Сексуальное поведение и насилие

Серийные сексуальные убийства (синергетическая концепция)

Сексуальные убийства, т.е. убийства, имеющие в своей изначальной основе те или иные сексуальные импульсы, связанные с достижением или попыткой достижения преступником психосексуальной разрядки, известны уже много десятков столетий. Судя по мифологии, одним из первых серийных сексуальных насильников был сам Зевс. Ветхий Завет повествует нам о том, что, несомненно, имело место в процессе становления патриархального общества - о массовых изнасилованиях. Так, в ханаанейских Содоме и Гоморре горожане имели обычай коллективно насиловать пришельцев, несущих с собой не всегда ясную, но всегда потенциальную опасность (Быт. 19:4-9). Аналогичное явление существовало и в иудейском городе Гиве, где горожане, окружив дом с гостями, также требовали от хозяина дома: «...выведи человека, вошедшего в дом твой, мы познаем его»; но удовлетворились насилием над наложницей гостя: «Они познали её, и ругались над нею всю ночь до утра», до наступления смерти женщины (Суд. 19:16-28). Светоний донес до нас жизнеописание императора Нерона, который, надев на себя звериную шкуру, терзал гениталии связанных мужчин, насиловал мальчиков и юношей. В мрачно-жизнерадостном Средневековье всех, пожалуй, превзошел Маршал Франции барон Жиль де Ре, растерзавший несколько сотен мальчиков, собиравший коллекцию детских голов. Не уступала ему в сексуально -садистских жестокостях и печально известная вампирша графиня Батори. Впрочем, каждая эпоха славилась своими сексуальными садистами и серийными убийцами, при этом войны и революции более обнажали патологические страсти людей. История прошлого и современности показывает нам, что недобросовестные

политики всегда с легкостью и в большом количестве находили, и будут находить «творческих» исполнителей своих кровавых замыслов, независимо от страны, вероисповедания и прочих обстоятельств.

Ранее З.И. Дынкина [8], предлагала относить к понятию «сексуальное убийство» лишь «случаи лишения жизни женщин, сопряженные с нарушением или попыткой нарушения их половой неприкосновенности и связанные с удовлетворением половой страсти преступника». Она справедливо считала, что к сексуальным убийствам нельзя относить бытовые убийства из ревности или мести, например, за «измену», так как сексуальные убийцы и их преступные деяния имеют принципиальные, резко обозначенные отличия от бытовых. Однако данное определение несколько устарело, так как объектами столь специфичных преступлений являются не только женщины, но и лица мужского пола или обоих полов, а иногда даже и животные.

Можно выделить следующие виды сексуальных убийств [9]:

1. убийство как следствие преодоление сопротивления жертвы при попытке изнасилования;

2. убийство с целью лишения жертвы возможности призвать на помощь;

3. убийства с целью сладострастных, сексуальных переживаний;

4. убийство в момент неконтролируемого переживания оргазма (которое надо отличать от вышеупомянутого);

5. убийство жертвы (и свидетелей) для сокрытия сексуального преступления;

6. убийство по другим мотивам, напоминающее сексуальное убийство с целью получения наслаждения.

При сексуальном убийстве убийца далеко не всегда совершает пенильно-вагинальный контакт, во многих случаях он даже не стремится к этому. Имитацией генитального проникновения могут быть повреждения естественных отверстий разрезание иных частей тела, манипуляция с ножом (неким символом всемогущего фаллоса). Такое убийство предопределено, спланировано и в высшей степени ритуализировано. В других случаях убийства являются внезапными актами неконтролируемой агрессии, эмоциональных взрывов при различных обстоятельствах.

Считается, что количество убийств с изначально сексуальной мотивировкой в последние десятилетия во всем мире все возрастает; при этом они нередко характеризуются своей серийностью, т.е. тем, что число преступных эпизодов с убийством людей достигает двух и более. При этом возраст сексуальных убийц имеет тенденцию к омоложению, а сами убийства к усложнению [69]. В научной литературе описан случай сексуального убийства, совершенного 13 -летним мальчиком, имевшего дисфункциональное семейство и психолого-психиатрические проблемы. Убийство он совершил в процессе сексуального насилия, повторив эпизоды только что просмотренного эротического фильма [60].

Термин «серийное убийство» («serial killer», «serial murderer», «serial homicider») впервые был предложен сотрудником FBI, полковником R.K. Ressler [5]. Некоторые авторы сразу отметили необходимость их дифференциации от иных преступлений, сопровождаемых множественностью жертв, в частности, от массовых убийств [40, 48]. Этимологически под серией (series - от латинского - ряд) понимается последовательный ряд, группа неких сходных, обладающих общим признаком, объединенных одним названием событий [16]. Таким образом, серию убийств надо отличать от двойного или массового убийства, тем более, уже второе деяние, как правило, позволяет заметить криминальный почерк убийцы. Серийные сексуальные убийства, как правило, совершаются одиночками, лишь подростковая склонность к образованию группировок может допускать групповые серийные убийства.

Большое количество жертв серийных сексуальных убийц свидетельствует лишь о малой изученности специфики этой агрессии теми, кто по долгу службы обязан охранять общественную безопасность. В деятельности специалистов юридического профиля и судебных медиков нередко отмечается стереотипность и поверхностность мышления, что приводит к неспособности проведения углубленного анализа случаев смерти, телесных повреждений, иных обстоятельств, позволяющих связывать разные эпизоды друг с другом. Например, при обнаружении трупа, висящего в петле, обыкновенно используется жаргонизм «висельник», настраивающий мышление представителей правоохранительных органов и судебных медиков на то, что здесь имеет место самоубийство. Отсюда и поверхностный подход к случаю, с некачественным осмотром места происшествия (чаще без него), с ускоренно-формализованным, максимум получасовым исследованием трупа. То же самое можно сказать и о случаях, которые стереотипно принимают за «скоропостижную смерть», «утопление» и т.п. В противоположных случаях, благодаря предварительно сформированному общественному мнению, и наличию каких-либо телесных повреждений, происходит гипердиагностика «криминальных» причин смерти.

Отсутствие концептуальных представлений о клинико -патогенетических закономерностях аномального сексуального поведения приводит к затруднению в решении как диагностических и терапевтических, так и экспертных вопросов [23]. Немаловажно и решение вопросов профилактики нежелательного сексуального поведения, тем более, что в последние три десятилетия отмечается неуклонный рост неортодоксального сексуального поведения, связанного с сексуальным насилием, в том числе и с сексуальными убийствами. При этом некоторые случаи сексуального насилия могут быть связаны с религиозными культами [44]. Смертная казнь не может быть профилактической мерой серийных сексуальных убийств, так как она основана на устрашении вменяемых людей, не отягощенных столь сложной психопатологией, которая присуща лицам, впавшим в патосексуальное состояние. Любое наказание для этих людей является неэффективной и неадекватной заменой медико-социальных воздействий [58].

В качестве нового методологического инструмента изучения парафильного поведения можно воспользоваться синергетикой. Синергетика - междисциплинарное научное направление, изучающее развитие, самоорганизацию и согласованность действия подсистем в открытых системах (в том числе, биологических, биопсихосоциальных). Основными принципами синергетики являются: нелинейность, неустойчивость, незамкнутость,

динамическая иерархичность, случайность, наблюдаемость. Методология синергетики основана на интегративном подходе к изучению термодинамически открытых и неравновесных диссипативных структур. Диссипативные структуры - дискретные самоорганизующиеся системы, рассеивающие энергию (от англ. dissipation - диссипация, рассеивание, потеря, исчезновение). Эти структуры отличаются спиралеобразным развитием в многомерном пространстве, траектория и автоколебательная амплитуда которого носит многовариантный характер, предопределяясь сложением разнонаправленных сил и факторов в точках бифуркации. При равенстве разнонаправленных влияний выбор системой траектории развития может предопределяться сверхслабыми воздействиями, в том числе и от спонтанных флуктуаций в самой диссипативной системе, т.е. от случайностей вблизи точек бифуркации [24, 29].

Диссипативные системы образуются и присутствуют и в социуме, и в биосфере, и в психике, в гео - и космических системах. Природные, экономические и популяционные катаклизмы также развиваются по этим механизмам. Организм человека является совокупностью динамически сменяющих друг друга диссипативных систем, определяющих состояние его здоровья. Здесь уместно вспомнить, что проблема серийных сексуальных убийств имеет биологические, психологические, этно -культуральные и социальные аспекты. Транскультуральный анализ серийных убийств показывает, что местные социо-культурные факторы играют важную роль в формировании специфической психопатологии, облегчающей трансформирование сексуально -агрессивных побуждений в фактические физические действия, или же наоборот - препятствуют столь специфичной сексуальной агрессии. Почти в половине случаев при транскультуральном анализе ведущими в формировании склонности к сексуальным убийствам оказались три фактора [ 38]:

1) политическое, экономическое и общекультурное неблагополучие государства;

2) повышенный уровень милитаризма;

3) поощрение нетерпимости и карательного насилия со стороны политических сил.

По крайней мере, исследования других авторов также обращают внимание на наличие связи опыта участия в военных действиях и облегчения серийного гомицидного поведения ветеранов боевых действий [35], что весьма прискорбно относительно прогнозов гомицидного поведения в России. Так, по расчетам профессора А.О. Бухановского [4], ввиду крайне нездорового макросоциума в РФ, распространенность серийных убийств в России намного выше официально зарегистрированной и должна значительно превышать подобный показатель в странах Запада. Вероятность дальнейшего интенсивного роста серийных убийств в РФ в связи с сохранением крайне неблагоприятных в этом плане макросоциальных тенденций высока. Пик серийных сексуальных убийств ориентировочно следует ожидать через 20 лет (и даже несколько раньше), когда младшее поколение «униженных и оскорбленных», поколение безнадзорных детей созреет до усредненного возраста сексуального киллера (начала биологического увядания).

