Сценарий убийства

21

Скрывая факты, Стэнли Рот ставил на карту свою жизнь. Но всякий раз, когда я спрашивал, кто, по его мнению, мог убить Мэри Маргарет, Рот заговаривал о фильме, над которым уже начал работать. Возможно, он ничего не знал и сознательно уходил от темы. Может быть, считал, что иногда стоит принять вид, будто только ты знаешь вещи, о которых остальные лишь догадываются. Или слова о работе над сценарием «начиная с конца» были заурядным бахвальством, происходившим от желания верить, что он по-прежнему у руля и может творить собственный, вполне совершенный мир.

И странно: я верил ему. Возможно, Стэнли действительно знал, кто убийца. Или просто знал, что это сделал кто-то другой. Хотелось думать, что так действовал давно укоренившийся инстинкт – ощущение вполне надежное, на которое я мог положиться. Или сказывался опыт, накопленный за годы работы, состоявшей в ежедневном изучении реакций и ответов людей, арестованных по обвинению в том, чего они – по их же словам – не совершали. Впрочем, за этим ощущением могло скрываться обычное нежелание прямо взглянуть в глаза реальности.

Но что бы ни было в его основе, я никак не мог отказаться от веры в то, что Стэнли Рот невиновен и Мэри Маргарет Флендерс убил кто-то другой.

Впрочем, в это не верил уже никто, особенно после того, как события на процессе начали развиваться в совершенно понятном направлении.

Развитие предвосхитила моя попытка вызвать недоверие к словам Джека Уолша, когда я стал напирать на несоответствие фактам его показаний о том, что Мэри Маргарет не заявляла в полицию о нападении мужа.

Вряд ли кто-то мог припомнить дело, в котором адвокат, а не обвинитель хотел бы представить обвиняемого способным к проявлению насилия. На меня обрушилась критика. Но ничто не могло сравниться с тем, что несли с экранов поверенные, сделавшиеся телевизионными ведущими. По их мнению, заставив Майкла Уирлинга признаться в связи с женой Стэнли Рота, я помог обвинению выстроить мотив, сводившийся к ревности. Я почти физически чувствовал взгляды этих адвокатов с карандашами в руках. Все они ждали первой возможности показать, насколько лучше разбираются в способах ведения защиты.

Присяжные старались выглядеть невозмутимыми, однако не всем удавалось скрыть вдруг проснувшийся интерес после появления в зале Уокера Брэдли. Про Майкла Уирлинга они могли слышать, и некоторые наверняка видели его фотографии в местных газетах или журналах о кино. Но все без исключения присяжные смотрели фильмы с Уокером Брэдли. Не исключено, что некоторые могли думать о нем так же, как я думал о Мэри Маргарет: как о незнакомом человеке, кажущемся ближе, чем все, кого они знали лично. Когда Уокер принимал присягу, сидевшая в первом ряду молодая женщина, совсем недавно бросавшая взгляды в сторону Стэнли Рота, непроизвольно подалась вперед, словно хотела увидеть, что сделает Брэдли в следующий момент.

Вызвав Брэдли в качестве свидетеля, обвинение хотело услышать его показания обо всем, что происходило во время съемок последнего фильма с Мэри Маргарет, – той самой картины, что осталась незаконченной к моменту ее трагической гибели. На этом сосредоточила внимание Анабелла Ван Ротен, одетая так, словно собиралась на ленч.

– Ведь вы снимались с ней вместе не в первый раз?

Еще не дослушав вопроса, Уокер Брэдли приоткрыл рот, готовясь ответить. Сцепив руки, он упер подушечки больших пальцев один против другого.

– Да… – ответил Брэдли хрипловатым шепотом – тем самым, который сделал его знаменитым. – Мы уже работали вместе в пяти или шести картинах.

Ван Ротен стояла возле своего стола. Скромно улыбнувшись, она пристукнула одной ногой на высоком каблуке о другую.

