Русская сказка. Избранные мастера

С. И. СКОБЕЛИН

СКОБЕЛИН Симон Исаевич — один из сказочников, недавно открытых собирателями. Тексты его записаны только в 1926 году молодым собирателем, В. Д. Кудрявцевым, и потому представляют двойной интерес: с одной стороны, как тексты выдающегося сказателя, с другой — как тексты, записанные в наши дни, по которым можно судить и о тех изменениях, которые претерпевает сказка под наплывом новейших форм жизни.

Репертуар С. И. Скобелина полностью не исчерпан собирателем. Но поскольку можно судить по имеющимся данным, которые приводит собиратель, он очень обширен. На месте о С. И. рассказывают, что как-то ему пришлось прожить в тайге 32 дня и он каждый вечер рассказывал по две сказки «и все новые». Конечно, этот рассказ нельзя принимать буквально, в нем несомненно преувеличение, но он характеризует и популярность сказочника и богатство его репертуара. Собиратель пытался установить заглавия его сказок и сумел насчитать свыше двадцати. Из этого перечня заглавий видно, что в репертуаре Скобелина имеются и фантастические, и новеллистические, и сказки-анекдоты, и сказки явно книжного происхождения («Портупей-прапорщик», «Персидский красавец») и др. Сам он делит свой репертуар на две категории: серьезные и смешные. Последние, по его мнению, необходимы для поднятия настроения аудитории: «надо же развеселить их» — говорит он. Сам он — коренной сибиряк, уроженец и житель селения Малый Хабык, Минусинского округа. Занимается крестьянствованием, но живет довольно бедно и часто бывает вынужден уходить на побочные заработки; в качестве бондаря и плотника, был в Минусинске, Красноярске, работал на постройке железной дороги; по часту уходил надолго в тайгу «промышлять» (охотничать), и во время своих скитаний сумел перенять свой обширный репертуар.

Как всякий подлинный художник-мастер, сразу же, без всяких ломаний и отнекиваний, согласился рассказывать.

«Рассказывает он, — пишет собиратель, — с чувством, как художник, и любит, чтоб его слушали». Когда он рассказывал сказки для записей, то всегда присутствовало несколько человек. «Слушали внимательно и разве только вырвется восклицание удовольствия или досады по поводу приключения того или иного героя. Человек по тридцать ране собирались — и слушали всю ночь», говорила жена сказителя: «отколе он и брал только».

При рассказе он тщательно воспроизводил детали, дорожил словом и сказочными деталями. Рассказывает, не торопясь, явно желая, чтоб собиратель сумел записать, как можно точнее.

Из обширного репертуара С. И. Скобелина опубликовано пока только три больших сказки: «Смех и горе» (известный сюжет «мороки», очень интересный вариант по своему сибирскому колориту), «Старик охотник и заветная птичка» (вариант «Утки с золотыми яйцами») и «Любовь жены». (Все заглавия даны самим сказителем). Последний текст, который мы и воспроизводим в настоящем сборнике, особенно замечателен. Это блестящее соединение сюжетов о верной и о хитрой жене.

Обычно, эти два сюжета имеют самостоятельное бытие, но существует и такое сочетание, какое дает Скобелин[54] т. о. оно не изобретено им, но также существовало в сказочной традиции и дошло до нашего сказателя в готовом виде; но унаследованная традиционная схема получила у него совершенно новый вид и новый смысл, и в отличие от других рассказчиков, он сумел придать этому новеллистическому сюжету необычайно резкую социальную остроту, делающую эту сказку Скобелина одной из самых примечательнейших во всем русском сказочном репертуаре, можно даже сказать: сказкой-уникой.

Два разрозненных сюжета он объединил в одно стройное, композиционное целое, в рассказ о том, как купеческая жена, дочь бедняка-лесника (сибирский колорит!), сумела «поймать трех студентов и весь священнической приход». Первый сюжет («верная жена») оказался как бы втянутым во второй («хитрая жена, завлекающая в ловушку священника») и таким образом создалось стройное единство и единый замысел.

На этом тексте особенно удачно можно проследить роль и значение индивидуального художественного мастерства и индивидуальной трактовки в обработке традиционного сюжета. Прежде всего, Скобелин перевел действие в современность. Традиционная фигура, обольстителя (преимущественно дворянина) заменяется фигурой новой формации — студентом. При чем, выведенные Скобелиным фигуры неудачных обольстителей лишены обычного сказочного схематизма. Сюжет развивается канонично — по закону трехчленности. Последний всегда связан с нарастанием действия, но обычно эта градация дается чисто механически; она развивается, главным образом, количественно: если первый противник — змей о трех головах, второй будет иметь шесть голов, третий — девять; если герой в первый раз доскочил до третьего этажа, то второй раз — до шестого и т. д. У Скобелина же эта градация получает иное направление и иной характер.

Каждый из вновь появляющихся студентов является более опасным, в силу свойств своего характера; каждый из них нахальнее, самоувереннее предыдущего — и вместе с тем сказочник сумел не только отойти от схематической фигуры обольстителя, но каждый из трех у него получил свой особый облик и яркие индивидуалистические черты. Особенно, рельефно зарисован последний студент, он же и граф. Таким образом, механическая внешняя градация стала у него градацией внутренней, психологической. Прием традиционной сказочной поэтики не только не связал его, но, наоборот, помог ему разрешить сложную художественную задачу.

