Самые жестокие женщины в истории

Мира Хиндли. Лицо дьявола

Все происходившее более всего напоминало фильм ужасов: в темную зимнюю ночь с ледяным дождем в кэмбриджском крематории разыгрывалась вызывающая дрожь сцена. Через каменные ворота с начертанным латинским изречением «Mors janua Vitae» — «Смерть — это ворота в жизнь» — кучка людей и эскорт полиции, вынесли гроб, в котором покоилась одна из представительниц тюремного мира. Тихо звучало адажио Альбинони, гроб поставили у входа в помещение на маленький катафалк и служба началась.

Это была кремация Миры Хиндли, которая умерла в возрасте шестидесяти лет от пневмонии после сердечного приступа. Сначала службу планировали провести рядом с больницей, в которой она умерла, но работники крематория в Западном Суффолке отказались, заявив, что они станут глубоко несчастными, выполнив такой заказ. Никто не удивился. Мира Хиндли была самой презираемой личностью в стране. Благодаря четкой фотографии, сделанной во время ее ареста в 1966 году, ее лицо стало олицетворением дьявола, ее имя ассоциировалось не просто с убийством, а со всем, что считалось извращением и злом.

Мира Хиндли родилась 23 июля 1942 года в Манчестере. Ее родители, Хетти и Боб, были рабочими, Боб — авиамехаником, а Хетти — швеей на текстильной фабрике. Из-за войны Боб отсутствовал дома в течение трех лет Мириного детства, но и после войны он едва заставил себя вернуться в семью. Глава семейства был задирой, человеком, которому ничего не стоило ударить жену и ребенка и потратить большую часть заработанного в пабе. Когда в 1946 году у Хетти родился второй ребенок. Морин, Миру отослали жить к бабушке со стороны матери. Считалось, что она не пробудет там долго, только до тех пор, пока Хетти окрепнет после родов, а получилось так, что Мира осталась у бабушки чуть ли не до своих двадцати лет.

В школе Мира всегда считалась умной, выдержанной девочкой, но она часто пропускала занятия, так как бабушка (которой было чуть больше пятидесяти лет) предпочитала держать Миру для компании дома. Частые пропуски привели к тому, что Мира не получила хорошего образования. Поэтому вместо поступления в местный классический колледж ей пришлось довольствоваться второсортной школой Райдер Брау. Тем не менее Мира сумела взять все лучшее из сложившейся неважной ситуации. Она рано проявила способности в сочинении прозы и поэзии, а кроме того ей нравились атлетика и плавание. Она была нарасхват в качестве няни маленьких детей, и многие помнят, что девушка была весьма компетентна в этой роли, проявляя к детям искреннюю любовь.

В пятнадцать лет Мира подружилась с мальчиком Майклом Хиггинсом. Они составляли необычную пару, так как Майкл был застенчивым, слабым ребенком на два года младше Миры. И все-таки они были лучшими друзьями. Мира защищала Майкла, и была неутешна, когда однажды летом он утонул в местном водоеме. Она винила себя, потому что Майкл звал ее присоединиться и идти с ним купаться. Она проплакала несколько недель, и, по словам матери, мучилась жуткой депрессией. Она собрала деньги на такой венок, какой хотела положить на гроб Майкла, и вскоре после его смерти бросила школу, оставшись вообще без специальности.

Свою первую работу младшего клерка она получила в компании «Лоуренс Скотт и Электроникс». То была механическая работа, кропотливая и монотонная. Но во всем остальном Мира радовала себя, назначая свидания мальчикам, посещая танцы, покуривая и попивая. Она также пробовала наносить макияж и начала красить волосы, чтобы делать себя старше. Вероятно, именно поэтому в семнадцать лет она уже была помолвлена с Ронни Синклером. Это был взрослый поступок — устроиться, выйти замуж и иметь семью, — но помолвка не продлилась долго. Мире стало скучно, она посчитала супружество приземленным образом жизни. Она выросла в окружении обычных, не амбициозных людей, а ей хотелось чего-то лучшего. За короткое время Мира сменила работу четыре раза и подумывала записаться в армию или уехать за границу работать няней. Но, так распорядилась судьба, в январе 1961 года она встретилась с человеком, который произвел на нее большее впечатление, чем кто-либо когда-либо производил или произведет. Мужчину звали Ян Брэди, и вместе с Хиндли они образовали криминальную пару, пользовавшуюся самой дурной славой в двадцатом веке.

