Шлак 4.0

Глава 17

Проснулся от ощущения силы, и даже не открывая глаз, понял: Олово. Как именно понял — не понял, но мысленно выругался: чтоб ты сдох, падла лысая! Как же ты находишь меня?

Всё ещё с закрытыми глазами попробовал определить, сколько миссионеров рядом. Не почувствовал никого. Либо не могу, либо он один. Но автомат ощутил сразу. Палец по-прежнему на спуске. Чуть довернуть, нажать…

— Хватит притворяться, сынок.

Голос примаса прозвучал как всегда умиротворённо. Я приподнял веки. Старик сидел боком ко мне в позе медитирующего Будды, но не медитировал, а жарил кролика на костерке. Запах жареного мяса… Я почувствовал его только сейчас, когда увидел золотистую тушку, блестящую от запекающегося жира, и понял, как сильно хочу есть. Попытался встать — не смог. Плечо и левый бок свело от боли. Я даже застонал. Посмотрел на повязку, она отвалилась, ремень съехал. Плечо распухло, кожа вокруг раны почернела, любое прикосновение вызывало дикий приступ боли.

— Не трогай, — повернулся ко мне примас.

Он легко поднялся, подошёл ко мне. Из кармана плаща достал шприц. Доза! Я открыл рот от возбуждения. Да, доза. Неполная. Четверть или даже меньше, но всё равно… Примас воткнул иглу мне в вену, я задышал, почувствовав жар, откинул голову, закрыл глаза…

Когда очнулся, вокруг густели сумерки. Ночь. Костерок погас, тушка кролика уже не источала прежнего аромата, но выглядела так же аппетитно. Я сел. Боли почти не было, так, лёгкое пощипывание. Опухоль спала, пальцы сжимались безо всякого напряжения.

— Ешь.

Примас подал мне кролика целиком, сам не взял ни кусочка. Он, конечно, мой враг, однако жрать в одно горло я как-то не привычен.

— А ты?

Он не ответил, смотрел на меня сквозь прищур. Я оторвал заднюю лапу, протянул ему. Он принял, начал отщипывать тонкие волокна и отправлять в рот.

Я впился в кролика зубами. Вкусно! Мясо успело остыть, жир стёк, но как же это вкусно! Трапеза наша проходила в молчании, лишь под самый конец, обсасывая кость, я спросил:

— Как ты меня находишь? Маячок на мне висит что ли?

Примас присыпал тлеющие угольки землёй, отряхнул ладони.

— Всё просто, Дон, никакого маячка. Я хочу тебя найти, я тебя нахожу. Ты уже разговариваешь с изменёнными?

— С изменёнными? — я постепенно забывал лексикон миссионеров, и потребовалось время, чтобы вспомнить, что изменёнными они называют тварей. — А… ну да, разговариваю. Получилось не так давно.

— Это то же самое. Нужно иметь желание и настрой на человека, которого хочешь найти. А если в человеке есть крупица силы Великого Невидимого, то сделать это гораздо проще. Попробуй как-нибудь. Не сегодня. Ты слишком слаб. Но когда восстановишься, попробуй обязательно. Ты же чувствуешь проводников, даже если в тебе нет силы Великого Невидимого?

— И тварей тоже, в смысле, изменённых. Только без дозы это сложнее сделать. А сейчас… — я повёл плечами.

Олово вколол мне всего пару капель, а я уже воспринимал окружающий мир по-другому. Я снова чувствовал каждое его движение, каждый звук. В зоне восприятия возникло несколько серых пятен. Это не люди и не твари, возможно, кролики, одного из которых мы только что съели… Олово пришёл один. За время пребывания в миссии я не помню случая, что бы примас уходил куда-то в одиночку. Не потому что он кого-то боится, нет, просто с ним всегда должна быть свита, как у короля.

— Ты пришёл один, — констатировал я.

