С привкусом пепла

Глава 17

Остаток ночи Зотов провел в настороженном забытье. Анна вернулась, тихонечко лежала под боком, жарко дышала в ухо. Едва в грязном окне забрезжил рассвет, поднялась и ушла. Слышались шаги и тихий, вкрадчивый разговор. Швыркал веник. Утренняя тишина наполнилась гулом автомобильных моторов. Началось. Зотов сел и принялся натягивать сапоги. Его немножко трясло, по спине бежал холодок. Нет ничего хуже томительной неизвестности.

– Виктор, вставай, – в дверь просунулась Ерохина, бледная, возбужденная, с черными кругами вокруг глаз. – Ох, ты уже. Начальство едет. – она виновато улыбнулась, беря автомат Зотова. – Извини, так положено. И пистолет.

– Пожалуйста, – Зотов извлек из-под подушки расстегнутую кобуру с ТТ, перехватил протянувшуюся руку и рывком завалил девушку под себя.

– Пусти, – Анька не пыталась сопротивляться.

– Не успеем?

– Успокойся ты…, – счастливо пискнула Анька.

Зотов отстранился.

– Неугомонный, –Ерохина вскочила, поправляя одежду. – Время нашел… Сиди тут, тебя позовут.

Зотов остался один. Оружие забрали. Да-с, положеньице… Ничего, бывало и хуже. Он оделся и надраил сапоги краем покрывала с выдранной бахромой. Какой никакой, а урон противнику нанесен.

На улице захлопали двери машин, донеслись приглушенные голоса. Дом наполнился топотом ног.

– Ну и свинарник, – брезгливо сказал тонкий, властный голос.

– Вы хотели неприметное место, Бронислав Владиславович, – оправдывалась Анна.

– Спасибо, хоть не солдатский сортир.

– Вот сюда, пожалуйста.

Половицы душераздирающе заскрипели.

Побледневшая Анна заглянула в дверь.

– Вас ждут, Виктор Палыч, – и упорхнула.

Зотов встряхнулся, подышал, успокаиваясь, одернул куртку и вышел в соседнюю комнату. За наскоро прибранным столом сидел человек. Зотов откровенно разочаровался, не таким представлял себе печально известного хозяина брянских лесов. В образе Дьявола не оказалось ничего демонического. На стуле, закинув ногу на ногу, расслабленно сидел маленький, тщедушный человечек лет сорока с морщинистым крысиным лицом, оттопыренными ушами и глазами на выкате. Под кожаным пальто немецкий офицерский мундир, на столе фуражка с кокардой. Длинные пальцы выстукивали неслышную дробь по крышке стола. Внешность никак не вязалась с громкой и зловещей славой этого человека. Уроженец Витебской губернии, участник Гражданской, член ВКПб, исключен из членов ВКПб, осужден за участие в контрреволюционном заговоре, но раз жив, значит особо ни в чем не замешан. По образованию химик-технолог. С осени сорок первого немецкая подстилка. Наполовину поляк, наполовину немец, ярый патриот России без комуняк и жидов. М-да, точно, кому еще Россию любить как не ему? Убийца, военный преступник, поклонник виселиц и массовых пулеметных расстрелов.

– Бронислав Владиславович Каминский, обер-бургомистр Локотской республики, – Дьявол радушно привстал. – А вы, полагаю…

– Виктор Павлович Зотов, – представился Зотов. – Громкими званиями похвастаться не могу.

– Наслышан, – Каминский показал на стул напротив себя.

– Надеюсь, только хорошее? – сострил Зотов, присаживаясь.

– Разное, – уклонился Каминский. – Этим вы мне и нравитесь.

Взгляд пристальный, изучающий.

– Только вы и я? – Зотов огляделся. – С чего такое доверие? Вдруг брошусь?

Каминский прищурил глаза.

– Не броситесь. Вы кто угодно, но, в первую очередь, благоразумный человек, не из тех, кто думает, что убив меня, решит ряд насущных проблем. Кофе?

– Не откажусь.

Каминский отвинтил крышку стоящего на столе литрового термоса и наполнил две фарфоровые чашки. По грязной избе пополз аромат свежесваренного кофе.

– Извините, очень сладкий, другого не пью.

