Сделай и живи спокойно 4

Глава 7

Ночевать предстояло в квартире Сергея Вадимовича. Ночью такси по Москве если и ходят, то точно не в ту сторону. Да и вообще — где московский горком комсомола, а где строительный институт? Пешком замучаешься идти. Так что выбор был небольшой. Зато дом, где жил Крапивин, оказался в той же стороне куда направлялся ректор института. Так что всё сложилось. Да и Михаил Семёнович оказался нормальным человеком. Сам предложил нас довезти до дома. Там, по дороге и было принято решение, о ночёвке у секретаря горкома.

Нормальная квартира у Крапивина. Четыре комнаты и кухня, хоть танцы танцуй. И это не считая кладовки и ванной комнаты. Про туалет я скромно умолчу. Это в 1950 году. Почти в центре Москвы. Дела, блин.

Ужин… Хотя, какой нафиг ужин? Это: или очень ранний завтрак, или сильно послеполуночный перекус. На часах пол-третьего ночи, а мы хомячим на кухне, как не в себя. Всё, что было в подоконном холодильнике, из того что не надо разогревать, переместилось на стол, а потом в желудок… При этом мы старались производить как можно меньше шума. Слава богу, что никого из семьи Крапивина не разбудили. Смешно было, наверное, смотреть на нас, как мы на цыпочках перемещались из кухни в комнату. Как очень аккуратно, стараясь чего-нибудь не уронить и просто не шуметь, готовили спальные места. Умора — стопроцентная, если смотреть со стороны. Спать меня поместили в большую комнату, на диване. Ерасылу постелили тут же на полу. В общем — разместились как-то.

А вот сон не шёл. Столько переживаний, столько эмоций было выдано за этот вечер, что мозг продолжал перерабатывать информацию. Эпизоды нашего общения всплывали перед глазами…

Мы остались в кабинете вчетвером: Крапивин, Ерасыл, ректор Карпеченко и я. Разговор сразу пошёл о новой технологии по производству кирпича. То, что там наговорил этот хлыщ из комсомольской организации Всекопромсовета, никому не было интересно. Все ждали моих откровений. Ну — я и выдал.

Рассказал всё, кроме процентного состава смеси. Оставил на потом. Нечего, раньше времени, о самой секретной части технологии болтать. Вот попадём в комитет по изобретениям, тогда всё и поведаю.

Особенно возбудило ректора простота самого процесса. Он прямо душу из меня вытряс требуя мельчайших подробностей. Я только и успевал чертить один за другим — общий вид пресса и растворомешалки. Такой настрой этого человека нельзя было упускать. Пришлось подключить к беседе Ерасыла. Тот тоже не стал стесняться и, в самых ярких красках, расписал, как мы вдвоём, за небольшой отрезок времени, изготовили тысячу штук кирпича.

Потом, уже я, не упоминая важных мелочей и, конечно же, не дословно, вспомнил и озвучил текст маршрутной карты. Но — сразу же предупредил, что оригинал находится в чемодане и пока его рано доставать. Типа запечатан и опечатан, до поры до времени. Мне повезло, что у ректора нашлось много листов серой, писчей бумаги. На которой прекрасно рисовалось простым карандашом. В такой ситуации, можно легко обходиться без чертёжного инструмента. Нам ведь, не точность нужна, а суть.

Казалось бы, чего там рассказывать про процесс? Смешал, отмерил, спрессовал и дал время на схватывание — вот и всё. Но — это касается только нормального человека. Ректору этого было мало. Сразу видно, что человек занимает своё место — не просто так! Одного он от меня не смог добиться — показать оригинальные документы. Я упёрся, как копыто горного барана в скалу. Не буду показывать и всё.

