Русская сказка. Избранные мастера

В. В. БОГДАНОВ

БОГДАНОВ Василий Васильевич занимает несколько особое место среди русских сказочников. Он относится, по характеристике Б. М. Соколова, к разряду сказочников-сатириков, у которых «веселый, смешной тон вовсе не носит характера беззаботной и веселой шутки; в их сказках много яда и социальной сатиры». Тот же автор дает обстоятельную и удачную характеристику сказочника, которую и приводим здесь почти целиком:

«Маленький, рыжеватый мужчина, лет на 30, на вид несколько дурковатый, но под этой личиной скрывающий большую находчивость и хитрость. Он вечно подмигивает, подтрунивает. Особенно много достается его сослуживцу — старику сторожу (В. В. Богданов служит церковным сторожем), Созонту Петрушечеву (также сказочнику). В своих насмешках он не оставляет без внимания и более высоких членов причта, конечно, заочно. В жизни своей В. В. много видел, переменил ряд профессий, был и в Питере. Все это так или иначе отразилось и в его сказках. Последние он умеет оживить, придать им реальную жизненную окраску».

«По своему содержанию все сообщенные им четыре сказки принадлежат к типу юмористического фабльо. Но в его передаче эти фабльо получили ярко-сатирический, порой даже необычайно резкий, далеко отошедший от добродушного, юмористического тона характер. Один рассказ («Капсирко») направил свои сатирические стрелы против бар, а три остальные касаются близко знакомого Богданову сельского духовенства («Поп, дьякон и дьячек», «Старичек Осип и три попа», «Девица попа пристыдила»). Жадность, скупость, требование «приношений», использование «святыни» в целях наживы, порой даже кощунство, сластолюбие, зависть и мелкое недоброжелательство, склонность к выпивке, хвастовство, — вот те черты духовных героев, нашедших себе место в рассказах В. В. Богданова. Если некоторые из этих черт относятся на долю самого сказочного мотива и свойственны всем русским сказкам о попах, то с другой стороны многие детали рассказа, отдельные яркие черточки в характеристике действующих лиц являются личными привнесениями самого В. В. Богданова. Это особенно становится ясным после сличения сказок, Богданова с другими русскими их вариантами». «В. В. Богданов умеет увлечь слушателя своей сказкой, умеет ввести в ее содержание. Много здесь помогают его постоянные намеки, подмигивания или просто указания на известных слушателям местных лиц».

Автор приводит далее колоритную картину рассказывания Богдановым своих сказок: «Мы записывали в просторной избе. В. В. был в ударе, в особенно веселом настроении. Вокруг нас, по обычаю, собралось много народу. Приходили сюда и местные члены причта, сказка касалась духовенства. Каждую подробность В. В. сопровождал жестикуляцией и подмигиванием, намекавшим на знакомые слушателям отношения и лица. При этом он не упускал случая затронуть даже здесь присутствующих лиц, чем вызывал особенную веселость у слушателей. Но лишь только священник подходил к столу и начинал прислушиваться, тон В. В. изменялся, физиономия его принимала невинное выражение и он даже умалчивал некоторые подробности. Но стоило только указанному лицу отойти от рассказчика, глаза В. В. вновь приобретали плутовское выражение, и снова начинались прежние «экивоки» и юмористическая сказка переходила в сатирический памфлет. Для живости сказки В. В. всех героев (например, в сказке «Поп, дьякон и дьячек») наделил собственными именами: мужика, насмеявшегося над попами, зовут Аркадий Прокопыч; дьякона — Семен Ильич, я дьячка — Иван Иванович. Не прочь он ввести и самого себя в содержание сказки: про услужливого человека, помогшего старичку Осипу похоронить трех попов, он говорит, что этого человека «в роде как звали Василием», с явным намеком на самого себя; не забыл он в сказке и своей современной профессии — церковного сторожа».[49]

В. В. Богданов.

