Шлак 4.0

Глава 15

На парковке готовились к обороне. Фломастер забрался на троллейбус, Гвидон уговаривал Алису сделать то же самое.

— Полезай, — требовал инструктор. — Не зли меня! Ей богу, сниму ремень и выпорю!

Девчонке было по барабану на все его уговоры и доводы. Когда мы вышли из здания, она побежала навстречу. Окинула меня встревоженным взглядом, дотронулась, словно проверяя, я ли это.

— Ты не ранен?

— Нет, всё нормально.

— Что там случилось?

Гвидон наверняка успел рассказать о случившемся, но Алисе его слов было недостаточно.

— Напали багеты. Мы не ожидали, что они окажутся так близко. Что с Твистом?

— Умер. Тут даже доза не помогла бы, слишком много крови потерял.

Я кивнул. Твист мне не особо нравился, слишком наглый, но всё равно жаль. К тому же это минус один член команды. Серьёзный минус. Он должен был прикрывать Гнома. Что теперь делать? Вызывать кого-то из оставшихся в Норе? Но это время. Не хочу сказать, что у нас его мало, однако разбрасываться им — день туда, день сюда — не пристало. Тавроди вряд ли почивает на лаврах после ареста Мёрзлого. Он знает, что Алиса, оставаясь на свободе, способна причинить Конторе массу неприятностей. Рано или поздно она узнает, где содержат отца, и попытается освободить его. А освобождённый Мёрзлый — это большая заноза в самом болезненном месте.

До сегодняшнего дня конторщики вели себя достаточно пассивно, ограничив наши поиски патрулями и картинками на столбах и в планшетах. Но, боюсь, сегодня-завтра это закончится. Когда в Конторе узнают, что несколько нанятых для нового внешнего поста охранников исчезли по дороге, модераторы начнут задаваться вопросами: а на каком именно отрезке пути пропали охранники и имеет ли это отношение в Анклаву и Мёрзлому? Потом добавят к списку до сих пор не найденную Алису — и пазлы сойдутся. И тогда либо перепрячут Мёрзлого, что вполне резонно, либо устроят вокруг Анклава грандиозный шмон, и придётся прятаться где-нибудь на дальних Территориях.

Зря я решил, что времени у нас пусть и мало, но немножечко есть. Нет его. Совсем нет.

Алиса к моим рассуждениям отнеслась серьёзно. Выслушала, кивнула. Гвидон вновь попытался давить ей на мозг своими просьбами забраться на троллейбус, но она неожиданно шикнула на него.

— Дядя Лёш, отстань! Никто на нас не нападёт, успокойся. Лизун их контролирует.

Странно, я ничего не говорил ей про лизуна, не успел. Как она догадалась? Или в пределах своих возможностей научилась чувствовать их?

На дороге показалась тентованная платформа. У поворота водитель притормозил, свернул на парковку, но подъезжать близко не стал, остановился метров за пятьдесят. Из кузова выпрыгнули трое, смело пошли к нам. С виду обычные секьюрити, в синих рубашках, чёрных бронежилетах. У каждого на поясе кобура и тесак в открытых ножнах, однако вынимать оружие не стали. Когда подошли ближе, я рассмотрел логотип справа на груди: синий круг, внутри которого упрощённый силуэт листа крапивницы.

Шли они целенаправленно на Алису. Я шагнул вперёд, прикрывая её собой, рядом плечо к плечу встал Гвидон. Секьюрити остановились. Тот, что стоял по центру, сказал:

— Алиса Вячеславовна, вам посылка от Андрея Петровича.

По радужке у него обильно выплясывало серебро, у обоих помощников тоже. Ребята заряжены, так что ни я, ни Гвидон для них не препятствие. И сразу возникло ощущение беспомощности. Если они вдруг решат завалить нас, то сделают это легко, так же как я тех контрабандистов, чьи кости сейчас валялись в универсаме.

Алиса сдвинула меня в сторону.

— Хорошо, давайте посмотрим.