Чай, сушки и даже баранки — всё это отвлекало, но — ненадолго. Вахтёр три раза приходил узнать, сколько ещё будет длиться заседание. Ему спать видите ли пора, а мы тут шумим. В какой-то момент разговор перешёл на проблемы с подачей заявления. Тут всё было не так просто. Сам комитет по изобретениям, сейчас, не существует как организация. Там разрабатывают порядок регистрации и все сопутствующие дальнейшие действия. Но — какие-то действия всё-таки происходят, только очень медленно и тяжело. Например, чтобы подать заявление частному лицу, придётся много и долго доказывать оригинальность изобретения. Гораздо легче и, почти всегда со стопроцентным результатом, принимают заявления от организаций, на базе которых было создано или разработано что-то новое. Поэтому Крапивин решил представить мою технологию под эгидой МИСИ. Чтобы избежать лишних вопросов и ускорить регистрацию — как-то так.

После всего услышанного, я задумался. С одной стороны — это был выход из положения, а с другой — это куча ненужных мне соавторов. Надо думать. Только ректор не дал собраться и всё обмозговать. Он снова начал уговаривать меня и приводить убойные доказательства своей правоты:

— Вилор, ты пойми! Я не претендую на соавторство и уж тем более, на авторство твоей разработки. Мы просто проведём по бумагам, что твои исследования проводились в нашей институтской лаборатории под моим непосредственным контролем.

— Как-то это всё, — я с сомнением посмотрел на ректора, — очень неожиданно. Это придётся все документы переделывать. А что делать с журналами лабораторных работ? Там всё прошито и опечатано.

— За это не беспокойся, — махнул рукой Карпеченко, как будто бы говоря о чём-то пустяковом, — для этого есть множество способов. Не всегда всё, в работе лаборантов, проходит гладко. Вот были придуманы некоторые ходы для исправления ошибок.

— Обманывать ответственных лиц, — я посмотрел прямо в глаза ректору, — как-то не очень хочется.

— А это не обман! — подскочил со стула Михаил Семёнович, — за это не переживайте. У меня есть такие полномочия. Я могу контролировать все исследования не вмешиваясь в сам процесс. Что и будет отражено в твоих бумагах. Просто поставлю печать института и распишусь, что работы проведены без нарушений и в соответствии с нормативными требованиями. А это уже говорит о коллективной работе.

— А что делать с маршрутными картами?

— Там всё ещё проще, — улыбнулся ректор, — ты какие штампы там использовал? Технические?

— Нет! — тут же окрестился, от такого нарушения правил, я, — как и положено, строительные.

— Вот и ответ, на твой вопрос, — продолжая улыбаться произнёс Семён Михайлович, — графу "контроль" никто не отменял. Ты её заполнял?

— Нет, — хмыкнул я, — мы правила знаем и куда не надо рейсфедером не лезем, ибо капля туши попавшая в неположенное место может иметь эффект осколочной гранаты. Достанется всем причастным и рядом стоящим.

— Хвалю, — протянул мне руку ректор, — знаешь наши поговорки.

— Прошу прощения, Семён Миха́йлович, — в ответ я улыбнулся и пожал руку ректору, — это поговорка Калужского строительного техникума.

— Откуда такие познания, молодой человек? — удивлённо уставился на меня товарищ Карпеченко, — мне казалось, что я знаю всё про наши внутренние были и небылицы.

— Три месяца лабораторных работ в подвале Калужского техникума, — гордо глядя на московского ректора, произнёс я, — под руководством Сергея Анатольевича Кузнецова. Пришлось много всякого услышать из первых уст. А уж про то, что наш техникум старше московского института, я и раньше знал. Этой поговорке больше тридцати лет. Тогда, на учёбу, в наше учебное заведение, приходили те, кто в гражданской войне поучаствовал. Вот и шутили так необычно. С армейским юмором, так сказать.

— Хм… — только и смог выдавить из себя Михаил Семёнович, потом добавил, — занятно.

Минут десять он, о чём-то размышлял. А мы к нему не лезли. Пусть течение мыслей приведёт в порядок. Нам он нужен дееспособный и разумный.

Неожиданная молчаливая пауза долго не продержалась. Ерасыл начал всех уговаривать, закончить собрание. А что? В чём-то он был прав. Недолго думая все решили, перенести дальнейшие разговоры на завтра…

Кажется только закрыл глаза, а меня уже будят. Жаль что придётся отказаться от привычной разминки. Куда мне тут идти? Этот район мне не знаком. Пришлось обойтись простыми упражнениями. Ближе к окончанию зарядки, ко мне присоединился Ерасыл. Всё-таки помнит, как я его заставлял заниматься, когда он был у меня в гостях. Наверное мы немного пошумели лишнего. А что? Обещал ведь этому человеку, что буду учить его уклоняться от ударов, вот и… вот! Прибежали все посмотреть, что это тут громыхает. Что-то очень много народу на нас смотрят.

