Сердце вне игры

Глава 17

Марго

Я та, кто действует первой, наклоняясь к Ноа, а он сразу реагируют. Его губы встречаются с моими, теплые и твердые, когда он притягивает меня ближе к своему телу.

Черт, он хорошо целуется.

Ноа целует меня, как будто долго ждал этого.

Как будто он жаждал этого.

Как будто он думал об этом неделями.

Боже, он не один такой.

Почти трудно поверить, что мы впервые поцеловались, но, несмотря на все остальное, что произошло в лифте в тот день, наши губы так и не соприкоснулись. И черт возьми, я жалею, что мы это пропустили. Его рот жаждет прикоснуться к моему, его зубы скользят по моим губам, а его язык выскальзывает, чтобы попробовать на вкус мой собственный — сначала медленно и нежно, а затем глубже углубляясь в мой рот, когда открываюсь для него.

Он переворачивает меня на спину, наклоняясь сверху, одну руку кладет ладонью мне на затылок, проводя по волосам. Я цепляюсь за его плечи, немного приподнимая голову, чтобы попытаться стать еще ближе.

— Черт, ты такая вкусная, — выдыхает он, покусывая мою нижнюю губу. — Так и знал.

Он наклоняется для еще одного поцелуя, как только заканчивает говорить, его свободная рука блуждает по моему телу под одеялом, пока мы целуемся. Его большая ладонь скользит вниз по моей спине, следуя изгибу талии и изгибу бедра, прежде чем снова скользнуть вверх. Когда он обхватывает грудь и сжимает, я хнычу ему в губы, и он стонет в ответ.

Его большой палец касается моего соска, и даже несмотря на то, что между нами находится тонкая ткань топа, от этого ощущения по моему телу пробегают искры. Я немного выгибаю спину, призывая его сделать это снова, и его рот изгибается в улыбке.

— О боже, — выдыхаю я, когда он медленно проводит большим пальцем по соску, заставляя его затвердеть.

— Я предпочитаю «Ноа», — он хихикает, прерывая наш поцелуй и поднимая голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. — Но если хочешь быть официальной…

Я почти смеюсь, но звук прерывается хриплым стоном, когда он зажимает сосок костяшками первых двух пальцев и сжимает. Это не настолько сильно, чтобы причинить боль, но оно посылает острую волну ощущений, заставляя мой рот открыться.

Его голубые глаза темны, и они бегают между моими, когда наблюдает за моим лицом, словно пытаясь оценить реакцию на каждую мелочь, которую он делает. Я бы с радостью позволила ему, но уже скучаю по прикосновению его губ к своим, поэтому снова притягиваю его голову для еще одного поцелуя.

Он не перестает прикасаться ко мне, переключаясь на другую грудь и играя с моим соском, прежде чем мять мягкую плоть, и я сжимаю бедра, когда все тело, кажется, светится под его вниманием.

Когда наш поцелуй, наконец, прерывается, это только для того, чтобы он мог провести губами по щеке и подбородку, оставляя легкие поцелуи на чувствительной коже. Я поднимаю подбородок, глядя в потолок в оцепенении, пока он прикасается к горлу, заставляя мурашки на коже пробежать по моей груди и плечам. Он добирается до ключицы и осторожно кусает ее зубами, а я ерзаю на кровати под ним.

— Ноа…

— Да? — выдыхает он, его руки приподнимают мою майку, а голова опускается ниже.

Он натягивает ткань на мою грудь, собирая ее высоко на верхней части, когда его губы смыкаются вокруг одного из сосков. Его рот теплый, и когда Ноа мягко кусает, зажав бутончик между зубами, я хватаюсь обеими руками за его голову.

— Охренеть!

Ноа усмехается, переходя на другую сторону, словно решив уделить одинаковое внимание обеим грудям, и когда глубоко втягивает одну в рот, моя челюсть открывается, когда пронзает поразительное, неожиданное ощущение. Он снова сосет, заставляя меня немного корчиться, когда задыхаюсь, затем отпускает с влажным хлопком.

— Тебе нравится это? — бормочет он.

Я киваю, в животе скручивается жар.

— Да!

— Прекрасно, — его улыбка греховна и удовлетворена, и этого почти достаточно, чтобы мои трусики намокли. — Мне тоже.