– Вы заметили в ее поведении или в том, что она говорила, нечто выдававшее беспокойство?

С тем же невозмутимым видом Брэдли дождался, когда замолкло последнее эхо, зная, что в наступившей тишине взгляды всего зала будут направлены на него.

– Мэри Маргарет всегда оставалась профессионалом, – пояснил он, обращаясь к суду присяжных. – И ничто не мешало ее работе. Но в тот раз дело явно не клеилось. Она никак не могла сосредоточиться, забывала текст, начинала ни с того ни с сего рыдать посередине сцены.

– Скажите, не удалось ли вам в конце концов выяснить, по какой причине она вела себя столь необычным образом? Вы пытались узнать, в чем дело?

У Брэдли был талант принимать вид, выражавший трагическое непонимание, – обычное дело для ситуации, когда вы сталкиваетесь с чем-то находящимся вне зоны вашего влияния, или искренне сочувствуете по поводу чужих ошибок. Казалось, никто не мог испытывать большего огорчения от трагедии Мэри Маргарет Флендерс, талантливой актрисы и незаменимого друга. Впрочем, даже не зная Уокера Брэдли, можно быть уверенным: в случае чего он и вам выразит такое же сочувствие.

– Да, – задумчиво произнес Брэдли. – В конце концов я ее спросил.

Сложив руки на груди, Ван Ротен смотрела в пол.

– И что же? – спросила она, подняв глаза на свидетеля.

Брэдли немного переменил позу. Искоса глядя на заместителя окружного прокурора, он покачал головой и с сожалением развел руками:

– Она не хотела говорить, по крайней мере вначале. Но я не отставал до тех пор, пока не добился правды. Она сказала, что хочет уйти от него, то есть от Стэнли… Сказала, что больше не в состоянии это выносить и что так или иначе придется уйти.

Пронзительно глядя на свидетеля, Ван Ротен настаивала:

– Она так и сказала: «больше не в состоянии это выносить»?

– Да.

– И она вполне определенно заявила, что расстается с мужем – Стэнли Ротом?

– Да, потому что совершенно в нем разочаровалась.

– Вероятно, это потрясло вас до глубины души, – сказал я, поднимаясь с места, чтобы начать перекрестный допрос свидетеля. – Потрясение, тем более сильное из-за вашей привязанности к ней и столь же близкой дружбы между вами и ее мужем, Стэнли Ротом, не так ли?

Правую руку я положил на спинку своего стула. Сделав шаг влево, я оказался как раз перед свидетелем. Когда Брэдли смотрел на меня, Стэнли Рот находился прямо перед его глазами.

– Я знал Стэнли…

– Мистер Брэдли, здесь суд, – с раздражением вмешался я. – И это не разговор за обеденным столом. Будьте любезны обращаться к обвиняемому как к мистеру Роту.

От неожиданности Брэдли даже отпрянул. Его губы нервно задрожали.

– Я знал мистера Рота много лет. Это чистая правда, – сказал он, быстро приходя в себя.

Положив левую руку на плечо Стэнли Рота, я спросил:

– Вы знали его много лет? И все это время вы оставались близкими друзьями?

Стараясь не особенно выпячивать последнее обстоятельство, Брэдли заметил:

– Даже не знаю… Я не говорил, что мы были особенно близки.

– «Близкие друзья», – повторил я, посмеиваясь над его попыткой на публике выглядеть иначе, чем в присутствии Майкла Уирлинга на прошлой неделе, на приеме у Льюиса Гриффина. – Разве не вы привычно говорили это всем и каждому, мистер Брэдли? Что вы со Стэнли Ротом «близкие друзья».

Шагнув назад, я взял со стола раскрытый на нужной странице глянцевый журнал.