Ерасыл весь засмущался. Чего-то там попробовал объяснить, но — тут, сам, Сергей Вадимович его остановил.

— Очень удачно получилось! Знакомься Вилор — это моя семья.

Блин! Ну хоть бы дождался, когда я умоюсь. А то стою тут весь потный и запыхавшийся. Ещё и Ерасыл такой же. Ну, а что? Я же своих слов на ветер не бросаю. Погонял его по полной программе. После одного занятия, конечно, ничему не научишься. Но, хоть блок левой рукой, я ему показал. Может поможет ему — не получать при первой возможности в глаз.

И вот, в такой ситуации, Сергей Вадимович давай сразу нас всех знакомить. Не знаю, как запоминать-то их всех буду? Столько имён новых. Сулима Аркадьевна жена и очень красивая женщина — невысокая, стройная брюнетистая брюнетка. Такого насыщенного чёрного цвета волос, я никогда раньше не видел. Дальше тёща Крапивина Софья Марковна — невысокая, пухленькая и, тоже, жгучая брюнетка. Буду думать, что мы с ней найдём общий язык. Очень уж она, на нас с Ерасылом, смотрела неодобрительно. Отдельно хочу сказать про детей. Их было четверо. Три мальчика и девочка: Александр старший, Александр младший, Валерий и Мирана. Последняя просила — называть её Мира, а не Мирана и уж тем более не Мираночка.

Меня, конечно, удивило наличие двух Александров в одной семье, но — чего только не бывает в Советском Союзе. А чуть позже Ерасыл мне вкратце рассказал, о истории детей секретаря московского горкома. Ничего необычного, всё в соответствии с политикой партии. Александр старший и Мира — дети испанских коммунистов, которых удалось спасти и переправить в Советский Союз в конце тридцатых. Тогда у Сергея Вадимовича и Сулимы Аркадьевны только-только родился первенец и, как и многие другие советские семьи, они решили принять в семью двух испанских детей — мальчика и девочку, брата и сестру. Чего тут такого? Чужих детей не бывает. Тогда многие страны принимали детей из Испании. Только не везде их забирали в семьи. Больше по детским приютам распихивали. В Советском Союзе тоже было создано несколько детских домов, специально для испанских сирот. Но, с другой стороны, в нашей стране многие брали таких детей под опеку или, что случалось гораздо чаще, усыновляли. Если условия позволяли. У семьи Крапивиных всё было нормально с местом проживания и им разрешили усыновить испанских беженцев. Так и получилось, что один Александр испанец, а другой русский. Один старший, а другой младший.

На завтрак были любимые мной сырники. Только моя тёща готовит их маленькими, на пару укусов — так сказать, а вот тёща Крапивина предпочитает максимальный размер. Такие, что пара штук еле помещаются на тарелку. Вот! Но это всё ерунда. В сырниках — самое главное не размер, а вкус. А если есть, к этому, ещё и сметана, то — ой! Если коротко, то мне понравилось. Хороший завтрак получился. Сытный. Теперь можно заседать до обеда и никакой ректор, со своими эгоистическими замашками, этому не помешает. Я, даже, надел свой парадный пиджак с орденом и всеми значками. Глядишь и пригодится в таком неблагодарном деле.

Покидали мы дом Сергея Вадимовича умиротворённые и полностью счастливыми людьми. Такая благость в душе была, после общения с такой гостеприимной семьёй, что ничего больше не хотелось. Честное слово, я ехал в машине и улыбался всем встречным. Ерасыл ненамного от меня отставал. Он сидел на переднем сиденье, рядом с водителем, улыбался счастливо и тихо что-то напевал себе под нос. Как же хорошо, что Крапивин вызвал нам машину. Пешком, скорее всего, не дошли бы. Тут и завтрак, и позднее окончание нашего вчерашнего заседания сказалось. Мне кажется, что я бы рухнул посреди дороги, если бы пришлось тащиться своим ходом. А вот на машине нормально. Укачивает, конечно, но это не критично.