Ноа возвращает свое внимание к груди, и мои веки немного опускаются, а затем снова широко открываются, когда он начинает опускаться ниже, стягивая одеяло и устраиваясь между моих ног. Он цепляется пальцами за пояс шорт и смотрит на меня, кусая губу.

— Все нормально?

Я киваю, хотя стеснение в животе сейчас больше от нервов, чем от возбуждения.

— Да.

Ноа целует в живот, прямо под пупком, взгляд все еще прикован к моему лицу. Затем скользит кончиками пальцев под мои шорты, стягивая их вместе с трусиками. Я двигаю бедрами и сгибаю колени, чтобы помочь ему, и он стаскивает их с моих ног одну за другой. Он бросает их на пол, прежде чем провести мозолистыми ладонями по внутренней стороне моих бедер.

— Ты великолепна, — он сжимает мои бедра, раздвигая их немного шире. — Не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.

— М-м-м, — бормочу я, кусая нижнюю губу.

Он опускает голову, проводя языком вверх по складочкам одним длинным движением, и, хотя это приятно, я немного напрягаюсь. Ноа останавливается наверху и проводит языком по клитору, и я пытаюсь позволить себе насладиться этим, но уже теряюсь в своих мыслях. Мне никогда не удавалось кончить таким образом, но не хочу, чтобы он останавливался, поэтому немного двигаю бедрами, издавая тихие звуки признательности себе под нос.

Он продолжает, скользя языком, и я позволяю своим стонам медленно нарастать, и запускаю пальцы в его волосы.

Он рычит себе под нос, и я издаю тихий стон.

Затем еще один.

С третьим стоном я резко выгибаю спину, дергая его за волосы и крутя бедрами на матрасе. Он поднимает голову, позволяя мне отодвинуть его от киски, затем смотрит на мое лицо.

Когда наши взгляды встречаются, его брови сходятся.

— Что это было?

Меня охватывает смущение, и я облизываю губы, отпуская его волосы.

— Я… я кончила.

— Нет, ты этого не сделала.

Мои щеки горят, лицо заливает румянец.

Он пристально смотрит на меня, затем отпускает бедра и выпрямляется, садясь между моих ног. Его стояк натягивает ткань его штанов, но он не обращает на это внимания, продолжая смотреть на меня сверху вниз, словно пытаясь что-то понять.

— Ты не кончила, Марго, — в его глазах вспыхивает жар, когда он добавляет: — Не хочу придавать этому слишком большого значения, но я знаю, как ты звучишь, когда кончаешь на самом деле, и это было не так.

У меня отвисает челюсть, и я на секунду замираю, совершенно не находя слов. Я на грани того, чтобы удвоить свою ложь, настаивая на том, что он лишь однажды услышал мой оргазм, и это не значит, что он какой-то эксперт по оргазму, который знает, как я буду звучать каждый раз при этом… но затем кусаю губу и качаю головой.

— Прости, — шепчу, чувствуя себя идиоткой. — Я должна была просто сказать тебе. Я не могу так кончить. Бывший не любил делать это для меня, и я всегда очень стеснялась, когда он это делал. И когда ничего… со мной не происходило, он выходил из себя. Так что я просто привыкла притворяться. Я не думала, что ты заметишь.

Ноа моргает, морщинка между его бровями становится глубже, когда впитывает мои слова. Затем наклоняется надо мной, кладя руки по обе стороны от головы, чтобы мы оказались лицом к лицу. Выражение, которое я не могу разобрать, появляется на его лице, и он качает головой.

— Подожди секунду, — медленно говорит он. — Хочешь сказать, что твой бывший так ненавидел делать тебе приятно таким образом, что ты начала имитировать оргазм, просто чтобы покончить с этим побыстрее?

Я закусываю нижнюю губу, отводя взгляд от него. Чувствую себя неловко и некомфортно, и более чем немного смущена тем, что после всего растущего влечения между нами, вот как все закончилось.

— Я просто… не думала, что есть смысл затягивать с этим, так как знала, что не смогу кончить, — признаюсь я.

Ноа все еще смотрит на меня. Несмотря на то, что сейчас смотрю на стену рядом с кроватью, я чувствую его пристальный взгляд, прожигающий мою щеку. В комнате на долгое время воцаряется тишина, а затем он поднимает руку с кровати, кладет два пальца мне на челюсть и снова поворачивает лицо к своему.

— Я не думаю, что это правда.

Я моргаю.

— Что?

