Ручей

Глава 4. Грей

Дневной глаз стоял в зените. Вся семья спала, когда раздался рёв и рык огромного врага невиданного вида, неслыханного гласа. Вонял враг тоже удивительно и странно, Грей подобного не слышал, хотя запахи запоминал с первого раза и навсегда.

Детёныши сбились в кучу за хвостами младших Матерей и старших Сестёр. Дяди и старшие братья приготовились к бою, Матриарх ощерилась: ащщ! Все мусты недоверчиво нюхали воздух — никто не встречал такого странного зверя. Он не исследовал местность и не осматривался, не искал добычи либо водопоя, а просто с рёвом мчался, как обезумевший весною мант, а крушил на своём пути лес — как целое семейство мантов. За ним оставалась широкая, вся изрытая тропа, по которой на задних двух лапах двигались другие, маленькие враги, возможно, детёныши большого. Каждый из них — как приличный зверь размером. Грей испугался, короткая жёсткая шерсть у него на загривке стала дыбом, вдоль хребта вздыбились костяные отростки позвонков — как у всех.

— Разведай, — велела Матриарх одному из сыновей. — Будь осторожен!

— Ласкою твоею, Мать, — ответил тот и исчез в траве, быстрый, как молния.

Семья отошла от логова на безопасное расстояние, обсела большое дерево, оттуда смотрели, там ждали. Детёныши осмелели вдали от шума, принялись играть в ветвях, ловить жуков, но взрослые мусты были настороже.

Не успел Дневной Глаз зажмуриться, как дядя вернулся, с глубокой раной в плече, весь в крови.

— Царапина, — презрительно бросил он, когда Сёстры принялись зализывать.

— Что ты видел? — спросила Бабка. — Что ты узнал, мой сын?

— Большую, шумную зверюгу не прокусить, очень твёрдая шкура, — ответил дядя. — Я сломал о неё клык, — он ощерился, показывая. — Но в ней, внутри, сидит маленький зверь, бесхвостый, такой же, как и те, что идут на задних лапах по тропе следом. Сидит, словно плод в самке, она несёт его в себе, а он помогает ей идти.

— Плод помогает идти?! — фыркнула Мать Грея, но Бабка взглядом велела ей молчать.

— Помогает, двигаясь. Когда он прекращает шевелиться, большая зверюга замирает. Я подумал, что дело именно в них, в маленьких. Двуногих, без хвоста. Я подумал, что это не семья, они с большой тварью — словно птицы на быке, всегда рядом, вроде блох. Я напал на одного.

Молодёжь заволновалась, Сестра Грея взвизгнула и застонала от восторга.

— У него в лапах был гром, — продолжал дядя, — и очень острый коготь. От грома я увернулся, но когтем он меня ударил. Его шкура тоже твёрдая, хоть и мягче, чем у огромной зверюги.

Семья встревоженно перекликалась.

— Я прокусил его шкуру. С трудом, но прокусил. Мой рот наполнился кровью. Меньшие враги — уязвимы, хоть и опасны со своим громом в лапах и острым когтем.

— Ты пришёл в его крови, — подумав, сказала Матриарх. — Значит, это не враг, а добыча.

— Третий, как слышно? Приём.

— Первый, слышно нормально. Что у тебя?

— Третий, на меня напала какая-то тварь. Прокусила комбез. Смените меня кем-нибудь.

— Первый, отходи на базу. Что за тварь?

— Третий, без понятия. Я толком и не рассмотрел. Что-то вроде крупной ласки, но с шипами по хребту. Очень быстрый. Я успел рубануть мачете и задел, но оно как прыгнет метров на пять! И ушло. Весь рукав кровью заплыл, пока жгут наложил.

— Первый, понял, готовлю мед капсулу.

И диспетчер энергостанции компании по добыче янтаря отключился.

Чёртова земля, проклятое урочище! Валентин ненавидел лес с его огромными деревьями, гигантскими папоротниками, буреломом, влажностью и непролазными чащами, где всё живое хотело тебя убить: растения — отравить, насекомые — ужалить, а звери — сожрать. Он проклинал тот день, когда, соблазнившись большими деньгами, пошёл за Ручей охранником. Просто компания по разработке ископаемых, говорили в центре занятости. Высокая зарплата, прекрасный соцпакет! Уже тогда было понятно, что где-то кроется подвох, но что поделать, если ты родился мужиком, да ещё ухитрился жениться и размножиться? Сыновья-близнецы выросли, пришла пора подумать о профессии, а ВУЗ жена рассматривала только самый приличный. И тут хоть тресни, хоть порвись на коловрат — нужны большие деньги кроме военной пенсии.