Тот же художественный метод применил он и к разработке эпизода о завлеченных попах. Каждая фигура этого нового триумвирата опять-таки индивидуалистична и характерна по особому, резко отличаясь от своего соседа. Робкий священник, не решающийся на большой блуд, более умеренный и требовательный архиерей и, наконец, совершенно самодовольный, в сознании своего огромного значения и власти — патриарх. При чем, эти фигуры, как и весь этот эпизод, получили у Скобелина резко подчеркнутую социальную остроту, — и вся сказка тем самым оказалась насыщенной огромным социальным содержанием.

Часто к этому сюжету сказочники подходят только, как к веселому и пикантному, Скобелин сделал из него социальную инвективу. Сказка получила и совершенно иной смысл и иную установку, делающей ее единственной в общерусском репертуаре. Особенно замечательна по яркости, силе и глубокому социальному сознанию сцена с патриархом, одаривающим женщину заграничным вином и деньгами за счет «крестьянской шеи».

В приложении мы даем ряд редакций этого сюжета в изложении лучших сказителей. Каждый из них по иному подошел к этому сюжету, выделив и осветив определенные моменты. Наиболее ярко передан он Скобелиным и Винокуровой. В отличие от первого, сказительница на первый план выдвинула моменты психологические, создав чарующий женский образ скромной целомудренной девушки, выросшей в верную и мужественную женщину-жену. Винокурову можно назвать Шекспиром этого сюжета, тогда как Скобелин является его Боккачио.

33. ЛЮБОВЬ ЖЕНЫ

ОДНАЖДЫ ездил купец и подыскивал гля своего сына невесту. Приезжает к леснику, видел девушку. Девушка роскошна, но в низшем положении. Пондравилась всем мысли ему. Приезжает домой, объясняет сыну: «Нашол я, сын, для тебя невесту; очень великолепна!»

На следушшой раз едет сын. Приезжает, объясняет леснику: «Где ваша дочь?» — «Дочь вышла сейчас по грибы». Ожидат купеческой сын с нетерпением. Приходит ета дочь. Когда посмотрел купеческой сын, очень ему пондравилась. — «Позвольте, почтеннейший, предложить несколько слов?» — «Пожалусто, говорите́. Што же ваше предложение скажите, пожалуйста!» — «Желал бы я на вашей дочери посвататься». — «Довольно смеяться, как мы бедного положения, а вы капиталист». — «Говорю я очень серьёзно; как она мне пондравилась. Я не щитаюсь с етим, что вы низкого положения; у нас капитала хватит!» Тогда они дают верное слово. Согласна невеста. Даёт он ей сто рублей на чай. «Приезжайте в такой-то город, на такой-то улице, такой-то номер мага́зина».

Когда приезжает невеста в город, по номеру нашла магазин. Дожидается ее жаних с нетерпением. Когда увидал, очень обрадовался, отпущает ей товара, какого ей нужно. Прошло несколько время, сыграли они и свадьбу.

Когда прожили немного, отец и мать етого жаниха оба померли. Остаются молодые хозяева. Проживают несколько времени. Жана ему и говорит: «Протекает у нас время, кажется, давно надо выехать с торговлей». Он отговаривает, шшитает свои недосуги. Она его сметила, в чом ето дело. — «Скажите, пожалусто, из-за чего вы не едете?» Он говорит ей то и другое. Она и говорит: «Нет етого недостаточно. Скажите, пожалусто, какое у вас сумнение?» — «Скажу я вам сейчас душевно: я бы выехал две недели назад тому... из-за того я не еду, што вы без меня сблудуете». Она и говорит ему: «Дак вы из-за етого и не едете? Охраняете вы меня! Если я захочу сблудовать, то вы меня не укараулите. А вот я вам дам рубашку. Если на рубашке будет чорно пятно, тогда я сблудую, а если не сблудую, то чорного пятна не будет».

Етому он согласился. — «Ну еду. Верю вашому честному слову». — «Я еду в той же столицу, откуплю я гостинницу, буду проживать в ей с прислугой. Ну кто из нас боле приобретет, вы или я, потом увидим».

Муж едет на судне и смотрит на свою рубашку, нет ли чорного пятна. Сметили его матросы, стали ему говорить: «Што вы ето ошшипываетесь и одёргиваетесь; разве вас блохи кусают?» — «Да так, ничего»... Словом осмотрел себя кругом. В одно прекрасное время кочегар допытался, што дала жана ему точной завет белой рубашки, што нет ли чорного пятна.

Стает он на гавань. Берет разрешение торговли, торгует несколько дней. А свою натуру не бросает, — нет-ли чорного пятна. Рассказал кочегар одному из студентов: «Вы спросите пожалусьто, што ето он озирается и отщипывается». — «Скажите, торгуюшший, какое ето у вас есть замечание?» — «Да, словом, так... ничего особенного не имею»... — «Нет я замечаю, што-то у вас есть: или вас блохи кусают, или што; вы всё смотрите на свою рубашку». Сколько не мялся, не медлил времени, принуждён был сказать, отчего он оглядывается на рубашку. — «Дак, вот што, любезной, я вам объясню, почему я озираюсь и осматриваю свою рубашку — нет-ли на ней черного пятна. Дала мне жана верный завет: «если я сблудую, то будет чорно пятно на рубашке, а если не сблудую, то чорного пятна не будет, будьте настолько уверены».