— Верно, — кивнул он. — Тебе нужна была помощь, и потому пришлось торопиться. Да и не обязательно, чтобы кто-то в миссии знал, что я помогаю тебе.

Примас вдруг улыбнулся, от него повеяло дружелюбием. Тоже что-то новенькое. Злобный пёс не может стать мирным просто так, для этого требуется хорошая взбучка.

— Необычно ты ведёшь себя, — не стал скрывать я своих мыслей.

— Ты нужен Алисе, — примас произнёс это как некое обоснование любых своих действий.

Ах вот как, Алисе! Что она сказала ему в тот раз на станции? Что-то вроде: он мне нужен. Да. И этот старый чёрт взял и послушался. И ещё прозвучала угроза, не явная, но и вполне не двусмысленная…

— Что такое она способна сотворить, чтобы ты испугался и уступил ей меня?

— Она… — Олово замялся, словно не был уверен в том, что имеет право раскрыть некую тайну, которая не может быть достоянием чужих людей. Но я Алисе не чужой. Давно не чужой, и примас сказал. — Она дочь женщины… дочь женщины, которую мы все любили. И поэтому любая её просьба для нас закон.

Странное объяснение и не вполне логичное, но выискивать в нём ложь я не стал, просто уточнил:

— Все, это кто?

— Ты видел фотографию.

Фотографию? Ну да… Олово, Тавроди, Мёрзлый, Гук. Основатели Конторы. Трое из них по случайному или нет совпадению оказались проводниками, и все четверо, как получается, были влюблены в мать Алисы. Поэтому готовы отдать за дочку свои жизни. Слава Богу, если так, но…

— В Василисиной даче ты взял её в заложницы. Она могла погибнуть.

Олово замотал головой.

— Я бы никогда не причинил ей вреда. Никогда. Мёрзлый знал это.

— Почему тогда он не взял штурмом тот клоповник?

— Ты должен был сам найти выход. Ты должен был явить свой дар, и ты его явил, разве нет?

— Явить-то явил, только чуть яиц не лишился.

— Но ведь не лишился.

— Это потому что дар подходящий оказался, под ситуацию. А если б другой был, что тогда? Пришлось бы петь фальцетом?

— Дар всегда проявляется под ситуацию. Это закон. По-иному не выйдет. Ты мог стать сильным и разбросать нас, мог получить возможность к быстрому перемещению и сбежать. Но Великий Невидимый одарил тебя контролем над чужим телом. Такого ещё не было. Если ты будешь правильно развиваться, то имеешь шанс стать лучшим из проводников.

— Лучше тебя?

— Почему бы нет? У меня вполне обычный дар.

— Уворачиваться от пуль!

— На самом деле, это преодолимо. Нужно только вспомнить некоторые законы физики.

— Ты имеешь ввиду законы сохранения? Если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Ага. Остаётся понять, в каком месте прибудет и стрелять туда, так?

Я подобрал камень и бросил в голову Олова, но целясь чуть левее. Примас остался сидеть, как сидел, только вздохнул удручающе.

— Пора тебе поумнеть, Дон.

— Просто хотел проверить версию.

— Камнем? Бедная Алиса.

Я потянулся к фляжке. Жажда вернулась, пусть и ненадолго. Наногранды заканчивались, рана высасывала их из крови. Мне становилось лучше, и в то же время хуже. Парадокс. Пока сила не иссякла окончательно, неплохо бы завалить тварь и высушить её. Впрочем, без нанокуба всё это не имеет смысла. И без шприца. Давно пора обзавестись предметами сушки.

— А кто мать Алисы?

Олово отрицательно покачал головой.

— Это не моя тайна. Если Алиса захочет, расскажет сама. Скажу только, что ты видел её.