– Вот как об этом говорится здесь, – без особого нажима произнес я, демонстрируя журнал. – Как раз под фотографией, на которой вы сняты вместе. Вы обнимаете Стэнли Рота, не так ли? Если позволите, я прочитаю текст – о том, что вы гордитесь видеть Стэнли Рота в числе ближайших друзей… Да, здесь так и говорится: «в числе ближайших друзей». – Я бросил журнал на стол. – Само собой, это было сказано прежде, чем ваш «ближайший друг» оказался на скамье подсудимых по обвинению в убийстве. Я прав? Это было сказано во времена, когда Стэнли Рот мог кое-что сделать для вашей карьеры – вместо того, чтобы просто обременять с остальными «близкими друзьями».

Анабелла Ван Ротен решительно и грациозно поднялась со стула. Вытянувшись на высоких каблуках, заместитель окружного прокурора подняла аккуратно подведенные брови, намекая, что ее терпение на исходе.

– Научные изыскания мистера Антонелли на тему степеней дружбы могли бы показаться интересными на выпускном семинаре по психологии. Но здесь, в конце концов, зал судебного заседания, и, по-моему, мы участвуем в перекрестном допросе свидетеля. Насколько я помню, это предполагает форму вопросов и ответов, а вовсе не бесконечных речей, обращенных к суду присяжных.

Ван Ротен ждала, что судья разрешит мне продолжать выступление, однако в первый момент Хонигман не проронил ни слова. Заметно смутившись, судья нервно заморгал и сжал губы в напряженном, почти судорожном, выражении.

– Насколько я помню, – после долгой, драматической паузы сказал Хонигман, – протест как таковой должен быть выражен в соответствующей форме.

Изобразив улыбку, суровую и важную, глядя в глаза судье, Ван Ротен с явным нежеланием выговорила:

– Протестую, ваша честь!

Рудольф Хонигман медленно, с вынужденно-благосклонной улыбкой обратил лицо ко мне.

– Предполагается, что вы должны задавать вопросы, – напомнил он вежливо и, как мне показалось, заботясь скорее о том, как выглядит перед публикой, нежели о действенности своего замечания.

Несколько секунд он продолжал смотреть на меня. Не потому, что хотел видеть реакцию – скорее это было вполне ожидаемым действием судьи, обязанного убедиться в том, что его правильно поняли. Не ответив Хонигману, я едва заметно кивнул в знак понимания. Казалось, он ничего не заметил. Прикрыв лицо рукой, судья уперся глазами в заметки, которые бегло набрасывал в ходе слушаний.

Я обратил взгляд к свидетелю:

– Вы привыкли заявлять о дружбе со Стэнли Ротом. Теперь кажется, что вы не столь привержены этой дружбе. Отчего бы это, мистер Брэдли?

Я задал вопрос, продолжая с той точки, на которой закончил прошлую мысль, немедленно поймав косой взгляд сидевшей за своим столом Ван Ротен.

Брэдли отступил, но тут же восстановил позиции, доверительно сообщив, что они со Стэнли Ротом знали друг друга давно и находились в дружеских отношениях.

– Были близкими друзьями, – в последний раз настоял я, позволив Брэдли молчанием утвердить это положение. – Мистер Брэдли, мы говорим о том, как вас, должно быть, потрясло известие, что Мэри Маргарет Флендерс, с которой вас также связывали дружеские отношения, собирается уйти от мужа. Мистер Брэдли, вас действительно повергло в шок сообщение Мэри Маргарет Флендерс о предстоящем разводе со Стэнли Ротом?

– Не то чтобы шокировало… Скорее, удивило, – озадаченно ответил Брэдли.

– Вы также показали, что она сообщила причину – сказав, что «больше не в состоянии это выносить». Как полагаете, что имелось в виду? Чего она не могла выносить?

Брэдли опустил голову, немного склонившись влево. Думая над ответом, он провел по кадыку рукой.

– Да знаете ли… Стэнли. Она хотела сказать, что больше не может выносить его присутствие.

– Нет, мистер Брэдли. Боюсь, это меня не убеждает, и я уверен, не убеждает суд присяжных. Что вы имели в виду, говоря: «Она больше не могла выносить Стэнли»?