Старший обернулся к платформе, сделал знак рукой. Водитель подъехал ближе, развернулся и сдал задом. Секьюрити открыли борт, один заскочил в кузов и выложил на край два тактических ранца. Гвидон раскрыл первый. Патроны, патроны, аптечка, снова патроны. В аптечке два ингалятора с оживителем, бинты, антисептик, жгут. Второй ранец был забит коробками с сухими пайками. Это очень вовремя, а то я уже забыл, когда ел последний раз.

Рядом с ранцами секьюрити небрежно бросил две разгрузки, сверху положил АК-74М и трёхлинейку с оптическим прицелом. К винтовке дополнительным набором добавил патронную сумку на шесть обойм. Фломастер забрал трёхлинейку и отошёл с ней в сторону, разглядывая и примеряясь. Передёрнул затвор, вставил обойму. Остался доволен. А вот Гном разочарованно протянул:

— Обещали пулемёт.

— У нас не настолько богатый арсенал, — натянуто улыбнулся старший. — Всё, что могли достать, пожалуйте. Пользуйтесь.

И во взгляде и в голосе чувствовалась фальшь. Врёт, собака. Есть у них и пулемёты, и автоматы, и гранаты, но Свиристелько наверняка перестраховался. Вдруг у нас ничего не выйдет, начнутся проверки, кто-нибудь сдаст его, а он такой умный, типа, я не при делах, на меня давили, дал по минимуму. Хотя если его действительно возьмут, то спрашивать будут не за жалкий калаш или пулемёт, а за формулу, которую он намеревался продать Гвоздю.

Однако ловить секьюрити на лжи и стыдить никто не стал.

Я взял ранцы, отнёс к троллейбусу. Первым делом вскрыл пачку с патронами. В фастмагах оставалось всего три запасных магазина, остальные потерялись где-то на тропах войны. Я снарядил все и добил основной. Сразу почувствовал себя уверенней.

Калаш забрал Гном. Отсутствие пулемёта стало для всех нас плохой новостью. Теперь придётся корректировать планы. Свиристелько по сути кинул нас. Я видел заявку Алисы, секьюрити не привезли и половину того, что было в списке. Гвидон вовсе остался без оружия, если не считать мой пистолет и перешедшее ему по наследству ружьё Гнома. Но и там, и там патронов было кот наплакал, так что считай он безоружный.

Секьюрити подняли борт, старший подошёл к Алисе.

— Алиса Вячеславовна, Андрей Петрович рассчитывает, что ваш с ним вопрос решён и вы выполните свои обязательства.

— Разумеется, — пожала плечиками Алиса. — Можете уверить в этом господина Свиристелько.

Похоже, у старшего были определённые инструкции, он ждал чего-то, думаю, у него был приказ вернуться назад с планшетом, но Алиса ничего возвращать не собиралась.

— Алиса Вячеславовна…

— Это всё, — твёрдо сказала девчонка.

Старший напрягся. Глянул на меня, на Гвидона. Я видел, как клокочет серебро в глазах, явный признак того, что он нацелен на драку.

Но теперь уже не всё так просто. Оружие заряжено и готово к бою. И мы не контрабандисты, убить себя просто так не позволим, прольётся не только наша кровь. Фломастер сместился к акациям, присел на колено, удерживая винтовку на весу. Гном встал за троллейбусом, я отошёл вправо, прикрывшись от двоих секьюрити платформой. Гвидон остался возле Алисы. Каждый из противников оказался под прицелом минимум двух стволов. Будь они проводниками, или хотя бы один из них, можно было бы посостязаться, а так — без шансов.

Старший усмехнулся, серебро клокотать перестало.

— Алиса Вячеславовна, мне очень жаль, что так вышло. Андрей Петрович рассчитывал, что вы вернёте ему нечто важное… Но, видимо, в другой раз.

Он повернулся ко мне.

— Ты Дон, верно?

— И что?

— Просто спросил.

Платформа уехала. Мы быстро собрались, Гном закинул за спину ранец с патронами, я с сухпаями. Выстроились вереницей и, не выходя на дорогу, двинулись в сторону Анклава. Тело Твиста оставили на обочине за троллейбусом. Хоронить не стали, твари всё равно выкопают, а устраивать кремацию времени не было. Надеюсь, Твист на нас за это не обидится.

