Семь колодцев

94

Время течет, жизнь тает так же незаметно, как лед в стакане с апельсиновым соком. Только-только что-то понял, только разобрался в чем-то, только немного поумнел, только научился ценить, жертвовать, прощать, терпеть, любить, вот сейчас бы и жить начать по-настоящему, ан нет — пора уже и честь знать — молодость с подножки уходящего в голубые дали поезда прощально помахала ручкой. Несправедливо это всё. Надувательство какое-то. Не от Луки эта жизнь, а по меньшей мере от Лукавого!

Вот и книге моей тоже конец. Ну, пару слов еще, пожалуй…

Как-то на улице ко мне подошли трое самоуверенных бронзоволицых мужчин и вежливо предложили побеседовать. Черные очки. Представились они какой-то службой безопасности. Мелькнули в том числе корочки ФСБ. Они мне напомнили спецагентов из американских фильмов. Препираться было бессмысленно, и я последовал за ними. Они отконвоировали меня в дешевое пустующее кафе, мы заняли шатающийся столик, но заказывать ничего не стали.

Не поверите, но я совершенно не удивился. Я знал, что отголоски моих прошлых коммерческих похождений еще долго будут меня преследовать.

Я бы не удивился, если бы мне вменили какие-нибудь идиотские «предъявы» или я услышал о существовании очередного своего долга, о котором забыл или вообще не ведал (а так частенько бывало — в России живем, это тебе не хухры-мухры!), но на этот раз дело (слава Богу!) было не во мне. Бывший мой филиал — офис Алексея в Санкт-Петербурге — задолжал неким московским коммерческим структурам свыше четырехсот тысяч долларов за поставленные товары. Пару месяцев назад фирма Алексея прекратила существование, а сам он исчез. Ничего этого я не знал и слушал рассказчика с острейшим любопытством. При этом я почувствовал, что страх от сердца отходит, поскольку хотя бы здесь я совершенно, ну совершенно ни при чем.

— Так вы не в курсе? — неожиданно озадачил я.

— А что такое? — угрожающе нахмурился один из моих собеседников. — Компания эта твоя, поэтому тебе и отвечать по ее долгам.

У него была с собой папка, он извлек из нее прозрачный файл и предъявил документы, из которых следовало, что Алексей действительно должен нескольким фирмам за какие-то миостимуляторы, пищевые добавки, а еще за какие-то «собачьи пояса» кругленькую сумму. Судя по датам в договорах, все происходило в то время, когда я уже давно не имел к питерскому филиалу никакого отношения.

— Это всё понятно, — я вернул бумаги, — но вы обратились не по адресу…

— Ты не темни! — взбеленился другой спецагент и снял с глаз солнцезащитные очки, из-под которых возник суровый уничижительный взгляд. — С нами такие фокусы не проходят! Когда деньги отдашь? Мы с тебя с живого не слезем! Наши клиенты готовы на всё, чтобы вернуть средства. Мы на тебя такое уголовное дело заведем — век не отмоешься!

Первый поспешил успокоить разгорячившегося товарища: «Подожди!» — и предоставил мне возможность объясниться.

Я подробно разжевал моим бестолковым собеседникам, что вышел из дела больше года назад и с тех пор к деятельности ни всей бывшей своей фирмы в целом, ни отдельных ее «дочек» никакого касательства не имею.

— А кто после тебя стал владельцем компании? С кого спрашивать?

Я со скрытой ехидцей назвал фамилию Валентина Федоровича.

Спецагенты красноречиво переглянулись — они его знали. Их настроение заметно переменилось — бодрая решительность комично трансформировалось в нескрываемое разочарование. И они окончательно пали духом — не было сомнений в том, что мой бывший зам по безопасности в сто раз круче этих тупоголовых шабашников, вооруженных не столько властью, связями, погонами или способностями, сколько дешевыми голливудскими спецэффектами.

— Однако и он — Валентин Федорович — к этому никакого отношения не имеет, — поспешил уточнить я. — Скорее всего, после банкротства корпорации «Ник-робрил-продукт» Алексей стал действовать самостоятельно, на свой страх и риск…

Мы проговорили еще с полчаса.

— Ну ты хотя бы не знаешь, где этот урод прячется? — вяло спросил тот, который в начале разговора мне так вдохновенно угрожал.

— Кто? Валентин Федорович?

— Да нет, Алексей!

