Роза в цепях

ГЛАВА ПЯТАЯ

Уже семь дней «Исида», рассекая волны Средиземного моря, шла на запад к берегам Италии. Лот Моний стремился как можно быстрее уйти подальше от греческих берегов, где его знало много людей, и каждый из них, увидев жалкое его состояние, мог донести и вызвать быстроходные актуарии Равенского флота. Нет, скорее на юг Аппенинского полуострова, закупить там товару и под видом греческого или парфянского купца прибыть в Неаполь. Там у Лота Мония жил сводный брат. Он занимался торговлей рабами и имел неплохую прибыль. Лот Моний загрустил, вспомнив, сколько рабов, он оставил в море во время той страшной бури. Эти убытки возместить удастся только через несколько лет долгого кропотливого труда. Пиратство пока придется оставить, немного навоюешь с одним судном да командой в тридцать человек. Но есть кой-какие запасы, да и за детей с острова Лесбос он получит немалый куш.

Так рассуждал предводитель пиратов, когда на горизонте появился парус корабля и стал быстро приближаться к «Исиде». Пираты заволновались: уж не римское ли военное судно идет к ним? На всякий случай схватились за оружие, хотя прекрасно понимали, что если это действительно римский корабль, то сопротивление бесполезно — на нем никак не менее сотни прекрасно вооруженных бойцов, а распознать в «Исиде» пиратский корабль для них не составит особого труда. О бегстве тоже вряд ли можно думать, так как после роковой бури пиратский корабль сильно потрепался и с новым запасным рулевым веслом уже не имел той быстроходности, что прежде.

Лот Моний проклинал судьбу, дрожа от страха и с надеждой смотрел на Хабана, который пристально всматривался в несущийся на полном ходу незнакомый корабль.

Время шло, и расстояние между судами медленно сокращалось. Наконец дозорный чмокнул губами и сказал:

— Это «Корсика».

Лот Моний облегченно вздохнул. Пираты же радостно загалдели. «Корсикой» называлось судно старого приятеля Лота Мония, дикого корсиканца Руолы.

Убедившись, что опасность миновала, пираты стали готовиться к встрече со своими собратьями по ремеслу, с которыми их связывало не только разбойничье ремесло, но и очень близкое знакомство, а то и дружба.

Когда корабли наконец встретились и их носы радостно запрыгали на волнах друг перед другом, началась торжественная церемония встречи разбойничьих судов, которую пираты всегда неукоснительно соблюдали. Руопа, стоявший на носу «Корсики», приветствовал первый:

— Привет тебе, Лот — капитан «Исиды», — сказал он на латинском языке. — Да сопутствуют боги всем твоим делам.

Капитан «Исиды» ответил Руоле точно таким же приветствием. Этот обычай когда-то морские разбойники переняли у римских патрициев, вначале в виде насмешки они передразнивали напыщенных римлян, а затем как-то сами собой приняли эту фразу за правило. Лот Моний пригласил Руолу на свой корабль, и когда тот по спущенным с «Исиды» на «Корсику» сходням взошел на борт судна, они крепко обнялись и расцеловались. После их ухода в каюту Лота встречу продолжили команды двух кораблей, и бурным, радостным приветствиям не было конца.

— Почему «Корсика» одна? — зайдя в каюту, спросил Лот Руолу. — А где «Пес» и «Медуза»? — Они немного отстали из-за перегрузки, — подмигнул тот, — но через пару часов будут тут. А где твои «Марс» и «Танит, почему я не вижу их паруса?»

Лот Моний вздохнул и поведал товарищу свою печальную историю.

— А ведь какой был товар! — закончил он. — Золотой товар. Мне он достался по дешевке от одного пергамца в Митиленах, а до этого недалеко от Родоса я потопил судно с тканями. Ну, ткани, разумеется, я забрал себе.

Руола глубоко посочувствовал незадачливому другу и поведал свою историю. Он с остальными пиратами отправился вслед за Зеникетом, но однажды в особенно темную ночь (в этом месте корсиканец хитро подмигнул Лоту Монию) его три корабля отбились от пиратского каравана и пошли своей дорогой. По пути, на свою беду, им встретился огромный корабль, который шел из Сицилии в Сирию, полный оружия. Руопа по доброте своей решил сам доставить этот груз в порт назначения и доставил. А капитана, команду и пассажиров, чтобы не утомлять их долгим плаванием, продал в рабство на одном из островов, что попался ему на пути. За оружие сирийские купцы отвалили ему гору золота и товаров, и теперь он спешит в Египет, чтобы славно наторговать там и снова набить кошелек.

