Сердце вне игры

Глава 12

Марго

— Как получилось? — Ноа просит несколько минут на разминку, подъезжая ко мне, пока я просматриваю отснятый материал. — Можем ли мы использовать этот дубль или нам нужно попробовать еще раз?

— Думаю, этот сработает, — говорю ему, отрываясь от камеры. — На самом деле выглядит чертовски хорошо. Я собираюсь немного отредактировать его, добавить музыку, а затем опубликовать в аккаунте «Тузов» в TikTok. Хочешь посмотреть его перед тем, как опубликую, чтобы убедиться, что тебе нравится, как оно выглядит?

— Нет, все в порядке, — он одаривает меня дерзкой улыбкой, которой каким-то образом удается быть милой. — Я уверен, что мы оба отлично выглядим, — он скользит немного ближе и оглядывается через плечо, по-видимому, чтобы увидеть, есть ли еще остальные члены команды, но они все по другую сторону льда. — Извини за то, что ребята пришли рано. Надеюсь, они не слишком смутили тебя.

— Все в порядке, — бормочу я, заправляя волосы за ухо и избегая прямого взгляда на него. — Я просто делаю свою работу, — слегка улыбаюсь ему, прежде чем положить камеру обратно в сумку и снова надеть пальто. — А теперь позволю тебе сделать свою работу и заняться тренировкой. Еще раз спасибо.

— Не стоит благодарности, — говорит он, поднося два пальца ко лбу в легком приветствии, затем разворачивается и укатывает прочь.

Я киваю паре других игроков, которые смотрят в мою сторону, затем ухожу с тренировочной площадки, плотнее закутываясь в пальто. Не то, чтобы мне это нужно. Мои щеки все еще теплые. На самом деле все тело кажется на несколько градусов горячее, чем обычно, и я точно знаю, почему.

До сих пор чувствую тепло тела Ноа, ощущение его пальцев на моей талии. Он такой чертовски сильный, такой уверенный в том, как правильно обращаться со мной. Не могу не думать о том, каково было бы, если бы он снова прикоснулся ко мне, но при других обстоятельствах. Где-то, где нам не угрожает опасность быть прерванными…

— Нет. Перестань, Марго. Ты знаешь, почему это плохая идея.

Выбрасывая из головы все более грязные мысли, сосредотачиваюсь на том, почему мы вообще сняли это видео, вспоминая, что поставлено на карту и насколько важна для меня эта работа. Я стараюсь забыть о том моменте, который был у нас на льду, и направляюсь прямо в свой офис, чтобы сосредоточиться на том, чтобы сделать наше необработанное видео идеальным.

На самом деле это не занимает много времени, поскольку Ноа был прав — мы оба отлично выглядим.

Видео быстро становится популярным.

Я выложила его незадолго до десяти утра, а к полудню у него уже более миллиона просмотров. Очень горжусь собой и не могу не ходить по офисам «Тузов» до конца дня с гордо поднятой головой. Ближе к вечеру, пока перекусываю в комнате отдыха, заходит Тед, чтобы налить себе чашку свежего кофе. Он улыбается, когда видит меня.

— Вот она, — говорит он, и в уголках его глаз образуются морщинки. — Волшебник социальных сетей! Я весь день смотрю это видео, и оно набирает все больше и больше просмотров. Отличная работа.

— Спасибо, — говорю ему, моя грудь набухает от гордости. — У меня было ощущение, что это поможет создать хороший контент.

— Не хороший, а отличный контент! — он поправляет меня. — На самом деле, я как раз спускался вниз, чтобы поздравить Ноа. Не хотела бы ты присоединиться ко мне? Он провел на льду большую часть дня, так что не думаю, что он знает, насколько масштабным стало это видео.

— Оу, э-э… — я колеблюсь, думая, стоит ли мне пойти поговорить с Ноа прямо сейчас, но Тед машет рукой в воздухе, и я практически не могу сказать «нет».

