Сердце Дракона. Том пятый. Часть 2

Глава 388

Сознанием Хаджар оказался в небольшом пространстве. Чуть больше двух квадратных метров. Причем, в отличие от Реки Мира или собственного подсознания, Хаджар не ощущал здесь наличия своего тела. Лишь голый разум, который взирал на плавающие в пространстве предметы.

Некоторые из них узнавались сразу. Например — две горки золотых балиумских монет. Раньше они бы воспринимались несметным богатством, а теперь… Теперь Хаджар с жадностью пожирал глазами девять имперских монет. Каждая из них стоила не меньше пяти тысяч простых золотых.

Так что при грубой оценке материальной составляющей патриарх не особо и шиковал при жизни. Даже если удастся перевести все золото в имперскую валюту, то при самом удачном курсе здесь лежало всего одиннадцать монет. Ну или — “целых”, учитывая и без того “дырявые” карманы Хаджара.

Следующим, что легко обосновалось, оказались две склянки. Одна, сделанная из неизвестного сверхтвердого стекла, содержала внутри вещество, от которого Хаджар инстинктивно отшатнулся.

В мутном вареве, бьющем о стенки, будто пытаясь вырваться, легко опознавался яд, от которого едва не погиб Неро. Учитывая слова патриарха о том, что одной капли хватит для отравления целого города, здесь его… Ну, на какую-нибудь небольшую провинцию южного Лидуса хватило бы точно.

Рядом, в соседней склянке, находилась точно такая же субстанция, но зеленоватого оттенка. Всего три капли. Противоядие. То, ради которого в свое время Хаджар отказался от наследия тени бессмертного. О чем, кстати, еще ни разу не пожалел.

А вот следующие два предмета заставили Хаджара задуматься.

В отдалении друг от друга парили красная пилюля и даже с виду невероятно древний свиток. Из пилюли размером с вишню сочилась энергия, один вид которой даже у видавшего виды Хаджара вызывал рвотный позыв.

Складывалось впечатление, будто в нее, в небольшой шарик, влили столько боли, крови и отчаяния, что хватило бы на несколько поколений. Хаджар буквально слышал крики умирающих. Их обращенные мольбы. Мольбы ко всем, кому только можно. К богам, демонам, духам, миру, кому угодно. Лишь бы пришли. Хоть бы помогли.

Но никто не приходил.

И это отчаяние — потеря даже самой маленькой крупицы надежды — сочилось из пилюли. Оно вызывало ощущение силы, возможность подчинить все эти вопли, но Хаджар, даже не прикасаясь к этой мерзости, ощущал цену, которую пришлось бы заплатить за подобную силу.

Недаром в своем время Рыцарь духа — Крыло Ворона, с которым перед своей смертью беседовал патриарх, столь скептически был настроен к таким исследованиям.

Теперь Хаджар понимал почему.

Да, наверное, тот, кто съест подобное, действительно сможет запросто скакнуть на начальную ступень Рыцаря духа. Вот только вряд ли он сможет сохранить после этого здравый рассудок, да и к тому же никогда не будет способен пройти дальше.

Красная пилюля давала ужасную силу, но она же ее и ограничивала, оставляя адепта до конца своих дней на уровне слабого Рыцаря. Много кто из варварских королевств, да и, пожалуй, самой империи, согласился бы на подобное. Ведь шанс стать Рыцарем даже за тысячу лет был крайне низок.

А сколько рождалось гениев в богатых кланах и семьях, которые уже к тридцати добирались до этой грани? Грани Рыцаря… не так уж и мало, если сравнить с общим количеством.

А зависть и бессилие тех, кто смотрит за чужими успехами — не лучшие советники.

И все же Хаджар поборол порыв уничтожить пилюлю. Нет, даже перед лицом неминуемой гибели он не стал бы ее использовать, потому как лучше смерть, чем потеря души. Но, быть может, он сможет найти ей какое-нибудь применение. Помимо продажи, разумеется. Хаджар не собирался выпускать в мир полоумного демона, жаждущего чужой крови.

Что же до свитка, то это было единственным, что действительно заинтересовало Хаджара.

Старый, потрепанный, сделанный не из бумаги или папируса, а из какой-то ткани. Серебристой и слегка мерцающей. Впрочем, трудно сказать, насколько великолепна она была когда-то, потому как сейчас вся покрылась зелеными пятнами. Местами нити развязались и обвисли.