Видел, хех. Я много кого видел. Кто может подойти на эту роль? Во-первых, Мария Петровна, женщина из арсенала. С Алисой у них очень тёплые отношения, я обратил внимание на это, когда они щебетали, подбирая для меня экипировку. Кто ещё? Василиса. Неважно, что мы чуть не поубивали друг друга, это могла быть точно такая инсценировка, как в случае моего неудавшегося кастрирования в кабаке. Недаром у Василисы театр имеется, любит она ставить спектакли. Дальше… Наташка Куманцева. Ха! Это вполне возможно, даже наиболее вероятный вариант. Они с Алисой чем-то похожи. Обе красавицы, фигурки, волосы, глаза. К тому же это вполне себе объясняет ненависть Наташки к Мёрзлому. Свалил от неё вместе с ребёнком. Какая мать стерпит такое? Хотя, будучи до конца откровенным, я бы сам от неё свалил. Жёсткая она, не женщина, а натуральный комиссар. Не из-за неё ли поругались Гук с Мёрзлым? Очень похоже. В неё точно могли влюбиться все четверо. И чё мы тогда тормозим? Надо идти к Наташке, договариваться. Дочери она не откажет. Если она мать, конечно.

Ну а если не она… У меня из головы никак не выходил рассказ той девочки из шестого блока. Два товарища любили одну девушку, один из них её похитил, она погибла, второй всем отомстил… Сказка ложь, да в ней намёк. Что если товарищей было не двое, а четверо? Один сумел-таки завоевать любовь девушки, заделал наследницу, роды прошли неудачно, мать умерла, оставив безутешного отца и трёх его приятелей сюсюкать над розовым младенцем. Каждый захотел взять ребёнка себе, как память об умершей любви, договориться не смогли, разругались и разошлись по своим углам. Народный эпос всё это прочухал, но для краткости действия сократил товарищей до двух и подкорректировав финал, сделав его более трагичным.

Я тряхнул головой. Нет, тоже не подходит. Я же видел её мать. Видел! Вот только где? Ею может быть даже повариха из моего блока или певичка из «Отвёртки».

— Олово, а ты можешь сказать, почему вы разбежались? На фотографии вы такие дружные.

Примас поднялся. Сумрак уходил, становилось светлее, сквозь кроны просвечивали отблески нового дня. Видимо, это сигнал к расставанию.

— Мне пора уходить, Дон. Вряд ли мы ещё увидимся. Жаль, что так произошло. Встретив тебя впервые и почувствовав твою силу, я понял, что только ты сможешь продолжить моё дело. Ироничный, диковатый, совсем не злой и при этом реально смотришь на мир. Со временем ты станешь таким же, как я.

— Лысым извращенцем? Нет уж увольте.

— Станешь. Или погибнешь. Выбор за тобой. А пока… — он вытянул руку, указывая направление. — Тебе туда. Алисе привет.

Примас шагнул за линию деревьев и растворился среди ветвей и листьев. Что ж, давай, вали, хорошо, что больше не увидимся.

Я осмотрел рану. На месте отверстий запёкшаяся корка. Приподнял плечо, опустил, повёл в сторону. Боли нет, только ощущение чего-то постороннего внутри, но, слава Богу, действовать рукой могу. Бок тоже не болел, да и вообще самочувствие шикарное, хоть сейчас на стометровку.

Проверил БК: полтора магазина плюс две гранаты. Возле присыпанного землёй кострища лежал нож. Я наклонился… Нож брата Гудвина! Олово специально оставил его для меня. Вот за это спасибо. Деревянная рукоять, обмотка из сухожилий. Лезвие чуть короче и уже, чем у прежнего, центр тяжести смещён к набалдашнику. Метать такой бесполезно, зато проникающая способность — выше не бывает. И лёгкий. Порхает в пальцах как птица.

Я повесил ножны на пояс, надел плащ. За последнее время он пришёл в негодность, стал выглядеть хуже, чем те шмотки, которая подогнала мне Тёща. Но выкидывать его я не стану. Он как кожа, повторяет все шрамы и отметины на моём теле, а кто же выкидывает свою кожу?

