Сердце вне игры

Глава 28

Марго

Ноа пишет мне в середине дня, чтобы убедиться, что наше «официальное» первое свидание состоится сегодня вечером, и я отвечаю ему, что ни за что на свете не пропущу его.

Остаток дня провожу, собирая по кусочкам видео с экскурсии и рассылая родителям запросы на разрешение. К пяти часам понимаю, что пропустила обед и полностью проголодалась. Выключаю компьютер и быстро иду домой, чтобы переодеться, прежде чем Ноа заберет меня через час.

Меня ожидает посылка, и я улыбаюсь, когда открываю ее. Пять пар трусиков «La Perla», точно такие же, как та пара, которую порвал Ноа.

После быстрого душа надеваю одно из них, а поверх выбираю зеленое платье с глубоким вырезом. У платья длинные рукава, и оно облегает мое тело ровно настолько, насколько нужно, прежде чем заканчиваться выше колен. Обычно я храню это платье для праздничных вечеринок, но мне всегда нравился этот цвет, и не знаю, как долго мы будем гулять, поэтому хочу что-то более теплое. Я сочетаю платье с кожаной курткой и черными ботинками, затем укладываю волосы мягкими волнами.

Глядя на себя в зеркало, поправляю ожерелье моей покойной бабушки, проводя большим пальцем по прохладному металлу медальона, чтобы успокоить нервы.

Внутри есть фотография моей бабушки Эбби, когда она была молодой. Она дала мне медальон, когда я училась в средней школе, и сказала, что могу заменить фотографию на свою, но я этого не сделала. Мне нравится, что она всегда со мной. Ожерелье заставляет чувствовать связь не только с ней, но и с семьей в целом. Он заземляет меня, поэтому я ношу его почти каждый день.

Ноа присылает сообщение ровно в шесть, чтобы сообщить, что он снаружи, и я отвечаю, что сейчас спущусь.

Ладони начинают немного потеть, когда выбегаю на улицу, в оживленную ночь. Странно, что я нервничаю из-за этого вечера, хотя мы с Ноа уже дважды провели ночь вместе и занимались сексом. Кроме того, он признался, что я ему нравлюсь и он хочет быть со мной. Так что на самом деле я не должна так волноваться.

И все же не могу успокоиться.

С сегодняшнего вечера мы официально встречаемся. Это важный шаг, который я давно не делала.

Я просто надеюсь, что все еще помню, как это делается.

Ноа выходит из машины, когда приближаюсь, и открывает дверь с моей стороны. Его глаза расширяются, когда он смотрит на меня, и сглатывает.

— Выглядишь потрясающе.

— Спасибо, — прочищаю горло, бабочки в животе сходят с ума. — Как и ты.

Я не вру. Никогда не видела его так одетым, и, хотя мне нравится повседневная одежда, которую он обычно носит, но сейчас Ноа хорошо постарался. Его классический костюм ему к лицу, подчеркивает спортивное тело. Я целую его в щеку перед тем, как сесть в машину, просто чтобы вспомнить, как ощущается его кожа на моих губах, а затем он закрывает дверь и садится с другой стороны.

— Так ты собираешься сказать мне, куда мы едем? — спрашиваю.

Он был немного расплывчатым в деталях ранее, когда сказал, в какое время заберет меня и каков дресс-код.

— Увидишь, — уклончиво говорит он.

Ноа выезжает на дорогу и улыбается мне.

— Итак, у тебя был хороший день на работе?

— На самом деле, да, — говорю ему, откидываясь на спинку сиденья. — Эти дети были такими милыми, и думаю, что мне удалось снять один из лучших рекламных роликов, которые когда-либо делала. Если предположить, что все родители согласятся, чтобы я использовала его, то так и будет.

— Скрестим пальцы.

Я смотрю на него.

— Я видела, как ты разговаривал с той девочкой — Марией.

— Она потрясающая, — с энтузиазмом заявляет он. — Ты знала, что она на самом деле играет в хоккей? Ей не позволили присоединиться к команде мальчиков в спортивном центре, но она нашла несколько девочек в своем классе, которые сказали, что будут играть с ней, и они пытаются создать официальную лигу.

