Ревизор: возвращение в СССР 25

Глава 17

***

Москва.

– В четверг ты уже улетаешь, – озабоченно проговорила капитан Артамонова Диане. – Времени, конечно, у нас с тобой было слишком мало… Но надеюсь, успела тебе дать всё, чтобы ты спокойно и успешно работала за границей. Главное, подробнее пиши агентурные сообщения, чтобы у резидентов меньше вопросов оставалось и не требовались повторные встречи для уточнений.

– Никаких агентурных сообщений и встреч! – резко ответила Диана. – Вернусь в Союз, вот тогда всё и расскажу.

– Но… Кто так работает? – удивлённо уставилась на неё Артамонова. – Хороша ложка к обеду… Информация имеет свойство устаревать…

– А спешка хороша только при ловле блох, – уверенно, даже нагловато ответила ей Диана. – Будет что-то срочное, прилечу, в конце концов, на денек в Москву. Ну а так – вот вы просите меня искать людей, что симпатизируют СССР. Найду таких, предположим. Вернусь в марте, вам сообщу. Да какая вам разница, месяцем раньше или позже? Что они, за месяц передумают, что ли, СССР любить? А вот меня всяко уже забудут. И когда вы их вербовать придете, уже не догадаются, кто на них вас навел, если вербовка не срастется… Ну а если вдруг мне кто в руки сам отдаст секрет какой важный, ну, не знаю, как там какая пушка военная изнутри устроена, то я сразу в Москву и прилечу.

Артаманова застыла, не зная, что и сказать. А ведь и верно…

***

Москва. Квартира Быстровых.

Регина сидела на кухне и мешала ложечкой уже давно остывший чай. Мать сразу обратила внимание, как только дочь вернулась, что она в совершенно подавленном настроении.

– Регина, что происходит? – с беспокойством спросила она. – Ты не беременна?

– Ты лучше поинтересуйся у неё, почему её милиция искала! – раздражённо спросил отец, неудачно для ее расспросов появившийся на кухне.

Регина не захотела слушать его недовольные высказывания в свой адрес и поспешно скрылась в своей комнате.

– Ну, что ты опять начинаешь? – вспылила Нина Георгиевна. – Дай мне поговорить с ней спокойно. Тебе же в милиции ясно сказали, что к Регине у них вопросов нет. Что ты её клюёшь теперь без конца?

– Конечно, это же не ты ходила в милицию позориться!

– Ах, какой позор! Подумайте только! Сходил в милицию, поговорил с сотрудником! – взвилась мать и ушла с кухни в комнату дочери. Встала, прислонившись к двери, чтобы немного успокоиться.

– Регин, не принимай близко к сердцу слова отца, – села мать на кровать рядом с лежащей дочерью. – Он переживает за тебя, волнуется, а показать это стесняется… И я волнуюсь… Регин, ну что с тобой?

– Мам, – не выдержали нервы у Регины, – Рашид пропал…

Она расплакалась, уткнувшись в подушку.

– Девочка моя, ты что, беременна? – ещё больше разволновалась мать.

– Да нет! – вскрикнула Регина. – Причём тут это? Я звонила ему на работу, мне сказали, что он уволился! Из Верховного Совета уволился! Да он только устроился туда, так радовался. Все эти проверки, опять же… И вот так, ни с того, ни с сего взял и уволился?!

Самое главное, что девочка не беременна, – с облегчением подумала мать, обнимая её.

– Не плачь, дорогая, я попробую что-нибудь узнать через наших родителей. У нас разные дети учатся, есть дети очень больших начальников.

– Правда? – с надеждой спросила Регина.

– Почему нет? – погладила она дочь по голове. – Найдём мы твоего Рашида…

И спросим с него за все твои слёзы, мои слёзы и отца твоего седые волосы, – с негодованием подумала Нина Георгиевна.

***

Звонил Руслан. Попросил Загита к телефону, а когда услышал, что он сегодня на дежурстве, решил со мной поделиться своей бедой.

– Представляешь, Паш, – начал рассказывать он, – в прошлый четверг мать согласилась прописать Марину, а сегодня зашёл за ней в конце дня на работу, чтобы этим делом заняться, а она уже ни в какую!