Через полчаса добрались до Анклава. Ещё на подходе замедлили шаг и шли, избегая открытых мест. Редбули имели дурную привычку высылать патрули в Развал, и выпытывать у мирных прохожих, кто они такие и что тут делают. Информация о том, что поблизости появилась вооружённая группа, редбулей насторожит. Можно, конечно, прикинуться старательской артелью, тем более что нанокуб у нас с собой был, но даже не профессионал выявит, что никакие мы не старатели, а вступать в перебранку или, не дай бог, в перестрелку — это точно поставит на уши всех.

Первым шёл я. Опыт передвижения по Развалу у меня больше, чем у всех штурмовиков вместе взятых. Штурмовики изначально заточены на открытый бой, на удержание и взятие позиций. Вот бы кому цены в Полыннике не было! А во время движения по развалинам требуются другие умения. Лучше всего делать это под дозой, когда мой диапазон обнаружения и распознавания проблемных мест раза в три выше, и не поскупись Алиса на пару капель нанограндов, был бы Твист сейчас с нами.

Я остановился перед широкой улицей. По ту сторону стояли трёхэтажки, в пустующих окнах застыла недвижимая темнота. Присев на корточки у дерева, я всматривался в эту темноту, прислушивался к звукам. Тихо, только голуби купались в пыли, и ветер шевелил старую занавеску в доме наискосок.

Или не ветер?

Минуты две я не сводил глаз с окна, пока Гвидон не зашипел недовольно за спиной:

— Ну, что застыл, паршивец? Чуешь чего?

— Окно справа на третьем этаже.

— Вижу.

— А ещё что-нибудь видишь?

Гвидон прищурился, подался вперёд и хмыкнул:

— Ах ты… Ястребиный Глаз. Как ты его углядел?

Занавеску действительно колыхал ветер, но когда порыв получался слишком сильным, занавеска отходила чуть дальше, и тогда на мгновенье становилось видно лицо человека, расчерченное чёрной краской.

— Рейдер, — почти одновременно проговорили мы.

Это был их стиль. Раскрасить морду, устроить засаду, и чем ближе к Анклаву или к Депо, тем кайфа больше. Натворить бед, щёлкнуть Конторе по носу и уйти. Много народу полегло от рук залётных рейдеров из Прихожей и с Водораздела, и если появлялась возможность отомстить, то мстили жестоко и по всей форме.

— Обойдём или как? — лукаво подмигнул Фломастер.

Обнаруженная засада становится ловушкой, не я это придумал. Отказываться от такого подарка нельзя, иначе судьба обидится и поставит тебя в обратную ситуацию. Я посмотрел на Алису, она пожала плечиками. Дядя Лёша?

Гвидон был настроен положительно. Рейдеры — главный предмет охоты штурмовиков, и шанс оплатить им поездку до чистилища он не упустит.

— Гном, остаётесь здесь. Следите за дорогой, ждите указаний. Дон, готовься.

Я скинул ранец, попрыгал. Ничего не звенит. Положил калаш на сгиб локтя, глянул на инструктора. Тот кивнул и быстрым шагом двинулся вдоль улицы подальше от дома, где засели рейдеры. На ходу преломил стволы, проверяя, заряжено ли ружьё, вынул из патронташа на цевье два патрона и переложил в грудной карман.

Добравшись до перекрёстка, мы присели возле разбитой театральной тумбы, осмотрелись. Гвидон привстал, собираясь продолжить движение, но я ухватил его за плечо и указал на кусты через дорогу. Сквозь пожухлую листву на нас скалилась пёсотварь.

Гвидон сплюнул и взвёл курки.

— Падла, из какой жопы ты вылез…

— Он там не один, — уверенно сказал я.

Рядом появилась вторая морда, справа на дорогу вышел третий, сделал шаг в нашем направлении и замер в стойке. Здоровенный темно-багровый кобель сантиметров восемьдесят в холке, ушастая голова пригнута к земле, из раззявленной пасти капает слюна. Голодный.