— Я знаю, — ухмыляюсь. — Кэлли сказала мне, и я немного поговорила с Марией после того, как вы, ребята, закончили тренировку. Она очень веселая. Мария заставила меня растрогаться, когда брала у нее интервью.

— Я сказал ей, что помогу ее маме создать лигу, — добавляет Ноа. — Я точно не знаю, что могу сделать, но полагаю, что не помешает иметь капитана «Денверских Тузов» на своей стороне, когда пытаешься создать хоккейную лигу.

— Это так мило. Я уверена, что твое участие в этом будет иметь огромное значение.

— Я надеюсь на это, — он кивает, его взгляд скользит по зеркалу заднего вида. — Я знаю, как много значил для меня хоккей, когда был ребенком, и не хотел бы, чтобы Мария потеряла все, что может предложить спорт только потому, что она девочка. Это вздор.

Боже, этот мужчина…

Если бы он не был за рулем, я бы наклонилась и поцеловала его взасос. Но учитывая, насколько мы оба отвлекаемся, когда целуемся, это, наверное, плохая идея. И наше свидание только началось, так что еще рано думать о том, как мы с ним переспим.

Мы приходим в ресторан через десять минут, и я понимаю, что Ноа ведет меня в «Le Bijou». Это один из самых дорогих и эксклюзивных ресторанов в городе.

— Ничего себе. Ты смог заказать здесь столик? — у меня отвисает челюсть. — Я думала, что их список ожидания длиной в милю. Не так давно прочитала в газете, что нужно бронировать места как минимум за месяц.

Он пожимает плечами.

— Я потянул за несколько ниточек. Ничего особенного.

У меня такое чувство, что получить для нас столик в такой короткий срок, вероятно, было очень важно, но ничего не говорю, когда он выходит из машины и открывает передо мной дверь. Он протягивает руку, поэтому я переплетаю свою с его, и мы направляемся к дверям. Когда мы приближаемся, замечаю через окно, выходящее на улицу, что это место выглядит странно пустым.

— Ух ты. Здесь не так много людей, — комментирую я, хмурясь. Затем отступаю назад, чтобы еще раз взглянуть на название здания и убедиться, что это действительно тот ресторан, о котором думаю. — Это странно. Сегодня какое-то мероприятие, о котором я не знаю?

— Нет, — говорит он, открывая дверь.

Я захожу внутрь и тут же понимаю, что здесь совершенно пусто.

— Где все? — спрашиваю я, глядя на Ноа.

Он застенчиво улыбается и потирает затылок.

— Я… э… я выкупил весь ресторан на сегодня.

Я сдерживаю смех, почти убеждённая, что он шутит. Что это все розыгрыш, а гости просто прячутся под своими столами, готовые выскочить и напугать меня в любую секунду. Но когда румянец Ноа немного усиливается, я моргаю, и реальность ситуации доходит до меня. Он говорит правду.

— Ты… ты действительно скупил весь ресторан?

— Да, — он подходит ближе, глядя на меня сверху вниз. — Чтобы мы могли побыть наедине. Я не хотел, чтобы кто-то фотографировал нас и размещал в социальных сетях или продавал их какому-нибудь журналу сплетен. Это был бы хороший способ раскрыть наше прикрытие еще до того, как у нас будет первое свидание.

— Ой. Боже, я даже не подумала об этом, — снова оглядываюсь, хмурясь. — Я так беспокоилась о том, что нас увидит кто-то с работы, кто-то, кто знает меня, что совершенно забыла о том факте, что тебя практически все знают. Вероятно, сохранить это в секрете будет немного сложнее, чем я думала. Не то чтобы ты мог выкупать весь ресторан каждый раз, когда мы хотим пойти поужинать.

Ноа бросает на меня взгляд, который показывает, что я допустила ошибку.

— Для тебя? Я бы сделал тоже самое снова.

— Ноа, — говорю я со смехом.

— Я серьезно, — он поднимает мой подбородок, в его выражении нет и следа юмора. — Если бы это сделало тебя счастливой, я бы обязательно это сделал снова.

