Шлак 4.0

Глава 14

Прежде чем спуститься в зал, я осмотрелся. Музыка давила на уши, шлюхи смеялись, мат, крики, галдёж. За ломберным столом играли в покер, по столешнице веером летали карты. Возле стойки завязалась потасовка. Бармен ухватил драчунов за воротники и встряхнул, в зародыше подавляя агрессию.

Всё как обычно. Но что-то настораживало.

Я медленно прошёл к лестнице, начал спускаться, не переставая оглядывать зал и всматриваться в лица. Несколько раз поворачивался к бармену. Тот, не зависимо от того, что был занят гостями, разливал пиво и самогон, мою настороженность заметил. Бросил косые взгляды во все дальние уголки, ничего особенного не увидел и пожал плечами. А меня продолжало глодать. Словно лизун посылал какие-то сигналы, хотя в округе ни одного лизуна сто процентов не было. На середине лестницы я остановился и, ухватившись за перила, осмотрелся ещё раз.

За спиной выругались:

— Замёрз чё ли, шлак? Дай пройти.

С галёрки спускался дикарь под ручку с напомаженной шлюхой. Оба пьяные и никакой опасности не представляли. Я посторонился, выждал ещё минуту, потом быстро прошёл к стойке.

— Чёрный выход где?

Без лишних телодвижений и вопросов бармен поднял крышку прилавка и кивнул:

— Идём, — и сказал кому-то. — Подмени.

Он провёл меня на кухню. Жаром обдало так, что я мгновенно вспотел. Половину помещения занимала угольная печь. На раскалённых до бела чугунных плитах пыхтели котлы и большие чайники. У противоположной стены за длинным низким столом трудились кухонные сотрудники. Здоровенный мужик с тесаком развернулся к нам, но увидев бармена, благодушно кивнул.

Бармен подвёл меня к выходу, откинул деревянный засов и приоткрыл дверь. В узкую щель потёк свежий воздух, сразу стало зябко.

— Ступай. Алисе Вячеславовне поклон.

— Спасибо, передам.

Выскользнул на улицу и замер. Ощущение опасности не отпускало. Если бы в крови оставались наногранды, я бы точно знал, где и что, но сейчас одно только голое предчувствие.

Ладно, разберёмся.

Передо мной находилась россыпь лачуг и драных палаток в окружении грязи и мусора. В тусклых просветах редких фонарей мелькали фигуры, от угольного склада тянуло чем-то едким и горьким одновременно.

Я ступил на землю, сделал несколько шагов и… Справа за углом шептались.

— Видишь его, нет? Как появится, сразу гаси.

— Да понял я, понял.

— Иначе он нас загасит.

Похоже, двое. Я подобрался ближе. Так и есть, с торца здания жались к стене две тени. Лиц не разглядеть. Один сидел на корточках, второй стоял над ним, и оба выглядывали из-за угла, присматриваясь к крыльцу. Ждали… меня?

Стоило подумать об этом, и напряжение схлынуло. Всё-таки проводник — он и без нанограндов проводник.

Я не стал делать реверансы, не стал тихариться и пошёл прямо на голоса. Нарочно кашлянул, и когда незадачливые киллеры обернулись, вежливо поинтересовался:

— Кого пасёте, мужики?

Они меня не узнали. Тот, что на корточках, сплюнул:

— Тебя кто звал, дятел? Давно нахер не посылали? — в руке появился наган.

Я чуть ускорился.

— Глупо посылать незнакомых людей, амиго. А вдруг я тот, кого вы ждёте?

— Чё-ё-ё?

Второй толкнул его в плечо.

— Груздь, глянь-ко плащ… Он это!

— Чё-ё-ё? — вновь протянул первый, но уже с другой интонацией.

Он начал подниматься, повёл наганом, но делал всё настолько медленно, что можно было три раза чаю попить с пирожными. Я ударил его по запястью, вскинул калаш и приставил ствол к животу второго. Тот вытаращил зенки и залепетал:

— Погоди, погоди, погоди… Шлак, чё ты? Мы тебя знать не знаем. Стояли тут просто, порошком баловались, — он осторожно, двумя пальцами вытащил из кармана пакетик. — Хошь, забери. Отпусти только.

