говорить, ну, зачем ты это рассказываешь? А ты не обращай внимания и продолжай.

– Ох, Диана, – мотнул головой Фирдаус, но спорить не стал.

***

– Почему я? – взволнованно смотрел на меня Сатчан.

– Наверняка, у них есть для этого причина, – задумчиво ответил я.

– Какая? – вопросительно смотрел он на меня. – И почему бы им прямо не объяснить?

– Ну, возможно, потому что тебе это не понравится.

– Что ты имеешь в виду? – откровенно начал нервничать Сатчан.

– Возможно, они не хотят светиться перед ними раньше времени. Может, думают, что Володин так действует нагло и решительно, что у него ещё покровитель появился, кроме тестя. Если они на переговоры не согласятся, то афишировать своё участие в такой деятельности нашим шишкам совсем не резон. Согласен?

– А мне? Мне, значит, можно подставляться? – озадаченно смотрел на меня Сатчан.

– Твою роль можно представить здесь, всего лишь, как исполнителя. Тебе сказали сделать, ты делаешь. А для чего? Почему? В случае чего, ты знать не знаешь.

– Пешка? – разочарованно поджал он губы.

– Да, пешка. Кстати, очень выгодная позиция. Никто не обращает внимания и не воспринимает всерьёз, а ведь пешка может однажды превратиться в ферзя...

– И как мне договариваться, если на меня никто не обращает внимания?

– Да брось ты! Гагаринские прекрасно поймут, кого ты представляешь и от чьего имени говоришь. Знают про Захарова, понимают, что ему противопоставить им некого. Тем более, им предлагают мир, а не войну. Так что, веди себя уверенно, напористо, понаглее. Уж не знаю, что это вдруг Захаров настроен так мирно, но это тебе на руку. Ты пришёл с миром и можешь давить и настаивать. Принуждение к миру с позиции сильного… Это будет нормально ими воспринято. А если начнёшь вежливо и спокойно просить, это может быть воспринято, как слабость. Они точно начнут думать, а что это они такие скромные? Не светит ли Захарову отставка в ближайшее время, не заболел ли он, часом, тяжело? Или ещё что случилось у нас плохое? Понимаешь? Так что, дерзость и уверенность при организации этой встречи – вот залог твоего успеха.

– Угу, – задумчиво промычал Сатчан.

– Ты, главное, обсуди с нашими стратегию переговоров. Озвучиваешь ли ты с самого начала фамилии Захарова и Бортко? Пусть сами скажут, с чего тебе начинать.

– Угу, – с досадой посмотрел на меня друг. То, что его выставили в такой роли, ему совсем не нравилось.

– Ладно, не расстраивайся, – попытался успокоить я его. – Это хороший опыт, он тебе в будущем очень пригодится. Ведение переговоров – это же тоже искусство. И в нем, как и во всём, нужна обширная практика. Нельзя стать успешным переговорщиком, прочитав учебник, или просто послушав умных людей, их рассказы, как это делается. Нужно учиться считывать людей по внешним признакам, с ходу понимать, нравится им твое предложение или не нравится, выяснять, что именно не нравится. Менять на ходу стратегию переговоров, если видишь, что выбранная стратегия не работает. Грамотный переговорщик – это очень ценный специалист. Так что, радуйся любой возможности попрактиковаться.

Сатчан засмеялся нервным смехом. А потом взглянул на меня уже совсем с другим настроем. Испуг и неуверенность пропали, появилась дерзость во взгляде. Ага, вижу, что начал отрабатывать будущую позицию. Вот и славно.

Начал собираться не спеша, допил пиво, со всеми попрощался и уехал. Вот пусть Сатчан тренируется вести переговоры с позиции силы… Он еще не знает, как ему это сильно пригодится в 90-х. Хотя бы и для выживания, не только для бизнеса.

***

Москва. Квартира Самедовых.

Вернувшийся с работы Самедов поужинал на кухне в тишине. Когда он приходил с работы, детям уже не разрешалось шалить, бегать и кричать. Сыновья уходили к себе в комнату, а маленькая Одина сразу пряталась на руках у бабушки.