В группе георазведки было шесть человек охраны. Он и пять мусоров-отставников, четверо — отъявленные уроды, а один неожиданно оказался нормальным парнем. Вооружили их отлично, словно на войну, для защиты дали прочный комбез с металлической сеткой внутри ткани, практически броню. По сути, не охрана, а настоящее ЧВК. Сперва Валентин удивлялся и думал, зачем такой эскорт экскаватору да машине с геологом? Пока, однажды, на группу георазведки не выскочила тварь размером с небольшой дачный домик, похожая на ублюдка пещерного медведя с саблезубым тигром. Кто кого в этой паре выебал Валентину было плевать, играло роль лишь то, что уложить саблезуба удалось только с пятого выстрела, а стрелял он метко. Потом был бешеный самец-рогач, как для краткости называли местных слонообразных, похожих размерами да волосатой толстой шкурой на мамонта, только без бивней, со здоровенными рогами на башке. Этот, пусть и травоядный, раздавил в лепёшку машину геологов и растоптал двух охранников, пока удалось его укокошить. А теперь эта хищная мелочь.

Постанывая, он вернул рацию в специальный кармашек.

Глубокая рваная рана, оставленная маленьким, в сущности, зверьком, адски болела. Слава богу, у него была аптечка с турникетом, которым Валентин остановил кровотечение из разорванной артерии. Также в аптечке валялась наркота, святой присно блаженный промедол, добрый и верный товарищ. При помощи приятеля Валентин ввёл себе обезбол.

— Вот так, калечимся и дохнем за чужое бабло, — сказал приятель.

С тех пор, как Нулевые Точки решили все вопросы с энергией, алмазы и золото перестали цениться, зато янтарь внезапно вырос в цене до космических масштабов. Дальше за дело взялись корпорации. Если иномирье, фактически принадлежавшее всесильному "Ручью", географически являлось той же Землёй, но без человека, значит и разведанные залежи идентичны — решил какой-то умник. А раз Ручей продаёт лицензии и предоставляет бизнесу точки доступа-перехода — нужно выжать из нового мира всё, что тот сможет дать.

— Вот это зубы! — перекрикивая грохот экскаватора, кладущего трассу к будущему месту разработки, констатировал товарищ и прижал к ране гемостатический бинт. — Гляди, армированный комбез прогрызло! Такие зубы сокрушат любого инозавра. Слава богу, что зверушка была мелкая!

— И одна, — добавил Валентин, переводя дух.

Он почувствовал, как наркотик растекается по венам, а боль отступает. Мир сразу стал светлее, а полный опасностей дикий нетронутый лес — уютнее.

Валентин как раз садился на скутер, когда зверьки посыпались со всех сторон. Они прыгали с веток деревьев над головой, подобно баллистическим снарядам вылетали из высокой травы. Коллеги открыли огонь, какие-то бестии упали и остались лежать, мёртвые, словно камни, на которые пролилась их кровь, но на место павших приходили новые. Десятки оскаленных пастей, готовых рвать живую плоть, превратились в сотню, в целый сонм полных ярости бестий!

Валентин увидел, как юркие гибкие тела облепили его товарищей, и стартанул. Он слышал грохот выстрелов и гневные вопли, быстро переросшие в крики боли, и со всей силы давил на газ. В конце просеки притормозил и откинул стекло шлема, чтоб получше разглядеть побоище за спиной. Земля была усеяна мёртвыми зверьками, но никто из коллег больше не шевелился, их разорванные комбезы были залиты кровью, а чёртовы твари, как одна сплошная, живая, шевелящаяся шкура, облепили со всех сторон экскаватор. Даже издали он слышал скрежет зубов и когтей по металлу и стеклу — звери пытались дорыться до кабины с перепуганным водителем. Сердце замерло от животного ужаса и эгоистической радости.

— Слава тебе, господи, спасся! — Валентин размашисто перекрестился дрожащей здоровой рукой, когда его ударило по спине, словно добрый знакомый догнал в толпе и хлопнул с ладонью.

Узкая морда с чёрным носом и иссиня-чёрными, без белков, глазами, высунулась из-за плеча и ощерилась, словно ухмыляясь: приве-е-ет, Валик! Он махнул в ту сторону мачете, но юркое тело извернулось, тварь легко ушла от удара и выскочила на грудь из-под руки. Он успел увидеть торчащий между зубами длинный язык. На светлом брюшке висели набрякшие небольшие сиськи, как у щенной суки — это была кормящая самка. А после руку с мачете оплёл длинный хвост, острейшие зубы впились в лицо раз и ещё раз, вырывая куски плоти, словно тварь хотела прогрызть дорогу ему в голову.

Хвала господу за малые радости — благодаря наркотику умер Валентин без боли.