— Откуда я могу знать? Может быть, у жены?

— Нет его там… — безнадежно вздохнул первый. — Тем более что они развелись, еще до всех этих событий. Лола сейчас живет вместе с сыном у матери. Мы месяц за ними следили, но бывший муж не то чтобы с ребенком повидаться, даже ни разу не позвонил…

— Что ж, сочувствую, но повторяю: я здесь никаким боком не клеюсь. Так что ничем не могу вам помочь. Пообщайтесь с Валентином Федоровичем, может, он вам что-то подскажет. Хотите дам его телефон?

Мой последний заход окончательно добил незадачливых сыщиков. Хотя они и взяли телефон, но я был уверен на все сто, что звонить ему они не станут…

Прошла неделя. Неожиданно мне позвонила Юля из Сибири — бывшая жена Алексея.

— Привет, какими судьбами? — удивился я.

Хотя сучка когда-то и обокрала меня при помощи своей оборотистой мохнатки, время с тех пор утекло — два океана, и я уже давно не держал на нее зла. Впрочем…

— Я… я вот по какому вопросу, — заикаясь от волнения начала она. — Алексей уже полгода не платит алименты. Я ему уже сто раз звонила, но по всем телефонам никто не отвечает. Вы не знаете, где он?

Я закашлялся, чтобы выиграть пару секунд.

— Конечно, знаю. Он уехал в Аргентину. Я сам ему когда-то помогал делать аргентинский паспорт.

— В… в Аргентину?! — Юля была ошарашена. — А что он там забыл?

Кажется, она ничего не знала о том, что произошло со мной и с Алешей за последнее время.

— Ничего. Просто он заработал много денег, кажется миллионов пятнадцать, долларов, естественно, и решил эмигрировать.

— Пятнадцать миллионов?! — У Юли перехватило дыхание. — Пятнадцать миллионов долларов?!

— Ну может быть, не пятнадцать — чуть поменьше, но он при мне выбрал по каталогу яхту за три миллиона… А еще говорят, у него вилла на берегу океана за пять лимонов… — Такой околесицы я уже давно никому не выдавал.

Она готова была разрыдаться.

— Вот гад! А мы тут с голоду пухнем! У ребенка последние ботинки порвались, в школу ходить не в чем!

«Но разве ты не сама в этом виновата?!» — ехидно подумал я.

— Так он с Лолой уехал или как?

— Нет, с Лолой он давно развелся. У него там какая-то новая телка появилась — мисс Аргентина прошлогодняя, кажется. Сейчас небось катается с ней на яхте вдоль побережья и ананасы кушает!

Я окончательно добил, втоптал в грязь несчастную женщину. Мне даже стало немного ее жалко. Хотя запоздалая месть была в сто крат приятней. Вот сейчас стоит она с телефонной трубкой в руке в своем поношенном халатике, с бигуди на голове посреди своей убогой квартирки… в гардеробе висит одно старье, в холодильнике — кусок маргарина, на настенном календаре дата, которая напоминает о возрасте, когда мужчины тобой уже почти не интересуются… в прихожей понуро приютились поношенные детские ботиночки, которые уже нельзя надеть в школу… за окном минус сорок — как-никак Сибирь, тайга — до ближайшей цивилизации семь дней на оленях и три на поезде… а бывший муж, который когда-то любил до беспамятства, беспрекословно подчинялся, был готов тотчас выполнить любое приказание, хоть из окна выпрыгнуть, живет на вилле в Аргентине, в самом эпицентре солнечного рая, имеет полный кошелек кредитных карточек и развлекается целыми днями на дорогой яхте с молодой красивой аргентинской шлюхой, заедая любовный сок сочными ананасами…

Упс! Вот это и есть, Юлечка, полное жизненное фиаско!

— Ну ладно, меня ждут! — Я решил, что выполнил свою миссию и что больше с этим скверным существом мне разговаривать не о чем.

— Постойте! — Она действительно разрыдалась прямо мне в ухо. — Но это же нечестно!.. Он… он должен был… Я его засужу!

— Юля, там, в Аргентине, ему глубоко плевать на все наши российские законы. Тем более что он теперь по паспорту совсем другой человек…

Всхлипы.

— А вы… а ты не дашь мне его телефон? Туда, в Аргентину?.. Пожалуйста!.. Я могу ему привезти ребенка повидаться. Ведь он по нему наверняка соскучился!

