(с)дала на «отлично»

Глава 3

— То есть ты решила переспать с занудным профессором по макроэкономике? — Лиля смотрела на меня, как на последнюю идиотку, но я в корне была с ней не согласна.

— Я все продумала, Лилек! Вот смотри, он холост — это раз! Он не урод — это два! После нового года он уезжает из страны обратно в свой австрийский университет, и мы с ним больше никогда не увидимся — это три! Взрослый, опытный, симпатичный мужчина без перспективы отношений — профессор Горский просто идеальный вариант.

— Даже если он на тебя и поведется, а лично я не уверена, что такие зануды способны на спонтанный секс, то как ты вообще собираешься все это провернуть? Твой цербер стережет тебя, как Кощей свою смертушку.

— Я буду сдавать макроэкономику в индивидуальном порядке! — я улыбнулась широко и искренне, но подруга не заразилась моим энтузиазмом.

— То есть ты намеренно решила завалить макроэкономику? Слушай, ты уверена, что оно всего того стоит?

— Конечно! И ты мне поможешь!

— И что от меня требуется?

— Сущий пустяк! Надо будет отвлечь Василия!

На том и порешили.

Не посещать лекции и практические занятия Марка Робертовича я не могла. Цербер Вася, словно маленькую девочку отводил меня на каждое занятие, и это невероятно бесило. Хотя окружающим был повод посмеяться надо мной от души и поупражняться в остротах.

За глаза, конечно.

Потому что у Василия был на редкость чуткий слух и нервный кулак.

Зато обязательное посещение всех пар дало прекрасную возможность получше присмотреться к моему сексуальному объекту.

Марк Робертович выглядел довольно молодо и стильно. Модная стрижка, легкая щетина, широкие плечи и идеально сидящий брендовый костюм, дорогие часы на запястье, начищенные до зеркального блеска ботинки. Уродскими были только очки. Они совершенно все портили. Однако, когда профессор Горский их снимал, становился каким-то юным и, не побоюсь этого слова, красивым. Не смазливым, как популярные инста-мальчики или видеоблоггеры, а скорее породистым. Правильные черты лица, прямая осанка, снисходительно-покровительственный взгляд, который вызывал табун мурашек. А еще я поняла, что если не вслушиваться в слова и их смысл, голос Горского очень приятен для моего слуха. Твердые интонации бархатно-обволакивающего баритона будоражили фантазию и стали вызывать во мне неконтролируемое вдохновение.

Уже на следующую лекцию я заменила тетрадь на альбом, приволокла карандаши и цветные ручки. Лиля заболела и отсутствовала, а потому я уселась на совершенно непопулярный на лекциях строгого Горского последний ряд и принялась заниматься любимым делом.

Я стала рисовать профессора. Все две последующие недели на каждой лекции.

Сначала это были вполне себе невинные схематичные зарисовки портретов Марка Робертовича с разных ракурсов. Фас, профиль, в полный рост, за столом, у доски, с телефоном в руках. Марк в костюме, в рубашке с закатанными рукавами, со стаканчиком кофе… Десятки портретов разного размера. Я настолько изучила его лицо, что могла рисовать даже по памяти.

Затем, я стала рисовать его иначе. Буйная необузданная фантазия подкидывала идеи одну за другой. Так на страницах альбома появились картинки, пропитанные развратом. Вот злобный зеленый орк, в лице которого четко прослеживались черты лица Марка Робертовича, овладевал прекрасной девой с мои лицом на берегу реки под мириадами звезд и светом полной луны. Вот Марк-оборотень вставлял могучий член практически голой Красной шапочке, стоящей перед ним на четвереньках, прогнув спину и томно закатив глаза. А вот прекрасный Марк-принц, держащий в руке хрустальную туфельку, склонился перед Золушкой, распластанной прямо на ступеньках, ее платье задрано вверх, обнажая влажную розовую промежность, и кажется, что вот-вот картинка оживет и герой нырнет языком в манящую пухлую дырочку.

Все чаще и чаще я ловила на себе взгляд профессора. Суровый. Напряженный. Недовольный. Пробирающий до костей. Он точно знал, что я его не слушаю и занята совершенно далеким от его любимой макроэкономики делом, но придраться не мог. Интересно, что бы он сказал, глядя на мои рисунки?

Профессор подошел к окну и в очередной раз обратил на меня свое недремлющее око. Горский с особой страстью смерил меня от макушки до самых пят. С этого ракурса мужчине открывался вид на мои длинные стройные ноги. Сначала я напряглась, а потом расслабилась. В конце концов, не его ли внимания я добиваюсь.

Профессор живо читал лекцию и, пока другие студенты, словно стенографисты, строчили в тетрадях, не сводил с меня темных глаз. Прекратив рисовать очередной сказочный сюжет, где на берегу океана Марк-принц вставлял мне-русалочке член в широко раскрытый красный рот, я решила не разрывать наш острый зрительный контакт.