Из всех наемных работников на Миллвордсе (старомодная химическая фирма в Манчестере) Ян Брэди был самым необычным человеком. Юноша держался в стороне, был сам по себе, редко улыбался. Он обожал чтение, хотя его вкусы были спорными, потому что его захватил нацизм. Его библиотека включала «Mein Kampf» Гитлера, а также различные экзистенциалистские тексты и книги по сексу и пыткам, маркиз де Сад был одним из его самых любимых авторов.

Брэди родился в 1938 году в Горболсе, одном из самых опасных трущобных районов Глазго. Его мать, Маргарет (известная позднее как Мэгги) Стюарт, была в то время не замужем и так никогда и не сказала юному Брэди имя его отца, сообщив лишь, что он был журналистом, который умер, когда она была беременна. Когда Яну было три месяца, его мать, не в силах справиться с младенцем и работать официанткой, обратилась к людям, чтобы кто-нибудь усыновил ее ребенка. Мэри и Джон Слоун оказались той парой, что ответила на ее мольбу. У них уже было четыре pебенка, и Ян Брэди влился в эту кучу.

Маленьким мальчиком Ян постоянно попадал в беду. Он был оторвой, грубым подростком из Глазго, замешанным в бесконечных кражах со взломом. В возрасте шестнадцати лет его освободили на поруки и велели вернуться к матери Мэгги, которая к этому времени уже вышла замуж и переехала в Манчестер. Но самым сильным шоком для Брэди в то время оказалось не то, что его выпустили на поруки, а то, что Мэри Слоун не была его настоящей матерью. Мэгги навещала Яна в детстве, но ее всегда представляли как друга семьи. Теперь ему рассказали правду о его рождении, и впервые в жизни он столкнулся с тем фактом, что его усыновили.

В Mанчестере Брэди приживался с трудом. У него был сильный акцент уроженца Глазго, и местные ребята дразнили его. Он почти не знал своей матери и не пылал любовью к отчиму. К семнадцати он попал на два года в заведение Борстол для юных правонарушителей за соучастие и подстрекательство к краже. После освобождения Ян еще глубже ушел в себя. Он нашел работу чернорабочего, и некоторое время работа ему даже нравилась, но в 1959 году, освоив бухгалтерское дело, он начал работать на складе в компании «Миллвордс Лтд.». Чеpeз год после того, как он начал там работать, Яну Брэди представили его новую секретаршу, молодую женщину по имени Мира Хиндли. В письме, которое она позднее отправила и создателю документальных фильмов Дункану Стаффу, Хиндли описывает свою страстную влюбленность следующими словами: «Я всегда была романтичной мечтательницей, влюбляющейся в кинозвезд, — я без ума от Джеймся Дина и Элвиса, я читала и слышала фразу «влюблен по уши», но никогда не думала, что это случиться со мной. Но как только Ян Брэдли взглянул на меня, я робко улыбнулась, потому что именно это и случилось».

С 1963 года в Манчестере начали пропадать дети. Полиция, которая предприняли массовые поиски, используя даже собак и водолазов, распечатавшая сотни фото и опросившая тысячи людей, считала, что исчезновения связаны друг с другом, что, вероятно, это работа одного-двух мужчин.

Первым ребенком, который исчез, была шестнадцатилетняя девочка по имени Полин Рид. Она отправилась на танцы в клуб железнодорожников, где должна была встретиться с подругами. Однако согласно их позднейшим показаниям, как только их родители узнали, что там подается алкоголь, они отказались пустить туда своих детей. Джоан Рид (мать Полин) не знала об алкоголе и поэтому, одетая в свое лучшее платье, Полин осталась одна.

К полуночи миссис Рид не находила себе места от беспокойства. Полин все еще не вернулась домой, и поэтому они с мужем отправились на поиски дочери. Но к утру они все еще не выяснили, где она, и тогда в отчаянии бросились в полицию, которая, в свою очередь, провела тщательный осмотр местности. Казалось, Полин свалилась за край земли.