Студенту стало ето очень интересно, што, если жана сблудует, то будет чорно пятно, а если не сблудует, то не будет чорного пятна. — «Скажите, пожалусто, где находится ваша жана?» — «Моя жана находится в таком-то городе, по такой-то улице, дом номер такой-то гостинницы». Говорит ему студент: «Ну вот што, торгующий, извините — не знаю как звать»... «Меня звать Михаил Иванович!» — «Ну, вот што, давайте ударимся в заклад по 500 рублей. Уверен я, што будет на вашей рубашке чорно пятно». Торгующий долго не думал, ударился по 500 рублей в заклад. Деньги заложили за руки, сделали точной договор.

Едет в етот город студент. Захватил с собой очень великолепных разных заморских вин, гля угощения жаны етого торговца. Находит в таком-то городе, по такой-то улице, такой-то номер дома-ресторана. Ударил в звонок. Выходит служанка и говорит: «Што вам нужно?» — «Такая-то мадам здесь находится?» — «Да, здесь!» — «Дак скажите, пожалусто, пусть выйдет суды сама». — «Сейчас доложусь. Вас, барыня, требует какой-то господин и предлагал вам выйти скорым успехом!»

Выходит его жана: — «Што вам нужно, почтеннейший?» — «Извините, пожалусто, што я вас обеспокоил»... — «Ничего, ничего. Я таким людям очень довольна!» — Вот переслал ваш муж, предложил побыть у вас на квартере». — «Пожалусто, с полным удовольствием! Я таким людям очень довольна». Принимает жана гостя. Вытаскивает его багаж и чемодан. Теперь начинат угошшать. — «Скажите, пожалусьто, дорогая, как вы, молодой человек, как вы ето можете, дескать, проживать без мужа столько времени?» — «Вы знаете нашо купеческое дело, што мы проживаем вместе мало, а больше врозь. Если мы будем друг на друга смотреть, то у нас доходов не будет».

У студента разыгрались глаза, и взволновалося сердце о своем предложении, как предложить етой женьшине нашшот любви. Подумал сам себе, каким предметом, каким словом, как поступить с етой женьшиной. — «Скажите, пожалусто, молодая мадам, могу ли я вам пондравиться? Желал бы я вас спросить, не во гнев вашей милости, скажите пожалусто!» — «Говорите штоугодно за всяко просто» (Она). — «Желал бы я спросить вас, не согласились бы вы со мной поиметь любовь, — я бы вас наградил дорогим подарком». — «Ну дак што жо, так и быть... Я проживаю одна и давно ищу такого человека. С рабочим неудобно, а с господином и знать никто не будет». — «Ну ясно дело! (Он). Еслиф мы зделаем, и концы в воду, никто знать не будет!»

Прошло времени до девяти часов. Говорит господин: «Очень я устал, как ехал я в дороге. Как бы скорее отдохнуть». Говорит ему она: «Раздевайтесь! Чем волновать один другого, скорее дело сделать!» Рассмехнулся господин, подумал своим мечтам: «Надейся, торгуюшший, на свою жану, сейчас чорно пятно будет!» Она и говорит ему: «Вы меня совсем не стесняйтесь, раздевайтесь, оставайтесь в рубашке, в кальсонах и я сейчас разденусь».

А господин довольно етому рад, снимает с себя одёжу, как можно скорее. Она прибирает его одёжу. Раздеётся сама. Вдруг появился звонок. Он спросил: «Што такое ето звонок у вас?» — «Это государыня идёт ко мне на совет». — «А я куда?» — «Дак вы идите в спальню, ложитесь на кровать; она туда не пойдёт. Она не более пробудет пятнадцать минут». Заходит он в спальну и ложится на кровать. Когда он лег на кровать, она давнула ногой пружинку, оддёрнулась кровать под стенку и чубура́хнулся господин под пол. Вот так!.. Неожиданной случа́й получился...

Утром стаёт ета женщина, берет прялку, привязывает куделку шерсти и берет веретёшко, подает ему. «Если хорошо будете вы работать, хорошо буду угошшать». На первой случа́й дала ему пи́шши: фунт чорного хлеба и полбутылки воды. — «Вот будете вы етим и сыты!» Подумал он сам себе. «Ето мне не по вкусу» — да делать нечего.

У етого торговца смотрят товаришши етого господина из студентов и говорят между собой: «Што жо ето нет чорного пятна на рубашке?! Он, молодой человек, наверно, поступил с ней сурьёзными словами, могла она его выгнать. Совестно ему вернуться к нам». Говорит другой из студентов: «Ну вот што, торгуюшший, оставим мы тот залог и ударимся по 1000 рублей. Давай я поеду!» — «Так и быть, давай» — говорит купец.

