Ручей

Глава 23. Лана

— Эта комиссия, — сказал инженер по технике безопасности, глядя в сторону, — будет осматривать станцию на предмет безопасности пребывания ребёнка. Инициировал её, как я понимаю, ваш бывший муж.

У Ланы всё внутри оборвалось, руки стали холодными и мокрыми, а левый глаз непроизвольно дёрнулся, словно обладал собственной волей.

— Сюда, пожалуйста! Скафандры можно повесить тут, — едва смогла сказать она.

Стараясь, чтоб рука не дрожала, Лана показала на встроенные стенные шкафы в коридоре, за шлюзом, с одеждой для перехода, для лабораторных работ и для выхода за территорию. Разделся из всей комиссии один пожарный инспектор, а кроме него лишь коллега-инженер.

Санинспектор слегка за тридцать, худой и длинный будто глист, снял перчатки и надел другие, нитяные, белые. Дама средних лет из соцопеки ничего не снимала, просто одарила Лану долгим казённым взглядом. Её волосы были стянуты в тугой конский хвост, красивое, правильное лицо совсем немного портили уставшие углы рта. Почему-то Лана подумала, что в жизни дама одинока и видела немало непутёвых Светок, Катек и Оксан. Из прорезиненного чехла с двойной защитой для переноски техники достала видеокамеру.

— Кофе, чай? — спросила Лана.

— Благодарю, ничего не надо, — холодно ответила дама. — Покажите пищеблок.

И сразу, без предупреждения, начала видеозапись.

— Чаю, пожалуйста, — с хрипотцой сказал пожарный инспектор. — Большую ложку заварки на стакан кипятка и два сахара.

Такой странный пожарный Лане ещё не попадался, хотя, чего лукавить, это была первая в её рабочей карьере инспекция, до этого пожарников она видела только в новостях, обычно, закованных в латы рыцарей-огнеборцев. «Сотрудники пожарной части 4-ЖР при тушении возгорания в частном секторе героически спасли из огня малыша симуса!» Может, внутри под громоздкими одеждами и шлемами они были такими же экстравагантными, кто знает. Положим, шрам от брови и до губы у кого угодно может образоваться. Вдруг у пожарников нынче принято унизывать пальцы янтарями и носить вычурную обувь из кожи иномирной рептилии? Глядя на пёстрые туфли, Лана некстати подумала о разрубленном и сожжённом в мусоросжигателе змее. Ведь можно было снять шкуру и сшить пункерскую мини-юбку как у певицы или порнозвезды, только лучше. Вспомнив о мусоросжигателе, Лана испугалась ещё больше.

На пищеблоке санитарный и социальный члены комиссии устроили настоящий обыск. Перерыли холодильник, заглянули в каждую кастрюлю и каждый шкафчик. Под раковиной санинспектор нашёл грязь, о чём торжественно оповестил, подняв белую перчатку с рыжей полосой на пальце. Вторая, чёрная полоса появилась, когда он встал на стульчик и залез рукою в вытяжку. Разумеется, Лане бы и в голову не пришло там почистить. Ещё чего, работало, да и всё на том.

— Покажите санузел, — сказала дама, — это направо?

Да так и пошла впереди со своей камерой. За нею следовал санинспектор. Перчатки он брезгливо снял и поклал в целлофановый пакетик, в его руках появился определитель флоры размером с будильник и стерильный бумажный пакет с тампонами. Лана украдкой вытерла пот со лба.

В туалете и на решетке слива душевой кабинки санинспектор что-то высеял, отчего худое его лицо озарилось скупой усмешечкой. Лана дико жалела, что не имела привычки пить успокаивающий травяной сбор вместо кофе утром, днём и вечером, но приходилось делать максимально спокойное лицо.

Меньше всех неприятностей доставлял экзотичный пожарник. Не теребил, особых вопросов не задавал, молча замыкал шествие, шаря по сторонам чёрными глазами да цедил сквозь зубы терпкую чёрную жижу, которую сам себе и заварил, безошибочно найдя кофеварку, пока растерянная Лана наблюдала за проверочным беспределом, устроенным его коллегами. Инженер по ТБ повёл этих двоих в командный пункт, где показал в станционном компе все акты предыдущих проверок.

— Пожарная сигнализация работает, — сказала пожарнику Лана. — Система автоматического тушения исправна, вот сигнальный датчик, рабочий, сами посмотрите.

— Ага, — пожарник едва глянул на датчик.

— Имеется щиток с комплектацией: огнетушитель, два ведра, лом, багор, лопата и топор, всё на месте, — продолжила Лана, невольно вспоминая, что эта комплектация ей дважды пригодилась. — Пожарный выход в пищеблоке, предметами не заставлен.

Инспектор оценивающе окинул её взглядом с головы до ног.

— Мужик-то у тебя мудак, не? — спросил он вдруг. — Я б свою бабу с дитём на станцию ни в жизть не отпустил.