Его губы сжимаются, что-то вроде гнева омрачает выражение его лица.

— Я не думаю, что это правда, что ты не можете достичь кульминации от орального секса. Я думаю, что какой-то тупой ублюдок был настолько нетерпелив и эгоистичен, что заставил тебя думать, что ты не можешь кончить так только потому, что он никогда не находил времени, чтобы действительно сделать это правильно.

Я слегка пожимаю плечами.

— Я имею в виду, что он не был хорош в этом, я так думаю. Но у меня это никогда не срабатывало, Ноа. Однажды он пытался минут десять, а я все равно не могла кончить.

Он поднимает брови, на его лице саркастическое недоверие.

— Целых десять минут? Ух ты. Надеюсь, после этого он не забыл забрать свою чертову медаль за доблесть.

Это вызывает у меня легкий смех, но Ноа качает головой, выражение его лица становится более напряженным.

— Я серьезно, Подсолнух. То, что ты не можете кончить по команде или в установленные сроки, не означает, что ты вообще не можете этого сделать.

Он кажется почти возмущенным из-за меня, и несмотря на то, что мои щеки все еще горят, чувствую прилив тепла. Протянув руку, притягиваю его к себе для поцелуя, обвивая руками его плечи.

Ноа немедленно отвечает, целуя в ответ так, что это снимает часть моего смущения и вновь разжигает огонь в венах. Его тело ложится на мое, ткань брюк грубо касается чувствительной кожи внутренней стороны моих бедер, когда обхватываю его ногами, и на минуту теряюсь в том, как хорошо это ощущается.

Когда мы отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, Ноа убирает волосы с моего лица. Он отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза, голубизна его радужных оболочек глубока, как океан.

— Могу я попробовать еще раз? — мягко спрашивает он.

Я кусаю губу, разрываясь между желанием сказать «да» и нежеланием пережить повторение этой неловкости. Должно быть, он смог прочитать нерешительность на моем лице, потому что легкая улыбка появилась на его губах.

— Как насчет этого? Давай заключим сделку. Если ты захочешь, чтобы я остановился в любой момент, просто скажи, и я остановлюсь. Все зависит от тебя. Но скажи «стоп», только если ты этого хочешь, а не потому, что думаешь, что этого хочу я. Не потому, что ты думаешь, что мне скучно или это занимает слишком много времени, хорошо? — его улыбка становится шире, становясь голодной и волчьей. — Потому что, детка, если ты позволишь мне, я с радостью останусь у тебя между ног на всю ночь.

В животе порхают бабочки, дико порхают, пока я смотрю на него. У меня никогда раньше не было парня, который бы умолял заняться со мной сексом, и, хотя не уверена, что смогу дать ему то, что он хочет, я не ненавижу идею позволить ему попробовать.

— Хорошо, — шепчу я.

Он ухмыляется, затем полностью стягивает с меня майку, прежде чем наклониться, чтобы снова поцеловать. Он не торопится с этим, держа одной рукой мою голову, в то время как другая движется вниз, чтобы дразнить грудь и скользить между моими ногами. Его пальцы скользят по моим складкам, а затем возвращаются к клитору, двигаясь легкими, неторопливыми кругами. Его рука остается между моими ногами, даже когда наш поцелуй прерывается, и он медленно движется вниз по моему телу, его рот оставляет горячие дорожки на груди и животе.

Когда Ноа снова кладет голову между моими бедрами, его руки перемещаются к моим ногам, держа их открытыми для него. Я выдохнула, пытаясь расслабить тело, глядя в потолок.

Его язык скользит по мне, теплый и влажный, и это приятно. Ощущение немного приглушено, как всегда бывает, когда я в своей голове, но стараюсь не думать об этом и не беспокоиться, что не смогу закончить. Вместо этого закрываю глаза, пытаясь заблокировать все, кроме ощущения того, что Ноа делает со мной.

Он терпелив, я позволю ему это сделать.

Он начинает медленно, как будто пытается нанести на карту контуры моей киски, облизывая и исследуя какое-то время. Он дразнит мой клитор, никогда не оказывая слишком большого давления и меняя ритм или рисунок каждый раз, когда начинаю к нему привыкать. Закусываю губу, хватая две горсти простыней подо мной, пока телевизор играет на заднем плане.

Я немного теряю счет времени, и в какой-то момент Ноа отпускает мои бедра, освобождая руки. Он раздвигает губы киски пальцами, и мои глаза распахиваются от удивления, взгляд устремляется вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как он вонзает в меня свой язык.