Выбравшись из бурелома, я сразу перешёл на бег. Наногранды в крови ещё струились, но это ненадолго. Львиная доля ушла на лечение, того, что оставалось, хватит в лучшем случае на сутки. Смысл экономить? А так быстрее доберусь до урочища, найду Алису, поговорим, решим, что делать дальше. Я снова должен вернуться в Загон, найти Дряхлого, поговорит. Он единственный знает, где Кира, и он мне расскажет. Надо только придумать способ, как проникнуть на ферму минуя все патрули и охрану.

Бежал я быстро, удерживая направление на запад. Периодически прикладывался к фляжке, и к полудню она опустела. Но в лесу не так жарко, так что жажда сильно мучить не будет.

Завибрировал планшет, значит, я в зоне действия связи. Где-то неподалёку должна быть река, а возможно и Приют. Нынче там держат фишку редбули, о нашем нападении уже знают, встречаться с ними мне не с руки.

Я остановился, присел под берёзкой. Сверился с внутренним восприятием опасности — тишина. Включил планшет. Сообщение для Алисы ушло, наверняка она напишет что-нибудь в ответ, а пока можно определить место по карте.

ГЛОНАСС на Территориях, по понятным причинам, не работал, поэтому определять своё положение приходилось по старинке. Я вывел на экран карту, уменьшил масштаб. От оврага провёл линию на северо-восток до того места, где был обозначен кедровник, от него взял направление на запад. Если не ошибся в расчётах, то до реки оставалось три километра, точнее, не до реки, а до водохранилища, образованного плотиной. Приют находился на два км дальше ниже по течению, от него ещё три километра на север-северо-восток.

Урочище на карте никак обозначено не было, хотя местные картографы не могли не знать о его существовании. Никаких дорог, лишь отметки высот, протянувшиеся кургузой линией до самой Кедровой пустоши. Мы договорились встретиться у подошвы первой высоты, а временный лагерь обустроить у третьей, там было несколько подходящих для этого пещер.

Что ж, очень хорошо, идти осталось каких-то четыре километра. Если не торопиться, минут за пятьдесят уложусь.

Я уже не бежал, а просто шёл. Ответ от Алисы всё не приходил. Странно, неужели она не получила сообщение? Должна была. Урочище находилось в зоне связи. Или случилось что?

Наконец планшет отозвался дребезжащим звуком зуммера.

Привет, Дон. Гвидона жаль, хороший был боец. Не знаю, кем его теперь заменить. Где ты находишься?

Да, Гвидона жаль, заменить его сложно. Характер, конечно, так себе, но в бою всегда прикроет, что, собственно, он и показал, пожертвовав собой ради меня.

Стоп!

Я ещё раз перечитал сообщение. Алиса никогда не называла Гвидона Гвидоном, только дядей Лёшей, и уж точно не стала бы думать, кем его заменить, потому что для неё он незаменим. Для неё он как Арина Родионовна для Пушкина. Тут что-то не так. Неправильно. Попробуем по-другому…

Я отбил сообщение:

Небольшие проблемы с редбулями, но разберусь, не переживай. Устал как собака, но завтра к обеду буду на месте. Приготовь мне ристретто. Помнишь, какой пили в Центре безопасности?

Это уже стало нашим паролем, мы использовали его во время второго шоу. В реальности, Алиса в тот раз заказала латте, а я двойной эспрессо.

Помню. Хорошее кофе. Жду тебя у третьей высоты в пещерах.

Это не Алиса. Это вообще человек, не понимающий, чем является кофе на самом деле, ибо кофе не может быть хорошее, только хороший.

Где Гном и Фломастер?

Рядом.

Ладно, утром свяжусь с тобой, жди.

Меня начало поколачивать. Вот, значит, как… Вот, значит… Алису взяли. Кто? Редбули? Квартиранты? За два ляма они выследят кого угодно и где угодно. Или рейдеры? Где они могли столкнуться? И куда смотрели Фломастер с Гномом? Бойцы опытные, штурмовики. Впрочем, сейчас это не важно.

