Секреты в тумане

Глава 9

Я сидела на столе в комнате Калеба и смотрела в непривычно темные глаза стоявшего передо мной друга. Руки оборотня, неизвестно когда оказавшиеся под задравшейся выше колен юбкой, обжигали, а легкие невесомые касания пальцами голой кожи над резинкой шелковых чулок заставляли вздрагивать и сбивали дыхание. Мы ничего не говорили, только, не отрываясь, смотрели друг на друга, словно ждали, кто первый сорвется. Наконец Калеб медленно, неспеша склонился так близко, что я почувствовала его дыхание на своих губах. Еще мгновение, и…

Я распахнула глаза и не сразу поняла, где я нахожусь. В предрассветных сумерках с трудом узнала комнату оборотня, полежала немного, вслушиваясь в бешенный стук сердца, отдающийся одновременно в груди и в ушах. Воспоминания о прошедших сутках — дуэли, бегстве, экзамене, пожаре, нахлынули одновременно, смешиваясь со странным, пугающе приятным сновидением. Кажется, последние события что-то сдвинули в моей голове. Привидится же такое! Стараясь не шуметь, я покосилась на улыбавшегося чему-то во сне Калеба и позавидовала его безмятежности. Я была уверена, что больше мне заснуть не удастся, однако всего через несколько минут накопившаяся усталость взяла свое, и глаза сами собой закрылись.

В следующий раз я проснулась ближе к полудню, как раз чтобы увидеть выходящего из ванной оборотня в одном полотенце на бедрах. Бесшумно прокравшийся через комнату друг не заметил, что я не сплю, и открыл тихо скрипнувшую дверцу шкафа, отгородившись ей от меня. Только брошенное в сторону кровати полотенце, вылетевшее из-за дверцы, заставило меня наконец-то прийти в себя и закрыть глаза рукой. Словно назло, еще и сон вспомнился, опалив щеки огнем. Как будто мне больше подумать не о чем!

— Фаюшка? Я тебя разбудил?

Дверца шкафа снова скрипнула, и я рискнула приоткрыть глаза. Калеб успел надеть брюки и рубашку, хотя ее стоило бы еще и застегнуть. Поймав себя на том, что бесстыдно пялюсь на его будто высеченные из камня мышцы на груди и животе, я судорожно вздохнула и натянула одеяло повыше, прячась от вопросительного взгляда друга. Меня точно ничем вчера не приложило? Или я дымом надышалась?

— Фая?

— Я сама проснулась, — пискнула я из-под одеяла, не зная, куда девать себя от смущения.

— Тогда доброе утро, — по голосу мне показалось, что оборотень улыбается, но выглядывать из-под одеяла и проверять я не рискнула. — Я пройдусь по соседям, поспрашиваю, у кого есть что-нибудь на завтрак, и принесу с кухни чай, так что у тебя есть минут пятнадцать-двадцать, чтобы проснуться окончательно, — предупредил друг и, судя по щелчку замка, оставил меня одну.

Терять время я не стала, кинулась в ванную, еще раз залезла в душ. Вчера мне казалось, что я отмылась, а сегодня меня снова преследовал запах гари. Потом переоделась, просушила голову заклинанием и кое-как заплела вставшие дыбом от такого варварства волосы в две коротких косы. Напоследок умылась холодной водой, но от предательского румянца избавиться так и не смогла.

— Фая, я захожу, — в приоткрывшуюся дверь комнаты спиной вперед протиснулся Калеб, в одной руке державший завернутую в салфетку стопку бутербродов явно от разных кулинаров, а в другой — горячий чайник с каким-то ароматным фруктовым варевом. Через шею оборотня оказались перекинуты связанные между собой шнурками чьи-то женские сапоги, а на голове красовалась теплая пуховая шапка с заткнутыми за отворот такими же варежками.

— Надо было сразу к Ладоре идти, а не побираться по этажу, — с довольной улыбкой поведал мне друг, расставляя добычу на столе. — Взвар и одежда от нее, у вас вроде размер похожий. В любом случае, до дома или до ближайшего магазина доберешься, не замерзнув.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я. Сама бы я ни за что не догадалась и не решилась бы просить помощи у соседей по общежитию. У Калеба в шкафу был припрятан запасной комплект старой одежды, а вот в каком состоянии все мои зимние вещи, еще только предстояло узнать. — Во взваре точно ничего лишнего нет?