— О, черт! — выпаливаю я, и сердце подпрыгивает в груди, а бедра непроизвольно напрягаются.

Он немного отстраняется.

— Ты в порядке?

— Я… да, — клитор пульсирует, когда я киваю.

— Тебе понравилось?

Я снова киваю, и он улыбается. На этот раз он удерживает зрительный контакт, напрягает язык и вонзает его в меня, проникая так глубоко, как только может. Мои внутренние стенки напрягаются, и мне приходится бороться, чтобы не сжать ноги вокруг его головы. Он трахает меня вот так своим языком, когда один из его больших пальцев снова скользит вверх, чтобы обвести клитор, и я чувствую, что становлюсь все более влажной.

Когда он, наконец, делает перерыв, вся нижняя часть моего тела становится горячее, чем раньше, и он снова ласкает, прежде чем посмотреть на меня сквозь ресницы.

— Ты знаешь, какой у тебя чертовски приятный вкус? — бормочет он хриплым голосом. — Должен признать, в последнее время ты была главной звездой практически во всех моих фантазиях, но, черт возьми… ни одна из них не была так хороша, как эта.

Моя нижняя губа начинает болеть от того, как сильно я ее кусаю, и когда позволяю ей выскользнуть, Ноа стонет.

— Я мог бы смотреть, как ты делаешь это всю гребаную ночь, Подсолнух. Ты так хорошо выглядишь сейчас.

Он возвращается к своей задаче, и теперь в этом есть что-то менее сдержанное, как будто раньше он сдерживался, а теперь нет. Ноа снова трахает меня своим языком, затем проводит пальцем по клитору. Каждый раз, когда он делает что-то, что заставляет меня дергаться или хныкать, его взгляд устремляется к моему лицу, и он повторяет действие еще несколько раз.

Я совершенно потеряла счет времени. В начале я решила, что отпущу его на пятнадцать минут или около того, а затем остановлю, независимо от того, пересекла финишную черту или нет. Но почти уверена, что к настоящему моменту прошло уже больше времени, и, кажется, ему действительно не становится скучно.

— Черт, да, — бормочет он, когда я бессознательно поднимаю бедра вверх, чтобы встретить давление его языка. — Так мило.

Он покусывает клитор, слегка царапая его зубами, и толчок ощущений заставляет меня приподняться, прежде чем снова упасть.

— Боже мой, Ноа, — тяжело дышу я, чувствуя, как внутри разгорается жар.

— Ну вот. Бери, что хочешь, Подсолнух. Ты такая идеальная.

Его похвала ударяет в голову, как и тот факт, что я могу сказать, что он трется промежностью о матрас, как будто так возбудился, что не может удержаться. Вместо того, чтобы смотреть в потолок или держать глаза закрытыми, жадно смотрю на него, очарованная тем, как он пожирает меня, как будто я его последняя еда.

На самом деле я никогда раньше не смотрела, когда парень делал это, и до этого момента я бы не подумала, что мне понравится. Но это грязно, в хорошем смысле, и когда он снова начинает трахать меня своим языком, я делаю то, что он сказал, и беру то, что хочу, выгибая бедра, чтобы оседлать его лицо.

Знакомый жар оргазма нарастает во мне, и дыхание становится прерывистым.

— Я близко. Черт, я… о боже, я…

Я кончаю.

Я кончаю ему на лицо, и он не останавливается. Ноа вытаскивает из меня язык, но только для того, чтобы обвести мой клитор быстрыми, сильными движениями, заставляя биться в конвульсиях удовольствия. Я хватаю его за волосы точно так же, как в первый раз, когда он начал, но на этот раз не для того, чтобы оттащить его, а просто потому, что мне нужен чертов якорь, чтобы заземлиться.

— Вот так, — бормочет он. — Черт, детка. Да.

Он ждет, пока мое тело, наконец, перестанет трястись, затем поднимает голову. Мои руки в его волосах, спутанных и неопрятных, и клитор снова начинает пульсировать, когда я понимаю, что вся нижняя половина его лица мокрая.

Охренеть.

Ноа облизывает губы, а затем усмехается, и я даже не могу злиться на самодовольный блеск в его глазах, потому что он полностью заслужил это.

— Это было невероятно, — говорит он.