Первым делом мы заехали в горком комсомола. А куда деться? От должности Сергея Вадимовича пока никто не освободил и утреннюю планёрку никто не отменял. Штат у Крапивина, конечно, был опытный и мог бы сам всё спланировать, но — есть вопросы, которые может решить только начальник. И тут с этим не поспоришь. К тому же время у нас было. Почему бы и не порешать накопившиеся задачи.

Вахтёр в горкоме опять попытался меня тормознуть в фойе. Ага, а я так просто мимоходом шёл. Со мной главный комсомолец Москвы и вообще-то — это его территория. Так что теперь у меня свободный проход в здание по предъявлении паспорта. Если объяснять по другому, то меня внесли в список особых посетителей. Была, оказывается, такая тетрадка у местного вахтёра. Так как я не являюсь сотрудником московского горкома комсомола и специальный пропуск мне не положен, то Крапивин решил эту задачу по своему. Молодец, чего уж там. Одной проблемой меньше. А паспорт я всегда ношу с собой.

Несколько раз я уже участвовал в этом мероприятии. Так что наличие большого количества женского пола, меня не обескуражило. Даже, как-то стимулировало — что ли? Сергей Вадимович меня предупредил, чтобы я сегодня не заморачивался и не старался вникнуть во все дела сразу.

— Твоё дело это наладить отчётность. А всё остальное побоку. У нас есть кому другими проблемами заниматься. У нас в последнее время, какая-то ерунда постоянно получается. Ребята с девчонками выходят в воскресенье. Работают. Выполняют всё что было запланировано. А как дело доходит до подведения итогов, то создаётся впечатление, что никто ничего не делал. Там эти прорабы совсем совесть потеряли. Надо бы разобраться по тихому. А?

Ничего. Мне ещё представится случай, напомнить Крапивину, про этот каламбур "Тихий сделай всё по тихому". Это же надо такое придумать! Когда это я чего-нибудь делал тихо?

Сижу никому не мешаю. Смотрю по сторонам. Наблюдаю за присутствующими. Ерасыл внимательно слушает и каждый раз, как кто-то начинает ругать начальников на стройке, что-то записывает в свою тетрадь. И ведь при этом, хитро так улыбается. Знает, что в этот раз, я буду с ним вместе и найду, чем отплатить нехорошим людям и заодно поставлю на место хитрых товарищей. Ну это мы ещё посмотрим. Может люди сами всё поймут правильно и не придётся с ними разговоры разговаривать.

Думал что это мероприятие затянется надолго. Но — я ошибся. Крапивин чётко знал своё дело. Ни одного лишнего слова, никаких ненужных советов и пустых слов. Всё как нужно: кратко и по существу. Да и команда, его, была, видимо, подобрана из лучших комсомольцев Москвы. Правда вся она состояла из молодых девушек, но это общему настрою не мешало. С какой-то стороны, я даже немного позавидовал Сергею Вадимовичу. Мне бы, в том другом времени, таких активных и рьяно болеющих за своё дело людей. Можно было бы горы свернуть и дворцы на этом месте построить. Да-с…

Финальная фаза планёрки: Крапивин раздаёт задания и помощницы по одной покидают кабинет. Ерасыл тоже сворачивается и прячет свою тетрадь в сейф. Вот даже не думал, что здесь есть такой. Он стоял, на нижней полке шкафа, для бумаг. Маленький и незаметный. Закрыв дверцу сейфа, Ерасыл предложил попить чаю, на дорожку — так сказать. Никто из нас не стал отказываться.

Во время чаепития мы разговаривали на разные темы. Чтобы чуть-чуть поднять настроение ребятам, я рассказал парочку анекдотов из своего времени. Конечно же пришлось их немного адаптировать под нынешние реалии, но — всем понравилось. А что? Тема плохого начальника и сообразительного подчинённого — вечна во все времена. Смеялись все вместе весело и непринужденно. Смех помогал сбросить напряжение и очистить мозг от ненужных мыслей. Незаметно начали вспоминать наши приключения в Калуге. Там много чего было вспомнить.