– Ну, вот теперь вижу, что всё с моей любимой тёщей нормально, – съязвил я. – А то ты как позвонил в пятницу, что она безропотно согласилась, я уж, грешным делом, подумал, не заболела ли она тяжко.

– Да я, признаться, сам тогда удивился, – хмыкнул он. – Но что теперь делать-то?

– Что делать… Что делать… Иди в исполком, объясни ситуацию, мол, у нас трёшка, прописаны только мы вдвоём с матерью, а она мне дочь малолетнюю не даёт прописать. Только, прямо завтра не иди, дай мне пару дней почву там подготовить.

– Хорошо, спасибо! Что наши, завтра приедут?

– Едут, едут. Мои отпросились. Им на работу только в понедельник, но у нас собрание кооперативное в субботу в одиннадцать утра. Им обязательно надо быть. Ты с нотариусом договорился?

– Да. И наш покупатель уже прилетел.

– Ну, отлично. Оформляйтесь. А с пропиской дочери вопрос решим так или иначе.

Мы попрощались, и я тут же, не кладя трубки, заказал звонок Шанцеву домой.

Когда нас соединили, Шанцев решил, что это Ахмад и радостно приветствовал меня, как старого друга. Он уже был в курсе, что наши едут в Святославль на пару дней.

Но услышав, что это я, обрадовался ещё больше. Я аж немного напрягся от неожиданности. Кто ему я, и кто Ахмад, чтобы так мне радоваться?

– Александр Викторович, не откажите в маленькой услуге, пожалуйста, – тем не менее, сразу перешёл я к делу. – У меня тёща в Святославле одна в трёшке осталась, с ней ещё сын прописан. Он пытается сейчас туда свою маленькую дочь прописать, так Оксана Евгеньевна ни в какую.

– Вот, змеюка подколодная! Кукушка! Всех из гнезда выдавила! – с жаром выдал Шанцев, я даже не ожидал от него такого, но в сердце эти слова отозвались приятно, что уж там говорить. – Ну, она у меня допрыгается! Вылетит в няньки с должности заведующей детсадом, горшки детские мыть!

– Не, не… Не надо, – возразил я. – Мы решили в исполком с заявлением обратиться. Там нет никаких оснований, чтобы сыну отказать. Надо только проконтролировать, больше ничего. Чтобы ни у кого не возникло желания помочь «бедной, всеми обижаемой старой больной женщине» или, не знаю, что она там ещё может придумать? Родителей своих подключить из садика…

– Ну, пусть попробует, подключит, – хохотнул Шанцев. – Это в моем-то городе!

– Спасибо, Александр Викторович. – поблагодарил я, немало удивленный хваткой нового первого секретаря. «В моем городе», однако же, как заговорил! А вначале так паниковал, так не хотел уходить с завода!

– Павел, а ты не мог бы тоже приехать в Святославль? – тут же, не отходя от кассы, предъявил он мне.

– А что случилось? – насторожился я.

– Принял дела у предшественника, есть непонятные для меня моменты, посоветоваться хочу, – ответил Шанцев вполне невинно, с точки зрения «товарища капитана», но я-то сразу понял, о чём пойдёт разговор. Ну, что ж, сказал «а», говори и «б».

– Конечно, приеду, Александр Викторович. Куда я теперь денусь с подводной лодки? Можно будет у вас остановиться?

– Хоть навсегда оставайся жить, – обрадованно предложил он. – Найдем тебе квартиру. Трешку в центре, в новом доме, чтобы Галия и дети себя уютно чувствовали. На заочное перейдешь в своем МГУ, а я тебя к себе или в исполком устрою.

– Спасибо, я подумаю, – усмехнувшись, ответил ему. Ну да, уже бегу, сверкая пятками, переезжать из четырехкомнатной в Москве в трешку в Святославль. Только Галию «обрадую» возвращением на родину. – Но нас много… Раньше следующей недели не получится. Я вам позвоню, как билеты возьму.

– Очень буду ждать!