— Не беспокойся о том, чтобы ненадолго покинуть офис, — говорит он. — Сегодня у тебя уже был беспроигрышный бросок вверх. Я думаю, все будет в порядке, если ты сделаешь небольшой перерыв и покупаешься в лучах славы.

— Конечно, почему бы и нет? — я улыбаюсь и киваю.

И вот так я снова оказываюсь на первом этаже комплекса примерно в то время, когда Ноа и остальная команда собирают вещи и готовятся к завершению. Тед идет в раздевалку, чтобы поговорить со всеми, но я задерживаюсь. Видеть Ноа — это одно, но столкнуться с остальной частью команды после всех их улюлюканий и криков? Это слишком…

Тед выходит из раздевалки через пять минут, обнимая Тео за плечи. Они обсуждают то, что Тео сказал репортеру несколько недель назад, и Тед учит его, как отвечать на наводящие вопросы в будущем. Тед улыбается мне, когда они проходят мимо, и говорит:

— Ты проделала отличную работу! Ноа скоро выйдет. Решил позволить тебе сообщить ему хорошие новости.

Он и Тео исчезают в коридоре, и вскоре после этого из раздевалки выходит Ноа, только что вышедший из душа. Его темно-каштановые волосы все еще мокрые, и от него пахнет лосьоном после бритья, которым я втайне хочу закутаться, как одеялом. Его красивое лицо светится, когда он видит меня.

— Так, так. Какой приятный сюрприз, — он поправляет сумку на плече и подходит к тому месту, где я стою. — Что ты здесь делаешь?

— Пришла сказать тебе, что видео, которое мы сделали, стало вирусным, — говорю я. — И поблагодарить за то, что ты согласился на это сразу. Не каждый согласится на такую просьбу.

Он смеется и проводит рукой по влажным прядям своих волос, откидывая их со лба.

— Ничего такого. Действительно. Если бы ты попросила меня надеть балетную пачку и кружиться под саундтрек к фильму о принцессах Диснея, я бы и на это согласился.

Я хмурюсь.

— Что? Почему?

— Потому что ты мне нравишься. Думаю, что ты потрясающая, и хочу, чтобы ты преуспела в этой работе.

Он прочищает горло, внезапно выглядя почти немного нервным, и добавляет:

— Вот почему, если действительно хочешь поблагодарить меня за видео… должна позволить мне пригласить тебя на ужин.

Я до сих пор не в себе от того факта, что Ноа только что уверенно и беззастенчиво сказал мне, что я ему нравлюсь. Не то, чтобы он хотел меня, не то, чтобы он думал, что мы были бы отличной парой. Просто я ему нравлюсь. Это не была реплика пикапа, и в ней не было такого тона, каким он обычно подшучивает надо мной. Это звучало очень… честно, и это сбивает с толку.

Все это время я полагала, что он просто заинтересован во мне, потому что никогда не встречал девушку, которая сказала бы ему «нет». Потому что он хочет добавить меня в длинный список женщин, с которыми спал.

Но то, как он сейчас смотрит на меня?

Такое ощущение, что это совсем другое.

И я понятия не имею, что с этим делать.

— Я… ну, имею в виду, мы можем выйти и отпраздновать всю нашу тяжелую работу, — наконец удается мне сказать. — Но, чтобы было ясно, это не будет похоже на свидание или что-то в этом роде.

Широкая улыбка расцветает на его лице, заставляя мое сердце учащенно биться.

— Кто сказал что-нибудь о свидании? — он невинно поднимает руки, хотя в его голубых глазах загорается дразнящий блеск. — Я никогда не говорил слово «свидание». Хотя мне кажется интересным, что твои мысли сразу же стали об этом.

Поджимаю губы, изо всех сил стараясь сохранить суровое выражение на лице.

— Я серьезно.