— Точно, уточнил дважды, — усмехнулся оборотень. — Я рассказал Ладе про пожар, так что взвар она налила мне укрепляющий и тонизирующий, и у себя же подогрела, пока искала сапоги и шапку с варежками. Лишней дубленки или пальто у нее, к сожалению, не оказалось, да и сапоги нужно будет вернуть — Ладора их кому-то продать уже обещала.

— Вернем сегодня же, — согласилась я. Тайники с деньгами и драгоценностями пожар не затронул, как и счет в банке, поэтому, если что, с покупкой новой теплой одежды взамен сгоревшей и для меня, и для Калеба сложностей не возникнет. Хотя нет, возникнут — я покосилась на не подозревающего о моих мыслях и уплетающего очередной сомнительный бутерброд оборотня. Придется выдержать битву с другом за покупку ему новых вещей и убедить, что он ни коем образом не пользуется моим богатством. В последние месяцы вопрос денег почему-то стал для Калеба особенно болезненным. — Ты вчера сказал, что мы поедем к твоим родственникам, — начала было я, и друг уверенно кивнул. Уехать на праздники к своей семье он предлагал каждый год, но я не соглашалась. Мне было неудобно ни с того ни с сего заявиться к совершенно незнакомым чужим мне людям, к которым я не имела никакого отношения. Калеб всегда сдавался, уезжал один, но возвращался через пару дней, утверждая, что уже соскучился, и я так легко от него не избавлюсь. Я была уверена, что и в этот раз получится так же, но друг решил иначе.

— Думаешь, после вчерашнего я оставлю тебя в Родене одну? — наконец-то проглотивший бутерброд оборотень с укором на меня взглянул. — Не вздумай отказываться от поездки, тебе просто необходимо развеяться и прийти в себя в месте, в котором никто тебя не обидит.

Почерневшая обгоревшая каменная кладка, растопленный вокруг снег, обнаживший черную землю, лопнувшие от жара окна на первом этаже — при свете дня остатки дома выглядели еще паршивее, чем ночью. Я даже замерла, пытаясь осознать произошедшее, но Калеб, заметивший мою остановку, уверенно потянул меня внутрь, в черноту.

— Все не так плохо, как выглядит, поверь, — вполголоса сказал он, закрыв за нашими спинами дверь не только на замок, но и на угрожающе мерцающий щит, чтобы любопытные соседи, словно невзначай прохаживающиеся по улице, не зашли в гости. — Все, что видишь снаружи — просто грязь, ее легко убрать.

Зато внутри разрушений было больше. Пожар начался с дальней части дома, которая в таких особняках считалась хозяйственной, поэтому кухня, кладовые, бывшие комнаты слуг, часть столовой и центральный коридор выгорели почти полностью. Особенно меня расстроила потеря кухни — все, от мебели до утвари, было испорчено. Посуда может и не пострадала бы, но сгоревшие полки рухнули. От собрания книг по кулинарии, собираемого мной все пять лет, остался только пепел. Калеб окинул взглядом разруху, оторвал покореженную дверцу духовки и достал подкопченные противни.

— Если хочешь сохранить что-то на память, ищи то, что должно было выдержать огонь, — посоветовал он. — Противни, формы для выпечки, сковородки, кастрюли, ложки, половники — если у чего-то обгорели деревяные ручки, их можно заменить, это не проблема.

Я ногой отодвинула мешавшийся обломок стула и подняла почерневшую формочку для печенья в виде цветка.

— Вот, — протянула я ее Калебу. — Ее я сама купила, когда только училась готовить. Все остальная утварь осталось от прошлой жизни и не так много для меня значит.

— Хорошо, — оборотень забрал формочку и взамен вручил мне коробку с «чистюлями». Пользовались ими редко — стоят немало, одноразовые, на результат требуется время, а находиться в помещении во время их работы было нельзя — «чистюли» могли навредить здоровью. Однако для генеральной уборки в больших домах, залах, на производстве, или, как сейчас, после пожара, они подходили идеально. Пока я расставляла артефакты по комнатам, Калеб усиленными непроницаемыми щитами закрыл разбитые окна. — Запусти один в коридоре сейчас, — крикнул он мне. — Пока соберем вещи, он нам дорогу к выходу немного очистить успеет!