Я снова открыл карту. План меняется. В первую очередь нужно добраться до водохранилища и набрать воды. Без неё я много не навоюю. Потом спокойно, без нервов двигать к урочищу. Ждать меня будут завтра к полудню, стало быть, вся ночь моя, воспользуемся этим. Нанограндов осталось немного, но на одну операцию должно хватить.

Я быстренько нарисовал новый маршрут, свёл воедино километраж и время, часам к десяти вечера должен быть у третьей высотки. Поднялся и размеренным шагом двинулся к водохранилищу.

Сердце колотилось. Алиса… Моя Алиса… Вспомнил, что сотворил пшек с патрулём редбулей. Вспомнил — и погнал мысли прочь. Не все же там садисты, да и пока я рядом, никто девчонку не тронет. Не осмелятся. А если квартиранты, то им выгоднее обменять её на бабки. Но если причинят ей боль, если тронут хоть пальцем… Впрочем, даже если не тронут… Они уже покойники. Я потерял Данару — Алису не потеряю!

Добравшись до водохранилища, я некоторое время присматривался. С Приютом вышла промашка, до него было не два км, а всего-то метров триста. На насыпи и возле монолита копошились люди в форме, ещё двое стояли на пирсе. От дальнего берега в мою сторону скользила лодка. Медленно. Похоже, сеть проверяют. Забрав Приют под себя, редбули занялись рыбной ловлей, дабы разнообразить меню своих столовок.

Выждав немного и убедившись, что рыбаки заняты ловом, я спустился к воде, наполнил флягу. Рядом с берегом плеснулась щука. Я распластался по земле, не сводя глаз с рыбаков. Увлечённые, они не обратили на плеск внимания.

Я вернулся под защиту деревьев и, придерживаясь реки как ориентира, двинулся вниз по течению. Проходя мимо насыпи, присмотрелся к монолиту. Редбули его переделали. Окна третьего этажа зацементировали, оставив только узкие крестообразные бойницы. На крыше установили трёхметровую вышку с видеокамерами. С такой высоты они могут просматривать всю территорию до Обводного шоссе на западе и Кедровой пустоши на востоке. А если постараться, то и Квартирник разглядеть можно.

Подходы к монолиту перекрыты бетонными блоками, на «ура» такие укрепления не взять, единственно доступный подход — с воды, но там всё как на ладони, каждый сантиметр простреливается. К чему редбулям такие предосторожности? Уж не хранят ли они тут что-то важное? Или Наташка решила сделать из Приюта загородную резиденцию?

В зону восприятия вошла тварь. Я почувствовал её как тепловой удар в голову. Остановился, присел на корточки. Тварь тоже почувствовала меня. Двинулась по кругу, словно пытаясь определить, с кем столкнулась: с такой же тварью, как сама или с человеком.

Я вынул нож. В такой близости от Приюта стрельбу открывать себе дороже, да и не требуется мне под дозой автомат. Справлюсь и так, заодно подарок примаса опробую.

Тварь была одна. В одиночку обычно ходят только лизуны либо старые отбившиеся или изгнанные из стаи особи. Тогда ещё проще. Я встал за деревом, и только поворачивался в сторону твари. До неё оставалось сорок шагов… тридцать… двадцать… Меж стволами мелькнула тень, белёсая, как ночной туман. Подражатель? Что он тут забыл? Подражатели предпочитают укромные места, подвалы, развалины домов, овраги, за пределы городов выходят редко, если вообще выходят.

Подражатель тоже увидел меня. Наши взгляды сцепились. Двадцать шагов. Для подражателя это оптимальное расстояние для нападения. Он подался вперёд, отпрянул, снова подался.

Я вышел из-за дерева, встал прямо. Нож в левой руке, автомат прикрыт полой плаща.

— Ну? Нападай.

— … дай…дай…дай…

Подражатель попятился и побежал прочь. Тот, что убил Юшку, был смелее.