— Я знаю. Просто подшучиваю над тобой, — говорит он с легким смехом. — А если серьезно, это не обязательно должно быть свидание. Просто двое коллег собираются пообедать, чтобы вознаградить себя за хорошо выполненную работу. Мне заехать за тобой в семь?

— Нет. Я встречу тебя в семь тридцать. Меня не надо забирать. Мы поедем на отдельных машинах.

— Хорошо.

Его совсем не смущает моя настойчивость в том, чтобы это было как можно более не похоже на свидание. Он принимает это спокойно, предлагая незнакомое мне место, и давая его адрес. Затем я поворачиваюсь, чтобы вернуться в офис, прежде чем остальная часть команды выйдет из раздевалки, не желая, чтобы меня снова застали за разговором с Ноа наедине.

Уходя, чувствую, как его взгляд прожигает меня, и по позвоночнику пробегает легкая дрожь. Я начинаю привыкать к этому, как его взгляд всегда, кажется, стремится ко мне, когда мы вместе находимся в одном и том же пространстве, к тому, как могу смотреть через комнату, а его глаза автоматически встречаются с моими.

Но еще больше беспокоит не то, что я к этому привыкаю.

Мне начинает это нравиться.

Ресторан, который выбрал Ноа, на самом деле очень милый и уютный. Это именно то место, которое я бы выбрала, если бы знала о нем заранее. Когда Ноа берет мое пальто и выдвигает стул, он говорит, что завсегдатай в этом месте, и что это одно из его любимых мест, когда он хочет хорошей еды и домашней атмосферы.

Как только мы уселись, и официант вернулся с бутылкой вина, которую заказал Ноа, он улыбается мне через стол. Но дело не в его дерзкой или кокетливой улыбке. Он смотрит на меня так, будто искренне рад быть здесь, и от серьезности этого взгляда по моему позвоночнику пробегает электрический ток. Я делаю глоток вина и откидываюсь на спинку стула.

— Итак, — говорит он, слегка склонив голову набок. — Расскажи, как ты заинтересовалась социальными сетями.

— Тебе не будет интересно об этом слушать, — отмахиваюсь от него со смехом.

— Нет, я очень хочу узнать, — уверяет он меня. — Кажется, ты очень хорошо справляешься со своей работой. Особенно хороша в предвидении того, что привлечет внимание людей. Мне интересно знать, с чего все началось.

Ставлю стакан и на мгновение задумываюсь. Не уверена, что кто-то когда-либо спрашивал меня об этом раньше. Большинство людей просто предполагают, что я попала в социальные сети, потому что все люди моего возраста пользуются ими. Но на самом деле в этой истории есть нечто большее, и я немного удивлена, что Ноа был тем, кто заглянул за пределы поверхностного уровня и понял, что может быть более глубокое призвание, которое привело меня туда, где я сейчас.

— Мне всегда очень нравилось фотографировать, — говорю ему. — Родители подарили мне эту старую камеру полароид, когда я была ребенком, и… не знаю, я просто влюбилась в нее. Я любила документировать вещи, и, к большому разочарованию семьи, откровенные фотографии были для меня как наркотик. Думала, что это так круто — иметь возможность вот так запечатлеть момент чьей-то жизни. Когда у меня появился мой первый смартфон, я была одной из тех, кто за месяц заполнила все свое хранилище фотографиями.

Я смеюсь, когда воспоминание всплывает в моей голове.

— Что? — Ноа поднимает брови. — Чему ты улыбаешься?

— Было одно Рождество, — говорю я, все еще улыбаясь, вспоминая это. — Все остальные моего возраста просили у родителей новые видеоигры или одежду. Косметику. Музыкальные инструменты. Что-то в этом роде. Хочешь знать, что я попросила?

— Конечно, что?