Я.К. КеББюг, организовавший в 1978 г. в БШ Отдел

бихевиористики, подчеркнул, что термин «серийное убийство» он ввел для обозначения преступлений, совершенных лицами, одержимыми сексуальными фантазиями садистского плана. Неосуществленность последних, по мнению Я.К. ЯевБюг, как бы подталкивает человека к преступлению. Действительно, все начинается с обсессивных детских фантазий мстительно -компенсаторного плана, которые в дальнейшем получают мастурбаторное подкрепление и развитие [64]. Обсессивные мастурбаторные фантазии предшествуют деликту, нарастая по частоте и интенсивности, и, как правило, появляются после деликта с переживанием соответствующей новизны, что способствует закреплению парафилии [37]. Деликт совершается как обсессивно -компульсивное действие при суженном сознании и является реальным воплощением выкристаллизованных мастурбаторных фантазий. Большинство сексуальных убийств в результате предварительной и длительной мастурбаторной их кристаллизации хорошо планируются с тщательным продумыванием мест их осуществления, разнообразия сексуальных действий, пыток, процесса причинения смерти, чаще путем удавления жертвы или причинения ей колото -резаных ран, т.е. теми способами, которые позволяют войти в близкий физический контакт [68]. При этом суточное время совершения серийных сексуальных убийств несколько отличается от единичных эпизодов сексуального насилия. Так, если единичные эпизоды сексуального насилия приходятся преимущественно на поздний вечер и начало ночи [7], то серийные сексуальные убийства обычно не имеют четкой временной обозначенности в суточных рамках [5]. Сексуальные убийства со стороны подростков и юношей вообще обычно совершаются днем после окончания занятий в школе, при этом также типично применение в качестве орудий убийств ножей и дубинок [ 59].

Ключевой характеристикой серийной сексуальной преступности является отнесение ее к зависимому (парафильному) поведению. Многие сексуальные потребности могут расцениваться как парафильные, если присутствуют следующие критерии [49]:

1. За период, по меньшей мере, 6 месяцев повторяющееся интенсивное сексуальное побуждение и сексуально активированные фантазии, включающие соответствующую сексуальную активность;

2. Эти фантазии, сексуальные побуждения или действия причиняют страдание и способствуют ухудшению социального, профессионального и другого функционирования;

3. Эти симптомы не подпадают под другие классификации психических расстройств (маниакальный эпизод, бредовые расстройства, эротомания);

4. Эти симптомы возникают вне зависимости от употребления токсических веществ (злоупотребление наркотиками, алкоголем или лекарственными средствами), хотя и могут усиливаться вследствие воздействия токсических веществ;

5. Восстановление психо-социального благополучия личности достигается через так называемую компульсивную агрессию, через обсессивно -компульсивные сексуальные действия, например, раптофильные, педофильные, гомицидные и т.д., несмотря на осознаваемую опасность наказания за такие действия [36]. То есть существенным признаком парафильного поведения является утрата контроля над своими импульсами, снижение прогнозирования неблагоприятных последствий для субъекта вследствие резкого сужения сознания в момент деликта. Вышесказанное не противоречит критериям DSM - IV и МКБ - 10.

Итеративность синергетического подхода можно обобщенно представить тремя основными плоскостями (векторами) биопсихосоциальной модели онтогенеза [46]. Первый вектор -биогенез (соматогенез) - развитие систем и функций организма. На стыке с социогенезом и психогенезом - стиль и качество жизни, с одной стороны, и нейропсихологические и нейрохимические процессы, с другой. Второй вектор - психогенез - развитие психических функций. На стыке с социогенезом и биогенезом лежит обусловленность поведенческих процессов. Третий вектор -социогенез - развитие социальных ролей и отношений. Модель предполагает мультидисциплинарный и интегральный подход к комплексным и сложным причинно - следственным отношениям. Так, стиль и качество жизни молодых сексуальных убийц, их психо -социальные характеристики, аналогичные характеристики микро - и макросоциума (ближнего и отдаленного социального окружения) имеют резкие отличия от таковых остальных людей. Большинство подростков-убийц до гомицидного поведения имели проблемы с законом и школьной дисциплиной, воспитание их было жестоким. При этом половина юных убийц до и после гомицидного поведения отметили появление интенсивных обсессивных сексуальных фантазий садистского характера [59]. Начало появления сексуальных садистских фантазий в среднем приходится на 16,9 лет; первыми жертвами юношей, как правило, были знакомые девушки (48% случаев), сестры или подруги (по 25% случаев). В поведении юношей - сексуальных насильников нередко отмечались кражи фетишизируемых предметов [32]. Фетишизм у серийных сексуальных убийц в дальнейшем закрепляется. Они нередко фиксируют свои преступные действия различными способами: путем записей на бумаге или кино - видеопленке, а также собирают коллекции некоторых предметов из личных вещей своих жертв.

Места совершения серийных сексуальных убийств также имеют резкие отличия от мест единичных эпизодов сексуального насилия. Если при единичных эпизодах преобладают жилые помещения, то серийные сексуальные убийства чаще совершаются вне жилых помещений, при этом жертвами обычно становятся ранее незнакомые женщины, реже - дети и мужчины [54]. Лишь сексуальные убийства пожилых 60 - 90-летних белых женщин в странах смешанного расового проживания (например, США) со стороны негроидов совершаются преимущественно в домах жертв, что расценивается как проявление комплекса расовой неполноценности убийц, а само сексуальное насилие в таких случаях более продиктовано необходимостью самоутверждения путем выражения своей власти над жертвой. Тем не менее, случаи совершения сексуальных убийств встречаются преимущественно со стороны белых, а если черных, то, как правило, когда чернокожий убийца вырос в окружении белых [34]. Не является ли феномен серийных сексуальных убийств культурально и религиозно обусловленным, результатом сексуальной аскезы, пуританской подавленности естественного сексуального начала? С другой стороны, в научной литературе нам встретилось сообщение о 22 -летнем олигофрене - серийном сексуальном убийце афро -американского происхождения, который убил шесть исключительно незнакомых афро-американских женщин. История его детства включала не только физическое, но и сексуальное злоупотребление, наблюдения половых актов и порнопродукции, содержащей сцены сексуального насилия [56].

А.О. Бухановский и О.А. Бухановская на основании изучения мировой научной литературы и собственного практического опыта провели следующие клинико-криминалистические сопоставления, которые здесь целесообразно привести вкратце, так как признаки серийных сексуальных преступлений дают специфическую информацию об особенностях психического неблагополучия личности убийцы [5]:

1. Неочевидность преступления с отсутствием свидетельской базы, малым количеством вещественных доказательств и внешней неясностью мотивов чрезмерной жестокости.

2. Стереотипный характер преступных действий - стремление к повторению сексуальной агрессии в сходных обстоятельствах и местах, однотипным способом при высокой степени сходства жертв, что позволяет выделять индивидуальный патосексуальный почерк преступника [2]. Например, при одновременных независимых друг от друга действиях двух серийных убийц на одной территории, именно индивидуальный патосексуальный почерк позволяет отличать жертв одного преступника от жертв другого, не приписывая их одному преступнику.

3. Чрезмерная жестокость способов сексуального удовлетворения и надругательства над телом жертвы, наличие признаков вампиризма и каннибализма, что вызывает удивление и непонимание у неспециалистов.

4. Иногда театрализация и декорирование места и обстоятельств убийства. Обычно серийный убийца оставляет тело в положении, в котором произошло убийство. Однако некоторые преступники [2, 43] специально подготавливали и оформляли обстановку места происшествия, реквизит, костюмы, разрабатывали развернутый сценарий своих действий и действий жертвы. Подобные действия носят ритуальный характер, в котором заключен патопсихологический смысл. Наличие этих признаков почти исключительно является проявлением серийных убийств, и должно служить основанием не только для выдвижения следственной гипотезы о начале или продолжении серии сексуальных убийств, но и о прогрессировании психических расстройств у преступника [13].

5. Частое использование негенитальных способов проникновения в естественные отверстия жертвы и в ее тело (руками, ножом, палками, бутылками, иными предметами).

6. Высокий уровень рецидивности (до 2/3 серийных убийц).

7. Преимущественно молодой (до 25 лет, пик к 29 годам) возраст дебюта агрессивных сексуальных действий. Серийные сексуальные убийцы, страдавшие садизмом, совершили первые криминальные сексуальные действия в более раннем (пубертатном и постпубертатном) возрасте, чем серийные сексуальные преступники, страдавшие алкоголизмом.

8. Совершение серийных сексуальных убийств в одиночку.

9. Абсолютное преобладание контактных способов убийств с преобладающим применением асфиксии, нанесением колото -резаных ран. Возможны применение твердых тупых предметов, а также разрывания мягких тканей руками и зубами, иногда с проникновениями в полости тела. Встречается комбинация указанных способов, что приводит к конкурирующим причинам смерти. Смысл такого насилия заключается в максимальном слиянии с жертвой, в подсознательно - архаичном характере взаимодействий.

10. Как правило, жертвами серийных сексуальных преступников чаще становятся более физически слабые лица -молодые женщины, а также дети обоих полов, особенно делинквентные, как наиболее уязвимые из-за сниженного социального контроля за ними. Кроме того, серийные сексуальные преступники в момент начала деликта обладают хорошей контактностью, умеют налаживать доверительные отношения с жертвами.