Менее всего нам сейчас нужны такие встречи. Ножом с пёсо не справиться, слишком вёрткий, тем более со стаей, придётся стрелять. Это значит, что рейдеры услышат, насторожатся и будут готовы к встрече. Сколько их там не известно. Обычно они ходят по пять-шесть человек в группе, редко больше, и атака наша строилась на факторе внезапности. А после выстрелов врасплох их не взять.

Сидевшие в кустах пёсо вышли на тротуар. Эти оказались чуть меньше, окрас светлее, морды уже. Две молодых проворных суки. Они, пожалуй, будут опаснее, потому что двигаются быстрее.

— Кобель на тебе, — медленно проговорил Гвидон.

В голосе звучала досада, очень ему хотелось попортить шкуры рейдерам, а теперь придётся уходить не солоно хлебавши.

— Погоди, дядя Лёш.

Я убрал автомат под плащ и вышел из-за тумбы. Кобель заклокотал. Будь я под дозой, он бы даже не глянул на меня, обошёл стороной, а сейчас считал себя сильнее. Единственное, что сдерживало его от броска — ружьё Гвидона. Но если я сделаю ещё шаг, он бросится.

— Паршивец, ты что творишь? Вернись!

— Погоди, дядя Лёш, — повторил я.

Мне хотелось проверить одну давно крутившуюся в голове версию. Если лизуны проникают в сознание людей и тварей и рисуют в нём картинки, то почему бы и мне не проникнуть к кому-то и не нарисовать? Пёсо не лизун и настроен агрессивно, да и я не заряжен. Но утром я тоже был не заряжен, а Петька всё равно говорил со мной. Я слышал, вернее, видел его голос, и ответил ему. Значит, можно общаться и не будучи заряженным.

Я уставился в глаза пёсо и начал рисовать образ. Тут, главное, не ошибиться с картинкой. Нужно создать нечто такое, что будет ему понятно, что-то из его прошлого. Что? Лопоухого щенка с огромными глазами, который ещё не знаком со всеми заповедями этого мира, первая из которых гласит: сожри или сожрут тебя! Однако в его восприятии этим щенком должен быть я.

Минуту, две, три я смотрел в его глаза. Они начали слезиться. Пёсо заскулил и лёг, положив морду на лапы. Я шагнул к нему, он понял голову. Я сделал ещё шаг, ещё один, протянул руку. Пёсо потянулся ко мне, принюхался, коснулся носом кончиков пальцев. Нос был мокрый, как у обычной собаки, да и вёл он себя как собака, морда только страшная.

Я присел перед ним на корточки, погладил, потрепал по шее. Для него это были новые ощущения. Он снова взвизгнул, я хлопнул его по холке и негромко сказал:

— Беги.

И он побежал, а суки засеменили следом, недовольно оглядываясь и не понимая, что случилось с вожаком.

Гвидон тоже не понял и прошептал озадачено:

— Это, Дон… Ты чего сейчас изобразил?

Он вроде бы обрадовался. Пёсо ушли, помех нет, мы можем идти дальше. Но с другой стороны, мои действия его обескуражили, если не сказать больше — напугали. То, что я проводник, он знал, и в чём заключается мой дар, знал тоже. Сейчас это было нечто иное. Новое! И от этого нового его потряхивало.

— Просто поговорил с ним, — спокойно ответил я.

— Поговорил?

— Да. Пообещал, что сегодня он без добычи не останется. Ну что, идём дальше? Рейдеры заждались.

Гвидон провёл ладонью по лицу, вытирая пот.

— Погоди, дай очухаться. Первый раз вижу, чтобы пёсо… вот так… Ну ты, паршивец, выдал. Рассказать кому — засмеют.

— Так ты не рассказывай.

Он кивнул:

— Да, пожалуй что… Ладно, идём.

Мы перебежали улицу и дальше двинулись дворами. Чем ближе подходили к дому, где засели рейдеры, тем чаще останавливались. На подходе разделились, Гвидон зашёл с торца, я, пригибаясь к земле, обогнул заросшую багульником игровую площадку и затаился напротив подъезда.