Руола хвастался и прославлял богов, а Лот Моний слушал его и про себя клял свою несчастную долю.

— Мы с тобой хорошо потрудились, — сказал он корсиканцу, — но боги обошлись с нами по-разному. Но это их право, и мы не смеем судить их. Я думаю, это подарок богов, что мы здесь с тобой встретились, посреди моря. Поэтому и мы, и наши люди, я думаю, заслужили хорошее веселье. Клянусь Исидой, на твоем корабле немало вина, и ты должен отпраздновать со мной свою удачу, иначе боги отвернутся от тебя.

— Что же, ты трижды прав, — согласился Руола, — вели своему повару готовить угощение и жарить мясо. Вина у меня хватит на всех.

После этих слов он пригласил капитана «Исиды» на свой корабль, чтобы похвастаться перед ним своим товаром.

«Корсика» Руолы отличалась от судна Лота Мония только тем, что имела палубу, и именно там решено было устроить праздник. Через час к этим двум кораблям присоединились еще «Пес» и «Медуза», так нагруженные добром, что с трудом шли под ветром. Веселье приняло широкий размах.

Лот Моний долго ходил по кораблям Руолы и рассматривал его товары. Какие хвалил, какие критиковал, но тоже хвалил, а на некоторые не обращал внимания. Однако на его лице была видна зависть, что сильно радовало Руопу. Затем оба предводителя вернулись на «Исиду», потому что ее хозяину тоже захотелось похвастаться тем, что у него есть, и прежде всего, Пелием, или просто «мальчишкой», как он его называл, потому что ему даже в голову не приходило узнать его настоящее имя.

Когда, придя на корму, Руопа увидал пленников Лота Мония, то заметил:

— Да, боги не совсем отвернулись от тебя, если присылают такие подарки.

А оглядев повнимательнее мальчика, воскликнул:

— Да, мальчишка действительно хорош, ты не соврал мне, Лот! — В таких делах я смыслю очень хорошо. Он принесет мне немало монет, — ответил тот. — Если бы старик Тиберий вернулся с того света, он отвалил бы за мальчишку больше золота, чем тот весит.

— Да, это точно, — согласился Лот и, прищурившись, продолжил: — но я слыхал, что римский наместник в Египте тоже охоч до красивых мальчиков и щедро вознаграждает поставщиков этого товара. Руола понял намек, но ничего не ответил. Между тем все приготовления к веселью уже закончились, и капитаны вновь перешли на «Корсику», чья палуба была набита пиратами так тесно, что негде было яблоку упасть.

Лот Моний и Руопа первыми подняли чаши с вином и выпили за здоровье своих людей. Матросы ответили им громкими приветствиями и выпили свои кубки за здоровье своих предводителей.

Пиратский пир начался.

Странное это было зрелище — посредине моря привязанные бортами друг к другу четы ре либурны качались на волнах, а на них шло веселье. Жизнь морского разбойника скучна и однообразна как и у любого моряка. Поэтому в те редкие минуты отдыха пираты полностью предавались веселью и забывали обо всем на свете. Лет пятьдесят, наверное, Средиземное море не видело подобных пиршеств, так как давно уже не собирались такой компанией. И, возможно, эта встреча и праздник были последними в захватывающей истории средиземноморского пиратства, как жалкая попытка Зеникета восстановить былое могущество пиратов потерпела сокрушительное поражение через несколько дней после начала похода, когда пиратские корабли нос к носу столкнулись с Равенской эскадрой. Пираты пустились в бегство, и лишь половине из них удалось уйти. Как куры, когда на них нападает коршун, корабли пиратов пустились в бегство, и лишь половине из них удалось уйти. Остальные были сожжены, потоплены или взяты в плен.

А избежавшие этой участи и не знавшие об этом Руола и Лот Моний уже третий час пировали посреди ласкового моря. Солнце давно зашло, пир продолжался при свете многочисленных факелов и светильников. Привлеченные их светом, из глубины выплывали многочисленные морские обитатели и наблюдали за этим весельем, видимо, для того, чтобы рассказать о нем Нептуну.

Когда разгоряченный вином и обильным угощением, Руола вновь обратился к Лоту Монию, в его глазах горело желание поразить товарища очередной диковинкой.

— Ты видишь того нубийца? — обратился он к Лоту, — вон того, что сидит у форштевня? Лот Моний кинул взгляд в том направлении, куда указывал Руола, увидел там огромного негра, чье полуобнаженное тело блестело при свете факелов.

— Да, это мужчина, — сказал он. — Откуда он у тебя?

— Он раньше служил у Борка, но когда бедняге перерезали горло в одном грязном трактире, он перешел ко мне.