— Но… деньги, — возражаю, это с трудом укладывается в голове.

— Кого волнуют деньги? — он пожимает плечами. — Я знаю, что это привилегия так говорить, но я имею в виду именно это. Ты, безусловно, самое ценное, что есть сейчас в моей жизни, Подсолнух.

Мое сердце бешено бьется, бьется так сильно, что почти уверена, что он это видит. Каждый раз, когда думаю, что перестала удивляться этому человеку, он говорит что-то подобное, от чего у меня перехватывает дыхание. Я никогда не сталкивалась с чем-то подобным раньше, и это заставляет меня чувствовать себя немного ошеломленной.

Словно заметив, что я немного смутилась, Ноа улыбается и указывает на стол в центре комнаты, заставленный прекрасной посудой.

— Тем не менее, я плачу по часам, так что, может быть, нам стоит присесть и посмотреть меню.

Я смеюсь, напряжение спадает. Мне нравится, что он делает это не только для того, чтобы произвести на меня впечатление. Это не обман и не способ показать свое богатство. Он просто заботится обо мне.

— Верно, — шучу я. — Не волнуйся, я буду есть быстро. Чем скорее мы уйдем отсюда, тем меньше с тебя возьмут за кучу пустых столов.

Он притягивает меня к себе, пока мы идем через комнату, его дыхание щекочет ухо, когда он бормочет:

— Что еще более важно, чем скорее мы выберемся отсюда, тем раньше я смогу вернуть тебя в постель.

Говоря это, он позволяет своей руке скользить по моей спине ровно настолько, чтобы задеть мою задницу. Легкое покалывание пробежало по позвоночнику, мой клитор запульсировал в предвкушении.

Он отодвигает стул, чтобы я могла сесть, и, как только мы устроились, подходит официант и приносит нам напитки — «Манхэттен» для меня и виски для Ноа — прежде чем передать нам меню. Я вижу около дюжины блюд, которые выглядят потрясающе, но немного беспокоюсь, что, если упомяну их вслух, Ноа закажет все до единого. Так что, в конце концов, решила остановиться на креветках с чесночным соусом. Ноа заказывает стейк, официант вежливо кивает и исчезает на кухне, снова оставляя нас наедине.

— Итак, у меня есть вопрос, — говорю я, сделав большой глоток из своего стакана.

— Спрашивай о чем угодно.

— Когда ты был ловеласом, что делал чаще всего?

— Хм?

— Я имею в виду, например, если бы я была одной из женщин, которую ты встретил в баре и которая, по твоему мнению, хотела пойти с тобой домой, что бы сказал или сделал, чтобы убедиться, что все пройдет идеально?

— Я бы не стал брать в аренду целый ресторан, это точно, — со смехом отмечает он.

— Ну, очевидно. Но у тебя должна была быть реплика или что-то, что ты использовал бы, чтобы привлечь внимание женщины, верно?

Он ухмыляется и качает головой.

— Хочешь честный ответ? Или я должен попытаться сохранить лицо и придумать что-то, что не выставит меня высокомерным придурком?

— Нет, я хочу знать правду, — настаиваю. — Я спросила, потому что мне искренне любопытно. Клянусь, я не буду тебя осуждать.

— Ладно. Правда в том, что… мне действительно не нужна была хитрость или что-то такое, — Ноа вздыхает и откидывается назад, держа стакан с виски, но не отпивая из него. — Иногда я немного флиртовал или покупал женщине выпивку, но… в большинстве случаев они сами подходили и очень ясно давали понять, что хотят пойти со мной домой. Вот и все.

Моя челюсть отвисает.

— Боже мой.

Он стонет, на его лице появляется неприятная гримаса.

— Я знал, что именно так и будет. Ты прямо сейчас осуждаешь меня.

— Нет, клянусь, нет! — но я начинаю смеяться, когда говорю это, а он показывает на меня пальцем.

— А теперь еще и издеваешься!