Порошок я забрал, пригодится, но ствол от живота убирать не спешил.

— Так вы просто стояли в темноте?

— Ну да. А чё? Не запрещается…

— Может вы тут… того… целовались?

— Чё? Мы? Не. Мы не того. Воздухом дышим, порошку вот хотели…

Первый снова попытался подняться, я вбил колено ему в челюсть — не сильно, но хватило, чтобы опрокинуть на землю. Он заныл, и вставать больше не пробовал.

— Ты мне в уши не жужжи, пчеловод, — я надавил на второго. — Говори быстро и отчётливо: кого ждём, от кого заказ, иначе найдут вас только утром остывших и с закрытыми глазами.

— Да скажи ты ему, Митяй, — застонал первый. — За сотню статов подыхать. Ну его нахер.

Митяй судорожно втянул в себя воздух.

— Слушай, он написал только, что плащ чёрный, как миссионерский. Сказал, ты один в таком плаще в «Отвёртке», и чтоб грохнули, как выйдешь. Клянусь. Даже погоняло не шепнул. Только про плащ.

— «Он» — это кто? Долго ещё загадками говорить будешь?

— Гоголь. Охранник из жилых блоков.

Я рассмеялся. Вот сука хитрожопая, узнал-таки меня. Ладно, это ещё один камешек ему в карму.

— Карманы выворачивайте.

Я забрал у них всё, что нашёл: две карточки, наган, четыре патрона, четыре пакетика нюхача. За нюхач они расстроились больше всего, похоже, натуральный порошок, не подделка от Коптича. Но виноваты сами, нехер было на мокруху подписываться.

— Ещё раз встречу, ноги сломаю, — напутствовал я их на прощанье.

Дал пинка под жопу, и кривыми переулками вернулся в Нору. На столике всё так же чадил светильник, выжигая кислород. Люди спали, посапывая и постанывая, не было только Гвидона. Мы с Алисой делили одни нары. Я присел на краешек, начал развязывать шнурки.

Алиса подняла голову.

— Дон, почему так долго?

Я приложил палец к губам:

— Чшшш. Не разбуди никого… Гоголя встретил. Не поверишь, эта мразь гульбанит в «Отвёртке». Пьёт пиво, жрёт пельмени. Узнал меня, нанял двух одяшек, те устроили засаду. В-общем, вот…

Я выложил всё, что забрал у киллеров-неудачников.

— Что это?

— Трофеи.

— Дон, я же просила вести себя тихо.

— Так я и вёл тихо. Никого не тронул, только постращал малость, чтоб впредь думали, на кого нож точить. Гоголя тоже не тронул, хотя он заслужил. И клянусь, придёт время, он за всё ответит. За Юшку, за то, что кинул меня подыхать. Алисочка, он не просто так в наш охотничий коллектив затесался, его специально подсунули, с определённым заданием. Это он в подъезд подражателя пустил, без сомнений. Меня надеялся подловить, а попалась Юшка. И Сиверу он про сына наплёл, дескать, я его грохнул. У меня тут сразу вопрос возникает: кто ему информацию по Приюту скинул? Об этом только в Центре знали. Крыса у вас там сотрудничала, или даже выводок целый. Кто папу твоего Конторе сдал? Не просто же так аресты начались. И крысы эти где-то очень высоко сидели. Не думала об этом?

Алиса покачала головой.

— Только не свои, нет. Отец бы моментально их вычислил. Забыл, какой у него дар? Никто соврать не может. Я думаю, случайно произошло. Утечка где-нибудь прошла, проболтался кто-то по пьяни. Да теперь это и не важно. От Свиристелько пришло сообщение. Он собрал заказ и готов его передать. Я ответила, что ждать будем на восьмом километре шоссе.

— В универсаме?

— Да. Завтра в двенадцать. На рассвете выбираемся.