— Я попросила внешний жесткий диск, — говорю ему, качая головой. — У меня было так много фотографий, сохраненных на телефоне и компьютере, что мне не хватило места. Я боялась потерять любую из них, поэтому попросила внешний жесткий диск, чтобы было куда их все сохранить. Разве это не самый скучный рождественский подарок, о котором может мечтать ребенок?

Он улыбается, поднося бокал с вином к губам.

— Нет, думаю, это мило. Твои родители купили тебе жесткий диск?

Я киваю.

— Да, подарили. Они всегда очень поощряли мои занятия и увлечения.

Он хмурится и делает большой глоток вина. Я наблюдаю, как между его бровями появляется небольшая складка, осознавая тот факт, что все, что только что сказала, каким-то образом повлияло на него.

— А ты? — спрашиваю я. — Поддерживали ли тебя родители? Типо «плыви по течению»? Или…

Умолкаю. Я как бы уже знаю ответ на свой вопрос, или, по крайней мере, у меня есть предположение. Основываясь на комментарии, который он сделал, когда брала у него интервью для биографии игроков, уже знаю, что он не думает, что его родители гордятся всем, чего он достиг, но мне нужны подробности.

Ноа отвечает не сразу, скривив губы в сторону и поставив стакан на стол. Он изучает меня испытующим взглядом, а затем спрашивает:

— Это допрос?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, ты спрашиваешь меня об этом как менеджер команды по социальным сетям, или ты спрашиваешь меня как Марго?

— Как я. Просто как Марго, — тихо говорю я. — Клянусь, это все не для социальных сетей. Я не буду использовать то, что ты скажешь сегодня вечером. Клянусь.

Провожу пальцем по груди в форме буквы «Х», просто чтобы убедиться, что он знает, что это серьезно.

— Ладно, — он вздыхает. — Неофициально, нет, мои родители не поддерживают меня, и они определенно не из тех, кто поддерживает мысль «плыть по течению». Они больше похожи на тип «делай, что мы говорим, или мы отречемся от тебя.

— Твои родители отреклись от тебя? — мой рот неверующе открывается.

— Не формально. Не то чтобы они выписали меня из завещания или что-то в этом роде, — затем он морщится. — По крайней мере, я так не думаю. Не то чтобы мне нужны были их деньги. Несмотря ни на что, мы больше не близки. С тем же успехом они могли от меня отречься. Так иногда кажется.

Я закусываю губу, упираясь локтями в стол.

— Ноа, это ужасно. Мне очень жаль. И что же будет дальше?

Он вздыхает.

— Я выбрал хоккей.

— Ты… — я моргаю. — Что?

Он смеется и снова берет свой стакан, крутит его, не делая глотка.

— Я не удивлен тому, что ты сбита с толку. Наверное, это звучит так, будто я упрощаю, потому что кто отрекается от своего ребенка только потому, что он решил играть в хоккей? Но на самом деле, примерно так и произошло. Я вырос в очень обеспеченной семье. Не хочу, чтобы это звучало так, как будто хвастаюсь — клянусь, это не так, — но Блейки — одна из тех редких семей, в которых есть как старые, так и новые деньги.

— Старые и новые деньги?

— Да, — говорит он. — Мои родители выросли в богатой семье, поэтому у нас есть старые семейные деньги, но у нас также есть семейный бизнес, который продолжает расти и расширяться, принося всевозможные новые деньги. Я должен был присоединиться к упомянутому делу. Это то, что ожидалось от меня и моего брата. Мы должны были поступить в школу Лиги плюща, изучать бизнес и финансы, а затем работать в компании, пока мой отец не уйдет на пенсию, после чего мы возьмем на себя управление и продолжим его дело.

Он смотрит в окно на секунду, и могу сказать, что это непростая тема для него, чтобы говорить.

