Она стала седой, от морды до хвоста, вся покрытая шрамами, со сломанными отростками, и пахла старостью. Рядом с ней стояла старшая Дочь, ровесница Матриарха, воительница и Мать. Скоро она займёт её место. «Я не стану такой, — подумала Матриарх, глядя на главу чужой семьи, — однажды погибну в бою с двуногими…»
— Ты слишком стара, чтобы спариваться, — саркастично сказала седая.
— Ащщ, Мать Матерей! — она сморщила нос. — Я пришла не к самцам, а к тебе.
— Чего ты хочешь?
— Надо поговорить.
Болотные мусты расселись по кочкам, недоверчиво разглядывая чужачку, пришедшую не поискать самца, а к Матриарху. Среди младших Матерей у входа в логово она увидела ту, что приходила в их семью, спариваться с Редхи. За нею прятались детёныши чуть рыжеватого окраса, один внук и три Внучки, несущие её здоровую кровь. Прекрасно. А вот старого самца, с которым она сама когда-то спаривалась, больше не было.
— Говори, чужачка.
Матриарх села и в знак уважения опустила уши.
— У нас с тобой общие внуки, Мать Матерей, — сказала она. — И хоть мы из разных семей, но все мы мусты.
— Дальше.
— И у нас с тобой общий враг.
— У нас нет общих врагов, — произнесла седая. — Мы очистили болото и свою часть леса, сюда приходит лишь добыча. Твои враги — на твоей земле, чужачка.
— Ты знаешь, что случилось в Мёртвом Лесу?
Мусты завертелись, взволнованно переговариваясь и сплетничая.
— Там все сдохли и земля отравой стала, как и трупы, — кивнула седая. — Наша Мать туда пошла, но вернулась праздной, разведчик подтвердил.
— Это сделали двуногие. Они валили лес с ревущими неживыми зверями и убивали моих родичей громовыми палками. Семья справилась с ними, но пришли другие, с неживыми птицами, и разбросали ядовитую пыль. Вся добыча и все враги погибли, а логово вымерло. Кроме меня, я опоздала к смерти их и своей. Лес не взял меня, река выкормила, дети в чреве росли. И я поклялась отомстить.
— Это твоя месть, — заметила седая.
— Ащщ!!! Они придут и сюда, — она тряхнула головой. — Они приносят смерть всему живому, творят мёртвое болото, а в нём ищут каменный сок и увозят. Они убивают нашу добычу, наших врагов, всё подряд, и хотят забрать нашу землю.
— К нам дважды приходили двуногие с громовыми палками, — сказала старшая Дочь. — Они ничего не творили, но искали добычу. Первый убил стражей, второй — уже никого. Их кости высохли в осоке, детёныши играют ими.
— Однажды они придут с отравой, трескучками, или с другой неживой мерзостью, осушат твоё болото и поставят собственное логово, потому что желают странного. А их шкуры будут так тверды, что зубы воинов не смогут прокусить их.
— Этому не бывать! — фыркнула седая.
— Я нашла одно логово и выбила, — продолжала Матриарх. — Теперь нашла другое, но двуногих слишком много, как и самцов с громовыми палками. Мне нужна твоя помощь, Мать Матерей, зубы твоих воинов, когти твоих Дочек.
Седая задумалась и застыла, словно камень. Молодёжь переговаривалась, опытные, покрытые шрамами мусты, вздыбив холки, ждали слов своего Матриарха.
— Это твоя война, — сказала седая. — Семья не пойдёт под гром за чужаков, не потеряет Матерей и воинов ради чужой ненависти.
— А ради жизни ваших детёнышей и молодняка? — гневно спросила она. — Ради того лета, когда младшая из твоих внучек по праву займёт твой камень?
— Нас двуногие не трогают. Это твоя месть.
— Ты вспомнишь мои слова, — с голодной и злой горечью сказала Матриарх.
У старшей Дочери от её тона гневно вздыбилась холка. "С этой я б смогла договориться" — отчего-то подумалось, словно вибриссами почувствовала.
— Я услышала тебя, чужачка, — без злобы ответила седая. — Спаривайся, либо уходи.