— Ничего не изменилось, группа прежняя? Ты, я, Гвидон, Твист, Гном, Фломастер?

— Всё так.

— Как выходить будем?

— Утром на север уходит колонна из двенадцати платформ. Там сейчас новый пост ставят, нужны люди, оборудование, продукты. Мы отправляемся под видом охраны по стандартному сотрудничеству. Их особо не проверяют, так что затеряемся в толпе, проскочим. К шести часам надо быть возле Западных ворот. Тебе Хрюша перепрошивку сделал?

— Сделать-то сделал, только штрих-код больше на ожог похож.

Я показал запястье.

— Ничего страшного, к утру лучше станет, в случае чего скажешь, что ошпарился. Планшет новый дал?

— Ага.

— Скинь мне сообщение, чтоб я знала, что это ты.

Я напечатал:

Люблю тебя. Как думаешь, сколько раз до утра успеем?

Алиса ответила:

Извращенец, не о том думаешь. Мы в опасности.

А о чём надо думать во время опасности?

О том, чтобы выжить.

Жаль, что о выживании мы думаем по-разному.

— Мы здесь не одни, — серьёзным тоном проговорила Алиса. — Имей совесть. Ложись спать, нужно хоть немного отдохнуть.

Я лёг, обнял её и даже не заметил, как выключился.

Проснулся от того, что Гвидон беззастенчиво тряс меня за плечо.

— Подъём, паршивец.

Я резко вскочил. Алисы рядом не было, она крутилась возле столика, смотрелась в зеркальце и кисточкой наносила какую-то раскраску на лицо. Повернулась ко мне и улыбнулась во всю ширину рта:

— Как я тебе?

На меня смотрела незнакомая женщина. Почти незнакомая. Под глазами круги, глубокие носогубные складки, очки. Но по голосу однозначно Алиса, только постаревшая лет на тридцать.

— Нихрена себе…

— Вставай. Через десять минут выходим.

В норе никто не спал. Одни собирались, другие помогали. Я тряхнул головой, сгоняя сонливость. Поспать бы ещё, но мы не на курорте. Алиса оторвалась от зеркала, начала колдовать над моим лицом. Нанесла грим на веки, на виски. Краем глаза я глянул на Гвидона. Над ним Алиса уже успела поработать. Он и до того-то выглядел невразумительно, а теперь и вовсе лучше не смотреть.

Наконец, Гвидон хлопнул в ладоши и велел выходить на улицу. Я залил воду во фляжку, проверил нож, повесил автомат на шею. На улице разделились. Гвидон с Твистом свернули влево на тянувшуюся вдоль Террикона тропу, Гном и Фломастер направились прямо через Петлюровку. Алиса придержала меня.

— Ничего не забыл? Мы семейная пара, по стандартному сотрудничеству следуем в новое поселение на севере.

— Помню.

— Контракт рассчитан на год с возможным продлением ещё на год с обеспечением по третьему разряду. Ты должен знать это, Дон, если вдруг спросят. Магазин от автомата отсоединил?

— На кой?

— На той! Что ты как маленький? Ты уже не Кровавый заяц с допуском в арсенал по второй категории. Ты — Гусак, тебе пятьдесят и родился ты в Развале. Как Развал назывался до Разворота?

— Развал?.. Этот, как его, — я замялся. — Не помню. Это ж тридцать лет назад было. Я только родился.

— Двадцать, Дон, двадцать лет назад. Не скажи так на воротах, тут же скрутят. Там сейчас кроме внешников вараны. Не подведи. Развал раньше назывался Белый Стан.

— А почему?

— Потому что построен на залежах белой глины. Помнишь овраг, где танк нашёл? Там раньше карьер был. Всё, краткий экскурс истории преодолели. Идём.

Мы направились вслед за Гвидоном. Его коренастая фигура маячила перед нами метров за сорок впереди, но догонять не стали. По легенде, мы с ним не знакомы. Алиса взяла меня под руку, и шла прихрамывая. Неплохо она разыгрывала из себя зашлакованную тётку, я верил, а я весьма придирчив в вопросах ролевых игр.