Став коллегами в Миллвордсе, Брэди и Хиндли начали строить свои отношения на более интимной почве. Мире нужен был кто-то, кто бы придал смысл ее жизни, и Брэди для этого вполне подходил. По сравнению с ее обычными друзьями Брэди представлял собой романтическую фигуру, всегда одетый в черное, с волосами всегда тщательно зачесанными назад. Хотя в основном он был самоучкой, он казался хорошо начитанным молодым человеком. Хиндли начала изучать те же самые книги, что и он, и внимательно слушала, когда он изливал ей свою «философию». Вскоре Ян Брэди переехал в дом Мириной бабушки, и с тех пор пара стала неразлучной, хотя именно в те первые дни Мира, вероятно, впервые узнала о темных сторонах натуры своего любовника.

Брэди познакомил Миру с порнографией и в какой-то момент по ее словам втянул ее в наркотики в качестве эксперимента, чтобы определить, как долго она будет одурманенной. Инцидент так напугал Миру, что она захотела сбежать, поэтому обратилась в NAAFT (организация, которая обеспечивает войсковые лавки и другие службы британских вооруженных сил) по поводу работы клерка в Германии. Мира поехала в Лондон на собеседование и когда вернулась домой, объявила, что получила работу. Однако домашние настолько воспротивились самой мысли о том, что она уедет за границу, что она, в конце концов, отказалась от своих планов и продолжила встречаться с Яном.

При том, что ее бойфренда целиком захватили книги, которые он читал, с их экзистенциальными теориями по поводу любви и жизни, может быть и неудивительно, что вскоре пара начала поговаривать о похищении и убийстве молодой девушки. Позднее в письме, которое она послала в «Guardian», Мира оправдывает свои поступки, намекая на то, что у нее не было выбора:

«Я знала, (что) к тому времени, когда он начал поговаривать о красивом убийстве, я была уже готова помогать ему и что у меня нет выбора. Даже если бы я пошла в полицию, доказательств у меня против него не было, одни лишь мои слова. И потом, он бы узнал, что я сотворила, когда полиция сказала бы ему, что я сделала заявление на него, и хотя я знаю, что он не настолько глуп, чтобы сделать что-либо, что привлекло бы к нему внимание, я также знаю, что он дождался бы подходящего момента, обдумав, что сделать и как сделать, не вызвав подозрений.

Я бы оставила работу, это не проблема; я могла уехать и затеряться где-либо, но как я могла сказать своей семье обо всем, что случилось и что он мне говорил, не напугав их? Они не могли уехать; не может семья сорваться и уехать в никуда, чтобы искать место, где жить, работать и так далее; причем жить в постоянном страхе, оглядываясь. Я знала, что я в ловушке и должна выполнять все, чего он хотел от меня»[100].

Как средство оправдания ее действий это письмо весьма сомнительно, но что оно действительно раскрывает, так это то, что Мира позволила, чтобы ее превратили в женщину, которая сделает все, что потребует ее любовник. В конце концов, это возбуждало, даже будоражило, не то что поход в кино или азартные игры, которыми развлекались ее сотрудники. Запросы Брэди заставляли Миру чувствовать свое превосходство; они возбуждали ее. У Полин Рид не оставалось шансов.

В ночь, когда исчезла Полин, Мира остановила возле нее свою машину и спросила молоденькую девушку, не может ли та помочь ей найти перчатку. Полин жила через два дома от семнадцатилетнего шурина Миры, Дэвида Смита (который был женат на сестре Миры Морин), поэтому она знала девушку, если не хорошо, то достаточно, чтобы сказать «привет». Мира объяснила, что днем уронила на вересковой пустоши перчатку. В качестве награды за помощь она пообещала Полин дать граммофонные пластинки; поиск не займет много времени.

Полин села в машину и Мира двинулась в сторону пустоши Седдлворз, а Брэди следовал за ними на мотоцикле. Седдлворз — мрачное место, напоминающее декорацию из песка и валунов. Полин привезли туда, и невозможно сказать точно, что произошло потом, но под конец мучений Ян Брэди изнасиловал Полин Рид и перерезал ей горло. Ее тело закопали в неглубокой могиле, после чего Хиндли с Брэди благополучно отправились домой.

Вторым исчез двенадцатилетней Джон Килбрайд, который жид в Аштон-под-Дином, недалеко от Манчестера. Это произошло 11 ноября 1963 года, ровно через четыре месяца после исчезновения Полин Рид.