Собирается и другой господин. Приезжает в тот город. Как довольно ему известен адрес, — тогда нашол он етот ресторан — квартиру его жаны. Ударил в звонок. Выходит служанка: «Што вам нужно?» — «Нужно бы мне видеть барыню». — «Сейчас я доложу». Выходит его жана: «Что нужно вам?» — «Ах, извините, дорогая! Я вас побеспокоил, не поставьте во гнев ваш труд. Вот передал ваш муж, письмо послал вам, получите пожалусто». — «Благодарю вас за дорогой привет». — «Скажите, пожалусто, нельзя ли у вас поквартировать ето время? Как я с вашим мужом довольно знакомый, часто мы посешшаем друг друга». — «Когда вы знакомы моему мужу, заезжайте, поквартеруйте, с полным удовольствием!» Рассмехнулся господин: «Вот тут-то у нас што-нибудь да будет!» — подумал сам себе.

Сметила его женьшина: «В чем же вы ето рассмехнулись?» — «Извините, пожалусто, дорогая, у меня такая есть натура как я веселый человек». — «Довольно я рада веселым людям».

Заходит в квартиру, достаёт разных заморских вин, начинает угошшать. Так посмотрел на ее взоры, очень взволновалося его серце. С нетерпением проводит своё время. — «Эх, какая красавица женьчина, вот и поймай ей щастье! Ах, как я ехал с дороги, очень устал». Подумал сам себе: «какие она скажет на мои вопросы ответы». Начинает с ей вести ласковые разговоры, вроде в шутку ударил ее по плечу. «Вот чортовска натура! Извините, пожалусто, может, ето вам не пондравится?»

Сметила женьчина, в чем его дело: «Не извиняйтесь, пожалусто, чего в шутках не бывает, хотя поймашь и за титьку и то ничего!» Разсмехнулся господин и подумал: «Ага вот того мне и надо!.. Как же вы ето, молодой человек, молодая женьшина, полнокровная, проживаете вы без мужа? Вот ето очень странно; даже можно получить болесть». — «Што же делать, если мы будем друг на друга смотреть, то мы будем голодом». — «Скажите, пожалусто, хотел я сказать вам несколько слов, пондравится вам или нет?» — «Говорите што угодно. Мы только двое, здесь никого нет». — «Дак, вот предложил бы я вам: могу ли я вам пондравиться и своим обхождением относительно любви? Очень бы я желал поиметь с вами любовь». — Она и говорит: «Ну дак што жо... так и быть». Думает господин: «Надейся на свою жену, купец, сейчас чорно пятно будет на рубашке!» — «Ну, а как не особенно заняты, время полчаса десятого, не пора ли уж отдохнуть?» — «Ну дак што же раздевайтесь!»

Посмотрел господин на женьшину. Начинает она головной убор снимать с себя. Ну он раздеваться зача́л поскорее. — «Раздевайтесь, останьтесь только в рубашке и в кальсонах. Никого у нас нет». Прибирает она одёжу господина. Господин разделся. Вдруг получился звонок. «Ето што такое?» — «Ето государыня идёт на совет». — «Ах, да вы советница государыни?!» — «Да, да!» — «Ну а я куда?» — «Идите вы в спальну; она туда не пойдет. Не более пробудет десять-пятнадцать минут».

Когда он заходит в спальну, ложится на кровать, она двинула ногой пружинку, кровать в стену удёрнулась. Чубурахнул под пол. Кричит ему первой товариш: «Полегче, поосторожнее, нето прялку поломаешь, тогда из-за тебя и я буду голодом!» — «А здрастуйте, господин! Вы здесь? Оттого вы долго не являетесь? Дак вот по етому случа́ю и я попал суда!»

Настает следуюшшое утро. Берёт она другое веретёшко, прялку и кудельку шерсти: «Ну вот работайте! Как будете работать, так и буду кормить». Спрашивает он товаришша: «Чем она угошшает?» — «А вот чорного хлеба, да воды и всё». — «Чорный хлеб не принимает у меня жолудок». Она подает первому господину пишши: белого хлеба и кусок мяса и сотку водки, а второму один фунт чорного хлеба и вода.

Смотрят там на торговца, на её мужа, што нет чорного пятна на рубашке. «Эх, болваны, уехали они за каким делом! Стало быть не нашли квартеру её». Жалко имя́ заложенные деньги. Надо бы их вернуть обратно. Один граф, лет тридцати, и говорит: «Ну вот што, давай ударимся ишшо по полторы тысячи. Заложим залог, што я с твоей жаной поимею любовь. Будут ли справедливы слова твоей жаны?»

Отправлятся граф. Довольно он знает квартеру его жаны. Нашол он номер гостинницы, ударил в звонок. Выходит служанка: «Што вам угодно?» — «Пошлите хозяйку суда!» — «Сию минутку!» Выходит его жана. — «Здраствуйте молодая мадам! Вот я передать вам письмо от вашего мужа!» — «Очень благодарю за дорогой привет моего мужа». — «Да вот ишшо што, нельзя ли у вас поквартеровать, как мы довольно знакомы с ём?» — «С полным удовольствием!» Тогда приносят, затаскивают багаж.