Вертлявая, курва, попалась!

Это анекдот, значит, такой с бородой: Сидят, пьют Василий Иванович и Петька.

— Василий Иванович! — обращается захмелевший Петька. — А ты бы смог бы, к примеру, справиться с отделением солдат?

— Конечно, мог бы, Петька! — отвечает тот. — Я бы им хари быстро бы начистил!

— А со взводом?

— Легко!

— А с ротой?

— Как два пальца обоссать!

— Василий Иванович! — опять пристает Петька. — А вот, к примеру, с Брюсом Ли ты бы справился?

— Конечно!

— Да не может быть! — засомневался Петька. — Он же лучший в мире каратист!

— Ну и что? Ты разве мой кулак не знаешь? Решили проверить. Выписали из Китая Брюса Ли.

Приехал.

Стали они драться. Петька даже смотреть не пошел — страшно; сидит в хате, самогонку трескает, жалеет своего командира.

Тут заходит Василий Иванович, дышит тяжело, шашку окровавленную соломой вытирает:

— Вертлявый, курва, попался!

— Я бы дал телефон, но я его не знаю. Мы с Алешей тоже давно уже не общаемся… — выкрутился я.

У Юли было еще много вопросов, но я попрощался и положил трубку. «Теперь она от меня так просто не отстанет!» — весело подумал я. Посмотрев по телефонному определителю, с какого номера мне звонили, я назначил этому абоненту переадресацию прямо в справочную службу аргентинского посольства. Вот так, моя милочка!

На том дело и кончилось.

Ну что еще вам рассказать? Мне доподлинно известно, что Вера вышла замуж за самого Р.Г. Кто их познакомил? Ну, может быть, Валентин Федорович сдуру. Свадьбу они сыграли в Санкт-Петербурге, в Таврическом дворце, среди гобеленов российских императоров, ели с царских фарфоров. Говорят, сам президент прислал поздравление. Журналисты подняли тогда невообразимую шумиху по поводу незаконного использования бесценного памятника архитектуры. Ну, вы помните! Затем Вера уехала в Швейцарию. Теперь она законная жена известнейшего российского политика, мультимиллионерша.

Что ж, в ее удивительных способностях я никогда не сомневался. И я желаю ей только счастья.

Слышишь, моя маленькая? Я желаю тебе только счастья!

Все же интересно, как она объегорила Валентина Федоровича? Ведь она его наверняка объегорила. Уж кто бы сомневался! Кстати, я видел его однажды по телевизору — старый проныра теперь почему-то возглавляет информационную службу одного государственного телевизионного канала…

Мозгоправ? Его убили. По новостям показывали. Допрыгался, дурачок. Уж не знаю, кто приложил руку, могу только догадываться…

Никробрил-продукт? Пустое! Я в нем давно разочаровался! Да и не нужен он теперь никому — все о нем забыли, как будто его никогда и не было. Царство ему небесное!

Вовочки давно уже нет, но мне по-прежнему его постоянно не хватает. Даже временами через скуку и грусть пробивается какая-то пронзительная тоска. Действительно, его пьяная морда в дверях моей квартиры стала просто неотъемлемой частью моей жизни, самым необходимым витамином в душевном рационе, спасительным лекарством от скуки и чрезмерного лицемерия, неукоснительным ритуалом в устоявшемся жизненном распорядке.

Ах, как мы развлекались, бывало! Ах, сколько было приключений! Ах, какие были веселые времена!

А школка?! А тот знаменитый удар Вовочкиного кулака по моей челюсти во время прощального похода за то, что я целовался в кустах на берегу реки с девочкой по имени Света — его светлой школьной любовью?!

И он был совсем не такой дурной, как, может быть, вам показалось. По крайней мере, по молодости. И относился я к нему уж не так уж по-свински, как вы решили. Наоборот, я его любил…

Если признаться, Вовочка был не просто мой старый школьный приятель. Он был метафизической частью меня, моих мозгов, моего таинственного подсознания. Почему? Догадайтесь сами! Без него меня иной раз так ломает, так ломает! Он, словно гвоздь в ботинке, который годами не дает покоя, надоедает, который проклинаешь ежесекундно, но все же гвоздь — свой, родной, к нему привык, — и поэтому, когда от него избавляешься, еще долго не находишь себе места и уже жалеешь, что вытащил его…