Я двинулся дальше. Намеренно сбавил шаг. Торопиться не надо, время только-только подходило к вечеру, часы на планшете показывали начало седьмого. Через полчаса я вышел к первой высоте.

Не высота — холм с трёхэтажку, вернее, не холм, а каменистая гряда. Выходы известняка перемежались с глубокими расщелинами и пластами глины. Кстати, урочище можно назвать, например, Каменная гряда или Карстовый раздел. Вполне подойдёт. Гряда тянулась не далеко, метров на двести к западу. Я прошёл вдоль неё, и увидел вторую высоту. От первой её отделяла небольшая седловина, едва видимая и плоская, как столовая гора. Дальше снова начинался березняк с небольшими вкраплениями ёлок, осинника, рябины. Земля помягчела, запахло влагой. Где-то рядом ручей. Я прошёл ещё немного вперёд и почувствовал дым.

Костёр.

Запах не сильный. Несколько минут я принюхивался, определяя, с какой стороны он идёт, вроде бы слева, значит, третья высота там.

Добравшись до опушки, увидел очередной холм. Этот был выше предыдущих, склоны более отвесные, но проходимые, у подножья и в расщелинах прочно закрепились кусты карликовой берёзы. Людей нет.

Оценив новый вид, двинулся дальше. Неподалёку закуковала кукушка. Равномерно растекающийся по округе звук навевал спокойствие. Но успокаиваться нельзя. Где-то рядом Алиса. Мне казалось, что я чувствую её; какой-то неповторимый и в то же время знакомый… Я не мог подобрать слово, просто понимал, что это она. Утром я точно так же понял, что рядом Олово, хотя ещё не видел его. Возможно, это новое восприятие окружающего мира, дарованное мне силой Великого Невидимого. Если это так, то Алиса находилась где-то впереди, метров сто от меня.

Но сначала я увидел людей в камуфляже. Двое стояли чуть правее, вглядываясь в лес. Один повёл рукой, словно обозначая сектор обстрела, второй коротко кивнул. Оба вооружены и экипированы не хуже штурмовиков: бронежилеты, разгрузки, калаши. Голову даю на отсечение, это не квартиранты и не редбули. И не рейдеры, те вооружены по-другому.

Продолжая двигаться вдоль склона, я подобрался чуть ближе, присел за кустами. До чужаков оставалось метров шестьдесят, теперь я мог слышать, что они говорят.

— … с рассветом. Рисковать не будем, он так и так нас просечёт, поэтому троих на опушку. Разыграем, как того квартиранта в прошлом году. Пусть особо не прячутся, могут даже закурить. Он почувствует запах и попробует обойти вдоль гряды. Другого пути нет. Поэтому Гиви посадим в расщелине на склоне, там есть место, я проверил. Цымбала здесь, за камнями. Предупреди, чтоб били только по ногам. Он нужен живым, за дохлого не получим ничего.

Говорил невысокого роста худощавый мужчина. Речь однозначно шла обо мне, вряд ли они ждали тут ещё кого-то.

— Ты садись за пещерой. Это на тот случай, если он всё же пойдёт от пустоши…

— Может лучше мне на опушку? А в тыл Утконоса отправим.

— Нет, — покачал головой худощавый. — Утконос слишком медлителен, так что без вариантов. А я останусь возле костра. Буду приглядывать за склоном и лесом.

Он снова повёл рукой, и я разглядел на запястье штрих-код.

Загонщик! Это загонщики. Но не вараны. Кто тогда? Никого из этих двоих я раньше не встречал, и названных имён не слышал. Более того, эти двое были под дозой. Слабые отголоски силы долетали до меня и заставляли морщиться. Старатели? Но с каких пор старатели начали на людей охотиться? Ребята обеспеченные, конторские разборки им по барабану. Хотя два с половиной миллиона на дороге не валяются, зачем отказываться, если есть возможность заработать, да ещё о-го-го сколько. Ни меня, ни Алису с розыска покамест не снимали.