Хаджар не знал, как ему забрать из кольца что-либо, но стоило ему только подумать об этом, как он ощутил в своей руке холодную ткань.

Открыв глаза, он действительно увидел, что правая рука сжимала свиток. В реальности он выглядел точно так же, как и внутри кольца. И, видят Вечерние Звезды, что-то внутри Хаджара не просто хотело, а жаждало его развернуть.

Редко когда Хаджар не оказывался способен устоять перед искушением. И, к счастью или нет, это был один из тех самых моментов.

Дрожащей рукой Хаджар развернул свиток. Внутри, на нитях, уже давно выцветшей и облетевшей краской, был написан портрет мужчины. В черных доспехах, но с синим поясом, он держал в руках черный меч, делая им резкий рубящий взмах.

Хаджар смотрел на изображение лишь одно мгновение, а затем резко свернул свиток. Как совсем недавно что-то внутри Хаджара возжелало его развернуть, так только что инстинкты завопили об опасности.

Стиснув зубы от резкой боли в районе груди, он приложил к ней ладонь. А когда отодвинул, то увидел, что вся она была покрыта кровью.

На груди Хаджара, от пупка до солнечного сплетения, алела полоса. Как если бы кто-то невидимый ударил мечом, задев плоть лишь кончиком клинка. И это всего за долю секунды взгляда на рисунок, который, будто долотом, оказался высечен в памяти Хаджара. Без труда тот мог вызвать его в сознании, но даже так чувствовал, что дольше нескольких минут “разглядывать” не сможет.

Тот уровень духа меча, что был сосредоточен в запечатленном движении мечника, был не просто невероятен, а оставлял за собой любые самые сильные техники, на которые только была способна тень бессмертного.

— Откуда у патриарха… подобное? — прошептал Хаджар, пытаясь понять, как вернуть свиток обратно в кольцо.

Сперва он положил кольцо на серебристую ткань, потом наоборот, затем произнес:

— Вернись. — И даже: — Встройся обратно.

Но ничего из этого не произвело эффекта. Хаджар, все еще придерживая ладонь на ране (скорее от шока, нежели из-за боли), мысленно обратился к кольцу. Тут же он вновь оказался в небольшом пространстве, где парило остальное богатство патриарха. И вот теперь, только подумав о возвращении свитка обратно, Хаджар тут же “увидел” его перед собой, а в реальности руки машинально держали лишь воздух.

Вынырнув из пространства кольца, Хаджар посмотрел на разрушенный конструкт нитей энергии. Ну, не только ломать — не строить, но и еще — чинить.

Представив все ту же иголку-спицу, Хаджар принялся сшивать печать обратно. Только на этот раз, используя собственную энергию, он вышивал совсем другой герб.

На такую же тонкую и красивую работу, как прежде, у него не хватало ни сил, ни энергии, поэтому получилось очень грубо. Швы были видны невооруженным взглядом, и из них явно просачивалась энергия. Да и щит получился на порядок слабее предыдущего. Но даже так — никто, кроме Хаджара, с первой попытки не сможет получить доступ к кольцу. Разве что только… со второй. Но и это уже неплохо.

Вновь открыв глаза, Хаджар негромко вздохнул. Пусть и простое, но довольно изящное золотое кольцо теперь выглядело ржавым и помятым. Зато сейчас его можно было смело нацепить на палец. В таком уж точно никто не заподозрит пространственный артефакт.

— Не думал, что справишься.

— Проклятье! — едва не подпрыгнул Хаджар.

Клятый островитянин… Из-за его вечно закрытых глаз сложно было определить, когда он спал, когда медитировал, а когда внимательно за кем-то следил.

— Это хорошо, что ты смог его вскрыть, — едва не зевнул Эйнен, — может пригодиться.

— Я подумал о том же, — кивнул Хаджар. — Спи давай. Неизвестно, с какими тварями нам придется сражаться зав…

Договаривать Хаджар не стал. Судя по ровному и чуть громкому дыханию, Эйнен вновь заснул еще на половине фразы.

— Чтобы тебя водоросли в море любили…

— Варвар.

— Проклятье! — вновь едва не подпрыгнул Хаджар.

Клятый островитянин все же не спал… Иногда Хаджар терпеть не мог своего друга.