11. Объектом садистских сексуальных актов может стать не только человек, но и животное.

12. Отмечается четко очерченная ориентация на «свой» тип жертв с предпочтением одних и тех же внешних признаков.

13. Деперсонифицированный характер отношений с жертвами при внешней любезности.

14. Нередкое отсутствие раскаяния в содеянном, жалости к своим жертвам. При этом подсознательно возникающее чувство вины обычно вытесняется оправданиями своего преступления необходимостью борьбы с проституцией, нищенством, пьянством, гомосексуализмом и т.д. Серийный сексуальный убийца вполне серьезно может считать себя санитаром общества.

15. Абсолютное преобладание среди серийных сексуальных преступников мужчин.

16. Неодинаковые промежутки времени между отдельными эпизодами, которые со временем учащаются.

Существует ряд факторов, которые влияют на степень риска возникновения агрессивного сексуального поведения, в том числе серийного. Фактически речь идет не о причинах, а о предрасполагающих к тому условиях, сводимых то к органическому поражению мозга (биологизаторские модели), то к особенностям личности, чаще психопатической (личностные модели), то к давлению макро-, мезо-, милли- и/или микросоциума (социологизаторские модели). Категоричность здесь несостоятельна. К тому же, предиспозиция чаще наблюдается сочетанная. В качестве факторов предиспозиции могут быть названы: мужской пол и психопатологическая отягощенность, патология беременности и родов, морфо-церебральныя патология (поражения лимбической области, кортикальных и субкортикальных отделов мозга), негативная микросоциальная ситуация и психологическая обстановка в семье, дисгармоничность привязанностей и затруднения общения, насилие в детстве и дезинтеграция психосексуального развития, неспособность создания и несостоятельность брака, преобладание шизоидных и эпилептоидных черт характера, отклоняющееся поведение и агрессия [5].

Социальный же статус серийных сексуальных убийц весьма различен. Среди них встречаются хорошо образованные люди (тот же маршал Франции барон Жиль де Ре), но, как и при единичных эпизодах, преобладают малообразованные субъекты. Но, что здесь взять за эталон хорошего образования? Доскональное знание своего ремесла? Заслуженный учитель Сливко, записавший на кинопленку собственные убийства мальчиков, был достаточно образованным человеком с точки зрения современного российского общества, как и педагог Чикатило.

Среди серийных сексуальных убийств преобладают лица мужского пола, но встречаются и женщины, причем, не как соучастники преступлений, а как самостоятельные убийцы -одиночки. Однако при всех сериях надо дифференцировать наличие первоначально корыстного импульса (например, грабежа) или первоначально сексуального импульса. При преобладании первого сексуальные действия выступают как вознаграждение за «труд», но здесь нельзя исключать и наличие архаичной символизации самоутверждения посредством сексуального унижения противника. В этом плане показателен случай Эйлин Вуорнос, казненной во Флориде 9 октября 2002 г. после убийства семи мужчин, которых она расчетливо -хладнокровно грабила и убивала в процессе выполнения обычных сексуальных действий проститутки [31, 61]. Нередко при серийных убийствах сексуальность становится средством компенсации чувства неполноценности и служит для выражения силы, авторитета, половой идентификации и мужских способностей. Треть сексуальных насильников мужского пола осознают свои гомоэротические потребности [6].

Возраст серийных сексуальных убийц различен, вероятно, он зависит от преобладания конкретных парафильных влияний. Сексуальные садисты и педофилы достоверно старше несадистских насильников, их средний возраст соответствует возрасту начала биологического увядания [39]. По другим данным, начало преступной деятельности серийных убийц также относится к зрелому возрасту (около 30 лет и старше), а фиксированные педофилы со -вершают первые убийства в возрасте 45 - 55 лет [15]. Вероятно, при естественном возрастном угасании гиперсексуальности на первый план в биологической сути человека постепенно выдвигается агрессивность, перерастающая у асоциальной личности в деструктивность. Однако в научной литературе описаны клинические случаи сексуально-садистских гомицидных фантазий, обычно характерных для стадии их реализации, у 14 - 18-летних подростков и юношей [51]. Таким образом, парафильный комплекс может стремительно формироваться уже подростковом возрасте. Источником сексуальных фантазий нередко бывает бульварная детективная литература и детективные комиксы садистской направленности, которые служат своеобразными учебными пособиями для сексуальных садистов [41, 42]. Такие подростки еще в школьном возрасте проявляли склонность к жестокому обращению к животным, вплоть до живодерства, пиромании, фетишизму и вуайеризму, нередко были членами асоциальных группировок, злоупотребляли сильнодействующими и токсическими веществами [55].

Обобщая материалы литературы, можно сказать, что психические расстройства у серийных опасных сексуальных преступников, в том числе убийц представлены не только садизмом, но и иными парафилиями - педофилией, эксгибиционизмом, геронтофилией, трансвестизмом, множественными расстройствами сексуального предпочтения. Однако, «стержневым» проявлением их все же являются садистские тенденции. Это позволяет говорить о существовании садистского типа многих парафилий [5]. Основной мотив насилия у этих лиц направлен не столько на удовлетворение сексуального влечения, сколько на реализацию потребности в господстве над жертвой и на причинение ей морально-физических страданий.

По своей динамике садизм разделяется на группы с прогредиентным и непрогредиентным течением. Между прогредиентным и непрогредиентным видами парафилии по факторам предиспозиции и клиническим показателям обнаруживается значительное сходство, что позволяет предположить, что непрогредиентные парафилии являются более ранним этапом клинического развития прогредиентных. Ключевой характеристикой серийной сексуальной преступности является отнесение ее к зависимому (парафильному) поведению с обсессивно -компульсивными расстройствами, потребностью в восстановлении психофизического комфорта и иллюзорной компенсации, снижении способности контролировать свое поведение и увеличением толерантности, утрате альтернативных интересов, пренебрежении осложнениями и вредными последствиями, появлением абстинентного синдрома. Траектория прогредиентного развития зависимого поведения может измениться в точках бифуркации лишь при мобилизации ресурсов адаптации, компенсации или защиты. В этом случае может меняться объект или стиль реализации зависимости. Ремиссия в синергетическом контексте представлена переключением зависимой личности на иную поведенческую траекторию при сохранении зависимого паттерна.

Здесь более подробно следует остановиться на социогенезе парафильного поведения, который во многом предопределяется нарушением структуры и функции родительской семьи, нарушением психосексуального созревания и социализации личности в дисгармоничной миллисоциальной среде. Оценка мировой научной литературы [52, 56, 57, 65] позволяет сделать вывод, что серийными сексуальными убийцами становятся «униженные и оскорбленные» (термин Достоевского) в детстве люди (в том числе и сексуально униженные [32]), при этом прослеживается связь между детским аутизмом и последующим серийным гомицидным поведением [ 66].

На это обстоятельство обращали внимание многие известные философы прошлого, начиная с Аристотеля, который писал: «Способности у нас от природы (врождённые), а добродетельными или порочными от природы мы не бываем» (1106а10). Например, одни люди имеют «звероподобный» (крайне жестокий) склад души «вследствие болезней, причем у некоторых от помешательства..., другие - «от привычки, как, например, у тех, кто с детства терпел насилие» (1148Ь25-30) [3]. В этом плане показателен случай Уикю МйЫша, который в детстве потерял родителей и был вынужден пребывать в социальной изоляции вместе с буйно -жестокой, психически больной бабушкой в течение двенадцати лет, то есть до начала полового созревания. Этого было достаточно для формирования стойкого отвращения к женщинам с идеализацией мужской силы и красоты. Ненависть к слабому и позорному самообразу изживалась в сексуально -садистских фантазиях, которые преображали Уикю М^Ыта в гомицидном сексуальном слиянии с объектами гомоэротических устремлений. Серия убийств красивых мужчин и ритуальное самоубийство явились результатом кристаллизации фантазий перерождения и возрождения через свой приоритет в гомицидных сексуальных действиях [63].

При современных анализах личности сексуальных насильников и убийц установлено, в детстве к ним телесные наказания и психические унижения применялись чаще, чем к правопослушным людям. Преступники, совершившие изнасилование или убийство, чаще находятся в конфликте с окружающими, с самим собой, обладают повышенным уровнем тревожности, незначительные психотравмирующие переживания способны вызвать у них выраженную агрессию, при этом прослеживаются прямые корреляции между суровостью внутрисемейного наказания и выраженностью агрессивности у детей. Воспитание будущих серийных сексуальных насильников и убийц, как правило, включало скрытое или явное эмоциональное отвержение. Практически все эти дети подвергались вне - и внутрисемейному физическому насилию, а более половины из них -еще и сексуальному. Существенными факторами в формировании сексуального гомицидного поведения и садизма являются нарциссизм, аутомоносексуализм, аутизм, недостаток и неопределенность самоидентификации. Сексуальное убийство нередко и предпринимается как попытка самоидентификации, идентификации себя в новом качестве [67].