Возле ворот собрался шлак. На дороге выстроилась колонна электроплатформ, впереди лёгкий броневик. Двое внешников сканировали штрих-коды и отправляли людей на погрузку. В сторонке стояли трое варанов, Музыканта среди них не было.

Две первых платформы были забиты ящиками и мешками, остальные предназначались для перевозки пассажиров. Я обратил внимание, что переселенцами в основном были женщины и дети, мужчин всего пять, и все с оружием.

Мы встали в конец очереди, через несколько минут подошли Гном и Фломастер, пристроились за нами. У Гнома на плече висела двустволка, у Фломастера за поясом торчал наган, реквизированный мной у незадачливых киллеров. Оба делали вид, что видят нас впервые.

— Мы прям все такие загадочные, — хмыкнул я.

— Дон! — нахмурилась Алиса.

— Да понял я, понял. Надо быть серьёзней. Опасность же кругом.

Подошёл внешник со сканером. Процедура проверки выглядела банально: штрих-код, взгляд на экран планшета, пара наводящих вопросов — и на посадку. С Гвидоном и Твистом внешники разобрались за минуту, Алису тоже особо не досматривали. Кому интересна скрюченная жизнью и работой пожилая женщина? А вот за меня зацепились.

— Калаш у тебя серьёзный. Где взял?

Внешник ощупал глазами автомат. Согласен, щупать тут есть что; хорошее оружие оно как фотомодель на сельском базаре, сразу выделяется, а мой АК и вовсе звезда мирового масштаба, его где угодно видишь. Тут волей-неволей задашься вопросом: откуда у шлака такая красота?

— В лотерею выиграл. Про Полынник слышал? Забились с прихожанами на удачу, у кого она больше. Я победил, а это приз.

— В Полыннике? Ой ли?

— Не веришь? Так ты сгоняй до Гука, шепни ему моё погоняло, услышишь ответ. Я ему жизнь спас, теперь он должник мой, надо будет, впряжётся за меня.

Гука в Загоне уважали, прикрываться его именем просто так никто не посмеет, и внешник кивнул.

— Ладно, вали на посадку.

Я прошёл вдоль колонны в хвост. Наша группа заняла последнюю платформу. Алиса села в кабину, остальные разместились на лавке вдоль борта. Подошёл водитель, покрутил лысой башкой. Я присвистнул:

— Желатин! Вот сука, выбрался-таки из Квартирника.

Твист сплюнул:

— Этот говнюк поживучее тебя будет.

Ворота открылись, колонна начала движение. Ехали не торопясь, хотя дорога позволяла разогнаться. Фломастер придвинулся ко мне.

— Дон, извини. Я не знал, что она твоя жена.

Я повернулся к нему. Глаза виновато опущены, губы сжаты. Парню реально не по себе.

— Принимается, — и похвалил. — Хорошо дерёшься.

— Ты получше.

— Это потому что… сам знаешь, почему.

— Ну да, все знают, — он замолчал. На губах крутился вопрос, очень ему хотелось узнать что-нибудь о проводниках, тем более от самого проводника, но спросить стеснялся или побаивался. Наконец, любопытство пересилило. — А каково это вообще быть таким, а? Что чувствуешь?

Я не стал скрывать.

— Злость. Постоянно злость, даже без дозы. И опасность. Гложет как мышь сыр.

— Ага… Я видел тебя на последнем шоу. Классно двигаешься, и реагируешь тоже классно. Трезубцев красиво положил, особенно второго. Я бы многое отдал, чтобы так же.

Он не понял, что я хотел сказать. Для него мои слова всего лишь воздух. Совсем не осознаёт, что за этой красотой прячется постоянное, бесконечное напряжение, которое изводит и ломает как физически, так и душевно, особенно когда сухой, как сейчас. Мне нужна доза. Сука! Без неё злость становится вовсе неуправляемой, и не просто гложет, а рвёт, рвёт, рвёт сознание целыми кусками!