Дверь на входе отсутствовала, в глубине подъезда я разглядел силуэт человека. Он сидел на площадке, вытянув ноги, на коленях то ли винтовка, то ли ружьё. В окне второго этажа ещё один человек со скучающим видом наблюдал за двором. Рейдеры не сильно напрягались, похоже, сидели здесь давно, как минимум, со вчерашнего дня, успели расслабиться. На крыльце валялись обёртки от сухпая, пакеты, фольга. Сомневаюсь, что их нанесло сюда ветром.

От Гвидона прилетело сообщение:

Что видишь?

Один сидит в подъезде на лестничной клетке, дремлет, ещё один в квартире на втором этаже.

Конкретнее?

Боковая квартира слева, кухонное окно.

Через полминуты я увидел, как Гвидон крадётся вдоль стены ко входу. Положил ружьё на землю, вынул нож, посмотрел на меня многозначительно. Я как мог жестами показал, где и как сидит рейдер. Гвидон встал вплотную к косяку, заглянул внутрь, отпрянул, поднял нож на уровень груди и бесшумно скользнул в подъезд. Я видел только его спину. Мгновенье — тело рейдера расслабленно легло на ступени. Гвидон исчез.

Я перевёл взгляд на окно. Второй рейдер облокотился о подоконник, смотрел куда-то в сторону Обводного шоссе. Выпрямился, начал поворачиваться назад. Я тряхнул веткой, он обернулся. Позади как привидение поднялся Гвидон, перехватил его за шею, сдавил и потянул вниз. Рейдер забил руками, раскрыл рот и обмяк.

Выждав несколько секунд, я добежал до здания и прыгнул в подъезд. Сразу почувствовал запах чего-то знакомо неприятного. Под телом зарезанного рейдера скапливалась кровь и тонкой тягучей струйкой стекала по ступеням. Я переступил через тело, вскинул автомат и поднялся на второй этаж. Гвидон уже стоял на площадке. Прижал палец к губам и кивком указал наверх.

В ограниченном пространстве лестничной клетки послышался самодовольный смех и хлёсткий удар по голому телу:

— Ну, давай, давай, раздвигай… Что ты стонешь? Нравится? — и протяжно. — Нра-а-авится. Это только начало. Нача-а-ало. Ты, сучка, в зеркале себя не узнаешь, когда я закончу.

Говорили с акцентом. Каждую фразу сопровождали удары хлыста и женский стон. Гвидон, задрав голову, стал медленно подниматься по лестнице. Он по-прежнему сжимал нож. На лице кляксами расползлись капли крови, воротник рубашки и плечо тоже заляпаны.

Снова свистнул хлыст, женщина завыла, и другой голос произнёс по-немецки:

— Hey, komm schnell, ich habe etwas gesehen. (Эй, давай быстрее, я что-то видел).

— Was kannst du dort sehen? Schau hier. Welches, oder? Soll ich dir etwas hinterlassen? (Что ты там можешь видеть? Ты сюда смотри. Какая, а? Оставить тебе немного?).

— Ich esse keine Reste. (Я объедками не питаюсь).

Говорили двое из квартиры напротив. Гвидон обтёр нож о брючину, сунул в ножны и шепнул, доставая пистолет:

— По возможности берём живыми. Планировку знаешь?

В домах подобного типа я был много раз и планировку запомнил. Квартира перед нами однокомнатная. Сразу на входе короткий узкий коридор, слева санузел, прямо — большая квадратная комната-гостинка. Спрятаться противнику негде, разве что успеет юркнуть за диван или шкаф. Но никакая мебель не спасёт от автоматной очереди в упор. Тут же слева небольшая кухня, в ней поместиться от силы один человек, и спрятаться ему точно негде.

— Знаю, — кивнул я.

— Комната твоя, на мне кухня. Заходим. Ты первый.