– Иногда Стэнли бывал действительно невыносимым, – ответил Брэдли, поднимая голову. Переменив позу, он было попытался положить ногу на ногу, но передумал. Твердо поставив обе ноги на пол, Брэдли наклонился вперед и уперся руками в колени. Пальцы актера нетерпеливо двигались. Казалось, он не мог высидеть спокойно даже минуты. – Временами он мог быть чересчур требовательным, – добавил Брэдли. Он выглядел раздосадованным и удрученным необходимостью критически высказываться о человеке, столь близко ему знакомом. – Стэнли – человек яркий и, наверное, ждет того же от других людей. Не знаю.

Оставив место, где сидел Стэнли Рот, я вышел к самому краю стола защиты. Теперь я вполне мог дотянуться до сидевшего в первом ряду члена суда.

– Говоря, что больше не в состоянии выносить Стэнли Рота, Мэри Маргарет Флендерс не имела в виду личную безопасность, так?

– Нет, она никогда не говорила ничего подобного.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы Стэнли Рот бил свою жену?

– Нет, конечно, нет.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы Стэнли Рот угрожал ей насилием?

– Нет.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы Стэнли Рот прибегал к насилию в отношении к другим? – невинно улыбаясь, спросил я – так, словно считал ответ вполне предсказуемым.

Брэдли изучающе посмотрел мне в глаза, стараясь понять, какой именно ответ я ожидал услышать. Затем, положив одну ногу на другую, он опустил глаза и принялся старательно изучать ладони.

– Позвольте мне спросить иначе, мистер Брэдли. Вы слышали сказанное Майклом Уирлингом о том, что он никогда не видел Стэнли Рота прибегающим к насилию?

Подняв глаза, Брэдли кивнул:

– Да, я читал газеты.

Продолжая улыбаться, я дал Брэдли время подумать, куда на самом деле ведет мой вопрос и насколько близко от края истины я решил пройти. Засунув руки в карманы, я вернулся к своему пустому стулу. Мельком глянув на Рота, посмотрел в сторону Анабеллы Ван Ротен.

– Но, как знаем мы оба, Майкл Уирлинг солгал… Не так ли, мистер Брэдли?

Не сводя глаз с Ван Ротен, я наблюдал за тем, как ей трудно молчать.

– Не уверен, что хорошо понял ваши слова.

– Вы не уверены? – переспросил я, оборачиваясь к Брэдли. – Вы же были там, мистер Брэдли! Мы с вами вместе были на званом вечере в доме Льюиса Гриффина, когда Стэнли Рот напал – или пытался напасть – на Майкла Уирлинга? Вы видели это, не так ли?

Брэдли казался сбитым с толку, не понимая, чем это я занимаюсь, если задал вопрос, открыто компрометирующий Стэнли Рота. Впрочем, он не сомневался, что не стоит обвинять Майкла Уирлинга во лжи. Подспудный импульс, заставлявший дистанцироваться от Стэнли Рота, одновременно толкал актера в сторону нового владельца студии.

– Но он… то есть Стэнли… Ведь Стэнли его не ударил, так? Вероятно, солгав, Майкл хотел его защитить. Стэнли выпил лишнего. Майкл знал, что он не нарочно. И Майкл понимал, что об этом подумают: люди скажут, что Стэнли предрасположен к насилию.

– Да-да, – согласился я, – подумают и, вероятно, скажут, но я уже напоминал ранее и повторю еще раз: мистер Брэдли, вы находитесь в зале суда. Мы здесь не для того, чтобы представить события в наилучшем свете. Мы здесь не для того, чтобы прикрыть чьи-то ошибки. Мы здесь, мистер Брэдли, чтобы сказать правду. А правда состоит в следующем: Майкл Уирлинг солгал, сказав суду, будто он ни разу не видел, как Стэнли Рот ударил кого-то или хотя бы попытался это сделать. Так?

Брэдли сидел, неловко скособочившись. Сменив ногу, он сел поудобнее.