Когда они заходят в квартеру, достает он дорогого своего угошшения. — «Извините, пожалусто, может, ето вам не пондравится?» — «Почему не так... А, может быть, вы желаете и моего угошшения, желаю я вас угостить». — «Не стоит вас беспокоить, как ваше женское дело»... Время десять часов. «Скажите, пожалусто, как жо вы, молодой человек, и можете вы прожить без мужа столько времени?» — «Куда же девашься, все таки надо работать. Если мы будем друг на друга смотреть, то мы будем и голодом». Говорит граф женьшине: «Дак вот, предложил бы я вам свои предложения, пондравится вам или нет?» — «Говорите, што угодно; я ведь не девушка». — «Не во гнев вашей милости предложить вам пару слов. Желал бы я с вами познакомиться нащет всё житейского положения; желал бы я вас спросить верного слова относительно любви: могу ли я вам пондравиться, полюбить меня?» — «Ну дак што жо, можно!»

Рассмехнулся граф, думат своим умом: «Эх, болваны вы, зачем вы поехали, не исполнили вы своего удовольствия?!. Но уж я-то не вы, конечное дело! Я обойдусь с такой женьшиной. Вот и думай хозяин о своей рубашке, вот теперь уж и чорно пятно!» — «Ну дак што же время тянуть, пора отдохнуть» (ето он говорит). — «Ну дак што жо, раздевайтесь, пожалусьто!» Раздевается граф, а сам посматриват. Начинат она сымать головной убор. Снимат верхное платье, а граф разделся, остался в кальсонах и рубахе. Вдруг получился звонок. — «А это што такое?» — «А ето государыня идёт». — «Ах, как она мне довольно знакома, куда же я деваюсь?» — «Идите в спальну и ложитесь на кровать; она туда не пойдёт».

Заходит граф в спальну и тихо ходит босыми ногами по комнате, раскручивает свои усы и думает сам собою: «Ну, уж я не оне, я по крайной мере... Вот уж и выйграл полторы тысячи». Походил несколько по комнате, и упал смаху на кровать. Давнула она ногой пружинку, оддёрнулась кровать под стену, чибура́хнул граф под пол. Там кричат ему товаришши: «Тише, невежа, прялки поломашь! То здесь без работы с голоду пропадёшь!» Узнал граф своих товаришшей. «Дак вы здесь?» — «А ты зачем попал суда? Дак вот не пряда́л от роду, теперь попрядёшь!»

Поутру встает женьшина, берет третью прялку, кудельку и веретёшко, подает ему. «Дак вот хорошо если будешь работать, хорошо буду и кормить». Взялся граф за работу. Веретёшко не крутится, шерсть клочками вылазит. Первой товариш и говорит: «Эх, плоха твоя работа! Вот я угадаю твою и порцию сейчас». — «А какая моя будет порция?» — «Наверно, будет фунт чорного хлеба и полбутылки воды».

Первому спускает она порцию за его усердную работу: белого хлеба, полбутылки водки, полфунта колбасы и кусок ветчины и миску супа и стакан молока. Второму — фунт белого хлеба, сотку водки, а графу дает фунт чорного хлеба и полбутылки воды. Граф и говорит: «Уделите, пожалусто, от своей порции мне!» — «Ах нет, друг, здесь приятства нет; как работаешь так и поешь!»

Ну, теперь идет она к попу. «Здрастуй, батюшка!» — «Здрастуйте, здрастуйте!» — «Ну вот што, батюшка, стыд сказать, грех утаить. Ну вот што, как я молодая женьшина, как у меня большое полнокровие, не могу я терпеть без мужа. С кем-то нибудь поиметь удовольствие. Есть или нет грех, вот я пришла спросить вас?» — «Ох, свет, грех! Вот если со мной согласишься, то я замолю. Знаете, я часто служу молебны, причешшаюсь и тебя заведу в поминание, во здравие, тебя бог простит, как ты пришла с покаянием ко мне». — «Ну дак вот што, батюшко, придите в восемь часов, не ране и не после; я в ето время буду одна и свободна». — «Хорошо, подойду, исполню ваше приказание».

Оградил поп крестом женьшину, женьшина пошла. Вместо квартеры да пошла к архирею. «Здраствуйте, просвешшенный владыка. Вот я пришла к вашому благословлению. Пришла вас спросить, как я, молодой человек, полнокровие, проживаю без мужа целых два месяца и вот боюсь я, не ударил бы меня паралич. Поимела бы я любовь с кем-то нибудь, мне бы было много лутчше легче. Дак вот пришла я вас спросить, есть грех или нет? Была я у батюшки, дак батюшка послал к вам». — «Ну, конешно дело, што батюшка не может. Ну вот што, если вы поимеете со мной тогда бог простит. По крайней мере, я служу кажной день обедни, кажной день причашшаюсь. За меня служат много попов. И вот если б со мной согласишься я тебя в поминание, за ето бог простит. В концы концов пройдет несколько время, дойдет твоя горячая молитва до бога, дак ишшо можот ты будешь и святая». — «Благодарю вас, просвешшенной владыка, за вашо наставление! До свидания!» Ограждает архирей женьшину крестом и спросил: «А в которое время приехать?» — «Придите в девять часов».