«Рассказ В. В. Богданов ведет необычайно живо, нисколько не затрудняясь в подборе слов, пересыпает сказку любимыми словечками, из которых особенно часто употребляет «значит», «действительно», «ну, ладно, хорошо», «вот действительно», «в то время акурат». В передаче чужих речей очень часто чувствуется ирония, рельефно выделяемая интонацией или особенными вставными выражениями. Вообще же, диалог в сказках Богданова очень жизненен и боек. Иногда его сказки начинают приобретать ритмическое и даже рифмованное изложение, чем еще больше и ярче подчеркиваются насмешка и шутка».[50]

Вместе с тем, сказки В. Богданова являются ярким памятником специфически-крестьянской сказки. В. В. Богданов оригинально трансформирует традиционные сюжеты. «Искусный вор» (Капсирко) появляется у него, как бедняк-крестьянин, делающийся вором, в сущности, поневоле, после того, как барин накрыл его за порубкой дров. Рассказу о хитрых проделках старичка Осипа предшествует подробное повествование об его крестьянской жизни: как он просил приговора у сельского собрания «переехать на пустошку», как он перевез туда сначала избушку, потом перевез овинчик, онбарчик, по-крестьянски... стали они земельку разделывать да «сенокос чистить» и т. д. Таким крестьянски-бытовым колоритом пронизаны все его сказки, — и о них мало сказать, что они являются сатирами на бар и духовенство; они, кроме того, еще сатиры, вышедшие из сфер крестьянской бедноты.

25. КАПСИРКО

В ОДНОЙ деревне был мужичок не очень богат. Детей у него было семеро или восьмеро. И так он очень бился хлебом и скудался, так што два-три дня голодом сидел. В некое время легли спать со своей женой. — «Ну што теперь мы станем делать, раз хлеба нет?» — «А вот што, баба: у барина дача есть. Я лучше поеду в ночное время бревно или два срублю». А баба ему на ответ и говорит: «Как, мужик, действительно, у нас лошадь худая, ты поедёшь? Неравно́ тебя в ли́се там застанут. На сторожа попадешь, а нет — на барина». — «Да ведь што будет, што бог подаст. Делать нечего; поеду, раз надумал».

Таким образом, напехал кошель сена, запряг лошадку и поехал. Приежжает он в эту дачу, к самому этому помешшику, и сворачивает с дороги. Оммял место и прибрал две ёлочки. Дал лошади сена, а сам пошел рубить эти ёлки. Срубил эти ёлки и обделал, как следует, честь честью. Срубил, надо наваливать было на лошадь. Навалил на дровни, завязал, как следует, и мызггнул на её. Она — лошадь худая, не повезла. Он разгорел на её, поругал и распряг. Потом дерево свалил, оглобли связал и потом давай дерево вывозить.

Недалеко от дороги, как видать стало большую дорогу — и слышит кто-то едет. Вот он остановился и смотрит. Едет этой дачи барин и говорит своёму кучеру: «Кучер, кто-то у нас в даче рубит». Посылает своего кучера: «В эту повёртку сходи, узнай!» Тот кучер туда сбежал. Видит — мужик стоит на дороге, отдыхает с возом. Вот ему мужик и говорит: «Мужичок, иди, тебя барин требует».

Как мужичок испугался — делать нечего, и пошел на дорогу. Вошел на дорогу, шапку снял и кланяется. И просит у барина прощенье. — «Виноват, барин, ребят много, нужда заставила идти в лес». Вот барин и говорит: «Ну што мужичок: дрова срубил, што с ними делать будешь?» — «Свезу в город и прода́м. И куплю хлеба пуд или два, тогда будут у меня робята есть». Барин ему и говорит: «Мужичок, я тебя сошлю». А мужик и говорит: «Ваша воля! Куда хотите, туда и девайте». — «Вот, значит, это тебе, мужичок, не добыча! А вот я тебе дело дам, такую задачу дам, — если ты сделаешь, тогда награжду деньга́м и хлебом». — «Ну ладно, сказывайте, какую делать причину». — «Вот у меня жеребец пятигодовалый есть. Вот вы его украдите́, тогда я вас награжду, а если не украдите, тогда я сказню́ голова на пла́ху!»

Вот мужичок подумал сам себе: «Ну да ладно, украду». Барин говорит: «Украдешь, так я тебя буду ждать». — «Так што, барин, дозвольте деревка увести, уж коли срублены». — «Ну да ладно!»