– Ничего, я от природы неприхотлив, – Зотов пригубил дягтярно-черный, крепкий, густо-сладкий напиток. Давненько такого не пил. Хорошо при немцах живут. В голове прояснилось, лоб покинула тупая, ноющая боль. Со стороны это походило на встречу старых друзей.

Каминский посмотрел на хмурый рассвет за окном и сказал:

– Такое прекрасное утро не хочется портить дурно пахнущими делами, – и слабо улыбнулся. – Черт, не умею делать театральные паузы. Вот предшественник мой, Воскобойников, любил театр. Всегда роли играл: ушел в шестнадцатом добровольцем на фронт за царя и отечество, потом к красным переметнулся, в двадцатом к зеленым ушел, вольной жизни искать, десять лет скрывался с поддельными документами, явился с повинной в ОГПУ, три года в ссылке и в Локоть, где мы и познакомились. Потрясающий человек. Ваши убили его, настоящего русского патриота. Осенью открою театр, назову в честь Константина Павловича.

– Постараемся быть на премьере с цветами, – хищно осклабился Зотов.

– Мы будем ждать, – совершенно серьезно отозвался Каминский. – Я ведь без подвоха сказал. Мы восстанавливаем мирную жизнь.

– Я видел методы.

– Обычные методы, – пожал хрупкими плечами Каминский. – Не лучше и не хуже, чем у большевиков, будем честны. Вы умный человек, Виктор Павлович, должны понимать. Великие свершения всегда начинаются с крови и жертв.

– Позвали обмениваться банальностями? – Зотов поглядел поверх чашки. – Порассуждать за кофе о будущем?

– Нет, что вы, – спохватился Каминский. – Пытался зайти издалека, простите, не получилось. Мы в самом начале пути, многие нас не понимают и никогда не поймут. Не буду скрывать, партизаны нам очень мешают, но это привычное, неизбежное зло. Рано или поздно мы прекратим эту братоубийственную войну.

– Братоубийственную? – вскинул Зотов бровь. Месье Каминский умел удивлять.

– А как иначе? Здесь, на русской земле, русские убивают русских. Хочется вам этого или нет. Немцы рвутся к Москве, делая основную работу за нас. Вы ведь участвовали в нападении на Тарасовку?

– Присутствовал, скажем так, – мило улыбнулся Зотов. Ерохина, чертова баба, все донесла. Ничего, после поговорим…

– Значит, сами все видели, – самодовольно скорчился Каминский. – Пустой и никчемный, террористический акт. Какие цели достигнуты? Никаких. Уже вчера деревни вернулись под наш полный контроль. Русские убивали русских.

– Мне привиделись мадьяры и немцы.

– Нам помогают на первых порах, что тут скрывать? Уже сейчас у нас бронетехника, артиллерия, регулярные части. Пол года назад подразделения Локотской республики насчитывала шестьсот человек, на данный момент две тысячи. Обученных, вооруженных, экипированных. К зиме будет десять тысяч. Основа будущей Русской освободительной народной армии. Партизаны обречены.

– Может и так, – не стал спорить Зотов. – Тогда к чему эта встреча? Чем я, заведомо проигравшая сторона, могу помочь будущим победителям?

– Вот и добрались до самого интересного, – тон Каминского стал загадочным. – Как я упомянул, партизаны привычное зло. Понятный и предсказуемый враг. Но есть и другой, странный, иррациональный, пугающий. Все началось этой зимой. В районе Алтухово появился партизанский отряд, нападающий исключительно на моих людей.

– И что в этом странного? По слухам вас здесь не любят.

– На первый взгляд ничего необычного нет, – согласился Каминский. – Убивать моих людей святое дело для партизан. Но этот отряд никогда не трогает немцев. – он откинулся на спинку, любуясь произведенным впечатлением.

– Откуда дровишки? – напрягся Зотов.

– Наблюдения и анализ ситуации. Они приходят из ниоткуда и бьют в самых уязвимых местах. Хотите пример? Два месяца назад немцы приказали ослабить охрану моста возле Красного Колодца. Через три дня мост взорвали. Чудесное совпадение? В прошлом месяце накрыли колонну, о выдвижении которой знал только я и мое начальство из абвера. Партизаны их ждали. Почему немцы запрещают проводить контрпартизанские операции в определенных квадратах? Не знаете? Вот и я не знаю. Часть партизанских операций против немецких частей – фикция чистой воды. Я могу доказать.