– Я не считаю уместным комментировать, – ответил он, беспомощно пожимая плечами.

– Вы сказали, что Стэнли Рот пытался ударить Майкла Уирлинга. Так это или не так?

– Да, я это сказал, – неохотно признал Брэдли.

– И вы давно знакомы со Стэнли Ротом?

– Да, давно.

– А до того вечера на прошлой неделе, когда он пытался ударить Майкла Уирлинга, вы ни разу не видели, чтобы Рот кого-либо бил?

– Ни разу такого не видел.

– И вы также показали, что если Стэнли Рот и применял насилие по отношению к своей жене, то она никогда об этом не говорила, по крайней мере в вашем присутствии?

– Да…

– И вы никогда не замечали ничего, что навело бы на мысль о физическом насилии в отношении Мэри Маргарет Флендерс со стороны Стэнли Рота?

– Нет, никогда, – ответил Брэдли, поморщившись и скосив глаза в сторону. Почесав щеку, он опустил взгляд.

– Ведь вы были очень близки с Мэри Маргарет Флендерс, не так ли? – сочувственно спросил я.

Брэдли поднял глаза:

– Она была настоящим другом и думала, как я. Она была лучшей.

– Она сказала бы вам, если бы Стэнли Рот жестоко с ней обращался?

– Даже не знаю. Думаю, да, – ответил Брэдли, еще раз почесав щеку.

– Вы знали, что у нее была связь с Майклом Уирлингом?

– Об этом она не говорила никогда, даже со мной.

– Говорила она или нет, – настаивал я, – но вы знали об этом?

Отрицательно покачав головой, Брэдли сообщил, что не знал до тех пор, пока все не выплыло наружу в зале суда. Внимательно выслушав ответ, я сделал один шаг к свидетелю.

– Если вы не знали, что у нее была связь с Майклом Уирлингом, означает ли сказанное, что Майкл Уирлинг не знал о том, что и у вас была связь с Мэри Маргарет Флендерс?

Казалось, произошла быстрая и очень резкая перемена погоды. Шквал подкрался незаметно, не оставив никакой возможности укрыться. Тишина в зале неожиданно стала гнетущей, и внимание всех сосредоточилось на Уокере Брэдли. На Брэдли смотрели все, кроме Стэнли Рота. Рот напряженно застыл на месте, устремив на меня вопросительный взор.

Продолжая смотреть на Брэдли, я буквально сверлил свидетеля испытующим взглядом, как будто силой воли хотел принудить его к ответу. Замерев с открытым ртом, Брэдли моргнул – раз, потом другой.

– Вы спали с Мэри Маргарет Флендерс, не так ли? Ведь это факт: на протяжении многих лет вы периодически то возобновляли, то прерывали вашу связь. Ведь это правда? Да, мистер Брэдли?

Брэдли попытался изобразить какой-то жест. Вытянув руку с растопыренными пальцами, он то ли намекал на какие-то обстоятельства, судить о которых нельзя слишком строго, то ли хотел, чтобы его поняли как мужчину. Впрочем, большего и не требовалось. Анабелла Ван Ротен немедленно внесла очередной протест.

– Ваша честь, мы судим вовсе не жертву преступления. Хотя мистер Антонелли и смог установить существование определенного рода отношений между мистером Брэдли и Мэри Маргарет Флендерс, такой способ ведения допроса является не только неуместным, но и неприемлемым. Попытка мистера Антонелли показать или… Я позволю себе такое предположение, – она повернулась, – доказать, что жертва заслужила свою участь.

– Нет, вовсе не показать, чего она заслуживала, – возразил я, возвращая Анабелле Ван Ротен столь же снисходительную улыбку. – Скорее, доказать, что, будучи замужем, она вступала в связь с другими мужчинами. То есть не с одним, но с несколькими. Ваша честь, я хочу заметить, что сам факт множественных отношений выступает, если хотите, против мотива убийства из ревности.