Вместо квартиры пошла к патриарху. «Здрастуйте, просвешшенной владыка! Пришла я до вашой милости спросить вас, как я, молодой человек, не могу я жить без мужа, как проживаю время три месяца, как у меня большое полнокровие. Боюсь, как бы не получить болезни. Пришла вас спросить: есть грех или нет нащот любви, как я есь мужная жана, боюсь я греха. Есть грех или нет, скажите, пожалусто?» — «Ой грех, великой грех мужной женьшине из-за мужа поиметь любовь! Вот если со мной согласишься, бог простит». — «А для меня все равно, абы был мужчина только, да было бы действие». — «Вот я тебя заведу в поминание, тебя бог простит, как ты пришла с покаянием». — «Да вот, просвешшенной владыка, придите в десять часов». Поворачиватся женьшина итти, побладарила патриарха за хорошее наставление. Оградил он ее крестом. — «Иди свет, с богом, а в десять часов дожидайся!» — «Хорошо!»

Уходит женьшина в свою квартеру. Время восемь часов, ударяется звонок. Служанка выходит: «Батюшко, пожалусто, проходите!» Проводит его. Приносит он две бутылки водки и за́куски. Поздоровался с женьшиной. «Ну дак вот што, дорогая, мне ведь долго-то некогда. Я ведь сказал матушке, што я иду сейчас с требой». Она подготовила угошшение. Сели закусить да и выпить. Смотрит она на часы, што время немного уж. — «Ну дак раздевайтесь, батюшко, поскорее». Снимает батюшко свой крест и кафтан, весит на стенке. Остаётся лишь в рубахе и кальсонах. Только успел раздеться, получилса звонок. «Это што такое?» — «Да государыня идёт!» — «А я куда?» Женьчина, вроде как оробела, посовалась туда суда: «Ах, батюшко, лезьте скоре́ в чемодан!» Попу разговаривать долго некогда, залазит в чемодан. Задернула она его цепочкой, замкнула замком. «Лежи, свет, спасён, можот, будешь!»

А в ето время заходит архирей, вместо государыни. «Извините, пожалусто, не рано ли пришол?» — «А каки часы ваши верны! Смотрите-ка: минута в минуту!» — «А я их заводил по Благовешшенской каланче». — «И я тоже. Дак вот время-то одно и то же». Приносит закуски и водочки. Выпили и закусили. Несколько время поговорили. Говорит архирей женьшине: «Дак уж кажется время поздно»...

Женьшина подтягивает к своему времю. Время подходит. «Батюшко, раздевайтесь!» Архирей раздеется. Снимает с себя весь убор свой, весит его на стенку. Только успел раздеться, там получился звонок. «Это што такое?» — «Это государыня идёт». — «Ах, куда жо я?» Посмотрела она в тот, другой угол. «Право, я не знаю куда... Да вот лезьте в чемодан; она посмотрит: чемодан, чемодан... да и уйдёт». Залазит архирей в чемодан, задёргивает она его цепочкой, замыкат замком. «Сиди тут прозвешшенной владыко! Авось может быть и в святые попадешь! Вот и будут святые чемоданные мощи!!»

В ето время уже в десять часов идёт патриарх. Приносит закуски и заграничной водочки. «Ну вот што, моя дорогая, можот вы не кушали такой водочки, дак вот я вас и угошшу. Вот я от архирея получил доходности — подати церквей. Хрестьянска шея толста́. Пойдут с божьей матерью, много наберут денег, хлеба и холста. Дак вот тебе за твой дорогой привет сто рублей». — «Ох, много, просвешшенный владыко, напрасно вы беспокоитесь». — «Ну, што жалеть хресьян; у их ведь всего много. Собирается копеечками, пятачками, а у меня составляются сотни. На следуюшший раз приду, дак я сотни две принесу». — «Я, просвешшенной владыка, хотела сотворить раз»... — «А если ты согрешиш раз, то можно и десять раз».

Прошло у них несколько времени. Время полных десять часов. Получился звонок. «Это што такое?» — «Ах, да ето с опозданием государыня. Никогда я не ожидала в ето время». — «Што вы советница государыни? — говорит патриарх — куда жо я деваюсь теперь?» — «Дак лезьте в чемодан!» Полез патриарх в чемодан. Задёрнула она его цепочкой, замкнула замком, положила в угол. «Лежите, три святых!» Ето есть у нас осённый праздник «три святителя», дак они в углу, в чемодане.

Утром встаёт, посылает при́слугу по извошшика. Приезжат извошшик. «Вот, пожалусто, положьте, увезите мои чемоданы!» Заходит извошшик, берет чемодан, со второго етажа, только постукивает. Спросил извошшик: «А што, хозяйка, в етих чемоданах ничего не поламается?» — «Нет, тут такого, особенного ничего нету; хотя и смаху бро́сите, не разобьётся ничего. Вы за ето не отвечаете». Стаскивает все три чемодана. Попросил при́слугу: «Пособите положить, пожалусто!»