Я смеюсь, чувствуя головокружение.

— Я думаю, что это должна быть моя реплика.

Он скользит большим пальцем внутрь меня, затем вытаскивает его и подносит ко рту. Когда он высасывает его дочиста, что-то внизу живота сжимается при виде этого.

— Ну, ты можешь сказать это после того, как я заставлю тебя кончить еще раз.

— Ты серьезно?

Он выгибает бровь.

— Думаешь, сможешь выдержать?

— Я не знаю, — качаю головой, пульс немного учащается. — Я даже не думала, что смогу кончить один раз.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? Это наше соглашение, помнишь?

Мои руки выскальзывают из его волос, когда смотрю на него сверху вниз. Я только что кончила сильнее, чем за долгое время, но то, как Ноа смотрит на меня, заставляет сердце биться чаще, и если быть честной…

— Нет, — шепчу. — Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Его ухмылка хищная, но я вижу ее только на секунду. Затем его голова снова оказывается между моими ногами, язык возвращается во все места, которые раньше вызывали у меня приятные ощущения.

Теперь я чувствую себя по-другому, потому что клитор стал чувствительным, а киска распухла и покраснела. Но я уже преодолела момент того, что слишком зациклилась в своей голове, и на данный момент мне даже все равно, кончу снова или нет. Я просто хочу, чтобы он продолжал доставлять мне удовольствие.

Может быть, тот факт, что я не сосредотачиваюсь на этом, позволяет ему через некоторое время выжать из меня еще один оргазм, а затем еще один в быстрой последовательности после этого.

Когда он пытается продолжить после третьего, я извиваюсь от него, смеясь и задыхаясь.

— Подожди, подожди! — я визжу. — О черт. Ах, это слишком хорошо!

Ноа останавливается, как только произношу это слово, и смотрит на меня. Его щеки раскраснелись, его губы блестят от моего возбуждения, и он выглядит чертовски горячим. Он ползет вверх по моему телу, чтобы поцеловать, проникая своим языком в мой рот и позволяя попробовать все, что он только что сделал со мной, я обнимаю его, все еще пытаясь отдышаться между поцелуями.

Когда мы, наконец, отстраняемся, он смотрит на меня с теплой улыбкой.

— Спасибо, Подсолнух.

Я улыбаюсь, сердце трепещет.

— Ты продолжаешь воровать все мои реплики.

— Извини, — он усмехается. — Ничего не могу с собой поделать.

Оставив еще один поцелуй на моих губах, он садится на кровать рядом со мной, наклоняясь, чтобы натянуть на нас одеяло. Ноа перекатывается на бок, обхватывает меня рукой и притягивает к себе, так что я прижимаюсь к нему. Его член, твердый, как сталь, прижимается к моей заднице сквозь ткань его спортивных штанов, и когда смотрю на часы и понимаю, что уже почти три часа ночи, мои глаза расширяются.

Боже мой, у него, должно быть, сейчас самое худшее чувство недотраха в жизни.

Я не знала об этом, пока не увидела время, но он провел почти два часа с головой между моими ногами.

Эта мысль что-то делает со мной, и я немного пододвигаюсь к Ноа, прижимаясь задницей к толстому очертанию его члена. Несмотря на то, что я чувствительна и уставшая, тело сжимается, когда чувствую, как он пульсирует, и начинаю ерзать, но он меня останавливает.

Ноа крепче сжимает меня, не давая перевернуться лицом к нему и зарывается носом в мои волосы.

— Уже поздно, — бормочет он. — Нам следует немного поспать.

— Ты уверен?

Он колеблется, затем приподнимается на локте позади, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Его рука лежит на моем голом животе, и он скользит ею вниз, кладя ее мне на бедро.

— Да, уверен. Я не тороплюсь, Марго. Я хочу тебя. Так. Блять. Сильно. Но не хочу, чтобы это все было лишь на одну ночь. Я хочу большего. Так что, пока не буду уверен, что ты мне полностью доверяешь… Я могу подождать.

Выражение его лица серьезно, и он слегка сжимает мое бедро, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать в висок. Затем выключает прикроватную лампу и берет пульт, чтобы выключить телевизор, позволяя тьме окутать нас и снова заключает меня в свои объятия.

— Спокойной ночи, Подсолнух, — бормочет он.

Интересно, чувствует ли он стук моего сердца, когда я шепчу в ответ:

— Спокойной ночи.