Мы попрощались, и я положил трубку. Мстительный Шанцев, неймется ему со своим врагом разобраться, что чуть его в тюрьму не законопатил лет на десять. Хотя… Если бы я сам вот так посидел в КПЗ, по ложному обвинению, тоже не простил бы.

Эх, небось, аудит всей документации придётся делать. Но помочь надо. Шанцев же не только с пропиской поможет, но и с разделом квартиры, если Оксана вдруг снова упрется. На сколько ехать? На неделю?

Остаток вторника занимался разбором писем из редакции. Мама с Ахмадом помогали и Галия к нам присоединилась, как малыши уснули.

Моя семья относилась к этому процессу очень серьёзно, они ощущали себя причастными к чему-то очень важному и серьёзному. А ещё им было очень интересно и любопытно. Когда я сегодня притащил целый мешок писем из редакции, мои домочадцы, включая Ирину Леонидовну, не смогли скрыть своей радости.

По уже заведенной традиции, мне попадали в руки только те письма, что требовали какого-то решения. В этот раз Ахмад счёл одним из таких письмо из Долгопрудного. Там у жителей одной из новостроек была проблема с придомовой дорогой и придомовой территорией вообще. Но больше всего людей волновала дорога, мол, ни скорая, ни пожарные подъехать не могут. Зимой ещё ничего, а осенью беременной женщине со схватками пришлось идти по грязи до машины скорой вдоль всего дома. Люди с ужасом ждут весны, потому что дорога к дому опять превратится в жидкую кашу.

– Странно, что они не в исполком обращаются, а в газету пишут, – заметил Ахмад, заметив, что я закончил читать письмо. – Исполком бы в два счёта строителей всё закончить заставил. Как думаешь, это, вообще, правда?

– В России испокон веку две беды: дураки и дороги, – задумчиво ответил я, припоминая, что все беды прежнего руководства теперь уже нашей обувной фабрики тоже начались с отсутствия дороги. – А если серьёзно, жители не написали, что это за дом, сколько подъездов, этажей. Но, судя по тому, что под письмом подписалось почти шестьдесят человек, думаю, дом большой и это правда. Но, пока не приедешь, с людьми не поговоришь, конечно, выводы делать рано…

– Поедешь? – с интересом глядя на меня, спросила мама.

– Сейчас узнаю, – улыбнулся я и пошёл опять звонить Ионову.

– Константин Сергеевич, нужна поездка в Долгопрудный, – без предисловий попросил я.

– На целый день? – радостно уточнил он.

– Да, можно на целый день, – согласился я. – В шесть часов вечера же, как я понимаю, все предприятия заканчивают работу? Мне сигнал один надо проверить, это по окончании рабочего дня лучше сделать, когда люди будут с работы домой возвращаться с шести до семи где-то.

– А что за сигнал? Если не секрет, – с любопытством спросил Ионов.

– Да мне на адрес редакции письмо пришло, – решил я рассказать ему всё как есть, памятуя о его организаторском таланте, который он проявил последний раз. – Жильцы дома жалуются на отсутствие придомовой дороги. Осенью беременной женщине со схватками пришлось идти пешком по грязи вдоль всего дома до скорой. А скоро весна, вот они и паникуют уже заранее.

– На самом деле, у нас много где в стране нет дорог, – заметил он, – одни направления. Но такое безобразие в городе, это, конечно, скандал. Займусь прямо завтра с утра, а на какой день договариваться? Ты же ещё на обувную фабрику лекцию просил.

– Ну, у меня сейчас каникулы, так что вы сами смотрите, как у вас получится договориться, я под вас подстроюсь.

В среду с утра позвонил Ионов и предложил выступить с лекцией на обувной фабрике сегодня, чтобы не переносить уже согласованную лекцию в четверг. Согласился, тем более, всё равно, собирался ехать в бухгалтерию. А гастроли в Долгопрудном решили устроить в пятницу.

К десяти вернулся с дежурства Загит, переоделся, перекусил и они с Алироевыми собрались в Святославль.

– Там Оксана Евгеньевна чудит, – предупредил я Загита. – Вы с ней не связывайтесь, не скандальте. Помогите Руслану переехать и всё. А с ней будет исполком разбираться.