— Да, Борк был мерзкий человек, но хороший моряк и в кораблях знал толк.

Лот Моний сделал очередной глоток вина и, выплеснув оставшиеся капли из своего золотого кубка, спросил:

— Так что ты хочешь сказать мне про того африканца?

Руола с таинственным видом придвинулся к собеседнику, и громко икнув, засмеялся: — А то, что он отделает твоего Кассия так скоро, что я даже не успею доесть того барашка.

Негр действительно был огромен и, наверное, на голову выше Кассия. Лот Моний критически осмотрел его гигантские мускулы и заметил:

— Ты странный человек, Руопа. Уже третий раз ты пытаешься поставить бойца, достойного Кассия, и ты опять проиграешь.

— Кто тебе сказал, что я собираюсь спорить?

— Я догадался сам. Иначе ты не завел бы разговора про нубийца.

— Ты прав, я готов спорить на что угодно, и в этот раз фортуна будет на моей стороне.

— Руопа, ты всегда был азартным человеком и когда-нибудь ты проиграешь свою жизнь.

— Возможно, — задумчиво проговорил Руопа. — Так ты будешь спорить?

— Нет, — спокойно произнес Лот Моний.

— Почему? Ты трусишь?

— При чем тут трусость? Мы с тобой в разном положении. Ты нахлебался удачи, как младенец материнского молока. Я же попробовал вино совсем другого сорта. Твои корабли скрипят от обилия в них добра. Ты можешь делать большие ставки и все равно даже при проигрыше не почувствуешь потери. А что ставить мне, бедному, лишившемуся всего, морскому скитальцу? Мой корабль пуст, как скорлупа лесного ореха после того как его мякоть сожрет ненасытный крестьянин.

Лот Моний горестно вздохнул, изобразив на лице скорбную маску.

— Нет, я не буду с тобою спорить, — закончил он.

— Ты трусишь. — Руопа пришел в ярость. — Трусишь, потому что уверен в своем проигрыше. И ты лжешь, что у тебя ничего нет. А рабы.

Лот Моний был спокоен как никогда.

— Ты говоришь об этой девчонке, и двух сопляках, что портят воздух на моем кораб ле? — сказал он. — Об этом жалком отрепье?

— Да, о них. Чем плоха эта ставка для нашего спора?

— Они — моя последняя надежда хоть как-то поправить дела, — возразил Руопе архипират.

— Неужели ты надеешься покрыть свои убытки, продав трех невольников? — вскипел Руопа.

— Ты сегодня днем назвал цену моему мальчишке. Или забыл? Нет, ты помнишь, сколько золота можно получить за его красивое личико! А та гречанка, клянусь Орком, она тоже хороша собой. И любая самая знатная римлянка захочет, чтобы та расчесывала ей волосы. Да что говорить, любой старый похотливый козел, набитый деньгами, с радостью расстанется со своим богатством, чтобы иметь по ночам такую прислужницу.

Оба пирата так разгорячились в своей беседе, что перестали обращать внимание на остальных пирующих. Руопа, не обладавший таким даром красноречия, что был у его собеседника, наконец не выдержал и бросил свой кубок на палубу. Тот зазвенел и привлек внимание веселящихся поблизости пиратов, которые стали прислушиваться к спору своих предводителей.

— Хорошо! — воскликнул Руопа. — Ты меня убедил. Я ставлю всю мою долю против твоих рабов, или даже двух, потому что за маленькую лесбийку вряд ли много выручишь.

Лот Моний задумался.

— А сколько составляет твоя доля? — спросил он через некоторое время.

— Ровно половину того, что есть на «Медузе».

Капитан «Исиды» глубоко задумался, косо поглядывая на чернокожего великана и взвешивая свои шансы на победу.

Руола воспринял такое сомнение как признак своей победы, так он был уверен в исходе еще не состоявшегося поединка. Наконец Лот Моний решился, и в присутствии всех архипираты заключили свою сделку.

Узнав суть спора, пираты всех четырех кораблей сильно обрадовались, предвидя для себя очередную забаву. Поединок решили провести в центре «Корсики». Руопа пошел к своему чернокожему, а Лот Моний поспешил к Кассию.

Кассий был единственным человеком, кто не веселился в этот вечер. Он задумчиво сидел у рулевого весла «Медузы», изредка потягивая вино из огромной чаши. Когда Лот Моний нашел его, тот был уже изрядно пьян и не сразу понял, о чем толкует капитан. Наконец суть дела дошла до Кассия, и он, осоловелыми глазами уставившись на своего командира, спросил, какого дьявола он должен драться с проклятым негром?