Вот барин уехал, а мужичок навалил два дерева и привез домой. Приежжат домой, два деревка свалил под окно и лошадку выпрег, а сам в избу вошел и стал одежду скидавать с себя. Скинул как одежу эту, сигарочку свернул, закурил и говорит своей бабе: «Баба! ставь на стол ужинать». А ему баба на ответ: «А што ужинать? — Што припас, то и ужинать!» — «Ну ладно, баба, придется так ложиться спать. В лесе рубил устал — да и поись нечего».

Легли спать. Вот он и стал жене сказывать: «Я, говорит, севодня, баба, попал на самого барина! — Съехал в лес, да и попал на самого?» — «Вот попал на барина, што тебе за это будет?!» — — Да не знаю!» — «Попал, на барина, не помилуют».

Он и говорит своей жене: «Задал мне задачу барин. Решу, так помилует, а нет — голова на плаху! Делать нечего, барин раз мне сказал, я ему ответил, што сделаю, украду жеребца вашего». Посоветовались с женой. — «Как, баба, нам ловча́е украсть жеребца-то. Придется вина четверть купить и меду на двугривенной». — «Ну, да как, мужик, вина-то? Да денег нету». — «А вот у тебя сарафан есть, снеси продай: может быть, кто купит, рублишка три дадут за его».

Делать нечего, баба взяла сарафан в деревню и продала. Приходит домой, отдает мужику деньги три рубля. Мужик деньги получил, зашел в кабак, купил четверть вина и пошел в лавку. Зашел, купил на 20 коп. меду полфунта. Пришел домой и говорит своей жене: «Вот што, баба, делать нечего! Одна у нас корова, да надо как-нибудь сметаны разживаться — на снеми бурак». Вот баба взяла сметаны с кринок наснимала, бурак этот и прине́сла мужику.

Та ночь приходит — итти этого жеребца красть. Мужичок и отправился сам себе преспокойно. Близко ли, далеко, не дошел вёрст пяти. Ну, барин — сказано, в котору ночь придёт вор — запер жеребца конюшни под замки и приставил трех сторожей и трех собак. И наказал этим сторожам: «Если вы прокараулите этого жеребца — и голова на пла́ху!» Они ему в ответи говорят: «Ладно, барин, будем свою голову беречь!»

Никаких дело́в, никаких беспокойств, зашли в скотную, взели лампу и сидят преспокойно. Этот мужичок приходит к конюшне. Его звали Капсирко. Подошел к конюшне, — как собаки на его заурчали. Сам себе и думает: «Как это мне половча́е сделать, штобы собаки не заметили». Вот он помаленьку пробрался к воротам: было подворотечко, у подворотечки окошечко было небольшое. Взял бурачок, сметану вылил на землю. Собаки этот дух услыхали и давай сметану лизать, и урчеть отстали. Этот мужичок стал потихоньку под подвал рыться.

Вот он, как вырыл эту ямку, и зашел преспокойно, тихим образом в конюшню, вычерпнул спичку и осмотрел, где конь стоит, этот Сивко. Осмотрел с коня Сивко уздечку (уздечко висело на стопочке) и поставил четвертную вина, где конь ел в еслях сено, а сам забрался под эти е́сли и забился в назём.

Через несколько времени очередь сторожу нести сено коню. Приходит. Сено взял и стал класти сено в если, а сеном забряк о стекло. «Вдруг што такое брякает?!» Взял фонарь в руки, посмотрел: четверть водки! Сичас эту четвертную взял и закричал: «Ну, ребята! бог послал четвертную вина, пьем!» говорит. Приносит в скотную. «Ну, робята, давайте теперь по чашечке выпьем!» А один старик и говорит: «А как, если мы выпьем по чашечке, может, по другой захочем?» А этот кто принес: «По одной выпьем и больше не станем». И третий сторож говорит: «А если выпьем, да прокараулим — и голова на пла́ху!» — «Ничего, выпьем по чашечке, а больше и не будем». Раскупорили четвертную и налили по чашечке, и выпили.