Он сидел с газетой в руках, когда в дверь позвонили. Он даже не пошевелился. Жена Лола откроет, тем более, он никого не ждёт… Мало ли соседка пришла соли попросить…

Но совершенно неожиданно на кухню ворвался муж Сафии, старшей сестры Лолы. Он ни пальто не снял, ни обувь, так и влетел на кухню с горящими глазами, напугав Рашида.

– Сидишь, Рашидка?! Жрешь? – сразу перешёл он на повышенные тона. – Ты что ж творишь, сволочь?! Меня сегодня в президиум ВЦСПС вызывали! Что ты такое натворил, что тобой из ЦК интересуются? Ты себя подставил, меня подставил! Шайтан тебя забери! А меня за что?! Моя карьера погублена! Меня теперь уволить могут в любой момент! За что?!

Самедов молча смотрел на него, сразу уцепив ключевое слово «ЦК». Кожевников, значит, анонимному звонку не поверил… плохо-то как. Но что сказать свояку? Всю историю рассказать? Нет, точно не стоит, он тут же побежит с ней выслуживаться перед своим руководством, чтобы вернуть себе позиции. И тогда Рашиду точно хана…

Прооравшийся Тахир раздражённо махнул на него рукой и так же стремительно, как и появился, выскочил из квартиры, ни слова больше не говоря. Лола испуганно смотрела на мужа, прижав ладонь к губам. Одина начала хныкать, детским чутьем поняв, что происходит что-то плохое.

Как-то все пошло совсем не в ту сторону… – с ужасом осознал Самедов. Тахира он точно подставлять не хотел. Да он вообще не подумал, что у него какие-то проблемы могут быть. А надо было…

***

Дома уже было тихо. Мальчишек накупали, накормили и спать уложили. Мама с Галиёй сидели на кухне и, обложившись списками гостей на мой день рождения, составляли меню и списки продуктов. Заглянул краешком глаза.

– Сколько же вам готовить придётся! – поразился я.

– Ничего, мама с Никифоровной помогать приедут. Анна Аркадьевна тоже на подмогу придет, – многозначительно улыбнулась мама.

– Маша обещала помочь и Женя Брагина, – добавила Галия.

Надо же, какой у нас огромный круг общения успел набраться! Причем, что особенно приятно, сплошь из хороших людей! – успел подумать я и тут в дверь позвонили.

– Кто это? – подскочила мама от неожиданности, – кого там принесло на ночь глядя?

Это был Вася Баранов. Счастливый и откровенно пьяный. Улыбаясь во все свои белые зубы, он сунул мне в руки свой явно булькающий портфель, расстегнул шинель и скинул её с плеч резким движением, оставив висеть на локтях.

– Хо-па! – радостно воскликнул он, демонстрируя майорские погоны.

– Вася… Вася! – обалдел я. – Поздравляю, дружище! Вот это новость!

Галия и мама, вышедшие в коридор посмотреть, что происходит и с любопытством наблюдавшие за происходящим, тоже стали радостно его поздравлять. На шум вышел и Ахмад, и тоже быстро соориентировался.

Такое событие! Конечно, мы Васю немедленно повели на кухню. На столе тут же оказалась всякая разная закуска. Он выставил две бутылки водки из портфеля. Я принёс вина и коньяка. Кому что нравится. Подняли первый тост, хотели выпить за звёздочки, но Вася всех перебил и потребовал, чтобы пили за меня. Так неудобно было…

– Я же сразу понял, что это всё продолжение той истории с письмом, – заявил он. – Внеочередное звание. Рано мне было еще в майоры. А тут вот оно как!

– Это про то письмо, – пояснил я своим, – где девушка жаловалась на приставания.

– О, ничего себе, – удивился Ахмад. – И за это майора дали?

– Да… Непростая была ситуация, – переглянулся я с Васей. – По лезвию ножа прошли. Даже рассказать не можем детали, нельзя разглашать…

– Жалко, папа на дежурстве, – воскликнула Галия. – Вот он удивится и обрадуется за тебя, Вася!