Сначала я заглянул в коридорчик. Пусто. Справа на стене вешалка и зеркало, на полу старые тапочки, хозяйские, со стоптанными пятками. Дверь санузла приоткрыта, может быть, из-за этого в коридоре воняло человеческой жизнедеятельностью и ещё чем-то тревожащим. Смесь адская. Я сморщился и обернулся к Гвидону.

— Санузел чист, в смысле, нет в нём никого. Приготовься к химической атаке.

— К чему?

— Ща узнаешь.

Я шагнул в коридор, следом за мной Гвидон. Запах ударил ему по носу; он хватанул вонь полной грудью и закашлялся.

— Wer ist da? Bury, du? (Кто там? Бюри, ты?) — тут же крикнули из комнаты.

— Wer sonst? (Кто же ещё?) — имитируя кашель, ответил я.

— Warum zum Teufel kommst du hierher? Koppel, check! (Какого дьявола ты сюда прёшься? Коппел, проверь!)

Послышались шаги, я двинулся навстречу. Показавшемуся в проходе мужчине от души всадил прикладом в солнечное сплетение и бегом бросился в комнату. У широкого окна прикрытого занавеской стоял пшек. Без штанов, без трусов, только рубашка и берцы. Увидев направленный автомат, он замер.

Гвидон прошмыгнул за моей спиной на кухню и через мгновенье крикнул:

— Чисто!

Я осмотрел комнату, из мебели диван и стол. Поперёк стола лежала молодая обнажённая женщина. Голова опущена, руки раскинуты и прибиты к столешнице гвоздями. Спина, ягодицы, бёдра исполосованы. На полу валялись измочаленные прутья и небольшой топорик.

— Упал! Живо! — скомандовал я. — Руки за голову.

Пшек послушно лёг. Я подавил желание наступить ему на яйца, вместо этого надавил коленом на поясницу, проверил, нет ли кобуры под мышкой. Оружия при нём не было, только на диване возле большого рюкзака лежала штурмовая винтовка, ещё одна такая же стояла прислонённая к стене у окна.

— Ну что, Боб, снова встретились?

Пшек не ответил.

Я подошёл к женщине, заглянул в лицо. Малка. Ёперный попенгут! Ты какого хера тут позабыла? Губы разбиты в кровь, один глаз скрылся за набрякшим синяком, левое ухо отрезано. Пшек успел над ней потрудиться. Я вскипел, пнул его по рёбрам. Он хрюкнул, я добавил. Подошёл к окну, отвёл занавеску и призывно махнул рукой.

Гвидон подтащил второго. Тот лепетал: nein, nein — и нервно вздрагивал. Его уложили рядом с пшеком. Захотелось вдарить и ему. Он закрыл голову руками и снова заскулил: nein, nein.

На лестнице зазвучали шаги, в комнату вошли Алиса и Фломастер. Снайпер демонстративно прикрывал нос ладонью, увидев нас, хихикнул:

— А вы, оказывается, страшные ребята. Едва успели войти, а эти уже обосрались. Живые хоть есть? — увидел парочку на полу и хмыкнул. — О как, целых двое. Покуражимся.

— Слышь, куражильщик, — нахмурился Гвидон, — куражится будешь, когда я позволю, а пока на кухню к окну. Да не проколись, как эти. Гном где?

— На входе, — потух Фломастер. — Я всё понимаю, дядь Лёш, не подведу. А про кураж так, к слову пришлось.

Алиса подошла к Малке, присела перед ней на корточки. Бывшая людоедка узнала её, попыталась улыбнуться, но ни говорить, ни стонать сил у неё не оставалось. Алиса осмотрела приколоченные ладони.

— Дон, есть чем гвозди выдрать?

Я пожал плечами. В каждую ладонь пшек вогнал по два гвоздя. Чем их выдерешь? Тут пассатижи нужны или кусачки, на худой конец, напильник, чтобы шляпки сточить. Но ничего из этого нет, остаётся единственный вариант, самый болезненный: дёргать сквозь ладонь. Получится кроваво и с мясом.

Я представил себе эту операцию, и меня передёрнуло. Был бы мужик — мужика не жалко. А это девка, да ещё Малка. За последнее время она мне почти как сестра стала. Но не оставлять же её в таком виде.