Выпили и поманили. Один говорит: «Давай, товарищ, наливай по другой!» По другой налили и выпили. Как по две чашечки выпили, у них и зашумело в голове. Они заговорили и песенки запили. Один говорит: «Да што: по две выпили, давайте и по третей!» Вот они по третей налили и выпили. И сделались гораздо пьяны и писни запили, и остаточки все допили. Напились и спать полегли: даром што жеребец. Вот спать легли. Это Капсирушко услыхал, што спать полегли, — тихо все, не слыхать, взял уздечко. Вывел коня на улицу, подвел к камню, сел и уехал.

Вдруг просыпаются утром сторожа. Один сторож и говорит: «Пойти посмотреть коня. Стоит ли? А не то, может быть, украли». Сторож сошел: коня и нет. В скотную и своим товарищам и говорит: «Всё, ребята! У нас коня нету!» — «Ну, што, говорят, у нас голова на плаху теперь к нам». Другой говорит: «Делать нечего, раз провинились и быть нам!» В утре, как часов в девять стает барин и проверяет сторожей. Пришел — в конюшне коня нет. И приходит в скотную и говорит своим сторожам: «Где же у вас конь?» Ну, как они виноваты, стали у барина прощенья просить. Барин рассердился и приказал их голова на плаху снять всем им.

Сказка о воре и о бурой корове.

«Ну делать нечего! Капсирко украл, нужно наградить его». Барин взял две тысячи рублей и два воза хлеба, приказал работникам свести к Капсирко на дом. Деньги отдал работникам. Возы наклали и поехали туда к Капсирку. К Капсирку привезли. «Вот, барин прислал тебе два воза хлеба и 2000 руб. денег!» Мужичок и говорит: «Ну, баба, славу богу, зажили теперь мы, стали богаты!»

Мужик живет себе спокойно неделю и другую, денег много и хлеба того боле. Все две недели прожил, потом его барин опять и приказывает этого Капсирко к себе опять на дом. Посылает ему письмо, и по письму является этот Капсирко к ему в дом, к барину. И говорит: «Што, барин, нужно, чего требуете?» — «А вот што, Капсирко: у меня есть до тебя просьба — укради барыню. Украдёшь, так деньгам награжу. Не украдёшь голова на плаху!» Подумал сам себе и говорит: «Коня украл, а барыню не хитро́ украсть». Сам себе шапочку снял и домой преспокойно отправился.

Приходит и говорит своей жене: «Барин опять дал мне приказ: украсть мне барыню. Если не украдешь — голова на плаху, а украдешь — деньгам наградит». Вот ладно, хорошо, набаси́лся в ту ночь, как надо барыню украсти, запряг Сивко краденого в санишки, в нера́жие, а сам набасился, как ку́деса, и перемарался весь во саже. Сел на этого коня и поехал к барину к дому.

Подъежжает к баринову дому и едет мимо паратного крыльца и насвистывает. Бароня и говорит барину: «Я выйду, пойду посмотрю, што это за чудо едет?» Барин и говорит ей: «Смотри, не выходи!» — «Нет, барин, не терпится, выйду посмотрю». Барин не мог унять. Как она вышла на крыльцо и спустилась на нижние ступеньки, а этот Капсирко не зевал долго. Эту барыню цап-царап, и в сани, и увез.

Идет близко ли, далеко, доехал до озера и видит што какой-то человек там сидит и говорит: «Кого везешь?» А Капсирко на ответ: «Барыню везу». (Он не человек, а чорт из озера). — «Продай мне эту барыню!» — «А сколько — говорит возьмешь?» — «А шляпу денег навалишь!» — «Ну ладно, делать нечего, отдавай барыню, а шляпу денег навалю».

Вот чорт взял барыню за руку и повел в жилище к себе. А своим чертятам приказал носить денег в шляпу. А этот Капсирко не будь глуп, взял провертел дыру в шляпе. Вот, черти носили, носили денег, покуда саней не наносили, и шляпы не могли наносить. Как сани стали наношены полны денег, и шляпа стала полна денег. Капсирко денежки обрал и поехал домой с деньгам. Приехал домой и живет сам себе барином: денег много, всего славу богу. Живет преспокойно.