Положили чемоданы, садится на чемоданы и едет на пристань к мужу. Когда подъезжат к мужу, здороватся с мужом, цолует мужа с большим извинением. «Ах как я об вас соскучилась! Ожидала я вас к себе и вы што-то ко мне не приехали». — «Знаете што, как у меня большая торговля, мне выехать некогда было. Как я понадеялся на твою рубашку, што нет на рубашке чорного пятна». — «Ну вот што, вы когда поехали, дак вот вы оставили товары. Я спомнила и привезла вам товары». Достаёт из кармана ключ, подаёт прикашшику: «Вот отомкните этот чемодан, достаньте товару!»

Открыл прикашшик чемодан и ужа́хнулся: чуть со страха не упал. — «Ах, батюшки! Ето што такое!» Выскакивает поп из чемодана и ходу как поскоре́. Она кричит: «Ай, батюшки! Ето што такое? Я везла дорогой товар, а ето образовался чорт!» Достает второй ключ. С нетерпением говорит: «Откройте, пожалусто, поскорее етот чемодан!» Когда открыли чемодан, получилось чу́довишше: выскакивает архирей и ходу! «Ну ка откройте и третий чемодан. Што такое, то был товар, а тут черти? Откройте-ко!» Когда открыли третий чемодан, выскочил патриарх и опеть бежать. Она и кричит: «Караул, батюшки! Ето што такое? Ето прямо разоренье; везла я товары, а ето оказалось черти! Ну вот што, муж, вы прикройте торговлю на несколько время. Поедете в мою квартеру. Да, вот што ишшо, я ведь совсем растерялась, забыла спросить и про вашу рубашку. Как есть чорно пятно на рубашке или нет?» — «Никак нет чорного пятна, хотя и припачкалось, но вровне вся рубашка!»

Приезжают они на квартеру. «Ну вот што, вы писали первый пакет?» — «Да, давал я адрес твоей квартеры». — «А сколько адресов давали: один или два?» — «Нет, даже три». Посмотрел он письма: «Да ето справедливо». Говорит она при́слуге: «Принесите большую лестницу». Когда приносят большую лестницу, спускают ее под пол и вызывает их оттуда, трех студентов. Она и говорит ему: «Вот у меня есть три зверька, но хотя не так ценны, но пышны!» Когда они выходят — «Ну как ваше дело?» — Ваша жана хитрее лисицы!»

Тогда он поверил жане, што есть жана справедлива. Сумела трех поймать студентов и весь свяшшеннический прихо́д: как попа, архирея и патриарха.

ПРИМЕЧАНИЯ

Тексты С. И. Скобелина записаны в 1926 году В. Д. Кудрявцевым, и опубликованы в сборнике «Сказки из разных мест Сибири», под ред. М. К. Азадовского. Ирк. 1928. (№ 3).

Любовь жены — соединение сюжетов «спор о верности жены» (Анд. 882 А) и «завлечение женщиной в ловушку домогающихся ее любви» (Анд. 1730. II, частично 882 В). Первый сюжет обычно развивается в двух направлениях: первая версия — муж, проигравший пари (вследствие представления обманно добытых знаков мнимой измены), присуждается к смерти или тюремному заключению: жена, переодетая в мужское платье, выручает его и изобличает обманщика. В такой редакции этот сюжет передан Н. О. Винокуровой (Аз. I, 19) и белозерской сказочницей П. Медведевой (Сок. 17). В таком типе он известен и по его отражению в мировой художественной литературе: у Шекспира («Цимбелин») и Боккачио (9-я новелла 2-го дня).

Тексты Винокуровой и Медведевой приведены в приложении. Характерной чертой обоих сказок является эпизод с отрубленным пальцем, являющийся самым архаическим моментом в истории сюжета. В недавно вышедшем сборнике Альберта Вессельского (Die Märchen des Mittelalters) опубликован небольшой рассказ, извлеченный из рукописи XIII века, под заглавием «завязанный палец»: «Некий граф, уехав надолго, поручил свою жену заботам местного фохта. Последний однако начал домогаться любви графини и получив отказ, начал притеснять ее. Графиня, опасаясь, чтобы люди не подумали, что он все это испытывает за какую-то действительную вину, заявляет фохту о согласии удовлетворить его желание. Но ночью она заменяет себя служанкой, у которой фохт, «после того как насытил свою страсть», отрубает палец.

Графиня отсылает служанку, сама же завязывает себе руку. При возвращении графа домой, фохт обвиняет графиню в дурном поведении, уверяя, что одним из ее слуг у ней даже палец отрублен. В присутствии многочисленного собрания графиня показывает свою невредимую руку, чем изобличает клеветника. Слова же графини, «кто завяжет свой палец здоровым, здоровым же его и развяжет» стали свой местной поговоркой.

Вторая версия этого сюжета имеет такую схему: Муж отдает, как проигрыш, все свое имущество, прогоняет из дому жену (или пытается убить ее), сам поступает на военную службу. Жена переодевается в мужское платье, также поступает на военную службу, достигает высоких чинов, начальствует над мужем. Позже происходит изобличение клеветника и узнание. Таковы вар.: Сад. 18 (текст А. Новопольцева), Сок. 121 (текст А. Ганина), Сиб. 13 (текст также выдающегося сказителя, Ф. Зыкова): эти три текста перепечатаны в приложениях. Кроме того: запись М. Б. Едемского (из Вологодской губ.) — «Жив. Ст.». 1912, II—IV, стр. 238—241; См. 338. По большей части, вторая версия прошла через солдатскую среду и хранит в передаче многие черты казарменной среды, изобилуя циническими подробностями. Пример — текст А. Ганина.