«Чистюлю» для коридора я оставила под лестницей, поэтому пришлось подсветить фонариком, чтобы дотянуться до него. Луч света выхватил не только артефакт, но и очертание дверного проема в каменной кладке.

— Калеб!

— Что случилось? — оборотень появился рядом сразу и с боевым зарядом в руке наготове.

— Смотри, — я снова направила фонарик на скрытую под лестницей стену. До пожара этот участок был закрыт деревяными панелями, да и сейчас оказался в тени, так что, не полезь я за «чистюлей», не узнала бы, что одну тайну первый этаж все-таки хранил. Друг немного постучал по стене, ощупал камни, на что-то нажал, и часть стены со скрежетом подалась вперед.

— Да тут еще один «чистюля» нужен! — присвистнул Калеб, разглядывая уходящие вниз по спирали ступени с толстым слоем пыли. — Как думаешь, что там внизу?

— Хочешь проверить прямо сейчас? — я с сомнением покосилась в темноту.

— Ты всегда меня понимаешь! — обрадовался оборотень и подтащил к дверному проему какой-то обломок. — Оставлю здесь на случай, если дверь решит закрыться за нами. Ну что, идем?

Оставаться в обгоревшем коридоре одной мне не хотелось еще больше, чем лезть в неизвестность, так что выбора у меня не осталось. Я только успела прихватить еще один фонарик и купленный вместе с артефактами запасной накопитель — мало ли, куда приведет лестница, запас магии лишним не бывает. Через почти пятьдесят ступеней нам пришлось преодолеть узкий петляющий коридор, который вывел в просторный вырубленный в камне тоннель. Я вертела головой в поисках источника света, пока не поняла, что слегка светятся изнутри сами камни. Очередная часть тайного хода уже не выглядела заброшенной, но это могла быть как заслуга людей, так и вложенной в стены магии.

— Городские катакомбы, — оглядевшись, объявил Калеб. — Видишь символы на стенах и полу? — он дополнительно направил свет на ряд рун почти у самого потолка. — Это древняя защита от нежити, говорят, раньше она забредала сюда. Потом кто-то из королей оплатил работу пары десятков боевых магов, которые зачистили катакомбы, установили защиту и сделали возможным прокладку здесь городских коммуникаций. Такие тоннели проложены под всем Роденом, но я до сих пор не слышал, чтобы у кого-то был в них доступ прямо из дома.

— Ты знаешь, из какой я семьи, — пробормотала я, пытаясь понять, как далеко может простираться этот тоннель. — Меня скорее удивляет, что у нас в доме ту дверь спрятали. Это же дополнительный шанс сбежать, если что!

— Возможно, дело не во входе, а в выходе. Нужно будет проверить, куда отсюда можно выбраться.

— Надеюсь, не сейчас? — освещенные катакомбы выглядели не так мрачно, как лестница, которая нас сюда привела, но я все равно не была готова немедленно исследовать подземелья. Хотя мысль о тайном ходе мне понравилась.

— Нет, конечно, — согласился друг. — Идем обратно, на сегодня у нас уже есть планы.

— Как думаешь, могли поджечь дом, чтобы добраться до этого хода? — поинтересовалась я, когда Калеб убедился, что скрывающая потайной выход дверь надежно заперта и никто через нее в дом не проникнет.

— Вряд ли. Если это действительно городские коммуникации, а очень на то похоже, в них можно попасть и с меньшими сложностями.

Пока я собирала вещи, Калеб выложился, накладывая на все три этажа дополнительную защиту поверх уже имеющейся. Ее решили не менять — раз для взлома понадобились «кроты», значит, щиты работают, иначе их вскрыли бы чем-нибудь попроще. Перед самым выходом я застала друга, что-то чиркающем в моем блокноте, где я обычно писала списки дел.

— Что ты делаешь?