Джон был в кино на дневном сеансе вместе со своим другом Джоном Райаном. Когда фильм закончился, мальчики отправились на местный рынок проверить, не получится ли заработать немножко карманных денег, помогая продавцам палаток с упаковкой товара. То была работа, которую им нравилось выполнять — помочь и получить за труды несколько пенни. Джон Райан видел своего друга стоящим возле палатки, где продавались ковры. Когда Джон Килбрайд не вернулся домой к обеду, Шейла и Патрик Килбрайд заволновались. В конце концов, они позвонили в полицию, но, несмотря на широкий поиск, казалось, будто мальчик просто переступил за кромку земли.

На этот раз Хиндли и Брэди подобрали мальчика вместе, хотя Джон без сомнения сел в машину только потому, что увидел внутри женщину. Его отвезли на пустошь, где изнасиловали и затем задушили тонкой веревкой. Его тело, как и Полин Рид, закопали в мелкой могиле.

Много лет спустя в одном из своих писем в «Guardian» Хиндли опять пыталась объяснить, что она тогда чувствовала:

«Убивая Джона Килбрайда, совсем ребенка, я чувствовала, что перешла Рубикон.

Он (Брэди) сказал, что это отлично, и признание в переходе Рубикона, равносильно признанию того, что он успешно пытается вбить кое-что в мою голову. Что совершается то, что совершается, что изменить ничего невозможно, пути назад нет, и даже если после первого убийства мы неизбежно привязаны друг к другу, то после второго — тем более.

А потом он смотрел телевизор, — это был то ли футбольный матч, то ли поздние спортивные новости. Он сказал: «Посмотри на эти огромные толпы людей. Кто почувствует нехватку одного человечка, двух, трех или чуть больше в многомиллионном населении страны?» Я ничего не сказала об их родителях и семьях, — он никогда не думал о них, и я знала, что я просто обязана ожесточиться, чтобы продолжать делать то же самое»[101].

И снова, учитывая отсутствие видимого конца своего заключения, Хиндли пытается показать, как она сожалеет о своих поступках, но в то же самое время она искусно старается переложить вину только на плечи Брэди.

Кейт Беннетт стал третьей жертвой Брэди и Хиндли. Тоже двенадцати лет, он был похищен по дороге к дому бабушки. Как и Джона Килбрайда, его изнасиловали, задушили и закопали на пустоши (но в отличие от остальных жертв, его тело так никогда и не обнаружили).

Четвертое убийство произошло спустя шесть месяцев, 26 декабря 1964 года. Из всех совершенных Брэди и Хиндли жутких убийств это в особенности (по причинам, которые вскоре станут ясны) остается самым отталкивающим.

Лесли Энн Дауни было десять лет. Она жила в Анкоутсе, другом районе Манчестера, и развлекалась на местной ярмарке с двумя своими братьями и несколькими друзьями, когда ее оттеснили от компании и похитили. Хиндли и Брэди привезли ее к себе домой (бабушки Миры не было дома, она уехала навестить родственников) и приказали ребенку снять все, кроме туфель и носков. Затем ее ставили в разные позы, чтобы сделать порнографические снимки, которые Ян намеревался продавать на черном рынке. На фотографиях видно, что руки ее связаны, а рот заткнут черным шарфом.

В комнате находился магнитофон, который Ян включил. Первое, что услышали судьи, когда позднее в суде прокручивали семнадцатиминутную пленку, это детские стоны, после чего Лесли Энн закричала: «Не надо!.. Боже, пожалуйста, помоги мне!». Следующий голос на пленке принадлежал Брэди, он приказывал девочке замолчать и делать, что велено. Затем Лесли Энн плачет, что ей надо домой; мама будет ждать ее, после чего слышен голос Миры, которая говорит: «Не тяни». Чуть позже, после того, как Лесли Энн умоляла Миру помочь ей, Мира велела ребенку заткнуться, угрожая ее ударить.

После судебного разбирательства Мира стала говорить, что ее не было в комнате, когда Брэди убивал Лесли Энн, но на пленке Ян грозит перерезать Лесли горло, и голос Миры четко слышится тоже поэтому она точно знала, что ребенка убивают. На следующий день они затолкали тело Лесли Энн в машину, отвезли на пустошь Седдлворз и там закопали.