– Спасибо тебе, Пашка! Я знал, что тебе надо верить! – совсем опьянел Вася и полез обниматься.

Мы накормили его как следует, он хорошенько так налег на водочку, быстро отрубился, учитывая, что уже хороший к нам пришел, и я уложил его спать у себя в кабинете на раскладушке.

Похоже, для него это повышение стало полной неожиданностью. Впрочем, как и для меня. Очевидно, что без Кожевникова здесь не обошлось. Сразу видно, мужик он серьёзный и в должниках принципиально не ходит.

Лишь бы Васю теперь свои же не заклевали. Завистники везде найдутся… Надо будет поговорить с ним о том, как надо теперь держатся на работе. Хотя нет, плохо я знаю их внутреннюю кухню. Еще посоветую, что не то… Ничего, он парень умный, сам разберется…

Во вторник проснулся от какой-то тихой суеты вокруг. Шёпот, шелест, шорохи, шаги…

Наконец, открыл глаза и увидел в дверях собственной спальни Васю в форменных брюках и майке. Вот уже и привык я вроде к его экзотическому внешнему виду, но точно не ожидал увидеть в своей спальне поутру… Так что на секунду организм дернулся, сердечко забилось. Только после этого вспомнил, что это свой негр, русский… Друг мой… Что мне снилось такое, что я так стреманулся? Резня белых в Гарлеме, что ли?

– Проснулся! – прошептал он кому-то.

– Что происходит? – озадаченно поднялся я на локте, оглядываясь.

Жены не было рядом. Дети ещё спали. Тузик делал вид, что спит, поглядывая одним глазом за окружающей обстановкой.

Не успел я хоть что-то понять, как в спальню вошла Галия.

– С днём рождения! – прошептала она, и, наклонившись, поцеловала меня. – Вставай скорее!

– А что такое?

– Подарок буду дарить! – сгорая от нетерпения, сообщила она.

Господи, что ж там за подарок такой? Что надо с утра ждать, пока я проснусь? – думал я, одеваясь быстро, как в армии.

Выйдя на кухню, первое, что я увидел, была большая картина, закрывавшая половину окна. Не поверил своим глазам. Натюрморт в той самой примитивной манере, характерной для художников-неформалов.

– И чья же это работа? – потрясённо спросил я.

– Виктора Пивоварова, – напряжённо вглядываясь в меня, ответила жена, пытаясь понять, нравится мне или нет. – Только он не Виктор, а Виталий Дмитриевич.

– Обалдеть, – потрясённо проговорил я. – Где же ты его нашла?

– Елена Яковлевна познакомила.

– Обалдеть, – повторил я. – Спасибо, дорогая!

Вещь из ранних, уже не реализм, но ещё и не сюрреализм. Что интересно, даже понравилась, хотя я рассматривал сбор таких картин исключительно как способ накопления капитала. Неплохая работа, глаз цепляет, а не поймёшь, чем? Смотришь и смотришь…

– Спасибо, – обнял я жену и поцеловал в макушку.

– Ну, тогда, и мы сейчас свой подарок подарим, – заявила мама.

Они с Ахмадом вручили мне большую настольную лампу на бронзовой подставке. Такой у нее был зелёный стеклянный абажур, прямо тебе профессорская классика.

– Это тебе в кабинет, сынок, – чуть не прослезилась мама.

– Что-то она мне напоминает, – заметил я.

– Говорят, у Ленина такая же была, – объяснил довольный Ахмад.

– Ну, вы даёте. Где Ленин, а где я?.. Спасибо, – улыбнулся я.

– А я без подарка, – засмущался Вася. – В воскресенье привезу.

– Да это тебе подарки дарить надо, с новым званием поздравлять! – рассмеялся я.

– Минут через двадцать будет праздничный завтрак, – объявила мама.

– Праздничная манная каша, – начал прикалываться Ахмад. – С праздничным шоколадным маслом.

Настроение у всех было приподнятое, посмеялись.