— Нет, нет, — качаю головой, поджимая губы, пытаясь скрыть ухмылку. — Это просто немного смешно, вот и все. Все называют тебя бабником, но тебе даже не обязательно что-то делать. Ты выигрываешь, даже не пытаясь.

— А теперь остановись секунду, — он поднимает руку, его голубые глаза весело блестят. — Отчасти причина, по которой мне не нужно так сильно стараться, заключается в том, что я работаю постфактум. Ко мне в барах не подходили бы женщины и не просили бы пойти со мной домой, если бы я не был так хорош… понимаешь… в постели.

— Ну конечно, — говорю я, закатывая глаза.

Он выглядит почти обиженным.

— Ты намекаешь, что я не хорош в постели?

— Нет, — быстро выпаливаю. Тогда я должна сказать это снова, потому что мне нужно, чтобы Ноа знал, насколько ценю то, что он делает для меня, когда мы в постели. — Не совсем. Я закатила глаза, потому что не думаю, что женщины бросаются на тебя из-за этого. Или, по крайней мере, не только из-за этого. Думаю, они бросаются на тебя, потому что ты капитан команды НХЛ. И ты богат.

Он, кажется, обдумывает это секунду, затем решительно качает головой.

— Нет, я почти уверен, что это потому, что я Бог-секса, — я фыркаю, и он смеется вместе со мной. Затем Ноа упирается локтями в стол и смотрит на меня с более напряженным выражением лица. — Но теперь эти дни позади. Ты знаешь это, не так ли?

Я киваю, упираясь локтями в стол и позволяя своим пальцам переплестись с его.

— Да. Я знаю.

Через несколько минут официант возвращается с нашей едой, и мы убираем руки, давая ему место, чтобы поставить тарелки. Все пахнет аппетитно и вкусно, и мы оба вдыхаем аромат, как только официант уходит. После этого мы болтаем о других вещах, иногда оказываясь в центре кокетливых споров, смеясь и дразня друг друга до глубокой ночи.

Чуть позже девяти мы заказываем десерт, и когда к столу подают торт с топленным шоколадом, я уже могу сказать, что это будет лучшее, что когда-либо пробовала. Я откусываю большой кусок — он теплый и липкий во рту. Я не могу сдержать тихий стон, когда сладкий вкус тает на языке, и Ноа издает сдавленный звук.

Когда поднимаю глаза, он смотрит на меня.

— Черт. Ты не можешь так стонать на публике, Подсолнух, — хрипло говорит он.

— Почему нет?

— Потому что мне хочется делать с тобой очень непубличные вещи. Например, разложить тебя на этом столе и посмотреть, что вкуснее — ты или торт.

Меня пронизывает жар, отчего лицо краснеет, а клитор болит.

— Ну, мы сейчас не совсем на публике, — замечаю я, оглядывая пустой ресторан. — Ты заплатил много денег, чтобы убедиться в этом. Кроме персонала кухни и официанта здесь никого нет.

Брови Ноа поднимаются, и он смотрит на дверь кухни. Затем улыбается.

— Хорошая идея.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, он плавно отодвигает стул и встает. Затем пододвигает стул к краю маленького столика и снова садится на него, чтобы быть ближе ко мне.

У меня перехватывает дыхание, небольшой прилив адреналина проходит сквозь меня.

— Что ты делаешь?

— Просто смотрю, как моя девушка наслаждается десертом, — небрежно говорит он, беря вилку и протягивая мне. При этом его другая рука скользит под стол, находит подол моего платья и скользит под ним. Его пальцы касаются внутренней стороны моих бедер, а затем клитора, и мой пульс подскакивает.

— Ноа, а что, если…

— Никто не увидит. Я обещаю.

Он снова дразнит мой клитор через трусики, всего лишь легкое прикосновение его пальцев, но этого достаточно, чтобы вызвать всплеск возбуждения в венах. Тот факт, что официант может выйти в любой момент, добавляет риска в то, что он делает, от чего по спине пробегает легкий трепет.

— Ты можешь доесть торт, — бормочет Ноа, его палец скользит под мои трусики. — Я нашел кое-что еще, чего жажду больше.