Ладно, посмотрим, на что вы способны, старатели. Так ли вы проворны против людей, как против тварей. Предварительно, их семеро, подготовка на должном уровне, иначе взять Гнома и Фломастера не получилось бы. Тут, конечно, может присутствовать элемент неожиданности или предательства, но в любом случае, эти семеро будут посерьёзнее контрабандистов.

Главный их прокол в том, что я уже просёк их. Теперь, что бы они не планировали, засада становится ловушкой. Для них.

— Темнеет, — сказал худощавый. — Выставляй пост и отдыхать. Подъём с рассветом.

Они скрылись в кустах. Я выждал немного и двинулся следом. В нос снова полез дым.

Преодолев ещё несколько метров, я увидел пещеру, вернее, кривой диагональный разлом, достаточно широкий, чтобы в нём могло разместиться несколько человек. Рядом горел костерок, над огнём висела большая жестяная банка, булькала вода. Друг против друга сидели двое, видимо, тот самый пост, о котором говорил худощавый. Эти двое тоже были под дозой, у них вся команда заряжена. Когда до костра оставалось метров двадцать, один поднял голову и всмотрелся в темноту.

— Тварь что ли бродит?

Почувствовал меня, падла. Второй тоже начал всматриваться.

— Ничё не чую. Кажется тебе, Цымбал.

У этого с интуицией был полный швах.

Я сместился к гряде, прижался боком к тёплому камню. Отсюда площадка перед разломом была видна лучше. За спинами караульных я увидел своих. Гном лежал на спине, скованный по рукам и ногам тонкой цепью, голова покоилась на коленях Алисы. Лицо разбито, я бы не узнал его, да только второго такого здоровяка в Загоне нет. Алиса гладила его по щеке, как когда-то меня, и он дышал спокойно и размеренно, но не спал, смотрел в темнеющее небо. Возле разлома, прислонившись спиной к стене, сидел Фломастер, тоже скованный, и вроде бы более-менее целый, только глаз подбит. Значит, без боя не сдались, элемент предательства отпадает.

Из разлома доносился сап. Караульные тоже потихоньку подлипали. Цымбал зевал, второй подцепил банку с кипятком, поставил на землю, начал дуть. До меня доплыл лёгкий запах душицы.

Пора как-то обозначить себя, дать знать своим, что не всё так плохо, как им сейчас кажется.

— Ку-ку… Ку-ку… — прокуковал я, делая ударение на первом слоге.

Ни Гном, ни Фломастер ухом не повели. Алиса насторожилась. Сигналы миссионеров она знала.

Цымбал повернул голову на звук и проговорил:

— Где-то близко совсем. Никогда так близко не слышал.

— На тебя решила посмотреть, хех. Спроси, сколько тебе осталось.

— Примета плохая.

— Тогда я спрошу. Я в приметы не верю… Кукушка, кукушка, сколько мне жить? — и приготовился считать года.

Я замолчал. Счетовод херов, нисколько тебе не осталось. Цымбал сухо рассмеялся:

— Ну что, ха-ха, всё?

— Тьфу на эту тварь пернатую, — сплюнул счетовод. — И на тебя тоже плевал, понял? Раньше меня сдохнешь!

Как же он расстроился. Но никто не заставлял его разговаривать с кукушкой, сам виноват.

Алиса наклонилась к Гному, шепнула что-то на ухо. Тот вздрогнул, приподнял голову. Фломастер посмотрел на них, Алиса взглядом указала в сторону кустов. Он начал ёрзать, причмокивать и, наконец, попросил:

— Эй, сторож, своди оправиться.

Молодцы ребята, верно оценили ситуацию.

— Под себя сходишь, — недовольно буркнул счетовод.

— Слышь, как под себя-то? Тут девушка. Неловко…

— Своди, — велел Цымбал. — Он обоссытся, а мне нюхать?

Счетовод нехотя поднялся.