У сексуальных насильников выявляются повышенная ранимость, обидчивость, постоянное переживаемое чувство «униженности и оскорблённости», враждебности окружающего мира с желанием непосредственного мщения или мщения в гене -рируемых ими садистских фантазиях [1, 17, 47]. Естественно, что эти аутистические и крайне жестокие («зверообразные» по Аристотелю) фантазии мстительного характера являются компенсаторными. Такая личность не имеет психосоциальных ресурсов для продуктивной самореализации в учебной и трудовой деятельности, коммуникативной среде и семейных отношениях; ее социальная дезадаптация будет нарастать. Во многом именно поэтому по компенсаторным механизмам развивается погранично аномальное садистически-сексуальное зависимое поведение. Оно характеризуется обсессивными садистическими мастурбаторными фантазиями, иногда реализуемыми в соответствующих обсессивно - компульсивных действиях при суженном сознании, сниженном прогнозировании последствий, малой способностью замечать опасность со стороны окружения. При этом отмечается подчиненность собственных интересов исключительно садистической активности, с соответствующей длительной фиксацией внимания и снижением способности контролировать погружения в патосексуальные реминисценции, несамостоятельностью и пассивностью в выборе стратегий поведения за пределами парафилии. В самом начале развития патологии садистские убийства обычно совершаются по отношению к животным, но, как правило, серийно. Деликт порождает «разрядку», доставляет успокоение, ремиссию.

Патологическое зависимое поведение отличается от погранично аномального наличием эпизодов измененных состояний сознания при реализации психической и физической зависимости, непреодолимостью и компульсивностью, стереотипизацией криминального патосексуального стиля жизни, синдромом отмены. По мнению А.О. Бухановского и О.А. Бухановской [5], признаки зависимости при сексуальном садизме обуславливают повторные сексуально-агрессивные действия и проявляются в следующих синдромах:

1) синдром измененной реактивности представлен учащением деликтов с сокращением периодов ремиссий, ростом патосексуальной толерантности, оскудением внеэпизодной нормативной сексуальности;

2) синдром психической зависимости проявляется обсессивным влечением, состоянием психического комфорта в патосексуальной ситуации, изменением формы переживания деликта;

3) синдром физической зависимости представлен компульсивным влечением, состоянием физического комфорта в патосексуальной ситуации, изменением формы проявления деликта, «синдромом отмены».

Сексуальное насилие, изначально заложено в биологическую природу человека, однако, далеко не каждый становится насильником, и даже не каждый случай насилия является деструктивным. Не существует «насилия вообще» вне конкретной реальности, не существует ни «плохого», ни «хорошего», ни «доброго», ни «злого», «нравственного» или «безнравственного» вне нашего мышления, вне оценочных категорий конкретных людей и человеческих сообществ. Лишь мышление конкретных людей, преломление ими какой-либо информации, придает объективно существующему явлению природы, общественной или сексуальной жизни ту или иную окраску. Не познав явление нельзя влиять на него. Лишь научные знания дают нам возможность воздействовать на явление в сторону усиления или ослабления его свойств. Но полностью уничтожить вечно существующее явление нельзя, поскольку, как бы мы не старались, нам никогда не постичь абсолютной истины, возможно только приблизиться к ней.

Насилие одного животного над другим в природе биологически всегда оправдано, поэтому человеческие понятия жестокости и деструктивности здесь не уместны. Так, Аристотель крайнюю испорченность в человеке называл «зверство», «пороком не человеческим», объясняя при этом, что «мы так назвали порочность, которая проявляется не в звере, а в человеке... Почему только в человеке? Не по какой иной причине, как по той, что в звере нет дурной первоосновы», так как нет разума [2].

Известно, что любая личность является продуктом социальных отношений. Новорожденного иногда сравнивают с чистым листом бумаги, на котором окружающая его среда оставляет свои письмена. Следовательно, при должном воспитании биологическая предрасположенность к сексуальному насилию лиц мужского пола так бы и осталась нереализованной предрасположенностью, но исторические знания показывают нам бесконечную череду самого изощрённого, почти тотального физического и сексуального деструктивного насилия, практически, во всех более или менее развитых культурах. Лишь примитивные первобытные общества в этом отношении почти всегда невинны.

В животном мире действует дилемма - либо съешь сам, либо съедят тебя. С одной стороны, в биологическом понимании, человек - существо, выделившееся из животного мира. С другой стороны, нельзя игнорировать огромную и, скорее всего, преимущественную роль социальных факторов, так как человек - существо социальное. Половые гормоны у человека являются лишь основой полового влечения, агрессии, степени их выраженности, но сами по себе не влияют на содержание психической и физической их реализации. Люди, формируясь в разных социальных, климато -географических, культуральных условиях, приобретают и разный набор страстей, различные характерологические особенности, о чём ещё в V веке до н.э. говорил Геродот. Условия формирования человека, его быт предопределяют, какие страсти начнут доминировать над ним.

Несомненно, что агрессивное поведение имеет гормональную и генетическую «подпитку». Так, выявлена устойчивая взаимосвязь между агрессивным поведением и андрогенами, на уровень которых может влиять ряд природных факторов, вплоть до фотопериодизма. Выявлено достоверное повышение уровня тестостерона, надпочечниковых андрогенов и существенное снижение индекса эстрадиол/тестостерон у мужчин и женщин с агрессивным поведением, снижение содержания андрогенов у лиц с повышенной внушаемостью и конформностью. Агрессивность изменяет биохимические процессы в организме, трансформирует метаболизм, соответственно меняется и внешний облик агрессивных и неагрессивных особей [45, 50, 53, 70]. Отмечая биологическую обусловленность агрессии, мы не можем не замечать и значительное влияние на неё социальных и ситуационных факторов (провокация со стороны других лиц, социальная фрустрация, негативное влияние средств массовой информации и массовой культуры, алкоголь, наркотики и т.д.). Более того, оказалось, что гормональная регуляция поведения даже у животных зависит от социальных факторов [33].

По Э. Фромму, возникновение агрессивного поведения всегда обусловлено наличием фрустрации, и, наоборот, наличие фрустрации всегда влечёт за собой какую-нибудь форму агрессивности [28]. В настоящее время общеизвестно, что агрессия является типичной эмоциональной реакцией на действия фрустраторов, в том числе в виде так называемых замещающих действий, нередко направляемая на совершенно посторонние, даже случайные объекты (реакция замещения). В этой закономерности нередко кроется объяснение так называемой немотивированной агрессии, отличающейся непонятностью с точки зрения здравого смысла, а также зачастую особой жестокостью.

Удовлетворение половой потребности насильственным путём может провоцироваться фрустрационной невозможностью найти добровольного полового партнёра в нужный момент, оторванностью правонарушителя от обычного своего сексуального партнёра или фрустрацией в семейных взаимоотношениях. Однако следует учитывать, что не все половые преступления совершаются под воздействием сексуальной мотивации. Преступление может совершаться из чувства мести, стремления преступника самоутвердиться любым путём, а также в подражание друзьям, киногероям, из страха насмешек над ним в молодёжной группе. Фрустрация может вызвать и множество других реакций, например, уход от реальности мир фантазий, в том числе и мстительного характера, коренную смену занятий, депрессию с острым чувством вины, самообвинениями, перерастающими в аутоагрессию, вплоть до суицида.

Применительно к нашей теме можно привести примеры агрессиогенной фрустрации с отвержением сексуальных предложений предметом вожделения, прерывание в силу каких-либо обстоятельств начавшихся, но незавершённых сексуальных действий и т.п. Особо опасными представляются внезапные вспышки ярости у нарцисса, уязвлённого в сексуальном чувстве, подвергнутого насмешкам со стороны вожделенного сексуального объекта. Э. Фромм [28] утверждал, что человек, ущемлённый в своём нарциссизме, может испытывать такую жажду мести, которая ни в какое сравнение не идёт с реакцией на любой другой ущерб. Страсть возмездия часто доходит до безумия, до готовности самому погибнут, лишь бы такой гибели не избежал и враг, считал И.Кант

[10]. Нарцисс постоянно восхищается собой и требует этого от других, однако, при отсутствии талантов или обстоятельств для их проявления, он не может ловить восхищённые взгляды, слушать восторженные речи, самолюбие его глубоко уязвляется. Стремление к восстановлению психического равновесия может найти выход в деструктивности, вплоть до сексуально-садистского насилия.

Стремление к восстановлению психического равновесия связано с потребностью в возбуждении. Это достигается при помощи простых и сложных стимулов [28]. Простые стимулы - секс, еда, накопительство, садизм, нарциссизм. Сложные стимулы, по мнению Э. Фромма, заложены в творчестве. Но «оказывается, у человека гораздо более сильное возбуждение вызывают гнев, бешенство, жестокость или жажда разрушения, чем любовь, творчество или другой какой-то продуктивный интерес... Для этого не надо учиться концентрировать своё внимание, бороться со своими сомнительными желаниями, отказываться от своего нар -циссизма. Людей с низким духовным уровнем всегда выручают простые раздражители; они всегда в изобилии... Можно и себе самому создать аналогичные (простые) раздражители: ведь всегда найдётся причина кого-то ненавидеть, кем-то управлять, а кому-то вредить».

Вышеизложенное чрезвычайно важно для понимания истоков сексуальной деструктивности, в частности, серийных убийств, совершённых на сексуальной почве. При этом следует отметить, что привычный простой стимул не может возбуждать бесконечно. Для того чтобы он действовал долго, необходимо введение элементов новизны, надо что -то менять в раздражителе (содержание, форму, интенсивность воздействия). Со временем элемент новизны также становится привычным, необходим новый элемент, обостряющий чувства. Именно таким образом серийные сексуальные убийцы постепенно становятся всё более изощрёнными в своих жестокостях.

Вероятно, сродни этому тяга человека к жестоким зрелищам.

Справедливо полагать, что возбуждение, несомненно, обостряется при присоединении сексуального компонента. Иное дело, что присоединение этого компонента или его отсутствие зависит от степени сиюминутной потребности человека и соответствующих условий. Следует учитывать и наличие в любом проявлении сексуальной агрессии некоторую обязательную долю садизма (активного начала) и мазохизма (пассивного начала), что предопределено биологической, изначально бисексуальной [26] сутью человека. Однако социальная его суть должна влиять с той или иной энергией на степень проявления этих явлений. Сверхдостаточное проявление садизма или мазохизма является деструктивным.