– Партизанская агентура среди ваших людей? – Зотова охватывала знакомая, азартная дрожь.

– Присутствует, куда без нее. Но я уверен, эта партизанская группа связана с немцами. Отряд-обманка.

–Цель этого отряда? – у Зотова возникло странное чувство. Он словно беседовал с параноиком. Недаром о бургомистре ходят противоречивые слухи.

– Понятия не имею, но непременно выясню, это вопрос времени и усилий. Агент Сова занимается, вы поможете ей. Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Мой интерес прост: я хочу перестать быть пешкой в чужой игре.

–И сколько отрядов под подозрением?

– На данный момент три: «Победа», «Бригада имени Чапаева» и хорошо знакомый вам «За Родину».

– Вот оно как, – присвистнул Зотов, скрывая изумление. Сказали мол давай, двигай к партизанам, денек пересидишь и домой, ничего страшного. Сука, вот влип. Лучше бы пешком к линии фронта пер, меньше проблем.

– Может они и не в одном отряде, кто знает? – продолжил Каминский. – Что если действует целая сеть? Я слышал о ваших проблемах. Кто-то убивает партизан. Видите связь?

– Вижу, – признался Зотов. А ведь и верно, все становится на места. Если отряды наводнены законспирированными предателями, то убийства вполне могут быть делом их рук.

– Пока это только догадки. Никакими данными об убийствах в ваших отрядах я не располагаю. Точно знаю одно: меня используют втемную, – невесело улыбнулся Каминский. – Был у меня прикормленный немец из штаба второй танковой армии, я ему то денжат подкидывал, то коньячку, то пару лисичек фрау-жене на шубу, то новую секретаршу помоложе да посмазливей. Как все началось, попросил его навести справки. Ну и что думаете? Через неделю мой дорогой толстячок-футтмейстей, любитель вина и женщин, в жизни не державший оружия, оказался в промороженных окопах под Ржевом и на связь выходить перестал. Более того, чуть позже исчезли два моих лучших агента, работавших по вопросу. Взяли и растворились. И кое-кто из них проболтался, гестапо умеет развязывать языки. Мне прозрачно намекнули не лезть в это дело.

– И вы пойдете против хозяев? – поддел собеседника Зотов.

– Хозяев? – Каминский сверкнул глазами, сжал кулаки, но вспышка получилась короткой. – Хозяев, да. Вы правы. Я связан по рукам и ногам и мои мечты о свободной России - это только мечты. Воскобойников верил, я нет. Локотская республика нужна немцам, пока мы поддерживаем безопасность коммуникаций и держим в узде население и партизан. Что будет дальше, я не загадываю. Но при возможности буду хвататься за любую соломинку.

– Я соломинка?

– Если хотите и не побрезгуете сотрудничать лично со мной. У нас общий враг, и ради его уничтожения стоит объединиться. Хотя бы на время.

– Что требуется от меня? – закинул удочку Зотов. Перед собой он видел умного, жестокого зверя. Зотов на таких насмотрелся в Гражданку. Вся падаль тогда повылезала из нор с единственной целью: хапнуть власти, крови и денег. В первую очередь, власти. Оттуда все эти атаманы, зеленые бригадиры, президенты независимых республик на час. Особая каста людей, бывших при жизни никем и стремящихся наверстать. Каминский из их числа. Иначе нахрена работнику спиртзавода все это? Свободная Россия? Не смешите…

– Мне нужна информация, – понизил глос Каминский. – В первую очередь, списки личного состава партизанских отрядов и перечень боевых операций за последние месяцы.

– Шутите? – восхитился наглостью бургомистра Зотов. Вот сволота. – Чего мелочиться, давайте я всех партизан в Локоть приведу и выстрою на базарной площади. А вы уж там разберетесь, кто прав, а кто виноват. С помощью станковых пулеметов. Слыхал, у вас такое практикуется.

– Слухи преувеличены, – Каминский глаз не отвел. – Я и не думал, что вы согласитесь. Просто другого выхода нет.

– Ммм, меня немножечко расстреляют за такие дела.

– Разве риск не благородное дело?