— Вот какого хера я всё время вожу? Я что, нянька? Штаны им расстегивай. У меня доля меньше всех. Сами бы тогда и водили. А то нюхать им не хочется.

Цымбал взял ветку, поворошил угли. Сноп мелких искр приподнялся над огнём и сгорел.

— Ты чё мне-то на уши давишь? Разбуди Дыля и втирай ему свои претензии, он старший, не я. А мне твой плачь слушать ну совсем не интересно.

— Интересно, не интересно. Умные. Всё только я. И пожрать приготовь, и пипирку подержи. Нашли крайнего…

Продолжая бурчать, счетовод ухватил Фломастера за ворот, вздёрнул на ноги и подтолкнул в спину:

— Иди, ссыкун.

Я передвинулся за куст, встал на колено. Хрустнула ветка, зашуршала сухая листва, звякнула цепь. Звук шагов становился ближе… ещё ближе… Прошёл Фломастер. Цепь позволяла ему делать только семенящие шажочки, поэтому двигался он медленно. За ним появился счетовод, не переставая бубнить что-то себе под нос. Я бесшумно встал у него за спиной, обхватил за шею, сдавил и резко дёрнул вниз. Фломастер развернулся и головой попытался ударить его в грудь. Это уже лишнее. Лучше бы просто стоял в стороне и не мешал.

Хрустнули позвонки, счетовод обмяк. Фломастер судорожно вздохнул. Глаза блестели.

— Дон, ну ты… Как ты догадался? Они тебя утром ждут.

Я приложил палец к губам.

— Сколько их?

— Семь, — Фломастер посмотрел на дохлого счетовода и поправился. — Шесть.

— Остальные где?

— У костра один. Остальные в пещере. Она тесная. Туда бы гранату, всех разом накроешь. Главное, того, что у костра, по-тихому снять.

Это уже не проблема, один на один всегда проще.

— Ждёшь три минуты и возвращаешься.

Я легко поднялся и скользящим шагом обошёл площадку с костром. Цымбал всё так же помешивал угли. Когда в круге света появился Фломастер, он поднял голову и ухмыльнулся:

— Чё как долго? Долбили друг друга что ли? А ещё жалуешься, что доля маленькая, — он присмотрелся. — Э, а чё один только…

Я всадил нож ему под лопатку. Двадцать сантиметров эксклюзивного клинка от брата Гудвина пропороли сердце, и Цымбал вряд ли успел сообразить, что умер. Я аккуратно положил тело на землю и в два прыжка оказался у расщелины. Достал гранату, дёрнул чеку и бросил в середину. Раздался хлопок, из расщелины вырвался столб пламени. Короткая вспышка осветила деревья, холм. Я вскинул калаш и выпустил вдогонку весь магазин.

Когда шум стих и дым рассеялся, заглянул в расщелину. Никакого шевеления, только скрюченные тела и разбросанные вещи. На всякий случай осмотрел трупы, мало ли, бывает, что и мёртвые оживают, Мозгоклюй в контракте под это дело специальный пунктик ввёл.

Так и есть, один выжил. Взрывом его оглушило, две пули угодили в бронежилет. Попадание с расстояния в три метра безболезненно для него не прошло. Это только в киногерой, получив несколько пуль в броник, отряхивается и бежит дальше, в реальности всё по-другому. Запреградная травма вполне способна привести к летальному исходу. Этому, кажется, не повезло. Меж губ сочилась кровь, от удара вполне могло разорвать лёгкие, да и печень неподалёку. Скорее всего, не жилец, несмотря на то что в крови наногранды. Они тоже не вездесущи, не со всеми ранами справляются. Но может оно и к лучшему, добивать не придётся.

Я ухватил его за ногу и выволок к костру. Заглянул в лицо — тот самый худощавый, руководитель этой грёбаной артели, или, как назвал его Цымбал, Дыль.

Что ж, давай посмотрим, какой ты Дыль.