Согласно З. Фрейду, в основном человеком руководит не сознание, а импульсы, идущие из глубин подсознания. Человек далеко не всегда адекватно осознаёт, почему он совершает то или иное действие, что даже приводит к добросовестному заблуждению относительно своих поступков. Так что же лежит у истоков деструктивных подсознательных импульсов? Почему развивается и как трансформируется сексуальная деструктивная агрессия?

Многие авторы обращают внимание на склонность к насилию представителей социальных низов. Еще К. Маркс и Ф. Энгельс [11, 30] первопричиной деструктивной асоциальности считали низкий уровень образования и почти полное отсутствие нравственного воспитания в социальных низах, что взаимосвязано с «интеллектуальным одичанием», тяжёлым физическим трудом или безработицей, «страшным пьянством», крайней бедностью, отсутствием родительской любви и заботы о детях: «Опустившиеся родители только и думают о том, как бы побольше выколотить из своих детей... дети, естественно, не ставят родителей ни в грош»

[11]. Пренебрежение общественным устройством, по мнению указанных авторов, крайне характерно «для морально искалеченных в детстве людей». При этом довольно часто в мотивации насилия лежит алкогольный импульс. Влияние алкоголя на растормаживание сексуальной агрессии с утратой духовного и эстетического интереса к объекту сексуального вожделения общеизвестно; алкоголь, нар -котики, ослабляя социальные запреты, выработанные обществом, выпускают на свет зверя, природа которого остаётся загадкой и для самого обладателя этого зверя.

По мнению Э. Фромма [28], на формирование деструктивности и, в частности сексуально -садистского поведения, в первую очередь влияет эмоциональное отвержение ребёнка, безрадостная социальная атмосфера «чёрствости и душевной глухоты», с детства окружающая человека, в которой «нет никого, кто бы ему ответил на вопрос или хотя бы выслушал его. И тогда в его душе поселяется чувство отчаяния и полного бессилия». Однако, по Фромму, «человек не желает утратить своё «Я». А для этого он постоянно поддерживает в себе и создаёт у окружающих его людей ощущение своей состоятельности. Есть много разных способов такого доказательства». Когда, например, убийца получает власть над другими людьми, он наблюдает смертельный страх на лице жертвы и чувствует себя способным доставлять людям страдание, вселять в них ужас. Более того, в сознании садиста в этот момент он становиться всемогущим, даже подобным богу: он может в любой момент усилить страдания жертвы, прервать чью -то жизнь, а может великодушно подарить ее объекту своего внимания.

Ф. Ницше [14] ещё раньше писал по этому же поводу: «Злоба имеет своей целью не страдание другого человека само по себе, а наше собственное наслаждение, например наслаждение чувством мести или сильным нервным возбуждением. Нам доставляет удовольствие испытывать нашу силу на другом и приобретать радостное чувство собственного превосходства». Данное действие приносит удовольствие и поэтому совершается, «чтобы сохранить благополучие личности»; то есть борьба за удовольствие есть борьба за жизнь, а способы ведения этой борьбы определяются мерой и устройством интеллекта «борца», структурой его личности, наличием той или иной психопатологии.

Еще З. Фрейд [27], подметил в агрессивности одну из компонент полового инстинкта: «Сексуальность большинства мужчин содержит примесь агрессивности, склонности к насильственному преодолению, биологическое значение которого состоит, вероятно, в необходимости преодолеть сопротивление сексуального объекта ещё и иначе, не только посредством актов ухаживания». В таком виде, как представил З. Фрейд, сексуальная агрессия не деструктивна, так как направлена изначально природой на продолжение рода. Это действительно так практически во всех случаях, если речь идёт о животном мире. Но проявления агрессии в человеческом обществе могут быть чрезмерными и деструктивными, могут повлечь за собой нарушение чьих-либо прав, оставив болезненный след в психике не только жертвы агрессии, но и самого правонарушителя, особенно «при сдвиге на главное место именно агрессивного компонента сексуального влечения», при котором активная алголагния становится самостоятельной. При этом З. Фрейд [25] не сразу пришёл к признанию связи агрессивности с сексуальностью. Но уже в «Продолжении лекций по введению в психоанализ» [26] он чётко высказал мысль, что «агрессивные влечения никогда не существуют сами по себе, а всегда сопряжены с эротическими».

Если агрессивность действительно связана с сексуальностью, то нельзя быть уверенным, что эта взаимосвязь является врождённой. Когда же происходит слияние Эроса и агрессии? Когда закладывается в человека асоциальность и жестокость? Иными словами, необходимо знать, когда в результате каких-то условий среды начинает, а может быть, и полностью формируется деструктивная сексуальность, которая, развиваясь в индивидууме, логично завершается тем или иным преступным результатом. Ответ на этот вопрос можно частично найти у того же З. Фрейда [ 26]: «Мы можем полагать, что жестокие душевные движения происходят из влечения к овладеванию и проявляются в сексуальной жизни в такое время, когда гениталии ещё не получили своего позднейшего значе -ния». Таким образом, З. Фрейд допускал происхождение деструктивности не из сексуальности, но, судя по всему, в его понимании деструктивность соединяется с сексуальностью на ранних стадиях развития ребёнка (в допубертате или в раннем пубертате).

Интересна и представляется важной мысль З. Фрейда [ 20] о первоначальном разрушительном влечении: «Мы можем его

воспринять лишь при двух условиях - если оно соединяется с эротическими влечениями в мазохизме (аутоагрессия) или если оно как агрессия направлено против внешнего мира (гетероагрессия) - с большим или меньшим эротическим добавлением. Напрашивается мысль о значимости невозможности найти удовлетворение агрессии во внешнем мире... Тогда она, возможно, отступит назад, увеличив силу господствующего внутри саморазрушения... Не нашедшая выхода агрессия может означать тяжёлое повреждение; всё выглядит так, как будто нужно разрушить другое и других, чтобы не разрушить самого себя».

При современных анализах личности сексуальных насильников и убийц установлено, в детстве к ним телесные наказания, психические и сексуальные унижения применялись чаще, чем к правопослушным людям. Впрочем, ещё Э. Фромм [28] в следующей форме донёс до нас мысли Аристотеля: «Подрастая, ребёнок находит разные возможности оплатить за поражение (капитуляцию перед превосходящими силами взрослых), при этом он сам осуществляет те самые действия, от которых он страдал, будучи младенцем: если в детстве от него требовали подчинения, он стремится господствовать, если его били, он сам становится драчуном, - словом, он делает то, что был вынужден терпеть, или же то, что раньше ему запрещали. Практика психоанализа даёт огромный фактический материал, подтверждающий, что многие неврозы, навязчивые идеи и сексуальные аномалии являются следствием определённых запретов в раннем детстве».

В. Райх [18] также считал, что сексуальная асоциальность закладывается существующим общественным воспитанием и вытекает из неудовлетворённости естественных притязаний. Ещё в 1930 году он высказал интересную мысль о том, что репрессивное регулирование естественных биологических притязаний людей, начинающееся с подавления детской мастурбации, порождает в результате неудовлетворения биологических и социальных потребностей «вторичные, судорожные, асоциальные влечения». В. Райх предложил различать врождённые биологические влечения от зало -женных воспитанием вторичных социальных или асоциальных влечений. По его мнению, в основе профилактики асоциального сексуального поведения должны лежать доброжелательность и одобрение проявлений детской сексуальности, разъяснение ее проявлений и возникающих вопросов, помощь в её развитии, а не кары, начинающиеся с подавления детской мастурбации. Стоит оговориться, что изложенное не следует понимать примитивно и вульгарно, как совершение совместных сексуальных действий с ребенком. Здесь речь идет лишь о половой социализации ребенка, основанной на классической платоновской модели эротизации педагогической дружбы по схеме «наставник - ученик».

Наблюдения показывают, что для большинства серийных сексуальных насильников убийство является своеобразной эмоциональной разрядкой, высвобождающей глубоко подавленные, тщательно скрываемые (даже от самого себя) переживания. Жертва служит как бы пусковым механизмом, пробуждая воспоминания о том, что кто -то давно (в детстве или юности) унизил, оскорбил будущего киллера, каким-то образом надругался над ним. Убивая, киллер восстанавливает душевное равновесие. Совершённое им преступление - это акт возмездия, которому, как правило, находится рациональное оправдание (борьба с проституцией, гомосексуализмом, иными общественными пороками), избавляющее преступника от чувства вины [15].

Есть ещё небольшой, но существенный аспект: у лиц, совершивших сексуальные преступления, длительное заключение усиливает агрессию; насильники начинают воспринимать женщину (или юношу, ребёнка) как виновника наказания, унижения и сексуальной фрустрации. У осуждённых за сексуальные преступления лишение свободы часто приводит лишь к закреплению девиации и появлению или росту агрессивности по отношению к объектам их сексуального предпочтения, опыт отбывания наказания за совершённое сексуальное насилие усиливает их агрессивные сексуальные позиции [22]. При этом патологическое зависимое поведение отличается от погранично аномального наличием эпизодов измененных состояний сознания при реализации психической и физической зависимости, непреодолимостью и компульсивностью зависимости, стереотипизацией криминального патосексуального стиля жизни, синдромом отмены. В исходе субъекта ожидает тотальная социальная дезадаптация.