Не стал терять время, побежал на зарядку с псом. Всем на работу же ещё сегодня. У меня в планах было на меховую фабрику, наконец, доехать. Жене ещё когда шапку пообещал. Удивительно, что не напоминает. Хорошая она у меня, не жадная, не нахальная. Другая бы мужу уже всю плешь бы проела на ее месте, требуя меховую шапку купить немедленно.

Вернувшись с прогулки, застал у нас Ирину Леонидовну. Галия собиралась уже на работу и няня заступила на дежурство. Мама могла себе позволить выйти из дома гораздо позже, несомненный плюс работы рядом с домом. Она уже наварила кашки малым и усадила нас всех за стол.

Праздничный завтрак у нас, оказывается, подразумевал омлет и блинчики со сметаной и клубничным вареньем. Офигенно. Посмеялись над бедным Васей, у которого аппетита не было после вчерашнего. Он с таким сожалением смотрел на блинчики, что мама стала думать, как ему дать их с собой на службу. Предложила было завернуть в газету.

– Не вздумайте! Все бумаги в портфеле будут в масле, в сметане и в варенье! – остановил я их. – Вася, ешь сейчас!

– Не могу, – чуть не плача, простонал он.

– Ну тогда угостим тебя ими на мой день рождения! Мама, сделаешь парочку блинчиков персонально для Васи?

– Сделаю, сделаю! – засмеялась мама.

Тут зашёл Иван Алдонин и они с Ириной Леонидовной поздравили меня, вручив небольшую каменную фигурку из черного камня. Сантиметров пятнадцать в высоту, сидящая женщина с головой то ли львицы, то ли кошки.

– Ух ты! Это с раскопок? – поразился я, показывая статуэтку домочадцам.

– В Каире на барахолке купил, – улыбнулся Иван. – Но это, точно, не современная вещь. Несколько столетий ей есть.

– Вот, спасибо! – протянул я ему руку с благодарностью и повернулся к Ирине Леонидовне.

– Всё, что нужно, Паш, – улыбнулась она, – у тебя уже есть, просто береги. Семью, здоровье, друзей… и время. Время так быстро проходит…

– Золотые слова, Ирина Леонидовна, – обнял я её и все опять засуетились, собираясь на работу.

***

Москва. Лубянка.

Услышав, что зампред Макеев ищет тех, кто разрабатывает подполковника ГРУ Гончарова, Вавилов решил лично выяснить, в связи с чем?

– Доброе утро, Андрей Андреевич, – зашёл к Макееву Вавилов и поздоровался с ним за руку. – А что там за шум вокруг подполковника ГРУ Гончарова?

– Никакого шума, – спокойно ответил Макеев. – Просто, пытаюсь выяснить причины нашего внимания к ГРУ.

– По закону, имеем право с ними работать, – ответил Вавилов. – Какая разница, ГРУ, не ГРУ…

– Николай Алексеевич, закон – это закон, а жизнь – это жизнь. И за рубежом, знаете ли, наше неформальное сотрудничество гораздо важнее любых законов. Можно пакостить друг другу по мелочи, а можно помогать и поддерживать, выручать и спасать… Что у вас есть на Гончарова?

– Есть подозрения, что кто-то из профессионалов поделился с нашим агентом спецификой работы в недружественных странах. У агента теперь появились лишние вопросы относительно собственной безопасности. Вот мы и начали проверять всех подходящих специалистов из его окружения.

– То есть, на подполковника Гончарова у вас ничего существенного нет? Только подозрения? И то по не такому уж и значимому делу? – не скрывая досады, переспросил Макеев и Вавилов молча кивнул. – Завязывайте вы с этим делом, Николай Алексеевич.

– Хорошо, Андрей Андреевич. Но я, всё равно, считаю, что мы должны выяснить, кто это, потому что он нам очень усложнил работу с перспективным агентом.

– Выясняйте, ради бога, но вот ГРУ оставьте в покое. Я им лично обещание в этом дам, и его нужно будет держать.