Ван Ротен потеряла всякое терпение. Прежде чем обратиться к судье Хонигману, она повернулась, наградив меня гневным взглядом.

– Ваша честь, это самое странное из всех слушаний, в которых я участвовала. Защита, сначала утверждавшая, что обвиняемый – это человек, склонный к применению насилия, теперь старается доказать, будто связь жертвы с одним мужчиной не может быть мотивом для убийства, потому что жертва также имела связь с другим. Чего не сделал мистер Антонелли – это не заявил, что его клиент не мог убить жену потому, что ее стоило убить за день до этого!

В восхищении глядя на Анабеллу Ван Ротен, я наклонился над перилами и сказал театральным шепотом:

– Прекрасно сказано. Вы уверены, что не хотите со мной поужинать?

– Ваша честь! – воскликнула заместитель окружного прокурора в негодовании.

– Простите, ваша честь, – быстро сказал я, расплываясь в мимолетной улыбке, означавшей раскаяние, и сделав серьезный вид, прежде чем Хонигман успел что-то сказать. – Ваша честь, здесь принимается решение по делу об убийстве. Защита призвана рассмотреть все вопросы, касающиеся происшедшего и личности жертвы. Защите следует рассматривать эти вопросы вне зависимости от их необычного или даже неприятного свойства, что необходимо ради опровержения доводов, представленных обвинением и свидетельствующих, что обвиняемый имел мотив для убийства жены. Насколько я могу судить, – добавил я, бросив Анабелле Ван Ротен вызывающий взгляд, – в деле нет ничего такого, что я должен был предварительно согласовывать со стороной обвинения.

Искренне уязвленная моим демаршем, Анабелла Ван Ротен воскликнула:

– Вам следовало бы вести себя, как принято нормальной защите!

Подняв руку, судья Хонигман пресек дискуссию.

– Протест отвергнут, – объявил он после недолгого молчания. – Однако, мистер Антонелли, прошу вас не уходить от темы. Я намерен дать вам самостоятельность – под моим контролем и достаточно ограниченную. И я не позволю вести допрос в духе нагнетания эмоций аудитории. Вы поняли?

– Вполне, ваша честь.

Положив руку на ограждение скамьи присяжных, я опустил взгляд, сознавая вполне определенное отличие между словами, привлекавшими внимание судей, и показаниями, к которым нам следовало бы возвратиться.

– Мистер Брэдли, я вовсе не хотел ставить вас в затруднительное положение, – начал я, медленно подняв взгляд. – Но на карту поставлено нечто большее, чем моральный дискомфорт. Итак, еще раз: правда ли то, что вы спали с Мэри Маргарет Флендерс по меньшей мере несколько раз?

Бросив вопросительный взгляд в сторону Анабеллы Ван Ротен, словно она могла как-то повлиять на ситуацию, Брэдли медлил всего одну секунду. Притворившись занятой, Ван Ротен делала какие-то записи. Качнув головой, Брэдли пожал плечами и с застенчивой улыбкой чистосердечно сознался:

– Да ладно, что уж там… Было несколько таких ночей… Когда мы выезжали на съемки… Ничего серьезного. Не было никакой любовной истории, обычный случайный секс…

Опустив глаза, Брэдли вытянул ноги, стараясь выглядеть подростком, заранее отвергающим любые обвинения.

– Итак, вы с ней спали и не видели в этом «ничего серьезного». Возможно, вы определите свои отношения с Мэри Маргарет Флендерс как случайные?

Отступив назад, я положил левую руку на плечо Стэнли Рота – так, словно хотел успокоить его самолюбие.

Нахмурившись, Брэдли опустил голову.

– Да, – признался он, кусая губу. – Думаю, можно так сказать.

– Но была ли Мэри Маргарет Флендерс единственной, с кем вы имели подобные отношения? Как мы только что определили – «случайный секс».