— Ты чё как вспотел? — глянул на меня исподлобья Гвидон.

— Жарко, — огрызнулся я.

А вот бывшему инструктору ничего объяснять не надо, он сразу сообразил, в чём дело.

— Терпи. Дыши глубже. Пройдёт.

Совсем как Алиса, та тоже всё время говорит: дыши глубже, дыши глубже. И это реально помогает. Я задышал, чувствуя, как кровь постепенно охлаждается и напряжение падает. А ещё помогает хорошая драка, и чем больше крови, тем лучше. Я превращаюсь в маньяка. Нет, я им уже стал.

Колонна проехала городок и начала ускоряться. С такой скоростью до восьмого километра, где мы должны ждать бакшиш от Свиристелько, десять минут хода. Когда слева появилась парковка и прикрытые акациями стены универсама, Желатин притормозил. Гвидон дал команду на десантирование. Мы попрыгали на дорогу и перекатились на обочину. Алиса выпрыгнула последней и тоже откатилась, как заправский штурмовик. У меня и до этого были основания полагать, что она проходила курс обучения на полигоне, но теперь я смог убедиться в этом лично. Разносторонняя девчонка. И у Дряхлого в лаборатории сотрудничала, и на полигоне, и у папы помощницей. Когда только успевала.

Желатин дал газу, и помчался догонять колонну. Я почему-то думал, что он останется с нами, и после встречи со Свиристелько отвезёт к охотничьей поляне редбулей, но, видимо, у инициатора этой затеи другие планы на его счёт.

— Осмотреться! — приказал Гвидон.

Я встал на колено. Остатки интуиции намекали, что рядом могут быть твари. Какие и где — без дозы не разберёшь, но, вероятнее всего, в чапыжнике. До него шагов тридцать, и, похоже, не я один грешу на него. Гном снял ружьё с плеча, взвёл курки и буравил зелёнку настороженным взглядом.

— Там есть кто-то, — пробурчал здоровяк.

— Дон, что скажешь? — повернулся ко мне инструктор.

— Подтверждаю.

— Держимся вместе. Если стая небольшая, не нападут. Остерегутся.

— А если большая? — хихикнул Твист.

— Тогда придётся пожертвовать тобой, — не задержался с ответом Гвидон.

На дорогу мы выбрались, когда колонна окончательно скрылась из вида. Скучковались и двинулись на парковку. Мы были здесь с Алисой две недели назад, платформа контрабандистов по-прежнему стояла возле троллейбуса. Фломастер осмотрел её, заглянул в кабину, под раму, махнул: чисто.

Гном дошёл до центра парковки и остановился, не спуская глаз с акаций. Ощущение дискомфорта давило на нервы. Уже не только он, но и насмешник Твист, и Фломастер подрагивали от ожидания непредвидимого. Твари где-то неподалёку, их присутствие чувствовалось всё острее, возможно, разглядывают сейчас нас сквозь листву и решают, когда напасть. Только мой АК и ружьё Гнома сдерживали их.

Гвидон минуту присматривался к универсаму, потом кивнул:

— Дон, Твист, осмотреть здание. Гном, ты со мной. Зайдём с тыльной стороны, посмотрим, что там. Фломастер, остаётесь с Алисой здесь.

Никто из штурмовиков раньше тут не бывал. Твист нахмурился:

— Где вход-то?

— Иди за мной, — с чувством превосходства сказал я.

Гвидон с Гномом направились в обход универсама по асфальтовой дорожке, я уверенно подошёл к зарослям и развёл ветви акации, открывая проход. Твист хмыкнул и вынул из-за пазухи ПМ, похоже, тот самый, который я забрал у Грача. Вот же крохоборы эти штурмовики, все мои заначки реквизировали, и до сих пор спасибо не сказали.

Возле проёма я остановился и всмотрелся в темноту. Не стоит ли кто за стеной? Прислушался — тихо, только справа звякнула жестяная банка и покатилась по асфальту с дребезжащим звуком. Не иначе Гном в футбол поиграть решил. Не вовремя он. Жилы на моих висках надулись и пульсировали, лицо горело от прихлынувшей крови.