***

Ещё из дома позвонил на меховую фабрику главбуху и попросил разрешения приехать по личному вопросу. Она обрадовалась, обещала мне пропуск заказать, и я поехал, взяв денег побольше. Посмотрим, что у них есть в наличии. Помнится, жена не знала, что ей выбрать, боярку или пилотку. Если там будет и то, и то, возьму обе. И себе надо норку на выход, и что-то на каждый день попроще, чтобы вместе с башкой не оторвали.

Приехав на фабрику, подал паспорт в окошко бюро пропусков и сказал, что я в бухгалтерию. Мне сразу выдали готовый пропуск, и я прошёл на знакомую территорию.

Елена Викторовна сперва усадила меня чай пить. Спросил, как у них дела с учётом, в смысле безопасности.

– У нас всё аккуратно, каждую шкурку, поступившую на производство, можно отследить, – похвасталась она. – У меня сейчас в документах такая чистота! Никто не подкопается…

– Это всё хорошо, – улыбнулся я. – Но документы документами, но вы же тоже смотрите, чтобы в живую сырьё наше и не наше имело одинаковые характеристики. Хотя бы, одинаковый цвет. Так-то, конечно, партию нашу и не нашу попробуй отличи вживую, в цеху. Даже если сортность не совпадёт, то это не так страшно, это специалистом надо быть, чтобы заметить, вряд ли в ОБХСС такие есть. А вот, если у вас в цеху отшивается партия меха, которого на фабрике нет и быть не может, согласно официальным документам, то это беда. Понимаете, о чём я?

– Понимаю… Ещё и за этим смотреть? – разочарованно спросила она.

– Ну, это закроет очень много вопросов, знаете ли, Елена Викторовна… – пытался донести я. – Люди же не дураки вокруг, они тут годами работают, целыми династиями… Сами представьте, мама скорняк, выучила дочку в институте на экономиста и устроила к себе же на работу. Сидят они вечером дома на кухне, чай пьют. Мама рассказывает: «Ой доча, какую нам норку сегодня привезли чудесную, серо-голубую». А дочь ей в ответ: «Да, ладно, мам. Откуда у вас норка серо-голубая? Её уже года полтора на фабрике не видели». Вот все и закрутится. Маме же не понравится, что дочка её слова под сомнение поставила, она у коллеги по цеху при дочке в столовой спросит, и та подтвердит, мол, да, шьём сейчас серо-голубую норку. А тут дочка бывшего однокурсника случайно встретит в транспорте и ляпнет, мол, представляешь, что у нас на фабрике творится? И, глядишь, до ОБХСС уже скоро дойдет…

– Пффф… – поджала недовольно губы Елена Викторовна. – Ты прав, конечно… Буду разговаривать с Тархановым.

– А вы ему скажите, – посоветовал я, – что у вас в бухгалтерии всё чётко, как в аптеке. Так что, если ОБХСС придет с вопросами, проблемы у него будут, как у главного инженера. Ну, и у директора, разумеется.

Она улыбнулась мне хитрой улыбкой, и мы занялись делами, ради которых я и приехал. Прошли с ней вместе на склад готовой продукции, она помогла мне выбрать шапки для себя, взял ушанку норковую тёмно-коричневую. И ещё Елена Викторовна убедила меня взять себе невысокий «Гоголь» из нерпы. Ну, посмотрел на себя в зеркало, не смешно и ладно, а для метро самое то.

Галие выбирали шапку по цвету, под шубку. Нашли и боярку, что она мерила, отложили сразу. И пилотку нашли в нужном цвете, но меня женщины на складе за неё раскритиковали, посоветовали шарик из чернобурки взять вместо неё. Не стал сам принимать решение, взял жене все три шапки. Продаст лишнее. А может, еще мама что захочет себе ухватить. Так-то с ней бесполезно разговаривать, чуть что – ой, сынок, зачем мне, ты и так мне вон какую дорогущую шубу подарил! А если дома увидит, глядишь, жажда обладать такой вещицей и пересилит скромность.

Дочитали главу – порадуйте авторов, поставьте книге лайк, если еще не сделали этого раньше! Вам несложно, а нам – приятно!!! https://author.today/work/376109