Психогенез в существенной мере предопределен преморбидной психопатологической отягощенностью, отличающейся эмоциональной и коммуникативной дефектностью, которые в дальнейшем проявляются шизоидным радикалом психопатизации и деформации личности. Такая личность, сталкиваясь даже с банальными жизненными трудностями, может испытывать разнообразные социально-стрессовые расстройства, которые и запускают процесс формирования первичного парафильного паттерна у зависимой личности. Появляются яркие реалистические садистические реминисценции и фантазии на фоне инфантильности и внушаемости, простодушия, чувственной непосредственности, любопытства или высокой половой активности, максимализма и эгоцентризма, впечатлительности и нетерпеливости, склонности к риску и вызову опасности. Существенными факторами в формировании сексуального гомицидного поведения и садизма являются нарциссизм, аутомоносексуализм, аутизм, недостаток и неопределенность самоидентификации. Сексуальное убийство нередко и предпринимается как попытка самоидентификации, идентификации себя в новом качестве [67].

Зависимые личностные расстройства характеризуются оскудением нормативной сексуальности, деформированием личности и эмоциональным выгоранием, неспособностью самостоятельно принимать решения за пределами патосексуального криминального стиля жизни, сочетанием шизоидных черт личности с плохой переносимостью одиночества, что поддерживает развитие тревожной депрессии и толкает к совершению деликта, дающего временную психо-эмоциональную разрядку. В исходе можно только гипотетически ожидать мозаичный парафильный психический дефект.

Соматогенез парафильного поведения относится к наименее разработанным аспектам этой проблемы. Важную роль играет неспецифическая наследственная отягощенность, неблагоприятные интра- и перинатальные воздействия. Ответом на разнообразные вызовы и трудности могут быть различные нормативные психосоматические реакции, которые в дальнейшем переходят в функциональные психосоматические расстройства (органные неврозы) и соматоформные расстройства, клинически описывающие индивидуальные особенности формирующегося «синдрома отмены». Тяжесть возможных коморбидных психосоматических заболеваний предопределяется длительностью «синдрома отмены», неспособностью деформированной личности садиста добиваться психосексуальной разрядки в рамках адаптивного поведения. Иллюзию снятия напряжения дает только патосексуальный деликт с сексуально-садистским поведением. При всех формах зависимого поведения отсутствует параллелизм в выраженности психических, неврологических и соматовегетативных расстройств. Если химические зависимости дают в соматогенезе эволюцию расстройств, существенно связанных с токсическим агентом, то нехимические зависимости (и, в частности, парафильные) в качестве компенсаторного варианта развития имеют коморбидные психосоматические заболевания. Это можно назвать механизмом соматизации зависимости. В исходе можно ожидать соматоневрологические осложнения. Понятие коморбидности базируется не столько на традиционном представлении о сочетаемости патологии, сколько на этиопатогенетическом единстве большинства форм зависимого поведения [12].

Развитие парафильного поведения имеет нелинейную динамику, траектория которой включает фракталы: предиспозиции, латентный, инициальный, развернутой клинической картины, исхода. Парафилия возникает как результат импринтинга и процесса научения, расширяющего диапазон сексуальной приемлемости, вплоть до включения в него патологических форм сексуальной активности. В наиболее прогредиентном варианте происходит смена фракталов: предиспозиции - измененная биопсихосоциальная «почва»; латентный - воспоминания ^ навязчивые реминисценции; инициальный - обсессивные фантазии ^ обсессивно-компульсивное жестокое поведение по отношению к животным, сопровождающееся сексуальными действиями; развернутой клинической картины -садистское поведение с признаками зависимости; исходный -обратный патокинез.

Признаки зависимости при сексуальном садизме обуславливают повторные опасные агрессивные сексуальные действия и проявляются в следующих синдромах:

1) синдром измененной реактивности представлен учащением деликтов с сокращением периодов ремиссий, ростом патосексуальной толерантности, оскудением внеэпизодной нормативной сексуальности;

2) синдром психической зависимости проявляется обсессивным влечением, состоянием психического комфорта в патосексуальной ситуации, изменением формы переживания деликта;

3) синдром физической зависимости представлен компульсивным влечением, состоянием физического комфорта в патосексуальной ситуации, изменением формы проявления деликта, «синдромом отмены».

Психические особенности сексуальных садистов оказывают влияние на выбор паттерна сексуальной агрессии, пола, возраста, иных характеристик жертв и прочих признаков, относимых к криминальному патосексуальному стилю жизни. Рост патосексуальной толерантности выступает психопатологической основой нарастания степени агрессивности и тяжести повторно совершаемых садистских действий. Внеэпизодная динамика прогредиентных форм парафильного поведения проявляется нарастающим эмоциональным выгоранием и деформацией личности, развитием коморбидных психосоматических расстройств. Синдромы психической и физической зависимости детерминируют многоэпизодность и принудительность садистского поведения, непроизвольность его возникновения, трудность преодоления аномального влечения в начавшемся эпизоде, влияют на степень свободы при выборе садистского паттерна и, тем самым, выступают психопатологической основой серийности опасных действий [5]. Яркой иллюстрацией к сказанному здесь может служить случай крайнего проявления гетероагрессии, по отношению друг к другу, среди трех убийц в одной из максимально охраняемых тюрем штата Висконсин, оказавшихся в условиях переполненности тюрьмы вместе. В результате довольно известный серийный сексуальный убийца убил двух других [62], что, конечно, должно учитываться при содержании людей со столь специфичной психопатологией в местах лишения свободы.

Синергетический подход предполагает существенный пересмотр профилактических и лечебно - реабилитационных стратегий помощи личностям с парафилиями, изменения идеологии и методологии традиционного психотерапевтического сервиса. Парафильная личность требует непрерывной и интерактивной санации и коррекции, которые могут изменить лишь вектор и модальность зависимости [21]. Поэтому представляется обсуждаемым традиционно декларируемый принцип «зеркального» онтогенеза в построении лечебно -реабилитационных программ при аномальном сексуальном поведении, когда ее этапы должны повторять этапы онтогенеза в обратном порядке, приводя к управляемому регрессу психосоциального развития. Нелинейный синергетический подход требует в системной и комплексной организации сексологического и психотерапевтического лечения придерживаться принципа «кривого зеркала» - только новая просоциальная траектория развития зависимой личности позволяет дезактуализировать и компенсировать парафильную модальность.

Традиционные подходы к рассмотрению эффективности терапии по продолжительности ремиссии нуждаются в дополнении оценкой коморбидных психосоматических заболеваний. Самосохраняющий стиль жизни и ее достойное качество становятся главным реабилитационным приоритетом. Биопсихосоциальная

синергетическая модель парафильного поведения требуют внедрения мультидисциплинарных бригадных форм организации психопрофилактики и коррекции. Субъектом профилактической деятельности должен стать новый класс специалистов - превентологов [19], профессионально занимающихся самосохраняющим поведением. Необходимо широкое внедрение обучающих сексологических программ, так как неадекватность и неполнота сексуальных познаний являются одной из основных проблем сексуальных преступников.

Синергетический подход позволяет обрести единую методологию для анализа всех форм зависимого поведения от алкоголизма и наркотизма до садизма и психического терроризма [20, 21], корреспондируясь с приоритетными направлениями развития современной психиатрии.

Человеку свойственно стремиться за пределы своей повседневности, за пределы самого себя в мечтах или в реальности. Уход в особое состояние своей психики (пограничное или болезненное), в алкоголизм, чревоугодничество, даже банальное употребление алкоголя или сильнодействующих препаратов, ненормативный сексуальный контакт, грёзы с книгой в руках или перед экраном телевизора и т.п. - всё это осознанное или неосознанное желание бегства через опостылевшие границы своего утомительного бытия; бегства, порой грубо и бесцеремонно обрывающего связи с реальностью, но часто вынужденного, являющегося своеобразной защитой для души (разума), парадоксальной саморазрушительной защитой.

Отрешившись, насколько это можно, от быта, от самого себя «реального», человек неизбежно попадает в смутно желанный им мир - мир своих, сгенерированных им, и может быть не до конца осознанных фантазий (в первую очередь, мастурбаторных). Мир, который даёт возможность проявить своё «Я» иными гранями и удовлетвориться неожиданными для окружающих (часто и для самого беглеца) способами. А способы удовлетворения, исходя из всего вышеизложенного, зависят от того, насколько в детстве эмоционально комфортно чувствовал себя человек, сколько обид затаил он в себе, насколько правильно была направлена в допубертате и раннем пубертате, чтобы реализоваться в последующем, его природная сексуальность и связанная с нею агрессивность.

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1 : 9, 10). Природа вечного насилия известна людям давно, новый научный уровень каждый раз добавляет лишь частности. Но именно эти частности, будь они из области психофизиологии, криминологии, психиатрии, судебной медицины или каких-нибудь иных разделов научных знаний, играют роль в удержании вечного зла.

ЛИТЕРАТУРА

1. Антонян Ю.М. Психология убийства. - М.: Юристъ, 1997. -

304с.

2. Антонян Ю.М., Могачев М.И., Шостакович Б.В. Серийные изнасилования. Аналитический обзор. - М., 2000. - 32 с.

3. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Сочинения: В 4-х т. - М.: Мысль, 1984. - Т.4. - С.53-294.

4. Бухановский А. О. Серийные убийства: региональная модель и Российские экспектации. // Серийные убийства и социальная агрессия / Материалы 2-ой Международной научной конференции. -Ростов-на-Дону: Изд-во ЛРНЦ «Феникс», 1998. - С.55-60.