Что же касается такого сочетания сюжетов, какое дано Скобелиным, то оно встречается в русской традиции только в тексте известной бабушки Кривополеновой («Кр. Нива», 1926, № 29) — перепечатано в приложениях, сходный вар. — в Красноярском сборнике (см. ниже).

Обычно второй сюжет («Завлечение в ловушку») передается, как самостоятельный, без соединения с сюжетом «спора о верности». Ближе всего к тексту Скобелина и Кривополеновой древне-русская повесть о Карпе Сутулове: «Повесть о некотором госте богатом и о славном о Карпе Сутулове и о премудрой жене его, како не оскверни ложа мужа своего». Напечатано в исследовании Ю. М. Соколова «Повесть о Карпе Сутулове». М. 1914, где приведен ряд параллелей как русских, так и иностранных: западно-европейских и восточных.

Содержание этой повести таково: «Бе некто гость вельми богат и славен зело, именем Карп Сутулов, имеяй жену у себя, именем Татьяну, прекрасну зело. И живяше он с нею великою любовью». Отправившись «на куплю» в Литовскую землю, он поручает ей, в случае нужды в деньгах, обратиться к его другу, купцу Афанасию Бердову. Но, когда Татьяна действительно обратилась к нему, он стал делать ей неприличные предложения. («Он же на ню зря очима своим и на красоту лица ея велми прилежно и разжигася к ней плотию своею и глаголаша к ней: аз дам тебе на брашна сто рублев, только ляг со мною на ночь»). Она идет за советом к священнику, потом к архиепископу, и от всех получает аналогичные предложения, с увеличением каждый раз обещанной суммы денег. Тогда она каждому назначает разные часы свидания, каждого заставляет по приходе раздеться (при чем архиерей переодевается у ней в женскую сорочку), и затем, пугая внезапным приездом мужа, заставляет прятаться в сундуки. Эти сундуки она везет на следующее утро на двор к воеводе. Воевода берет с купца пятьсот рублей, со священника — тысячу и с архиепископа полторы тысячи, разделив эти деньги пополам с женой Сутулова. Вскоре приезжает муж, которому она все и рассказывает; он же велии возрадовался о такой премудрости жены своей како она таковую премудрость сотворила».

Повесть о Карпе Сутулове имеет многочисленных родственников в мировой литературе. Ближе всего к ней — тексты индийские и персидские, а также французское фабльо Constant du Hamel (о последнем — исследование ак. С. Ф. Ольденбурга — в «Журн. Мин. Нар. Просв.» 1907, V); по мнению Ю. М. Соколова, русская повесть не оригинальна; источник ее — в восточных сказаниях; на русской же почве она получила реалистически-бытовую окраску.

К редакции Скобелина и Красноженевой близка также сибирская (енисейская же) запись А. А. Макаренко («Красн. Сб.» I, 29 «Красавица-солдатка и ее гардероб») — вариант, неискусно рассказанный, но интересный своим бытовым приурочением: «солдатка получает письмо от мужа. Письмо было заказное поэтому ей пришлось самой итти на почту. Помощник почтмейстера не отдает письма, если она не проведет с ним ночь. Она идет жаловаться к почтмейстеру, потом к губернатору, наконец, к архиерею. Далее действие развертывается в обычном порядке. Она запирает всех в гардероб, который продает князю. Князь велел всех прогнать со службы, солдатку наградить, а мужа освободить от военной службы».

Оригинальная версия — в «Перм. Сб.» Д. К. Зеленина: № 65. «Восковые статуи». Архиерей заказал мастеру двенадцать восковых статуй — священника, дьякона, псаломщика и певчих. Оставил пятьсот рублей в задаток, но мастеру не хватило денег, и он сделал только девять статуй. Жена мастера вызывается ему помочь. Она приглашает к себе пристававших к ней священника, дьякона и псаломщика. Каждого гостя у ней застает муж, а она, пряча их, каждого заставляет раздеться и встать среди статуй. Затем приходит архиерей принимать заказ и т. д.

Более часто этот сюжет включает в себя другие. В ряде редакций он соединяется с мотивом «мнимого чорта» (срв. в наст. сб. № 32 «Поп скука» и прим.); Сок. 56 «Иван-да-Марья» и ряд текстов из сборника «Русские заветные сказки»: № XIV и варианты; еще более часто сочетание с мотивом «выманивания денег» — термин Ю. М. Соколова; вернее было бы назвать: мотив «отместки мужа»: муж на глазах у завлеченных жертв проделывает с их женами то, что они хотели сделать с его женой, и вдобавок получает с их жен деньги Онч. 101 («Плотник и его жена»), 256 («Иван Иванович»), а также «Русск. зав. сказки» № LXVI и варианты. Наконец, встречается соединение с сюжетом «похороны четырех попов» (см. наст. сб. № 20): Онч. 82 «Поповна и монахи».

Таким образом, в ряду аналогичных и близких текстов, скобелинская сказка ближе всего к литературному источнику, как он дан в «Повести о Сутулове».