— Записал, что нужно изучить тайный ход под лестницей, — слегка смутившись, признался оборотень и вернул мне блокнот. — Вдруг забудем, от этого дома можно ожидать любых сюрпризов!

Поездка зимой на машине в соседний город казалась мне настоящей авантюрой, однако до Хайвилля мы доехали без приключений и гораздо быстрее, чем могли бы на петляющем между холмами вонючем паровозе. Железная дорога извилистыми путями соединяла Роден с другими крупными городами страны, и большинство путешественников пользовались именно ей, но все больше энтузиастов предпочитало преодолевать расстояния на автомобилях. Это оказалось быстрее, ведь автомобили не были ограничены проложенными рельсовыми путями, так что можно было подъехать к нужному городу напрямую, но дороже — требовалось рассчитать необходимое количество заряженных кристаллов и взять их с собой, ведь далеко не везде за пределами Родена их можно купить и зарядить. Да и в случае поломки велик риск застрять в каком-нибудь мелком поселении на неделю, а то и дольше, пока до тебя не доберется мастер-техномаг, способный работать в отдалении от столицы.

В Хайвилль мы прибыли поздно вечером. Городок оказался чем-то похож на Роден, однако большинство домов не превышали высоты двух этажей, и только в самом центре возвышались трех- и даже четырехэтажные массивные здания местной администрации. Еще одним ярким отличием оказались не магические, а масляные фонари, освещавшие узкие, но чистые и аккуратные улочки. Магия источника в Хайвилле ощущалась хуже, чем в столице, и это наложило свой отпечаток на облик города. Пару раз на пути попались конные экипажи, которые в Родене давно не допускали на улицы — прокатиться на почтовой карете можно было только от специальной станции на краю города. Так, как жили в Хайвилле, жили на всей территории страны, но для меня, ни разу не покидавшей Роден, все здесь было в новинку.

Клан Калеба, как и большинство оборотнических кланов, полностью занимал длинную улицу с однотипными аккуратными домиками и обязательными балконами с обмотанными конопляной веревкой круглыми перилами — в орлином облике на такие было удобнее всего приземляться. В подсвеченных изнутри окнах мелькали разноцветные занавески, а из-под снежных шапок выглядывали фигурно подстриженные кусты. В теплом желтом свете фонарей улица казалась рисунком из книги с детскими сказками. Собираясь с духом перед выходом из машины, я лишний раз порадовалась, что гардеробная с зимними вещами пережила и пожар, и магическую чистку, так что перед родственниками Калеба мы предстанем не оборванцами.

— Как у тебя здесь с магией? — поинтересовался друг, стоило машине остановиться перед домом его родителей. Я покачала головой.

— Никак, — чем сильнее маг, тем на большем расстоянии от роденского источника он мог пользоваться своей силой. Увы, я была слишком слаба. — Ментальный дар использовать могу, но обычный магический чувствую еле-еле. Я готова летом пожить здесь, только если не останется другого выхода. Запасусь накопителями и буду практиковаться так, но для постоянной работы этого не хватит.

— Жаль, — сам друг, будучи действительно сильным магом, никаких проблем с даром в родном городке не испытывал. Я вот «выдохлась» всего в пяти часах езды, а ему хоть бы хны.

Возможность моего переезда, хотя бы временного, под крыло оборотней, мы обсудили по дороге сюда. Калебу откровенно не нравились последние события, и он настойчиво убеждал меня, что его семья не станет возражать, если я поселюсь на территории клана. Я и сама после дуэли и пожара была почти готова на это согласиться, вот только здесь я стану самой обычной девушкой. Не магом. Получается, вся моя учеба, все мои старания были зря?

— Если не останется другого выхода, я могу отказаться от магии, — закусив губу, призналась я. Вот только чем я тогда стану заниматься? И как буду защищать себя, если тот, кто поджег мой дом, найдет меня и здесь?

— Откажешься от мечты быть мастером? — уловил мое настроение Калеб и покачал головой. — Нет уж. Прорвемся.