— А он меня не отпускал, — от неожиданности ответила Лана. — Я сама сбежала.

— Чего так, из порядочного дома да в дичь? — пожарник ухмыльнулся. — Гулял налево, любил присунуть кому ни попадя? С девок снимать, поди, заеблась?

Какой, однако, сленг использовало официальное лицо. «Никакой это не пожарник» — подумала Лана, и коротко ответила:

— Пиздил.

— Понял.

— Покажите, где спит ребёнок, — попросила соцработник, едва выйдя из командного пункта.

С бьющемся где-то в горле сердцем Лана повела их по коридору, открыла нужную дверь и тупо уставилась на длинные багровые брызги, постель в следах её собственной рвоты и кровавых следах зверя-убийцы, дыры от пуль в экологических панелях, зловонные лужи вокруг застывших трупов. Моргнула — всё пропало и стало, как и должно: многократно вымытые с отбеливателем стены и пол, огромные окна с защитными сетками, пространство, место, свет, приятный запах хвои. Пушистый зелёный коврик прикрывал пулевое отверстие в паркете, а дыры в стене Лана залепила рисунком Капельки. На рисунке их семья: мама, дочка и Серый с мячиком, похожий на помесь крокодила с бегемотом.

Игрушки, книги, детский компьтерный столик, интерактивная доска с проектором и всё, что могли предоставить Лане с Капелькой в ОБДЖ стояло, лежало и висело на своих местах.

— У ребёнка нет отдельной кровати? — немедленно спросила соцработница.

— Мне предлагали поставить вторую кровать, — нервно ответила Лана. — Но она боится спать одна после того как стала свидетелем домашнего насилия.

— Её отец тоже бил? — невзначай уточнила дама.

— Её не бил.

Соцработница открыла шкаф и проверила, как сложено постельное бельё. Санинспектор повозил тампонами по коврику, подоконникам и плинтусам.

— Неорганические соединения в норме, — сказал он, глядя на экран малогабаритной системы микроволнового разложения проб, — тяжёлых металлов ртути, кадмия, свинца и прочих не зафиксировано.

Лана ненадолго выдохнула.

— Пройдёмте во двор, проверим пробы на органические вещества, включая токсичные: фенолы, пестициды, выбросы… — сказал санинспектор затем и Лане снова стало дурно, потому что во дворе брать пробы было нельзя. — Пыльца растений, — продолжал инспектор, будто с наслаждением глядя, как изменилось её лицо, — частички разлагающейся органики и прочие потенциально аллергенные и опасные для здоровья ребёнка компоненты…

«Только бы успели», — подумала Лана, ведя гостей к внутреннему выходу. Чуть повозилась для приличия, и открыла дверь.

— Фу, что за вонь! — с омерзением сказал санитарный инспектор, переступая порог. И добавил совсем другим тоном: — Здравствуйте, Григорий Павлович, Марья Ивановна… Какими… судьбами?

— Здравствуйте, Виталий, — откликнулся старичок микробиолог, поворачивая ручку мусоросжигателя, возле которого они с Марьей Ивановной и колдовали. — Мари, застряло, что ли? Посмотри-ка.

Из мощного, запитанного от забора электрического мусорозжигателя и в самом деле просачивался густой зловонный дым, будто с нагрузкой он едва справлялся. Ощутимо тянуло шашлычком, приправленным резиной и тряпочкой.

— Удивительно, Грэгор, кто к нам пожаловал! — восхитилась Марья Ивановна. — Незабываемый Виталька! Как детишки?

— Хорошо, спасибо, — ответил санинспектор, он больше не улыбался, а испытывал очевидную неловкость.

— Эх, славные студенческие годы! — мечтательно произнёс старичок, продолжая своё дело. — Помню, помню, как вы микробиологию с третьего, простите, раза сдали, потому что ваша куратор слёзно просила…

— Что поделать, — подтвердила Марья Ивановна. — На специальность производственный контроль сырья и пищевой продукции всегда недобор, с каким угодно аттестатом принимают, лишь бы сохранить контингент и гос дотации.

Пожарник, соцслужба, инженер и Лана посмотрели на санитарного с интересом, лицо у того выражало всю встревоженность души, поражённой неожиданной и неловкой вестью.

— А сколько клеток ты перемыл у нас на кафедре, сколько лотков с экскрементами перечистил, пытаясь пересдать нб по ксенозоо! Тебя нам не хватает.

— Мне надо пробы брать, — нервозно сказал Виталька. — Я работаю, собственно.

— И нашёл ведь работу, взяли его! — восхитилась Марья Ивановна. — Пройдоха, люблю.