— Твист, внимание. Походу, тут есть кто-то.

Твист кивнул, передёрнул затворную раму. Я шагнул в проём, нащупал на стене выключатель и надавил на клавишу. Загорелся свет. По полу были разбросаны кости, справа у стеллажей валялся позвоночник с обломками рёбер, рядом два черепа. Один расколот, словно грецкий орех, другой цел, только без нижней челюсти. На стенах, на полу следы запёкшейся крови, и стойкий запах мертвечины в воздухе, настолько крепкий, что меня едва не стошнило.

— Чё здесь было? — сглотнул Твист.

— Война.

Кости — это остатки трупов контрабандистов. Твари обглодали их, некоторые разгрызли и разбросали по залу. Носком берца я сдвинул разломанную кисть и прошёл вперёд.

В глубине зала мелькнула тень… Или показалось? Я присел на колено, выставив калаш перед собой. Твист сделал несколько шагов, остановился. Качнулся с пятки на носок, снова шагнул. Его как зачарованного тянуло к стеллажам, откуда таращился на нас пустыми глазницами череп.

Я сдвинулся влево, чтобы попытаться заглянуть за стеллажи, и спросил:

— Твист, ты Грота знал?

— Контрабандиста? Сталкивался по службе. Гнида та ещё. Девочек Гвоздю поставлял, сучёныш. Прикинь, малолеток. Не старше четырнадцати. Удавил бы, урода, собственными руками. Спасибо тебе за Гвоздя, Дон. Одной гнидой меньше.

— Двумя.

— В смысле?

— Это черепушка Грота.

Твист нагнулся над черепом, подобрал и заглянул ему в глазницы.

— Ну что, говнюк, допрыгался? Как там у классика, быть или не быть? Тебе точно не быть, падаль.

Он поднял руки и баскетбольным приёмом забросил череп далеко в зал. Засмеялся и крикнул:

— Трёхочковый, мля!

Из-за стеллажа выпрыгнул багет и с размаха вогнал ножи ему под мышку. Твист захрипел, со свистом выдыхая воздух. Изо рта хлынула кровь, ноги подкосились, руки упали вдоль тела. Багет раззявил пасть, вырвал ножи и вонзил вновь. Из глубины зала бежали ещё двое.

Твари! Я вскинул автомат к плечу, приник к прицельной планке.

В отзывчатой пустоте зала автоматная очередь прозвучала как набат: бам-бам-бам-бам. Голова багета лопнула, и он рухнул навзничь, фонтанируя и обливаю кровью всё вокруг себя. Двое других рванули в стороны и затихли.

Я облизнул пересохшие губы. Сердце билось глухо и сильно, тревожа едва зажившую рану. Твист, Твист… Что ж ты как неосторожно. Ведь знал, знал…

— Твист, ты как? Сильно?

Штурмовик лежал на боку, рубашка быстро пропитывалась кровью. Нужно пережать рану, остановить, но нельзя, не могу. Твари здесь. Рядом! Один укрылся за стеллажами, второй за грудой ящиков у стены. Там колыхалось что-то похожее на тень, то подаваясь вперёд, то отступая. Верхний ящик сдвинулся…

За стеллажами раздался клёкот. Ему ответили, причём сразу из четырёх мест. Их пять, и одного я завалил. Стая. Стая багетов! А если с детёнышами, а выход у меня за спиной единственный… Вот же встряли.

Если они рванут все одновременно, автомат мне не поможет. Четыре патрона я потратил, осталось восемь. Да что тут считать! Будь хоть полный рожок, пять багетов одним стволом не остановить. Сейчас они сообразят, что я остался один и пойдут на прорыв.

— Дон, — послышалось за спиной, — в чём дело?

Я судорожно вдохнул и прошептал, словно боялся, что твари меня подслушают:

— Дядь Лёш, багеты. Пять штук!