Брэдли мало-помалу выходил из себя. Морщины, пересекавшие его лоб, становились все глубже. Он в раздражении посмотрел на Хонигмана, словно надеясь найти защиту.

– Я что, должен…

– Ваша честь, еще раз, – произнес я с озабоченностью человека, занятого делом, вполне неблагодарным. – Это снова ведет нас к обстоятельствам, касающимся как происшедшего, так и личности самой жертвы, возвращая к вопросу о мотиве.

Поднимаясь с места, Ван Ротен приготовилась внести очередной протест.

Хонигман прищурился, молчаливо предостерегая меня. Казалось, он вовсе не склонился на мою сторону и тем не менее кивнул, разрешив продолжить.

– Мистер Брэдли… Хотите, чтобы я повторил вопрос?

Актер с нарастающим раздражением повернулся ко мне:

– Нет.

Это было все, что он хотел сказать.

– Тогда отвечайте.

– Нет, не была.

– То есть были и другие женщины, с которыми вы вступали в подобные «случайные связи»?

– Да, – промямлил он.

– Громче!

– Да! – почти выкрикнул Брэдли, привстав в свидетельском кресле.

– Сколько раз?

Дернув головой, он с осуждением взглянул в мою сторону – так, словно подобный вопрос мог задать или законченный ханжа, или человек, совершенно наивный.

– Не знаю.

– Десятки? Сотни раз? Возможно, тысячи?

– Не знаю я, – угрюмо ответил он.

– Другими словами – много раз. Знала ли об этом Мэри Маргарет? Имела ли она представление о том, что вы вступали в «случайную связь» с множеством женщин?

Ван Ротен вновь собралась протестовать, однако внимательно слушавший речь свидетеля судья Хонигман немедленно вытянул руку, одним нетерпеливым движением усадив заместителя прокурора на место.

– Да, я полагаю, знала.

– Так что она не могла спать с вами, рассчитывая на нечто большее, чем «случайная связь», каковой это представлялось лично для вас? Иными словами, мистер Брэдли, секс с вами не мог привлекать ее как обещание будущей любви?

Брэдли старался предстать лучше, чем мог казаться в такой ситуации.

– Мы всегда были друзьями. Мы вместе работали. Так что иногда могли казаться друг другу больше чем друзьями.

– Я понимаю ваш ответ как «да». Она хотела спать с вами потому, что хотела именно этого?

Я определенно задел его самолюбие. Брэдли ответил без лишних раздумий:

– Ну уж… Я ее не заставлял.

– Настоящая женщина… Она делала то, что хотела?

– Да, она поступала так, как хотела.

– Она хотела спать с вами, и она это делала.

– Да, – подтвердил Брэдли, не понимая, для чего спрашивать очевидное.

– И если она хотела спать с Майклом Уирлингом, она с ним спала?

– Да, полагаю, так.

– А если она хотела спать с кем-то еще, она тоже это делала? Со сколькими мужчинами она спала, мистер Брэдли? Со столькими, со сколькими женщинами переспали вы?

– Ваша честь! – крикнула Ван Ротен.

Хонигман не обратил на протест никакого внимания.

– Понятия не имею, – ответил Брэдли.

– Тем не менее вы знаете, что вы и Майкл Уирлинг не были единственными, с кем Мэри Маргарет Флендерс спала уже после того, как стала женой Стэнли Рота?

Тяжко вздохнув, Уокер Брэдли после некоторой заминки произнес:

– Да, знаете ли, ходили такие слухи.

– Слухи относительно Мэри Маргарет Флендерс?

– Да…

– И что вы слышали? Что она спала практически со всеми подряд? Это правда?

Воздев руки к небу, Уокер Брэдли пожал плечами:

– В этом городе много чего болтают. Это не означает, что здесь говорят правду.

– Но теперь и мы знаем кое-что относительно правды: настоящая Мэри Маргарет Флендерс – женщина, которую вы знали, совсем не походила на ту, с которой были знакомы мы все. Ведь она не была той, кого мы видели на экране, так?