— Брент, мой брат, — продолжает он. — Он перешел черту. Делал все, что хотели от него родители, и делал это по их расписанию. Он золотой ребенок, который не может сделать ничего плохого. Я, с другой стороны, казалось, только и делал, что разочаровывал их. Когда решил заняться хоккеем, а не миром инвестиционного банкинга, это стало последней каплей, — он ухмыляется и, наконец, смотрит на меня. — Они думают, что хоккей ниже их достоинства. Что это варварский спорт для простодушных, малообеспеченных скотов. И это прямая цитата, если тебе интересно.

— Боже мой, — говорю я, и мои глаза расширяются одновременно от шока и смятения. — Это ужасно. И так обидно.

— Еще бы, — он поднимает плечо, как будто пытается сбросить с себя тяжесть того, что только что сказал мне. Но я хочу, чтобы он знал, что мне искренне жаль, поэтому, прежде чем он успевает скрыть какую-либо боль, которую он может чувствовать, протягиваю руку и на секунду кладу на его.

— Действительно, — бормочу я. — Это отстой.

Ноа, кажется, удивлен моим прикосновением и оживляется, даже когда убираю руку. Когда он снова улыбается, часть напряжения в его выражении исчезает, и голубые глаза становятся теплыми, когда они встречаются с моими.

— Это отстой, но знаешь, в конце концов, все нормально, — говорит он. — У меня есть команда. У меня есть профессия, которую я люблю. Мне не нужно одобрение родителей или брата.

Что-то трепещет в моей груди, и я сглатываю, кивая. Оптимизм Ноа просто притягивает как магнит, и я не могу отвести взгляд от его красивого мужественного лица. Кажется, он тоже не важничает. Он, просто кажется, одним из тех людей, которые могут найти серебряную накладку, несмотря ни на что, которые могут вырваться из темного облака и вернуться к свету.

Я всегда была близка со своей семьей, и мои родители никогда бы не стали относиться ко мне так, как Блейки относились к своим сыновьям, поэтому мне трудно осознать, через что прошел Ноа в детстве. Но, тем не менее, ему удавалось не сдаваться и находить счастье, когда другие могли потеряться в собственном отчаянии и жалости к себе.

Это не только замечательное качество, но и чертовски привлекательное.

Я допиваю свой бокал вина и любезно соглашаюсь, когда Ноа предлагает налить мне еще, и мы вдвоем продолжаем говорить о нашей жизни до того, как мы встретились друг с другом. Мы болтаем о закусках и основном блюде, и когда официант подходит, чтобы узнать, хотим ли десерта, мы оба очень быстро соглашаемся, хотя уже съели довольно много еды.

Честно говоря, я думаю, что мы оба пытаемся немного затянуть ужин. Я едва могу съесть еще кусочек, но я не готова к тому, что эта ночь закончится. Ноа, похоже, тоже хорошо проводит время, поэтому я радуюсь, когда он заказывает нам кусочек чизкейка на двоих и два эспрессо.

— Ммм…. — стону я, откусывая кусочек десерта и закрывая глаза. — Это вкусно.

Когда я снова открываю глаза, Ноа смотрит на меня, жар горит в его радужках.

Синий цвет, кажется, темнеет, и его кадык заметно дергается, когда он глотает. Он прочищает горло, его пальцы играют с ножкой бокала, и внезапно воздух в ресторане кажется слишком горячим и слишком густым. Мои бедра сжимаются, и я подталкиваю к нему маленькую тарелку через стол, пытаясь снять нарастающее напряжение.

— Попробуй, — говорю. — Это действительно вкусно.

Он втыкает вилку, и мы делим остаток чизкейка, потягивая эспрессо. Через несколько минут после того, как мы закончили, подходит официант со счетом и ставит его на край стола.

— Вот, — вежливо говорит он нам. — Можете не спешить.

Ноа тут же берет его, и после того, как официант возвращается, чтобы забрать чек, мы вместе идем к парковке. У своей машины я отпираю дверь, а затем делаю паузу, прежде чем повернуться лицом к Ноа. Парковка тускло освещена, но я все еще могу различить угловатые черты его лица в тенях.