– Не в том случае,если на кону моя драгоценная жизнь и благополучие всего партизанского движения брянщины, – Зотов хитро прищурился. – Как вариант, вы называете мне операции, которые вас интересуют, а я пытаюсь пробить их по своим каналам. За результат не ручаюсь. Я, по сути, никто.

– Вы из Москвы. Это многое значит.

– Только не здесь. В лесу свои законы и своя власть. И не мне вам это рассказывать.

Каминский молчал, пристально разглядывая Зотова. Узкое лицо искривилось подобием улыбки. Он пододвинул блокнот в кожаной обложке, зашуршали страницы. Затрещала бумага. Бургомистр протянул Зотову вырванный лист.

– Вот список интересных мне операций. Все они дурно пахнут и заканчивались смертью моих лучших людей. И я не могу, не имею права оставить их неотомщенными, кто бы за ними не стоял. Ваша задача следующая: обнаружить группу и сообщить мне. Дальше я все сделаю сам. Награда ждать себя не заставит.

– Хм, железный крест будет отлично смотреться на мундире, – обрадовался Зотов, убирая бумагу в карман и представляя себя такого красивого на приеме в Кремле, побрякивающего Красными Звездами, а под горлом фашистский рыцарский крест. Во будет хохма.

– Орденов не обещаю, – развеял Каминский радужные мечты. – Но деньгами и золотом не обижу.

– Деньги всегда пригодятся, – философски отметил Зотов. Говорят, деньги не пахнут. Деньги Бронислава Каминского смердели болью и трупами. – Допустим, я соглашусь.

– Вы благоразумны, Виктор Палыч. Информация мне нужна в ближайшее время. Немцы начали контрпартизанскую операцию и задержать я их вряд ли смогу. Связь через агента Сову. Вот такое неожиданное сотрудничество.

– Надеюсь взаимовыгодное. У меня встречная просьба. Если я помогу вам, вы отдадите мне агента Сову вместе с ребенком. Это единственное условие. Без него я работать не буду.

– Хорошо, – в глазах Каминского запрыгали огоньки. – Постараюсь помочь. Еще просьбы?

– Что с партизанами, оставшимися в Тарасовке? – напрягся Зотов, обеспокоенный судьбой Саватеева и всех остальных.

– А там интересная история вышла. Провели вы нас, чего греха-то таить. Основные силы вовремя отошли, а оставшиеся взяли и хитро сдались.

– Сдались?

– Мы сами удивились. Так героически сопротивлялись, а тут раз, и лапки кверху, только мои орлы к околице подошли. С командиром ихнеприятная история вышла.

– Какая? – напрягся Зотов.

– А он первым вышел, с белым флагом, как полагается. Красивый такой, усатый, ремнями перетянутый. Немцев требовал.

Мысли запрыгали лихорадочно. Чтобы Саватеев и сдался? Да не может этого быть!

– А ребятки переборщили, – продолжил Каминский. – Злые, как черти, товарищей потеряли, мне ли судить? Короче командиру этому Юрка Самсонов, командир моего бронедивизиона, прямо на месте саблей голову снес. А рубильщик из него аховый, не с первого раза отсек. Я его пожурил, конечно, да толку?

Значит Саватеев погиб. Решетов будет рвать и метать. Сам сдался? А если брешет Каминский? Уж кому кому, а ему верить совершенно нельзя.

– Остальные?

– Остальные живы, – с готовностью сообщил Каминский. – Мужики из самообороны, чего с них взять? Насовали им по мордасам, не без того. Мы же не звери, вам не чета.

– На что намекаете?

– Видели, как вы в Тарасовке советскую власть устанавливали. Трупов целая канава за селом, мирные жители. Вам не противно было в этом участвовать?

– Пособники, – возразил Зотов.

– Ну естественно, – сладенько зажмурился бургомистр. – Я так и подумал. Странно, что вы все село не вырезали, от мала до велика, по заветам Чингиса. Но не будем об этом, история нас рассудит.

Ночка темная нас рассудит да большая дорога, – подумал Зотов и вяло кивнул.

– Согласен, не будем.

– Так мы договорились?

– Договорились.

Интуиция взвыла мартовским кошаком. Дьявол предложил договор и Зотов его подписал. Кровью. Пока не понятно чьей.