Последней жертвой Яна Брэди и Миры Хиндли, но первой, указавшей полиции на них, стал юноша Эдвард Эванс. Вечером 6 октября 1965 года Ян Брэди познакомился с Эдвардом Эвансом, которому было всего семнадцать лет, в буфете Центрального вокзала, куда он зашел выпить пива. Брэди пригласил Эванса выпить к себе домой, и Эванс принял предложение, сев в машину, которую вела Мира. Дома, сделав вид, что ей нужно договориться о чем-то с мамой. Мира пошла к дому Дэвида Смита. Смит был полностью очарован бойфрендом своей золовки, и, как Миру до него, его целиком захватили книги того типа, что читая Брэди, то, как последний разговаривал, и то, о чем он говорил. Он часто проводил целые вечера, выпивая и беседуя с Брэди, и разумно предположить, что Брэди начал видеть в Смите возможного второго сообщника, который мог бы помогать Мире завлекать жертв.

Примерно в 11.40 вечера Мира попросила Смита проводить ее домой, что он с радостью и сделал. Подойдя к дому, Мира спросила его, не зайдет ли он выпить. Он согласился, и они вошли в дом, где Брэди провел Смита на кухню. Там в буфете стояло несколько бутылок алкоголя, и Брэди предложил Смиту самому налить себе, после чего вернулся в гостиную, оставив дверь слегка приоткрытой. Дэвид Смит не имел представления, что в гостиной есть еще кто-то, но через несколько мгновений он услышал леденящий вопль, а потом Мира закричала, чтобы Смит помог. Согласно последующим показаниям, Смит решил, что кто-то вломился в дом и напал на Брэди, поэтому он бросился в гостиную, а там увидел, как Брэди обрушил топор на голову чего-то, что выглядело как манекен. В следующее мгновение «манекен» лежал на полу, а Брэди бил его тупым концом топора, выкрикивая при каждом ударе непристойные ругательства. К своему ужасу, Смит понял, что это вовсе не манекен, потому что увидел, что весь ковер залит кровью.

Эдвард Эванс умер от четырнадцати ударов топором по черепу. Позднее, когда Дэвид Смит давал показания, он сказал, что Мира, вероятно, большую часть этого времени находилась на кухне. Происходящее было так страшно, что отпечаталось в его памяти. И независимо от того, где находилась Мира, в кухне иди в гостиной, она тоже точно знала, что происходило.

Брэди, Хиндли и Смит, которому сказали, что он обязан помогать, так как теперь замешан в убийстве, начали чистить дом. Они отмывали стены, ковры и линолеум моющим средством, и один раз Смит окликнул Брэди, сказав, «что кровь — самое грязное из всего». Наконец, тело Эванса завернули в полиэтилен, обмотали простынями и одеялами и затолкали в шкаф под лестницей.

Дэвид Смит ушел домой примерно в 3 часа ночи. Он чувствовал себя больным и был вне себя от пережитого, а когда вернулся домой, выплеснул все, что произошло, сестре Миры, Морин. На следующее утро они вместе пошли в телефонную будку и позвонили в полицию, сказав, что, по их мнению, тело все еще находится в доме.

Ян Брэди был арестован 7 октября 1965 года. Полицейские нашли тело Эдварда Эванса там, где оно находилось, согласно показаниям Смита, в запертом шкафу под лестницей. А вот чего полицейские не поняли сразу, так это важности ареста в связи с пропадающими детьми, но то оказалось лишь вопросом времени, и все вышло на свет.

Следующие пять дней, пока Брэди допрашивали об убийстве Эванса, Мира настояла на том, что останется в полицейском управлении и будет ждать его освобождения. Наконец, полицейские попросили, чтобы пришла мать Миры и увела дочь домой. Только тогда Мира поняла, что Брэди не вернется. Это стала для нее шоком, и ей потребовалось несколько дней, чтобы оправиться от него. Тем временем Брэди попросил ее попытаться уничтожить некоторые его бумаги, но дом был опечатан, его все еще обследовала команда экспертов, поэтому Мира не смогла их достать. И что очень важно, — она не смогла также подобраться к машине Брэди, где вскоре полицейские обнаружили бумажник, в котором нашли несколько листков с инструкциями как избавляться от тел. В то же самое время полиция, обыскивая дом бабушки Хиндли, нашла записную книжку, также принадлежащую Брэди, которая содержала вместе с разными другими записями список имен. Одна запись выглядела так: «Джон Слоун, Джим Идиот, Френк Вильсон, Джон Килбрайд, Алек Гиннесс, Джек Полиш…»