Проходит неделя и другая, и стало барину без барыни скучно жить одному. Делать нечего, говорит: «Не выкупить мне у Капсирко барыни обратно своей». Приказывает этого Капсирко к себе в дом. Капсирушко, как услышал, што барин приказывает, отправляется к барину в дом. Приходит к барину и говорит: «Што, барин, нужно? За чем требовали?» Этот барин и говорит: «Што, Капсирушко, обратно мне барони не возвратишь?» — «Ну же, отчего, барин, можно! А сколько ты за труды мне положишь?» — «А вот што: только возврати обратно, тогда половину дачи подпишу и десять тысяч денег». — «Ну ладно, коли я возвращу барыню, но только с тем уговором, штобы два ведра вина и несколько рогоз».

Вот ладно. Преспокойно Капсирушко отправился к озеру, где он барыню продал, пришел на то место, сделал как бы шалашечку и стал преспокойно сидеть у озера. Сидит да веревки вьет. Вот выходит из озера чертенок и говорит: «Чего, Капсирушко, делаёшь?» А Капсирушко ему на ответ: «Стану веревки вить, да озеро сушить, да чертят душить!» Вот чертёнок испугался и опять в воду убежал туды.

Вот чертенок и говорит старшему черту, на́большему. На́большой посылает опять чертенка побольше. Вот другой чертенок выходит из воды и спрашивает у Капсирко: «Што делаешь?» — «Да вот нонче годы такие — вот буду веревки вить, озеро сушить, да чертят давить всех». Как чертенок этот испугался, опять в воду убежал. Делать нечего, приходится приходить старшому чорту, самому главному.

Вышел и спрашивает: «Што будешь делать?» — «Да вот веревки вить, да озеро сушить, да чертят душить». — «А почему же ты станешь?» — «А отдай мне барыню назад». А чорт и говорит ему: «А как я тебе барыню отдам?» — «Вот сделаем три штуки; если который которого переборем, того и бароня. А вот што, Капсирко, давай свистнем. Кто шибче свиснет, тот в воду упадет, тому барони не видать». Вот ладно. Чорт и говорит: «Ставай, Капсирко, на бережок на самой. Я буду теперь свистать».

Капсирушко стал на берег, чорт свистнул свой ноготь и Капсирко чуть в воду не упал. Капсирко и говорит: «Ну чорт, теперь ты ставай — я буду свистать». А чорт и говорит: «Ладно! Я глаза завяжу». — «Да завяжи покрепче, штобы глаза не вылетели». Вот чорт стал к самому краю воды на берег, а Капсирко взял дубинку и ему по уху как раз даст — чорт в воду и улетел.

Выходит из воды и чорт говорит: «А вот, Капсирко, есть еще предметы: кто друг дружку обежит, того и бароня». Этот Капсирко и говорит: «Эй ты, чорт, чего ты схватываешься со мной? Есть у меня внучок семи лет — и тот тебя обежит».

У Капсирко был пойман зайчик: они стали рядом оба, и побежали. А Капсирко взял своего зайчика полонул, ударил, оба и побежали. Где за зайцем гоняться чорту? Чорт порвал все́ по кустам, не мог внучета догонить. Как чорт бежит обратно, а Капсирко ему и говорит: «Чего тихо бежишь? У меня внучет прибежал». А у него был другой пойман зайчик. — Ну делать нечего.

«Ну, дам ешшо третью штуку: кто кого победит, того и бароня». А этот Капсирко и говорит ему: «Ой ты, чорт, меня обежать не мог, где тебе меня обделать! У меня есть дед семидесяти лет — и тот тебя обделат». Этот чорт и говорит: «Где есть-от?» — «А вот, поди, он тут и лежит». Чорт приходит в это место, где лежит этот дед и говорит: «Ей, где ты́ дед семидесяти лет, выходи, будем барахтаться!» А этот дед, действительно, был медви́дь — славной. Чорт и говорит: «А как его звать?» — «А этого дедушка зовут Михайлом».

Но пора́то хотелось выходить медвидю из берлоги, да делать нечего, надо выходить барахтаться. Вышел медвидь и стали барахтаться с чертом. Так барахтались, медвидь так чорта уломал, што боже упаси нас. Вот чорт и зарыка́л: «Капсирко закличь деда своего семидесяти лет, и барони не надо. Бери её!»