— Дорогой мой, здесь все работой заняты, — произнёс микробиолог — Видите ли, сейчас мы с Мари трудимся на благо сохранения окружающей среды. Давайте я как прежде помогу по старой памяти. Записывайте: бактерии, водоросли, грибки, пылевые клещи и макроорганизмы, пособные нанести вред человеческому организму, не обнаружены. Заходите в alma mater на досуге. Можете идти, хорошего вечера.

К великому изумлению Ланы, санитарный инспектор развернулся и ушёл, не произнеся ни слова. Почему-то за ним последовал инженер по ТБ, возможно, из сострадания.

— Я хочу побеседовать с девочкой, — сказала соцдама с камерой и отправилась в лабораторию, где чистая и сытая Капелька сидела с настоящим электронным микроскопом и смотрела кино из жизни иномирных инфузорий. Дочь давала им имена, а после рассказывала, что Диего женился на Кармен, а Лючиа от злости разорвалась пополам. По всей логике Лане следовало бежать за дамой и контролировать беседу, но вдоль забора, скрестив руки на груди, неспешно брёл липовый пожарный инспектор, и Лане это очень не понравилось. «Когда что-то кажется чем-то, — подумала она, — скорее всего этим чем-то оно и является…»

Она сунула руки в карманы спецовки и пошла следом.

— Забор был сломан, — сказала Лана, догнав мужчину, — и наружная сторона слишком сильно пробивала, птицы дохли. Неделю назад починили, сейчас всё в порядке.

— А это что? — он кивнул на рулон резины, которую Лана приготовила, чтобы спрятать в подсобное помещение с инвентарём и некоторой хозяйственной техникой, но не успела, он так и остался стоять под яблоней.

— Мы с дочкой загораем, я стелю коврик, — глядя ему в лицо ответила Лана.

— Все шесть метров? В рулоне по виду метров шесть.

— Мы на нём играем в мячик.

— Босиком?

— Разумеется.

Мужик снова измерил Лану взглядом. Была у него, видимо, гадкая маскулинная привычка прилипать глазами, и весь он был отвратительно маскулинный.

— У тебя штанина в крови, — сказал он.

Лана посмотрела на ноги. И в самом деле, с правой стороны, на самом верху, у ширинки, гнездилось кровавое пятнышко с пятак размером. Мысли в панике разбежались как тараканы, остался один таракан, самый крупный, блестящий и отчаянный.

— Я за свободные, естественные месячные и не пользуюсь прокладками из принципа, — сказала она.

— Фу, бля, — заметил мужик с улыбочкой.

— Представьте, что у мужчин была бы менструация, а у женщин нет, — продолжила Лана. — Тогда бы вы не морщились, а гордились. Менструация сразу стала бы поводом для зависти, признаком Настоящего Мужчины. И лично вы, инспектор, спорили бы с корешами в сауне, у кого более длительные, обильные и болезненные выделения.

— Что за бред ты несёшь, раздери тя саблезуб? — мужик расхохотался так громко, что оба универских старичка обернулись.

Мусоросжигатель больше не дымил, запаха практически не осталось. Пару горсток пепла на дне аппарата размером с бочку. Теперь никто ничего не сможет доказать.

— О да! — сказала Лана с каким-то непонятным самой себе злорадством. — Подростки праздновали бы первые месячные и хвастались ими. А попы всех религий непременно завели бы обряд сродни евхаристии специально для этого случая.

Они некоторое время смотрели друг на друга как враги.

— Вы от Павора, — сказала Лана без всяких вопросов.

— Я сам от себя, — сказал липовый пожарный инспектор. — А ты волчица, а?

Лана растерялась.

— У неё было сердце, полное любви и преданности, — нараспев произнёс мужик. — У неё был разум, полный жестокости и ужаса. Так найди меня, моя дорогая, я на самом дне.

— Что вы на дне, пожалуй, видно, — Лана рассердилась. — А о чём вы говорите, я попросту не понимаю.

— О, вот и она, заслоняет солнце, — кажется, «инспектор» кого-то цитировал, — Кровь течёт по внутренней стороне её ног, луна на небе потрёпана, искажена, церковные колокола звенят не в унисон…

Эта краткая беседа и пристальный взгляд человека, будто эстрадная звезда увешанного янтарем, со шрамом от лба до губ, были самыми странными в жизни Ланы. К счастью, вскоре со станции пришёл инженер по ТБ.

— Там ваши уходят, — сказал он инспектору, протягивая листы бумаги. — Вы акт подпишете? Вот здесь, и здесь тоже. Спасибо.

Двери нулевой точки трижды пискнули и закрылись. В неловком молчании комиссия ждала потока плазмы нужной силы, чтоб активировать выход и покинуть станцию.

— Нет, ну всё нормально, — вдруг сказал худой санинспектор. — Все показатели в порядке, в принципе, чисто у них. Только шерсть на ковре, и то немного.

— Какая шерсть? — быстро спросил «пожарник».

— Да вроде собачьей, — санинспектор пожал плечами. — Мне откуда знать?

— А покажи?