Вопрос у меня к товарищу Крапивину один остался. С самого моего приезда в Москву. Я всё ждал подходящего случая, чтобы его задать. Вот похоже и пришло время. Когда чай закончился, прямо взял и спросил у него:

— Ты нахрена милицию к моему отъезду из Калуги привлёк? Я бы сам прекрасно с этим справился.

На что получил очень эмоциональный и невероятно подробный ответ. Наверное Сергей Вадимович, подспудно, давно ждал, что я буду его об этом спрашивать. Вот и дождался. Теперь спешит с объяснением:

— Так у нас тут времени подумать хорошенько не было. Всё случилось очень быстро и, даже, как бы не мгновенно. Мы с Михаилом Семёновичем договорились о сотрудничестве и пошли в комитет подавать заявление, а там полный швах. Уже есть подобная технология, оказывается! Что делать? Хорошо у ректора знакомые везде и там тоже были. Нашли и поговорили — человек нам всё объяснил и заодно показал, на того, кто поперёд нас с тем же пришёл регистрироваться. Как оказалось я знаю этого человека. Виделись на съезде комсомола. Я к нему с претензией, а он смеётся. "Это наши ребята, — говорит, — придумали эту технологию". И что делать? Мы с Семёнычем стали требовать доказательства и пригласили в институт, чтобы там спокойно разобраться. И опять проблема: у них есть бумаги, а у нас нету! Чего нам оставалось делать? Надо искать документы, а это значит — вызвать тебя, срочно. А для скорости, я ещё милицию попросил помочь. Извини, конечно, но — так мне показалось, что будет лучше.

Что тут скажешь? Не знаю. Крапивин действовал так, как считал лучше, в тот момент. Плохо, что в этом времени нет сотовых телефонов. Позвонил бы, объяснил и всё было бы в порядке. У меня на душе было бы спокойно и та идиотская ситуация не произошла с попутчиками. Сидел всю дорогу, как проклятый, под осуждающими взглядами. До сих пор, вспоминать неприятно. Ладно, проехали. Пора в институт. Нас ждёт заключительный этап подготовки документов. Я внутренне согласился с доводами ректора и принял его предложение о сотрудничестве. Пусть будет название института, на листах техдокументации, в качестве контролирующей организации. Это правильно.

Машину Сергей Вадимович не отпускал. Поэтому мы не волновались по поводу времени. Сели и поехали со спокойной совестью. Честное слово, я возлагал очень большие надежды, на помощь Михаила Семёновича. Он должен послужить локомотивом в продвижении моего изобретения. Ну, а я в долгу не останусь.

В Москве дороги получше чем в Калуге. Или это просто шофер опытный, который хорошо знает где и по каким путям передвигаться безопаснее. Меня, всю дорогу, не покидало ощущение, что сегодня опять будем заседать до полуночи. Переговорив с Ерасылом решили закупить, чего-нибудь из съестного. Не думаю, что в институте мы сможем перекусить. Так что, всё своё ношу с собой — принцип в любое время правильный.

Коопторговские магазины попадались на каждом углу. Так что, найти необходимый с нормальными продуктами не составило труда. Купили всего понемногу: сыра, колбаски и бородинского хлебушка. Что-то мне эти московские сушки уже основательно надоели. А вот колбаска, да с сырком и на кусочке бородинского — праздник праздников и нормальная пища. По крайней мере, гастрита не будет точно.

К МИСИ подъехали в боевом настроении. Через вахту прошли без задержки. Крапивин знал дорогу и мы быстро дошли до нужного нам кабинета. Вошли без стука. Хотя, как по мне, это было не очень прилично. Но, в этой ситуации, секретарь московского горкома, наверное, лучше меня знает как следует заходить в кабинет. Зашли все вместе.

— Крапивин Сергей Вадимович, Ерасыл-Азик Кормертаев, Вилор Тихий, — раз дался громкий голос, из-за моей спины, — вы арестованы!

<i> Не забываем голосовать! Вам это не трудно, а автору приятно))) </i>