Мое дыхание вырывается на судорожном выдохе, вонзаю вилку в шоколадный торт и подношу кусочек ко рту. Ноа наблюдает за мной, его дерзкая, сексуальная улыбка играет на его губах, когда он проводит пальцем по складкам.

— Ты уже такая мокрая, — стонет он, понизив голос. — Блять.

Влажность между моими ногами не только от того, что он сейчас делает. Это из-за того, как Ноа смотрел на меня, когда пришел забрать, из-за того, как прикасался, когда вел в ресторан. Это из-за того, что сидела напротив него всю ночь, флиртуя, разговаривая и наблюдая, как светится его лицо, когда он говорит. Это все, и я бы сказала ему об этом, но мне требуется вся концентрация, чтобы съесть этот маленький кусочек шоколадного торта.

Я чувствую, что забыла, как делать элементарные вещи, такие как жевать или глотать, и мне приходится сжимать свободную руку в кулак, когда пальцы Ноа начинают быстрее двигаться по клитору.

Я хнычу, и его глаза горят.

— Это от меня или от торта? — спрашивает он, и, если бы я не была так занята, пытаясь сохранить самообладание, то посмеялась бы над тем фактом, что у этого человека такая склонность к соперничеству, что теперь он соревнуется с выпечкой. Я уверена, что именно это делает его таким невероятным хоккеистом… и это также то, что заставило меня прийти в этот ресторан.

— Ты, — шепчу я, немного извиваясь на своем месте, чтобы кончики его пальцев оказались именно там, где они мне нужны. — Просто… о боже.

— Вот так, Подсолнух. Хорошая девочка.

Он вводит два пальца внутрь меня, когда произносит последние слова, трется об меня ладонью, чтобы продолжать оказывать давление на клитор, и теплое, жидкое чувство надвигающегося оргазма расцветает во мне.

— Ноа, — шиплю, умоляя и предупреждая одновременно.

Он на секунду отрывает от меня взгляд, чтобы взглянуть на кухню, прежде чем его внимание возвращается к моему лицу.

— Здесь никого нет. Они все еще там. Расслабься. И кончи пока мои пальцы в тебе.

Я не уверена, что смогла бы остановить себя, даже если бы он сказал, что к нам движется парад. Сжимаю вилку железной хваткой, мой рот открывается от приглушенного тихого писка, когда бедра сжимаются вокруг его руки. Ноа сжимает пальцы, поглаживая мои внутренние стенки, пока я переживаю кульминацию, изо всех сил стараясь, чтобы тело не дергалось так, чтобы не было совершенно очевидно, что происходит.

Когда мышцы начинают медленно расслабляться, я выдыхаю, немного откидываясь на спинку стула. Ноа наблюдает за мной с довольным блеском в голубых глазах, прежде чем вытащить пальцы из киски. Я чувствую, как влажность моего возбуждения размазывается по внутренней стороне бедер, когда он вытаскивает руку из-под платья.

Затем он кладет локоть на стол и теми же двумя пальцами, которые только что были внутри меня, берет кусок теплого, липкого пирога.

Ноа подносит пальцы к моим губам, и я открываю рот, а сердце бешено колотится. Интенсивный шоколадный вкус пирога смешивается с чем-то более терпким на языке, и я смыкаю губы вокруг его пальцев, прежде чем он медленно убирает их.

— Так что слаще? — спрашивает он. — Ты или торт?

Я даже не нахожу слов для ответа. На самом деле, думаю, что, возможно, у меня только что был еще один мини-оргазм.

Когда я какое-то время молчу, он засовывает пальцы себе в рот, слизывая остатки торта и мое возбуждение.

— Ты, — произносит он, в последний раз проводя языком по кончикам пальцев. — Определенно ты.

Наступает долгий момент, когда мы просто смотрим друг на друга, его слова висят между нами, а воздух, кажется, потрескивает от электрического заряда. Затем я открываю рот, чтобы заговорить почти в тот же момент, что и он.

— Может нам уйти отсюда? — выпалила я.

— Я попрошу счёт, — говорит он, почти откидывая стул назад и вскакивая на ноги.