— Двигай потихоньку ко мне…

— Не могу. Нельзя! Тут Твист. Ещё дышит.

Гвидон не мог видеть штурмовика, а я видел, и тот смотрел на меня. На губах пузырилась кровь, веки подрагивали. Он силился что-то сказать, но изо рта вырывались лишь хрипы и новые пузыри.

— Что с ним?

— Два удара под мышку.

— Твою мать. Давай влево к стене. Сколько патронов осталось?

— Восемь.

Гвидон снова выругался. Если он продолжит задавать вопросы, то ничего кроме ругательств я от него не услышу.

— Дон, тварей видишь?

— Один за стеллажами, от меня шагов двадцать, второй за ящиками слева. Тот, что за стеллажами, курлыкал, ему отвечали четверо, значит, ещё трое где-то дальше. Что делать, дядь Лёш? Говорил же, дайте мне дозу!

Я бы, конечно, и под дозой с пятерыми не справился, но, по крайней мере, почувствовал их заранее, и мы бы не сунулись в эту клоаку.

— Кончай истерить. Разберёмся.

Гвидон прошёл вдоль стены, добрался до стеллажа и только тогда увидел Твиста. Тот уже не шевелился, лишь бессмысленно водил глазами.

— Терпи, боец, вытащим — и позвал. — Гном!

Позади захрустели кости. Здоровяк чертыхнулся и встал справа от меня в позиции охотника на уток. Многое бы я отдал, чтобы в руках у него сейчас была не обычная двустволка, а пулемёт, пусть даже дегтярь или льюис.

— Держите зал, — заговорил Гвидон. — Стрельба только на ближней дистанции. Бить в голову. Первого Гном, второго Дон. Остальные не полезут. Я за Твистом.

Он говорил спокойно, словно всю жизнь только тем и занимался, что отстреливал багетов. Я поёжился. На мой взгляд, план так себе. Пусть Гном завалит первого, я второго, вполне допускаю подобное. Стрелять мы умеем. Но на этом полоса везения закончится, ибо следующие трое по полной программе отработают на нас штыковой бой. То, что остальные не полезут, я пропустил мимо ушей. Ещё как полезут! При виде крови они дуреют, а её здесь тонна.

Гвидон подобрался к Твисту, быстро осмотрел рану, подхватил штурмовика за плечи и поволок к выходу. Сейчас самое время багетам атаковать. За ящиками снова задёргалась тень, от стеллажей долетел клёкот, на этот раз негромкий. Прятавшийся там багет командовал стаей. Возможно, приказал, чтоб сидели и не дёргались. Хороший багет, хороший… Хотя надеяться на это не стоит. Багеты те ещё звери, абсолютно безбашенные. Командовать им может только…

Я увидел лизуна. Его милая обезьянья мордочка высовывалась из-за линии стеллажей стоявших напротив прохода на второй этаж. Вот кто настоящий вожак стаи, а багет всего лишь передаёт его команды остальным.

И будто в подтверждение, прилетел образ: грязная комната, диван у окна. Очень знакомый диван… Петька? Это Петька? Тот лизун, который спас меня на дороге.

Едва я об этом подумал, появился второй образ: окно, в которое видно, как вереница людей уходит в сторону Приюта.

Я опустил автомат.

— Ты чё творишь? — застучал зубами Гном.

— Уходим, они нас отпускают.

— Чё? Куда отпускают? Кто? Ты дурак?

Я не стал объяснять ему за своё старое знакомство с лизуном и о том, что этот вид тварей контролирует всех прочих своих собратьев. Это очень долго, нудно, да и вряд ли Гном поверит, поэтому просто пожал плечами.

— Может и так.

Развернулся и направился к выходу. Гном смотрел на меня как на полоумного.

— Тебя долго ждать? — спросил я, потянувшись к выключателю.

Здоровяк подхватился и бегом бросился следом. Я выключил свет, обернулся, надеясь получить ещё один образ, что-нибудь вроде «до свиданья», но Петька решил, что с меня хватит и двух.