Старший полицейский офицер Толбот, который вел расследование, сопоставил эту книжку с фотоальбомами, в которых находились фотографии Брэди и Хиндли, позирующих на пустоши Сэддлворз. Давид Смит сообщил офицеру, что пара часто выезжала туда на пикники. Он также заявил, что Брэди рассказывал ему, будто использует это место для захоронения жертв. Когда об этом спросили Брэди, тот отказался от своих слов, объяснив, что он «просто выдумывал, чтобы произвести на Смита впечатление». Тем не менее полицейские начали поиски на пустоши — неблагодарная задача, учитывая размеры территории, и усилия полицейских оказались безрезультатными. Решающая улика, которая привязала обоих, и Брэди и Хиндли, к исчезновению детей, была найдена лишь во время второго обыска в доме бабушки Хиндли, когда офицеры нашли квитанцию на багаж № 74843. Эта квитанция привела полицию на Центральный вокзал Манчестера и далее к камере хранения, где находились два чемодана. Среди их содержимого они обнаружили порнографические фотографии Лесли Энн Дауни, а также пленку с записью того, как над ней издевались.

Почти в это же время, один из полицейских споткнулся на пустоши обо что-то, что напоминало торчащую из земли кость. Первоначально решили, что это тело Джона Килбрайда, но то были останки Лесли Энн.

21 октября 1965 года в полицейском суде Хайда Яну Брэди и Мире Хиндли предъявили обвинение в убийстве Эдварда Эванса и Лесли Энн Дауни. В течение всего допроса они отрицали оба обвинения и пытались замешать в убийства Дэвида Смита, говоря, что именно он заманил Лесли Энн в дом к Брэди для изготовления фотографий и что Лесли Энн целая и невредимая ушла потом со Смитом.

К счастью для Смита, полиция не поверила. Улики показывали на Брэди и Хиндли, и теперь внимание сконцентрировали на обнаружении тела Джона Килбрайда. Полиция была уверена, что оно где-то на пустоши, и после тщательного изучения фотографий Брэди, их тяжкая работа увенчалась успехом. Место упокоения Джона Килбрайда было найдено, а его убийство дополнило растущий список преступлений Брэди и Хиндли[102].

Судебное разбирательство открылось 19 апреля 1966 года на выездной сессии суда присяжных в Честере. Как ни странно, но и сторона обвинения, и защита настойчиво возражали, чтобы в жюри присутствовали женщины (ожидалось, что дело будет слишком мучительным), поэтому было решено привести к присяге двенадцать мужчин. Учитывая, что Хиндли играла меньшую роль в убийствах, было также странно, что их с Брэди судили вместе. Это могло повредить ей, так как она стояла рядом с Брэди, ведь почти каждый гнусный акт, который он совершал, открыто обсуждался в суде. В газетах дело отражалось как «суд века», потому что в официальной истории Британии женщина впервые напрямую была вовлечена в убийства детей на сексуальной почве. Возмущение людей этими преступлениями было настолько мощным, что вокруг мест защиты был установлен экран из пуленепробиваемого стекла.

Когда суд начался, Брэди и Хиндли отрицали свою причастность к убийству Эдварда Эванса, Лесли Энн Дауни и Джона Килбрайда, но улики, особенно пленка с голосом Лесли Энн Лауни, все семнадцать минут которой прокрутили в суде, были достаточно сильными доказательствами, чтобы опровергнуть их ложь.

6 мая 1966 года, после обсуждения в течение двух часов четырнадцати минут, жюри признало Яна Брэди виновным в том, что мистер Джастис Фентон описал как «три расчетливые, холодные, в спокойном состоянии духа убийства», ему присудили три пожизненных срока. Хиндли осудили за убийство Эдварда Эванса и Лесли Энн Дауни, но только как «соучастницу после факта убийства» в случае Джона Килбрайда, за что она получила два пожизненных срока плюс семь лет.

«Guardian» описывала их реакцию следующим образом: «Брэди, которого, казалось, ничто не трогает, спокойно спускался по ступенькам от скамьи подсудимых между двумя надзирателями. Хиндли покинула скамью тоже абсолютно спокойно»[103].

В тюрьме Мира Хиндли и Брэди сохранили свою страстную влюбленность и обменивались письмами почти каждую неделю. Трещина в их отношениях возникла лишь когда они узнали об очень разных перспективах, касающихся их пожизненных сроков. Брэди после перевода в тюрьму почти сразу же узнал, что не будет освобожден никогда, и в 1978 году сделал очень редкое публичное заявление, сообщив, что не собирается просить об освобождении под честное слово: «Я принял тяжесть наказания за преступления, за которые осудили нас обоих, и Миру и меня, в виде пожизненного заключения, независимо от высказанного мною личного раскаяния и доказанных перемен во мне».