5. Бухановский А.О., Бухановская О.А. Психические

расстройства у серийных сексуальных преступников. Аналитический обзор. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЛРНЦ «Феникс», 2003. - 72 с.

6. Дерягин Г.Б., Сидоров П.И., Соловьёв А.Г.

Психосоциальные предпосылки сексуально-виктимного и криминогенного поведения молодёжи // Сексология и сексопатология. -2003. - № 6. - С.30-37.

7. Дерягин Г.Б., Сидоров П.И., Соловьёв А.Г. Сексуальное насилие на Европейском Севере России // Сексология и сексопатология. - 2003. - № 7. - С.28-32.

8. Дынкина З.И. Методические указания к судебно

медицинской экспертизе трупов в случаях лишения их жизни на сексуальной почве. - Л., 1970. - 23 с.

9. Имелинский К. Сексология и сексопатология / Пер. с

польск. - М.: Медицина, 1986. - 424 с.

10. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Кант И. Собр. соч. в 6 т. / Пер. с нем. - М.: Мысль, 1966. - Т.6. - С.349-588.

11. Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. -Т. 23.- С. 472-483.

12. Менделевич В. Д. Наркозависимость и коморбидные

расстройства поведения. - М.: Медпресс - информ, 2003. - 328.

13. Михайлова О.Ю. Криминальная сексуальная агрессия: теоретико-методологический подход / Под ред. П.Е. Ермакова. - Ростов-на-Дону: РГУ, 2000. - 150 с.

14. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. / Пер. с нем. - М.: Мысль, 1990. - Т. 1. - С.231-490.

15. Образцов В.А. Выявление и изобличение преступника. -М.: Юристъ, 1997. - 336 с.

16. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М.: Рус. яз., 1986. - 797 с.

17. Позднякова С.П. Клинические и социальные характери-стики лиц, обвиняемых в совершении половых преступлений // Суд.-мед. эксперт., 1989. - № 2. - С.37-39.

18. Райх В. Сексуальная революция / Пер. с нем. - СПб-М.: "Университетская книга", АСТ, 1997. - 352 с.

19. Сидоров П. И. Наркологическая превентология. - М.: Гениус, 2005. - 797 с.

20. Сидоров П. И. Психическия терроризм - нелетальное оружие массового поражения. // Российский психиатрический жернал. -2005. - №3. - С.28-34.

21. Сидоров П. И. Синергетическая концепция зависимого поведения. // Экология человека. - 2005. - №10. - С.27-32.

22. Старович З. Судебная сексология / Пер. с польск. - М.: Юрид.лит., 1991. - 336 с.

23. Ткаченко А.А. Сексуальные извращения - парафилии. - М.: Триада- Х, 1999. - 461 с.

24. Трубецков Д. И. Введение в синергетику. Хаос и структуры. - М: Едиторная УРСС, 2004. - 240 с.

25. Фрейд З. Анализ фобии пятилетнего мальчика // Психология бессознательного. - М.: Просвещение, 1989. - С. 117.

26. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. - М.: Наука, 1995. - 456 с.

27. Фрейд З. Три статьи по теории сексуальности // Основной инстинкт.-М.: Олимп; ООО "Изд. АСТ-ЛТД", 1997. - С.15-122.

28. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М.: ООО "Изд-во АСТ-ЛТД", 1997. - 672 с.

29. Чернявский Д. С. Синергетика и информация. Динамическая теория информации. - М.: Наука, 2001. - 245 с.

30. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс

К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. - Т. 2. - С. 17-438.

31. Arrigo B.A., Griffin A. Serial murder and the case of Aileen Wuornos: attachment theory, psychopathy, and predatory aggression // Behav. Sci. Law. - 2004. - Vol. 22, N 3. - P.375-393.

32. Burgess A.W., Hazelwood R.R., Rokous F.E., Hartman C.R., Burgess A.G. Serial rapists and their victims: reenactment and repetition // Ann. N Y Acad. Sci. - 1988. - N 528. - P.277-295.

33. Cabib S., D'Amato F.R., Puglisi-Allegra S., Maestripieri D. Behavioral and mesocorticolimbic dopamine responses to non aggressive social interactions depend on previous social experiences and on the opponent's sex // Behav. Brain. Res. - 2000. - Jul. - Vol. 112, N 1-2. - P.13-22.

34. Cartwright P.S., Moore R.A. The elderly victim of rape // South Med. J. - 1989. - Aug. - Vol. 82, N 8. - P.988-989.

35. Castle T., Hensley C. Serial killers with military experience: applying learning theory to serial murder // Int. J. Offender Ther. Comp. Criminol. - 2002. - Aug. - Vol. 46, N 4. - P.453-465.

36. Cohen L.J., Gans S.W., McGeoch P.G., Poznansky O.,

Itskovich Y., Murphy S., Klein E., Cullen K., Galynker I.I. Impulsive personality traits in male pedophiles versus healthy controls: is pedophilia an impulsive-aggressive disorder?// Compr. Psychiatry. - 2002. - Mar-Apr. -Vol. 43, N 2. - P. 127-134.

37. Dandescu A., Wolfe R. Considerations on fantasy use by child

molesters and exhibitionists // Sex. Abuse. - 2003. - Oct. - Vol. 15, N 4. -P.297-305.

38. DeFronzo J., Prochnow J. Violent cultural factors and serial

homicide by males // Psychol. Rep. - 2004. - Feb. - Vol. 94, N 1. - P.104108.

39. Dickey R., Nussbaum D., Chevolleau K., Davidson H. Age as a differential characteristic of rapists, pedophiles, and sexual sadists // J. Sex. Marital. Ther. - 2002. - May-Jun. - Vol.28, N 3. - P.211-218.

40. Dietz P.E. Mass, serial and sensational homicides // Bull. N. Y. Acad. Med. - 1986. - Jun. - Vol. 62, N 5. - P.477-491.

41. Dietz P.E. Dangerous information: product tampering and

poisoning advice in revenge and murder manuals // J. Forensic Sci. - 1988. -

Sep. - Vol.33, N 5. -P.1206-1217.

42. Dietz P.E., Harry B., Hazelwood R.R. Detective magazines:

pornography for the sexual sadist? // J. Forensic Sci. - 1986. - Jan. - Vol. 31,

N 1. - P.197-211.

43. Dietz P.E., Hazelwood R.R., Warren J. The sexually sadistic criminal and his offenses // Bull. Am. Acad. Psychiatry Law. - 1990. -Vol. 18, N 2. - P.163-178.

44. Eckert W.G., Katchis S., Donovan W. The pathology and medicolegal aspects of sexual activity // Am. J. Forensic Med. Pathol. - 1991.

- Mar. - Vol. 12, N 1. - P.3-15.

45. Eley T.C., Lichtenstein P., Stevenson J. Sex differences in the etiology of aggressive and nonaggressive antisocial behavior: results from two twin studies // Child. Dev. - 1999. - Jan-Feb. - Vol.70, N 1. - P.155-168.

46. Engel G. L. The clinical application of the biopsychosocial model // Am J. Psychiatry. - 1980. - Vol. 137. - P. 535 - 544.

47. Firestone P., Bradford J., McCoy M., Greenberg D., Curry S., Larose M. Recidivism in convicted rapists // J. Am. Acad. Psychiatry Law. -1998. - Vol.26, N 2. - P.185-200.

48. Geberth V.J. Mass, serial and sensational homicides: the investigative perspective // Bull. N. Y. Acad. Med. - 1986. - Jun. - Vol.62, N 5. - P.492-496.

49. Green R. Is pedophilia a mental disorder? // Arch. Sex. Behav.

- 2002. - Dec. - Vol. 31, N 6. - P. 467-471; discussion - P. 479-510.

50. Hines M. Abnormal sexual development and psychosexual issues // Baillieres Clin. Endocrinol. Metab. - 1998. - Apr. - Vol.12, N 1. -P.173-189.

51. Johnson B.R., Becker J.V. Natural born killers?: the

development of the sexually sadistic serial killer // J. Am. Acad. Psychiatry Law. - 1997. - Vol. 25, N 3. - P.335-348.

52. Kallian M., Bar-el Y.C., Durst R., Witztum E. Jacob - the case of a serial killer // Isr. J. Psychiatry Relat. Sci. - 1996. - Vol.33, N 4. - P.221227.

53. Kharlamova A.V., Faleev V.I., Trapezov O.V. Effect of selection for behavior on the cranial traits of the American mink // Genetika. -2000. - Jun. - Vol.36, N 6. - P.823-828.

54. Kraemer G.W., Lord W.D., Heilbrun K. Comparing single and serial homicide offenses // Behav. Sci. Law. - 2004. - Vol. 22, N 3. - P.325343.

55. Langevin R. A study of the psychosexual characteristics of sex killers: can we identify them before it is too late? // Int. J. Offender Ther. Comp. Criminol. - 2003. - Aug. - Vol.47, N 4. - P.366-382.

56. Leach G., Meloy J.R. Serial murder of six victims by an African-American male // J. Forensic Sci. - 1999. - Sep. - Vol. 44, N 5. -P.1073-1078.

57. Lewis D.O., Yeager C.A., Swica Y., Pincus J.H., Lewis M. Objective documentation of child abuse and dissociation in 12 murderers with dissociative identity disorder // Am. J. Psychiatry. - 1997. - Dec. - Vol. 154, N 12. - P.1703-1710.

58. Money J. Forensic sexology: paraphilic serial rape (biastophilia) and lust murder (erotophonophilia) // Am. J. Psychother. - 1990. - Jan. - Vol. 44, N 1. - P.26-36.