Через несколёко времени чорт приказал вывести бароню из своего жи́лища. Бароню вывели к Капсирке. Он взял её, и преспокойно отправились от озера. Привел эту бароню к барину и отправился, как получил деньги и подписали половину усадьбы, к себе домой. Пошел мимо бариново саду, где ходила свинья, Золотые Щетинки, с поросятами. А барин, действительно, — эту свинку пасли три пастуха — и наказал он этим пастухам: «Если вы эту свинку, Золотые Щетинки, прокараулите, то голова на плаху».

А Капсирко видит: день красной был. Тихонько в сад зашел, свинку взял, напутал, обвязал ее и за плечо, а поросят в карман оклал и отправился. Потом этих поросяток пастухи хватились. «Поросяток нет!» Барин узнал, — поросяток нету, и голова на плаху — готово. Послал за свиньей погоню. Лошадей запрягли и доехали.

Вот вор слышит, што догоняет, недалеко. Как сделать? Сторону свернул, свинку оставил и за конавочку вышел: вывитриться ему надо. Взял присел и накатал да и шапочкой закрыл, да сам стоит у этой шапочки. Вот кучер увидал его и стал спрашивать: «Не видал ли ты вора со свиньей, не прохаживал ли здесь?» Человек ему и говорит: «Нет, батюшка, не видал». — «А што я могу догонить етого вора?» — «Нет, тебе не догонить, потому што ты не умеешь на ко́нех ешшо ездить». — «А што дорога одна?» — «Нет, сюда дорога, и туда дорога, и эдак дорога. А я бы догонил». — «Так што, брат, догони!» — «Нет, товарищ, нельзя мне догонеть. Так вот што — я рад бы догонеть, да поймал сокола и посадил под шапку. Так вот нельзя от него уйти».

А этот кучер и говорит: «Да што, я постою, постерегу. Догони, пожалуста!» Кучера оставил беречь сокола, а сам того! Сел на коня и поехал.

Кучер остался один, стоял долго времени. Ждет, ждет — человека нет и ко́ней нету; угнали. Сам себе и думает: «Што за сокол! Надо поглядить!» Взял тихонечко, маленечко туда руку пихнул под шапочку, потом руку вынел и всю руку в навозе перемарал. Потом и заругался. «Што теперь мне будет?! Свиньи не догнал и ко́ней потерял!!» Делать нечего, отправился домой.

[Здесь опускается один эпизод (обман барина) в виду неудобства воспроизведения его в печати].

И сам остался не при чом торговать кирпичом. И я там был, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.

ПРИМЕЧАНИЯ

Сказки В. В. Богданова напечатаны в сборнике: Б. и Ю. Соколовы. Сказки и песни Белозерского края. Изд. Академия Наук., Л. 1915 (Сказка «Капсирко» № 86).

25. Капсирко — сочетание ряда сюжетов: основные: «ловкий вор» (кража лошади, барыни с постели» и пр.) — Анд. 1525-а и «сокол под шляпой» — Анд. 1528. Варианты первого сюжета — очень многочисленные: Аф. 219 и вар., Эрл. 7; Сад. 31; Онч. 92, 197, 245; Перм. Сб. 47; Вят. Сб. 110; Сок. 25; См. 80, 100, 117, 366. «Сокол под шляпой» — Аф. 220; Сад. 27; Перм. Сб. 31; Вят. Сб. 126; Сок. 44; Красн. Сб. 1, 61; См. 59, 245, 352. Такое сочетание, какое дано В. В. Богдановым, более нигде не встречается.

Кроме того в сказках В. В. Богданова присутствует мотив, также не встречающийся в этих сказах и занесенный туда из цикла сказка о батраках (Аф. 89; Худ. I, 27; II (71; III, 95; Эрл. 29), использованный Пушкиным в сказке о Балде. В записях Пушкина сохранился и текст аналогичной сказки, записанной самим поэтом.

По мнению Афанасьева «сказки об искусных ворах, художниках своего ремесла, об этих ночных портных, у которых, по народной поговорке, игла дубовая, а нитка вязовая», были занесены в разные серые издания, читаемые грамотным простонародьем. Так, в «Собрании старинных русских сказок» есть одна о воре Климке, а в сборнике Чулкова — два рассказа о плуте Фомке да о воре Тимошке» (Афанасьев... IV, 1873; стр. 497—98).