– Я так и знал, – воскликнул он в сердцах, поняв без всяких объяснений, что случилось.

– Еще раз говорю – не волнуйтесь. Шанцев уже занимается этим вопросом, – поспешно сказал я. – Там без нас разберутся. Сами понимаете – все возможности у него есть.

Только после этого Загит немного успокоился.

Пожелали им удачи с Ириной Леонидовной, и они поехали.

Чуть позднее позвонил Сатчан и попросил сегодня вечером принять знакомого тестя. Напомнив, что по плиточному вопросу.

– Конечно, о чём разговор? – согласился я, а сам подумал, что мама уехала, Загит уехал. Надо попросить Ирину Леонидовну задержаться, а то не до гостей будет нам с Галией.

***

Москва. Лубянка.

– Разрешите, Павел Евгеньевич? – заглянула Артамонова в кабинет к Воронину.

– Проходи, Маш, – кивнул он, закрыв папку, в которой что-то изучал на столе.

– У меня снова проблемы со «Скворцом», – беспомощно развела она руками.

– Докладывай, – напрягся полковник.

– Она отказывается встречаться с резидентом в стране пребывания.

– Здрасьте, приехали, – удивлённо уставился он на неё. – С чего вдруг? Встречалась же в Ливане… Без этих всех капризов…

– Она как из Италии вернулась последний раз, так у неё и началась эта паранойя насчёт своей безопасности, – заметила Артамонова.

– Мы ей дали возможность подтянуть навыки, она многому научилась. Ей этого мало?

– Может, после той перестрелки с мафией перепугалась слишком… И вы же сами прекрасно знаете, не всё зависит от агента, – возразила ему Артамонова. – Так-то её понять можно, большинство провалов и начинаются с таких вот встреч с резидентами.

– Кого можно понять? «Скворца»? Это мы с тобой знаем. Резидентура наша знает. А она этого знать не должна. Мы ей этого не говорили…

– Знает она всё, – уверенно ответила Артамонова. – И встречаться за рубежом, твёрдо заявила, ни с кем не будет. Приеду, говорит, и расскажу, что узнала. А будет что-то срочное, прилечу одним днём в Москву.

– Чёрт знает что! Ну, ладно, ей про провалы разведки в целом кто-то рассказал, но вот так научить, чтобы отказывалась вообще идти на контакт в целях безопасности!.. Кто это? Чёрт бы его побрал!

– Только если Гончаров из ГРУ? – предположила Артамонова. – Но мы тут ничего уже не можем сделать… Ни доказать, ни опровергнуть.

– А если это не он? – задумчиво спросил Воронин. – Ну, сама посуди, зачем ему это надо? Так подставляться? Кто она ему? Сестра соседа? Так рисковать… Ну, не знаю.

– И потом, он же как минимум должен знать, что сестра соседа наш агент, – развила его мысль Артамонова, словно сама только что не указывала на Гончарова как источник утечки щекотливой информации. – Маловероятно, что Диана бы решилась подойти к чужому человеку и попросить помощи в таком деле. Мол, ты знаешь, а я агент КГБ, еду за границу работать. Помоги советом…

– Да бред это сивой кобылы! Их кто-то должен был свести. Откуда она знает, что этот сосед, причём не её, а брата, тут же на неё в КГБ не донесёт? Нет, тут только под гарантии своей безопасности признаваться в таком можно… Что-то мы не доработали в этом деле.

***

К трём часам приехал на обувную фабрику. Специально пораньше, познакомился с новым комсоргом Ириной Сорокиной, её телефон дал мне Ионов. Она встретила меня на проходной, среднего роста, спортивная, с короткой стрижкой, молодая, чуть старше Галии на вид, но очень серьёзная, с внимательным, сосредоточенным взглядом.

– Очень приятно познакомиться, – сказал я. – Надеюсь, мы с вами будем так же плодотворно работать, как с вашим предшественником Семёном Громовым. Я с ним по работе в «Комсомольском прожекторе» из МГУ пересекался.

– Громов в райком на повышение ушёл, – с неподдельным уважением проговорила она.