В отличие от Брэди, Хиндли сражалась за свою судьбу когтями и зубами. В 1970 году она прекратила всякие контакты со своим партнером по убийствам, обратившись к различным источникам, которые могли бы дать обратный ход ее делу, включая юристов, газеты и некоторых влиятельных друзей, с которыми она когда-либо познакомилась. Самым заметным в этой группе был лорд Лонгфорд, бывший министр лейбористского кабинета, который начал навещать Хиндли в тюрьме с 1969 года. Она также завела дружбу с Дэвидом Астором, бывшим издателем «Observer», который финансировал часть официальной кампании Хиндли, борющейся за ее освобождение. И сражалась она почти до самого конца.

Первое обращение Хиндли об освобождении под честное слово было направлено в 1985 году, через двадцать лет после ее заключения в тюрьму, тогдашнему министру внутренних дел Леону Бриттану. Оно было отклонено, и Бриттан добавил, что дело Хиндли не подлежит пересмотру еще пять лет (хотя, по его мнению, она должна была сидеть как минимум еще пятнадцать лет). Затем, в 1986 году, Хиндли получила еще один удар, когда Европейский суд по правам человека классифицировал ее случай как «не подлежащий помилованию». Вероятно, это заставило Хиндли в 1987 году признаться, что, как и подозревала все время полиция, она была вовлечена не только в те три преступления, за которые ее осудили, но также в убийства Полин Рид и Кейта Веннетта. С помощью Хиндли полиция провела новые поиски на пустоши, и в июле 1987 года тело Полин было наконец найдено.

И несмотря на дальнейшие попытки, освобождения не предвиделось. Следующий министр внутренних дел передавал ее дело от одной инстанции к другой, как кубок с отравой. Для Хиндли, и тех, кто ее поддерживал, становилось ясно (с некоторыми оправданиями), что ее преступления с течением времени выглядели все страшнее. Выразив раскаяние но поводу убийств и отсидев более тридцати лет в тюрьме (ее судья на суде высказывался по поводу двадцати пяти лет), она, конечно, имела все основания для просьбы об освобождении, но она не учла одного решающего фактора: общественного мнения.

Люди не в состоянии были простить Мире Хиндли того, что она абсолютно ненормальное существо: женщина, участвовавшая в убийстве детей. То, что Брэди совершал преступления, было страшной правдой, но то, что женщина содействовала ему, делало Хиндли для большинства, если не для всех, мишенью для презрения и оскорблений.

Но сколько бы те, кто ее поддерживал, ни подчеркивали, что исправление Хиндли искренне, что она изменилась и стала католичкой, большинство людей считало ее циничным, изворотливым монстром, который скажет и сделает все что угодно, лишь бы добиться свободы. Содержание Хиндли в тюрьме явилось, по произнесенным в 2002 году словам журналиста Петера Стендфорда, «символом веры». В момент ее смерти ее дело вместе с дилеммой, должен ли политик иметь право изменить решение судьи, снова находилось на пути в Европейский суд по правам человека.

Последние годы у Хиндли стало неважно со здоровьем, она страдала от ангин, остеопороза, аневризмы мозга и, похоже, перенесла несколько инсультов. Однако широко известно, будто она просила докторов, что если впадет в кому, не воскрешать ее. В возрасте шестидесяти лет она, должно быть, поняла, что смерть станет ей единственной формой освобождения.

Вероятно, последнее дошло до матери Кейта Веннетта, миссис Винни Джонсон, которая заявила: «Я надеялась, что (Хиндли) скажет что-либо перед своей смертью, но, похоже, она не собирается ничего сообщать, поэтому мне придется с неизвестностью жить дальше и дальше. Она так же ужасна, как (Брэди). Она даже хуже, чем он, в ней больше дьявольского из них двоих. Брэди никогда не рвался выйти из тюрьмы, а она пыталась вырваться с первого же дня. Она пойдет прямиком в ад, куда и заслужила отправиться. Не спрашивайте меня, испытываю ли я хоть какую-то жалость к ней, потому что жалости нет»[104].

Будем надеяться, что со смертью Миры Хиндли миссис Джонсон и родители остальных жертв, обрели хоть капельку мира. Видит Бог, они заслужили это.