— Спасибо за ужин, — говорю я.

— Спасибо, что разрешила пригласить тебя на ужин.

Я улыбаюсь его формулировкам, тихо смеюсь и закусываю нижнюю губу. Ноа тихо стонет, подходит ко мне ближе и тянется, чтобы освободить мою губу большим пальцем. Подушечка его большого пальца касается моей нижней губы, и я судорожно вздыхаю.

— Боже, если бы это было настоящее свидание, — бормочет он. — Я знаю, что говорил раньше, что мы были просто двумя коллегами, которые перекусили, но… черт возьми, я бы хотел, чтобы ты была моей парой сегодня вечером.

Я знаю, что не должна, но не могу ничего с собой поделать. Я делаю полшага к нему и спрашиваю:

— Что бы ты сделал прямо сейчас, если бы это было свидание?

— Хочешь знать, что бы я сделал? — спрашивает он, еще больше сокращая расстояние между нами, когда его пальцы приподнимают мой подбородок.

— Да, — шепчу я едва слышным голосом.

— Ну, во-первых… — он наклоняется, его дыхание шевелит мои волосы, а его щека едва касается моей, когда он шепчет на ухо. — Я бы обнял тебя за талию и притянул к себе. Тогда я бы поцеловал тебя так, как тебя никогда в жизни не целовали. Я провел бы руками по твоим великолепным волосам и прижал бы к борту твоей машины, чтобы не было ни одной части твоего тела, которая не касалась бы моей.

Я закрываю глаза и представляю все, что он описывает, прерывисто выдыхая, когда он продолжает.

— Может быть, я поднял бы тебя и сомкнул твои ноги вокруг своей талии. Я бы позволил тебе почувствовать, как чертовски сильно ты меня достала, как чертовски сильно я хочу тебя. Я бы хотел отвезти тебя домой, но, честно говоря, не знаю, смог ли бы дождаться. Возможно, мне просто нужно было бы узнать, смогу ли я заставить тебя кончить прямо здесь, на этой стоянке, просто чтобы услышать этот чертовски сексуальный звук, который ты издаешь. Я не мог выкинуть его из головы.

Мое сердце бьется так быстро, что ощущается как крылья колибри, а жгучая боль между ног, начавшаяся в ресторане, превратилась в настоящую пульсацию. Я едва могу сделать полный вдох, и он, кажется, понимает, как сильно на меня влияет, потому что его глаза темнеют, когда он добавляет:

— И это было бы только началом. Потому что, Подсолнух, если бы ты позволила мне, я бы боготворил тебя всю гребаную ночь.

На мгновение мне так сильно хочется сказать ему сделать все, что он только что описал, что я почти не могу ясно мыслить.

Я хочу, чтобы он перестал мне рассказывать и быстрее показал.

Я чувствую, что могу умереть, если он этого не сделает.

Но как только я собираюсь подняться на цыпочки и найти его губы, чтобы наклониться для поцелуя, я знаю, что не должна этого хотеть, Ноа отстраняется и улыбается мне с дерзким блеском в глазах.

— Может быть, когда-нибудь мы сходим на настоящее свидание, — бормочет он. — И я получу шанс сделать все это и даже больше. Но сегодня мы просто коллеги, празднующие хорошо выполненную работу, — он делает шаг назад и протягивает руку для рукопожатия. — Итак, Марго, моя коллега, хорошая работа.

Я кладу свою ладонь на его, и он пожимает мне руку, прежде чем отпустить.

— Ты тоже хорошо постарался, — говорю ему, надеясь, что мой голос не выдаст того, что происходит у меня в голове.

Или между ног.

— Спокойной ночи, — говорит он, еще раз кокетливо улыбаясь мне.

Затем он наблюдает, как я сажусь в машину и уезжаю, чувствуя головокружение, взволнованность… и возмутительную возбужденность.