О, как. Расщедрились наши товарищи. Но главное, что и сам он, и окружающие думают, что это заслуженно, человек работал, хорошо себя проявил и вот, пожалуйста, налицо карьерный рост.

До начала лекции была ещё масса времени. Попросил Сорокину показать мне предприятие, она с готовностью согласилась, видимо, не знала, чем меня занять. Прошлись с ней по всем цехам. Специально здоровался со всеми, и с руководством, и с рабочими.

Где-то слышал, что, если встретиться с кем-то глазами, человек тебя запоминает. И вообще, с этой встречей глазами что-то нечисто… Как-то в девяностых у нас в офисном здании одну тётку по голове стукнули и сумку отобрали. Она видела нападавшего, но не знала его. Нас всех, кто в здании работал и хоть как-то под описание подходил, в милицию на опознание таскали.

Так вот, знакомый безопасник меня научил не смотреть ей в глаза во время опознания. Говорит, что-то происходит, если глазами зацепиться, и кажется, что уже где-то видел человека. Покажет на тебя и замучаешься доказывать, что ты в другом месте в момент нападения был. Ну я так и пялился всю дорогу в окно кабинета, когда опознание проходило.

И сейчас, вспомнив этот эпизод, старался с каждым встретиться глазами, чтобы все запомнили, как комсорг предприятия меня по цехам водит. Мало ли что. Как говорит Фирдаус, на Аллаха надейся, а верблюда привязывай.

Лекция «Современные проблемы научно-технического прогресса в лёгкой промышленности», если читать по методичке, ужасно скучна. Но если её разбавить примерами из жизни, то будет интереснее, а если примеры брать из жизни, собственно, коллектива, которому лекцию читаешь, то вообще «на ура» заходит. А можно же ещё и в своих собственных целях эти примеры использовать.

– Представляете, мне рассказали про ваше предприятие задолго до того, как я случайно попал сюда к вам с лекцией, – рассказывал я. – Мы учимся в одной группе с ребятами из МГУ, которые приходили к вам с «Комсомольским прожектором» по поводу вечной глиняной жижи над теплотрассой между корпусами.

– Москва – это большая деревня! – крикнули из зала под общий смех.

– А сегодня мы ходили с вашим комсоргом Ириной Сорокиной по предприятию, и ничего подобного на всей территории я не заметил. Прогресс? Прогресс, – сам себе ответил я, чтобы направить мысли работников фабрики в нужное мне русло.

– Так начальство сменили, вот тебе и прогресс! – опять крикнули из зала, и я мысленно воскликнул: есть!

– То есть, старое начальство тормозило прогресс? – продолжал я. – А если оно также относится и к средствам производства? Это проблема НТП? Проблема.

Расспросил коллектив о других производственных сферах, и вообще, какие есть изменения с приходом нового руководства?

Народ, кстати, надо отдать должное Серову, новому директору, назвал немало положительных моментов, появившихся с его приходом. И это касалось не только бытовых условий, а и изменения в производственном процессе. Работники были в курсе, что ожидается поступление нового оборудования и переход на новое, более современное и качественное сырьё. И их это радовало. Понятное дело, кому хочется работать за станком времен царя Гороха, используя негодное сырье, чтобы делать то, что потом не будет пользоваться спросом у граждан.

Главный инженер Маркин сидел в первом ряду и недовольно каждый раз оглядывался. Сначала не понял, чего он так странно реагирует, а потом догадался, что производственным-то процессом он рулит, а не только что пришедший на предприятие директор.

Решил поддержать его, раз уж он реально так старается, что народ одними его планами уже доволен.

– А мог бы один человек в одиночку всё это обеспечить? – спросил я и мне тут же ответили из зала, что у директора новая команда. А новая метла всегда метёт по-новому.

Имели в виду, видимо, что и главбух сменился. А к личности главного инженера опять и близко не подошли. Вот так. Закономерный, впрочем, результат. Просидел восемнадцать, или сколько там, не помню, лет, на попе ровно, работал спустя рукава, коллектив так и воспринимает, несмотря на то, что стиль работы изменился. Береги честь смолоду… Это теперь ещё несколько лет ударной работы должно пройти, чтобы у людей мнение о нем поменялось к лучшему.