Скучавший по родным Калеб часто рассказывал о своих сородичах, поэтому все время в Хайвилле меня не покидало ощущение, что я не впервые сюда приехала, а будто бы вернулась домой. Усиливало впечатление и то радушие, с которым меня встретили. Кланы оборотней, в среднем, насчитывали пять-десять семей, Хайвилльских же орланов оказалось почти три десятка. И если большинство кланов объединялись вокруг какого-то общего дела, как, например, небольшой клан рысей, владевших десятком ресторанов в столице, или два клана волков, почти поголовно работавших в роденской охране порядка, то родственников Калеба объединял, ни много ни мало, весь Хайвилль. Главная традиция орланов предписывала всем птенцам однажды покинуть гнездо, чтобы, оставшись один на один с собой, найти дело по душе и вернуться в клан уже взрослым — не по возрасту, а по духу. Да, сородичи всегда помогут и поддержат, но ты должен уметь сам позаботиться о себе, а позже — и о других. Поэтому и получилось среди орланов невероятное разнообразие занятий и профессий. В Хайвилле сложно было найти место, где у родни Калеба не оказалось бы кого-то своего, а в последнее десятилетие семьи клана стали селиться и в соседних городах.

Все это мне по очереди рассказывали мать и сестра друга, решившие, похоже, ни на минуту не оставлять меня одну и ни за что не допустить, чтобы я чем-то себя утруждала. В первые пару дней я пыталась чем-нибудь помочь, украсить участок к празднику, прибраться, приготовить что-нибудь вкусное — как оказалось, не только Калеб обожал выпечку, сладкоежками были почти все оборотни — но меня неизменно вежливо отстраняли и отправляли отдыхать. Единственное, что мне доверили — играть с многочисленными детьми, ежедневно сбегающими то на каток, то на горки, то в снежные крепости, построенные практически перед каждым домом. Детей, впрочем, куда больше, чем я, интересовал поселившийся в капюшоне моего пальто Золотко. Котенок категорически отказывался оставаться в незнакомом доме один, не отходил от меня ни на шаг и громко жалобно мяукал, если меня терял, поэтому мне пришлось смириться и носить с каждым днем тяжелеющего питомца с собой.

Кайла, родная сестра Калеба, оказалась очень похожа на брата и внешне, и по характеру. Порывистая, улыбчивая, буквально заряжающая своей энергией девушка была такой, какой я себе ее и представляла. Несмотря на то, что Кайла на три года меня младше, пять лет назад именно она стала для меня примером для подражания. Когда-то друг упорно боролся со сковавшим меня тяжеловесным «леди не положено», не дающим показать свою силу, заставляющим замирать при опасности вместо того, чтобы сражаться за свою жизнь. Фраза: «А Кайла может!» — оказалась тем самым заклинанием, которое позволило сбросить оцепенение и наконец-то начать меняться. Кайла может сказать твердое «нет!». Кайла может убежать или дать в глаз. Кайла может перелезть через забор. Помню, как я громко возмущалась, протестуя — мне-то зачем такая наука в столице? На что Калеб, твердо решивший не отступать от намерения сделать из тепличной ромашки сильную и способную постоять за себя девушку, отвечал: пригодится. Впрочем, сопротивлялась я больше для виду, а сама изо всех сил училась тому, на что способна незнакомая, но такая свободная и независимая девушка. Если что-то может дочь одного из глав клана оборотней, то и я смогу!

Все пять дней, что мы провели в Хайвилле, я наслаждалась давно забытым ощущением праздника в кругу любящей семьи и по-доброму завидовала Калебу. Я бродила по городку в компании оборотней, о многих из которых друг мне рассказывал в Родене. Любовалась грациозным полетом орланов. Каталась на коньках, гуляла по магазинам — Кайла, прознав про пожар, провела меня, кажется, по всему Хайвиллю в поисках необходимых для дома мелочей. Здесь же Калеб убедил меня заказать всю мебель взамен сгоревшей, а его мама помогла продумать интерьер. Я была уверена, что в другой город мой заказ никто не повезет, но друг, усмехнувшись, пояснил: для своих сородичи поедут хоть в Соллен, на другой конец страны, зато ему не придется бдительно следить за всеми приходящими в дом и проверять, не оставил ли кто какой-нибудь неприятный сюрприз. Возможности клана поражали, а я наконец-то поверила, что с такой поддержкой смогу справиться с любыми неприятностями.