Я просматриваю старые видеокассеты. На одной из них я и Вовочка дружески обнимаем друг друга. Я затягиваю старую песню, которую однажды сочинил во время очередной попойки: «Вовище, дай рублище на фигово винище…» Простенькая песенка под заунывный мотив шарманки повествует о том, как через много лет два школьных друга встречаются и вспоминают «школку», старых друзей и, прежде всего, Вовочку, «которого уж нет». (Надо же! В самую точку!) Вовочка воодушевленно подхватывает, и оказывается — он прекрасно помнит все куплеты этой песни, до последнего слова, несмотря на то что прошло не меньше десятка лет с тех пор, как мы пели ее в последний раз…

На другой кассете Вовочка и черненькая медсестра Аня. Вот он целует ее, ласкает, потом зарывается головой между ее ног… Вот молодая женщина смотрит прямо в камеру и спрашивает у Вовочки: «Она, случайно, не включена?» — «Да нет, кассеты чистые кончились», — нисколько не смутившись, отвечает тот, и сей странный ответ почему-то кажется ей вполне логичным…

Вовище, дай рублище…

Способ № 999. Как кинуть кредиторов и при этом избежать всякой ответственности. Рекомендуется не чаще одного раза в жизни. Шанс 100 %.

Вчера я встретил Рыбу. Вольдману несказанно повезло: когда Вовочкина финансовая пирамида рухнула (то есть он просто умер) и все открылось, пострадал Рыба — Вовочкин паспорт на тот момент был в залоге именно у него. Вовочка унес с собой в могилу обязательства по выплате аж ста тысяч рублей!

— А ты-то о чем думал? — с улыбкой спросил я одураченного ростовщика. — Он же нигде не работал, пьянствовал целыми днями, врал безбожно!

— Но он же всегда мне всё возвращал до копеечки, в срок и с процентами. Я думал…

Рыба был красный от злости.

— Чего ты думал, коммерсантишка хренов? Тебе деньги возвращал не он, а Вольдман…

Кстати, тут как-то Вовочкина Лена заходила — ну, та аденома бездомная. Рассказала в подробностях, как умер Вовочка, почему умер. Я с грустью отметил, что прошмандовка говорит о нем глумливо, с нескрываемым безразличием. Я давно заметил, что все алкоголики — люди исключительно циничные, бессовестные, неблагодарные, бессердечные, а женщины-алкоголички — тем более, — поэтому и не удивился.

Я дал ей стольник на выпивку, но попросил больше меня не беспокоить. А то она уже было размечталась подлезть ко мне в друзья вместо Вовочки, как бы по наследству…

Похороны Вовочки были скромными, хотя, поскольку я внес посильную лепту, всё было организовано, как положено. Сам я «провожать» его не пошел, в тот день у меня поднялась температура, да и не люблю я это дело… Потом мне рассказывали, что из друзей Вовочки, его многочисленных собутыльников, не явился никто…

В тот день, когда я проснулся в маленькой квартирке библиотекарши Татьяны, в ее девичьей постели и еще долго не мог понять, где нахожусь и что произошло, а потом увидел рядом разметавшиеся по подушке черные шелковистые волосы с каштановым отливом, подернутые негой волнующие черты, едва прикрытое тельце — здоровое, сочное, упругое, изнывающее каждым своим изгибом, мускулом, жилкой из-за неоправданно долгого прозябания, увидел всю ЕЕ — мою спящую красавицу, этакий алмаз, еще не нашедший своего хозяина, еще не вставленный в драгоценную оправу, — я понял, что с этого момента моя жизнь изменилась раз и навсегда, что теперь она будет разделена красной линией на две части: все, что было до этого дня или, вернее, до минувшей ночи, и все, что будет после. И еще я понял, что всем моим печалям так-таки пришел конец, потому что нет в мире большего удовольствия, чем владеть таким юным, свежим и умным созданием, нет большего наслаждения, чем любить это самое удивительное существо на свете, отдавать ему всего себя и быть всегда рядом с ним. Так что теперь я был абсолютно, абсолютно счастлив!

Конечно, еще надо было добиться ее расположения, неутомимым натиском завоевать ее сердце, как вчера я завоевал ее тело, но… но все это уже было делом чистой техники. Я это сделаю, какие могут быть сомнения?! Ведь если я что-то твердо решил — держите меня семь человек!