Лот Моний приказал ему заткнуться и готовиться к бою. Кассий, махнув рукой, вновь приложился к чаше. Капитан уже умоляюще зашептал ему в ухо:

— Кассий, дружище, если ты уложишь этого чернокожего, я награжу тебя по-царски. Все, что понравится тебе из выигрыша, будет твоим.

При этих словах Кассий оживился. Глаза его засияли. Он встал и стряхнул с себя весь хмель. Он уже знал, что попросит себе в награду в случае победы, и широким шагом быстро направился к сходням, перекинутым на «Корсику». Лот Моний едва поспевал за ним. Их встретили радостные возгласы жаждущих зрелища пиратов.

Приготовления к поединку были недолгими. Будущих противников для отрезвления окатили водой из бочек. Пираты образовали достаточно широкий круг, освещаемый ими же с помощью факелов, и бой начался.

Противники, оставшись в одних набедренных повязках, медленно стали кружить друг против друга. Они не торопились, ибо каждый внимательно изучал повадки другого.

Пираты подбадривали их дружескими криками, требуя скорее начать драку, С первого взгляда на соперника Кассий понял, что победа достанется нелегко. Нубиец стоял на ногах подобно скале. Казалось, что он врос в палубу.

Его большие маслянистые глаза внимательно обшаривали Кассия с головы до ног. Наконец он сделал резкое движение рукой и его кулак пролетел перед лицом Кассия. Тот едва успел увернуться от столь сокрушительного удара. Затем сам, в свою очередь, нырнув вниз, ударил чернокожего головой в грудь.

Это был страшный удар. Негр сдержал его и, успев схватить врага за шею, нанес ему удар коленом в живот. Кассий едва не задохнулся. Он никак не мог вырвать свою голову из железных рук нубийца, которые все сильнее и сильнее сжимали его горло. Но он продолжал неистово наносить удары кулаками по почкам. Негр кряхтел, затем, собрав все силы, перебросил Кассия через себя, и тот со страшным грохотом всем телом упал на палубу. Нубиец с быстротой кошки бросился на поверженного Кассия. Сев ему на грудь, негр начал душить его.

Лот Моний не верил своим глазам, видя, как его любимец проигрывает бой, и теряет силы. От злости он скрипел зубами. Зато Руола просто светился от восторга и возбуждения. В своем азарте он забыл обо всем на свете, кроме боя.

Шум стоял невообразимый. Рядовые пираты, также заключившие между собою сделки, галдели так, что их наверное было слышно в Афинах.

Нубиец продолжал душить Кассия, всем телом прижимая его к палубе. Тот никак не мог хоть как-то облегчить свое положение. Исход поединка, казалось, был уже ясен. И те, кто поставил на чернокожего, радостными криками подбадривали его, призывая быстрее кончать противника.

Однако Кассий заметил, что негр неосмотрительно оставил незащищенным свое горло. И он, умудрившись освободить правую руку, со всей силой костяшками пальцев ударил нубийцу в горло. Тот захрипел и ослабил железную хватку. Этим коротким замешательством тут же воспользовался Кассий и, в мгновение ока вынырнув из-под противника, вскочил на ноги. Получив свободу, он с размаху ударил противника в голову. Нубиец успел податься назад и тем самым ослабил мощь летящего кулака. Однако он все-таки упал, и один глаз ему залило кровью, хлынувшем из рассеченной брови. Заревев от ярости, негр, подобно критскому быку, бросился на Кассия. Кассий не смог удержать такого мощного напора. Нубиец, схватив его за пояс обеими руками, поднял над головой. Он старался, сжимая Кассия в объятиях, словно тисками, сломать противнику позвоночник, но он совершил роковую ошибку, оставив руки соперника на свободе. Кассий, конечно, воспользовался этим. Сверху вниз он стал наносить точные, продуманные удары, вкладывая в них всю свою оставшуюся силу. Нубиец держался недолго. Сознание стало покидать его. Превращенное в кровавое месиво лицо осклабилось в диком белозубом крике отчаяния. Он уже давно упал на колени, а Кассий твердо стоял на гладких досках палубы. Победа словно придала ему силы. Он схватил негра и, закричав от усилия, поднял его над собой. Кассий молча оглядел дико кричащих вокруг него восхищенных пиратов и, найдя в толпе своего капитана, бросил нубийца к его ногам. Негр с гулким стуком распластался по палубе.

Он не шевелился.

Не веря своим глазам. Руопа бросился на колени перед чернокожим, чтобы убедиться в его безнадежном состоянии.

Лот Моний остался неподвижен. Его торжествующий взгляд медлённо обвёл всю толпу и остановился на Касии.

— Мы победили, — сказал он.

— И мы богаты!