59. Myers W.C., Burgess A.W., Nelson J.A. Criminal and behavioral aspects of juvenile sexual homicide // J. Forensic Sci. - 1998. -Mar. - Vol. 43, N 2. - P.340-347.

60. Myers W.C., Eggleston C.F., Smoak P. A media violence-inspired juvenile sexual homicide offender 13 years later // J. Forensic Sci. -2003. - Nov. - Vol. 48, N 6. - P.1385-1390.

61. Myers W.C., Gooch E., Meloy J.R. The role of psychopathy and sexuality in a female serial killer // J. Forensic Sci. - 2005. - May. - Vol. 50, N 3. - P.652-657.

62. Palermo G.B., Palermo M.T., Simpson D.J. Death by inmatemultiple murder in a maximum security prison // Med. Law. - 1996. - Vol.15, N 3. - P.455-466.

63. Piven J. Phallic narcissism, anal sadism, and oral discord: the case of Yukio Mishima. Part I // Psychoanal. Rev. - 2001. - Dec. Vol. 88, N 6.

- P.771-791.

64. Prentky R.A., Burgess A.W., Rokous F., Lee A., Hartman C., Ressler R., Douglas J. The presumptive role of fantasy in serial sexual homicide // Am. J. Psychiatry. - 1989. - Jul. - Vol. 146, N 7. - P.887-891.

65. Silva J.A., Ferrari M.M., Leong G.B. The case of Jeffrey

Dahmer: sexual serial homicide from a neuropsychiatric developmental

perspective // J. Forensic. Sci. - 2002. - Nov. - Vol. 47, N 6. - P.1347-1359.

66. Silva J.A., Leong G.B., Ferrari M.M. A neuropsychiatric developmental model of serial homicidal behavior // Behav. Sci. Law. - 2004.

- Vol. 22, N 6. - P.787-799.

67. Turco R. Child serial murder-psychodynamics: closely watched shadows // J. Am. Acad. Psychoanal. - 2001. - Summer. - Vol.29, N 2. -P.331-338.

68. Warren J.I., Hazelwood R.R., Dietz P.E. The sexually sadistic serial killer // J. Forensic Sci. - 1996. - Nov. - Vol.41, N 6. - P.970-974.

69. Wilson P.R. Stranger child-murder: issues relating to causes and controls // Forensic Sci. Int. - 1988. - Feb. - Vol. 36, N 3-4. - P.267-277.

70. Wynn R. Polar day and polar night: month of year and time of day and the use of physical and pharmacological restraint in a north Norwegian university psychiatric hospital // Arctic. Med. Res. - 1996. - Oct. -Vol.55, N 4. - P.174-181.

Глава 11.

Натуризм и нудизм

Натуризм основан на практике полной обнаженности человеческого тела в обычных условиях, в том числе и в быту, но чаще всего он встречается в дни отдыха. На XIV Международном Конгрессе национальных федераций натуризма, прошедшем на натуристском курорте «Cap d’Agde» (Франция), делегатами стран участниц 8 августа 1974 года было принято следующее определение натуризма: «Натуризм - это образ жизни в гармонии с природой, внешним проявлением которого является обнаженность людей в обществе, с целью создания благоприятных условий для уважения человеком самого себя, других людей и окружающей среды».

Таким образом, под натуризмом (от лат. natura - природа) можно понимать стремление людей к максимальному приближению к природе путем слияния с ней духа и тела для их укрепления и оздоровления, для реальной реализации равноправия. Натуристы пребывают среди природы обнаженными, что сближает их с нудистами (от лат. nudus - голый, нагой). Натуризм, как правило, неразрывно связан с нудизмом, т.е. времяпровождением в обнаженном виде на пляжах, но нудизм - более широко распространенное явление, чем натуризм, среди нудистов нередко оказываются случайные люди, ищущие новых ощущений. От натуристов и нудистов следует отличать религиозных сектантов -адамитов, джайнов, а также последователей различных языческих культов.

Сакральное значение наготы

Для наших древних предшественников и людей средневековья обнажение было вполне естественным явлением, например, в Древней Руси ещё в XVI веке общественные городские бани были общими для мужчин и женщин без какого-либо разграничения по половому признаку. Под влиянием иудейско -христианских религиозных воззрений, особенно с XVIII века, общественным сознанием в западном мире постепенно овладела мысль о греховности и недопустимости обнажения тела, получения сексуальных удовольствий.

Понятно, что в условиях теплого климата Африки и Передней Азии люди могли вполне обходиться без одежды, но обнажение имело и культовое, сакральное значение во время разнообразных священных церемоний. Приступая к общению с божественными силами, люди снимали с себя одежду, чему есть много свидетельств. Так, например, общеизвестно требование полного обнажения всех участников и гостей Олимпийских игр, посвященных олимпийским богам. Это требование выполнялось отнюдь не из -за опасений проникновения на игры женщин, а именно из -за сакрального характера игр. Лишь в 393 г. н.э. император Теодосиум, будучи христианином запретил Олимпийские игры как языческие.

Обычаи, которые требовали непременного обнажения участников, отмечены у большинства народов мира, в том числе у славян в процессе выполнения языческих обрядов и во время языческих праздников. Так, до сих пор в ночь на Ивана Купалу (ранее праздник был посвящен Яриле) обнаженная молодежь собиралась возле реки. Прыгали через костер, купались...

А из обрядов, исчезнувших лишь в недавнем прошлом, можно вспомнить, например, пропахивание земли вокруг селения, которое совершали при внешней угрозе (приближении эпидемии и т.п.) обнаженные женщины. Ночью они впрягались в плуг и трижды обходили село кругом. Этот обычай бытовал по всей Европе, в том числе и у русских, вплоть до 19 века.

История натуризма и современность

Натуризм как порыв к сближению с природой, попытка освобождения от «буржуазной» морали и ханжеских норм зародился в противовес нажиму пуритан в среде революционно и нигилистически настроенной студенческой молодежи в Германии на рубеже XIX и ХХ веков. Именно тогда Генрих Пудор издал две книги по теории нудизма - «Нагие люди. Ликование будущего» и «Культ наготы». В них содержались идеи воспитания гармонично духовно и телесно развитого совершенного человека нордической расы, а сам натуризм тогда назывался свободным культуризмом. Позже встречались названия нудокультуризм и нудонацизм (идеи натуризма, несмотря на их изначальный пацифизм, были популярны в офицерской среде).

Вслед за названными книгами появилось сочинение Рихарда Унгевиттера «Нагота». Он же основал первое нудистское общество «Тифаль». Члены общества строго придерживались вегетарианства, отказа от курения и употребления алкоголя, интенсивно занимались гимнастикой; они были убеждены, что нудизм - это способ людей открыться миру, освободится от похоти и всяческого рода извращений, порожденных уклонением человека от природы и подавлением его естественных потребностей. Возле Гамбурга нудисты приобрели участок земли, основав там первую в мире нудистскую базу отдыха. Вскоре были созданы общественные организации нудистов в Берлине (1910 г.) и Штутгарте (1911 г.). Идеи нудизма взяли на вооружении и врачи. Началось широкое применение гидротерапии и гелиотерапии (лечения солнечными ваннами).

Вообще движение за право быть обнаженным оказалось тесным образом переплетено со стремлением молодежи к реформаторским преобразованиям, которые вскоре и последовали, резко изменив за ХХ столетие облик западной цивилизации. После волны европейских революций суровые викторианские нравы отступили, да и среди нудистов они стали менее суровыми относительно запретов на мясо, требований усиленных занятий физическими упражнениями. С 1920-х годов нудизм стремительно распространился по миру. Национальные федерации и общества нудистов были созданы в ряде стран Европы, в США, Канаде, Новой Зеландии. Они обзавелись собственными или арендованными пляжами, целыми островами, клубами для круглогодичного общения.

В 1920-х годах революционно настроенная молодежь не только образовывала раскрепощенные во всех смыслах коммуны, но и проводила шествия по улицам европейских городов, в том числе и в Москве. Интересно, что большевистская верхушка в те годы воспринимала наготу как часть новой пролетарской культуры, поэтому «городские нудисты» не подвергались гонениям. Ленин в движении нудистов видел «здоровое пролетарское начало». Однако тоталитарные режимы с начала 1930-х годов поставили натуризм в затруднительные условия существования. После окончания Второй Мировой войны отметился расцвет европейского нудизма, особенно на Адриатике.

В настоящее время на Западе нудизм давно уже стал повседневным, нормальным явлением, при этом натуризм является одним из наиболее массовых культурно -оздоровительных движений в мире. Международная федерация натуризма, работающая под флагом ЮНЕСКО, поддерживает связь с различными организациями и национальными федерациями натуризма, существующими во многих странах мира, в том числе и в России.

В России первые нудистские пляжи возникли в Крыму, во многом благодаря Максимилиану Волошину, посвятившему новой идее несколько своих трудов, в том числе «Блики. Нагота» (1910 г.) и «Блики. Маски. Нагота.» (1914 г.). Вокруг М. Волошина объединилась не только творческие люди, но и представители аристократии. Среди крестьянства и рабочих купание в обнаженном виде было вполне естественным явлением, как до этого, так и после, до начала сталинских репрессий второй половины 1930-х годов. Достаточно ознакомиться с творчеством художника А. Дейнеки.

В современную Россию нудизм постепенно проник уже в начале 1990-х годов из Крыма и Прибалтики. Обнажение людей на пляжах и в иных общественных местах приняло массовый и семейный характер, распространилось по многим городам. Общества нудистов для своего общения арендуют бани, клубы, базы отдыха и т. д., имеют свои страницы в Интернете.