Чувственно прикусила нижнюю губу, слегка наклонила голову на бок, а затем сделала то, то чего сама от себя никак не ожидала. Я облизала указательный палец и, скользнув рукой с кроваво красным маникюром по тонкой шее, медленно опустилась ниже и сжала свою небольшую, но упругую грудь. Соски моментально затвердели и предательски проступили сквозь тонкий трикотаж. Марк Робертович нервно дернулся навстречу, но сделав шаг, словно очнувшись, мгновенно взял себя в руки.

Темные глубокие глаза опасно сузились, на челюстях заиграли желваки. Мужчина каждой клеточкой своего тела сейчас излучал опасность.

Разогретая фантазиями эротического вдохновения, я возбудилась до предела.

Под тонким кружевом трусиков дернулся набухший клитор, и я почувствовала, как из моей дырочки впервые обильно сочится влага. Нестерпимо, остро, горячо.

Не отрывая глаз от профессора, я раздвинула ноги и скользнула рукой вниз. Приподняв подол платья, прижалась ладонью к пульсирующей плоти и блаженно закатила глаза.

Раздался громкий стук, отчего вся аудитория вздрогнула, недоуменно устремив глаза на профессора. Марк что-то говорил. Громко и резко. Но слов я не разбирала. Его властный голос окутал мой мозг сладким дурманом. Казалось, что Горский разговаривает с каждым студентом в этой аудитории, полностью завладев их вниманием. Но темные глаза снова и снова возвращались ко мне и моим бесстыже расставленным ногам.

Щеки покрылись румянцем, дыхание стало поверхностным и томным. И сквозь приступ острой похоти сознание уловило одно единственное слово профессора.

— Продолжайте! — рявкнул он, глядя на меня.

Студенты опустили головы, как по команде, и вновь принялись записывать информацию.

И я продолжила!

Не в силах ослушаться и остановиться.

Рукой я гладила себя между ног, пытаясь усилить давление, но пропитавшиеся моими соками насквозь белье и колготки мешали получить разрядку.

Словно обезумевшая, я рванула острым коготком черный нейлон, ощутив мгновенное облегчение. Затем через образовавшуюся дыру сдвинула в сторону полоску тонкого кружева белья, и наконец, прикоснулась к изнывающей, горячей, влажной, возбужденно набухшей киске.

Сладкий стон едва не вырвался из груди, так что пришлось прикусить большой палец левой руки.

Профессор, стоя у окна, продолжать наблюдать, все быстрее и быстрее диктуя материал лекции. Студенты вокруг пыхтели, стараясь не упустить ни единого слова.

А я старалась не пыхтеть, мастурбируя скользкими пальцами, глядя, как опасно горят глаза Марка Робертовича. Тугой узел, завязавшийся в моем животе, требовал немедленного удовлетворения. Большим и указательным пальцем я сильно сжала свой немаленький клитор и дернула вверх-вниз.

Горский судорожно сглотнул, на секунду прекратив свою речь, а затем сделал невозможное. Едва ли не на глазах всей аудитории, в острой опасности быть кем-то замеченным, Марк положил свою руку на пах и поправил под плотной тканью джинс член. Я взглянула на внушительный бугор под ширинкой профессора и моментально кончила, ярко и фантастически сладко.

Открыв глаза, я наткнулась на безумный взгляд профессора. Папка в его руках теперь была на уровне ширинки, и я расстроилась, что больше не вижу его возбуждения. Я достала из сумочки белоснежный чистый носовой платок и вытерла им промежность, аккуратно вернула влажные трусики на место и сдвинула коленки.

Шокированный моим бесстыдством, Марк проследовал за трибуну и больше оттуда не выходил. И на меня он тоже больше не смотрел, поэтому ничто не мешало закончить рисунок с русалочкой.

Вскоре прозвенел звонок. Студенты спешно покидали аудиторию, торопясь на следующее занятие. Я решила не отставать. Побросала вещи в сумку и поплелась на выход.

Удивительно, но смущения или стыда я не испытывала. И это стало для меня настоящим открытием. Еще совсем недавно я смущалась от чужих поцелуев на людях, а сегодня испытала настоящий оргазм, мастурбируя на глазах у профессора. Более того, я бы с удовольствием повторила.

Шокированная собственными мыслями, я не заметила, как поравнялась с преподавателем. Так бы и прошла мимо, если бы Горский внезапно не чихнул.

— Будьте здоровы, Марк Робертович. — промурлыкала новая я и беззастенчиво протянула тот самый носовой платок.

Профессор на секунду сжал кулаки, но затем все же взял любезно протянутый мною платочек. Видимо, чтобы не привлекать излишнее внимание, подумала я.

Марк Робертович, глядя мне в глаза, поднес белоснежную, пропитавшуюся моим оргазмом тряпочку, к лицу и глубоко вдохнул ее аромат, блаженно прикрывая веки.

— Спасибо, Виктория. — прохрипел профессор, а я, клянусь, была в миллиметре от нового оргазма.