— Только рвать.

Алиса поколебалась секунду и кивнула:

— Рви.

Одной рукой я перехватил Малку за запястье, второй сжал пальцы. Если рвануть резко, можно сделать это за раз…

— Куда лезете, рвачи! — загудел Гвидон. — Вам бы только рвать, — и оттолкнул меня. — Уйди, паршивец.

Он подобрал топорик, подбросил его, примеряясь к тяжести, и без замаха ударил по столу. Собранная из простых досок столешница лопнула. Гвидон ударил ещё несколько раз, расщепляя доски, гвозди высвободились, и он вытянул их из ладоней Малки.

Мы перенесли девчонку на диван. Алиса обрызгала раны оживителем, пшикнула на губы. Малка облизнулась и задышала ровнее. Глаз открылся.

— До-о-он…

— Не говори ничего. Лежи, отдыхай, больше тебя никто не тронет.

Я отозвал Алису в сторону.

— У меня идея возникла. Что если связаться с Наташкой и предложить обмен? — я кивнул на Малку. — И ходить никуда не придётся.

— Рядового бойца на начальника безопасности Загона, пусть и бывшего? — Алиса покачала головой. — Никогда. Даже на десяток бойцов не поменяет. Отец для неё кость в горле. Наталья Аркадьевна пустит под нож половину Анклава, но на обмен не согласится.

— А вдруг?

— И пытаться не стоит. Единственное, чего мы добьёмся, напрямую сообщим редбулям, что хотим освободить отца.

— Но Малку всё равно надо как-то передать. Не бросать же её здесь?

— Не беспокойся, этот вопрос я решу, — она включила планшет. — Ты и представить не можешь, какие интересные адресанты у Гвоздя в записной книжке. Напишу сообщение, скину координаты на карту. Придут, заберут.

Пока Алиса составляла сообщение, мы с Гвидоном разобрались с трофеями. Нам досталось две штурмовых винтовки, винчестер с рычажным взводом, девять наступательных гранат, пара сотен натовских патронов россыпью, шесть полных магазинов, четыре натовских сухпая и ополовиненная бутылка шнапса. Не густо, если учитывать, что рейдеры народ зажиточный. Я надеялся заполучить хотя бы пару половинчатых доз или, на крайняк, баночку с серебристой жидкостью, но у этих не было даже нанокуба. Что ж, жизнь на сухую продолжается.

Гвидон сел на пол, скрестив ноги по-турецки, и занялся штурмовой винтовкой. Это было детище британской военной промышленности по компоновке булл-пап с оптическим прицелом. Не знаю, какова она в реальности, наверное, неплоха, раз британцы до сих пор пользуют её для своих нужд, но в C. T. A. L. K. E. R.-е я её никогда не брал, туфта. Гранаты тоже не понравились: девять штук DM51 без внешнего кожуха от немецкого производителя. По сути — банальные пугалки. Дёрнул кольцо, бросил, и пока противник прячется, есть шанс сблизиться с ним или сменить позицию. Осколки от неё мелкие и бестолковые, реальный вред могут причинить лишь части запала, да и то не факт. Но есть одно неоспоримое достоинство — вес. С собой можно взять целый десяток.

Я сунул в разгрузку четыре штуки. Гвидон покачал неодобрительно головой, дескать, ты не один. Я проигнорировал его покачивания, и сложил трофеи в рюкзак.

Прилетело сообщение от Гнома. Гвидон прочитал его вслух:

Язычники. Стая. Шесть или семь, может, больше.

Язычники в дом не полезут, ограниченное пространство и высоту они не любят, так что панику поднимать рано. Будут кружить, скалиться издалека. Хотя, шесть или семь — это много, а рано или поздно нам придётся отсюда уходить, могут помешать.

— На запах прут, — проговорил из кухни Фломастер. — Похоже, рейдеры в тубзике не только гадили. Там ещё что-то есть.

— За дорогой следи, — проворчал Гвидон.

— Да слежу я. Багета только что видел. И пёсо. Ещё час-два, и здесь весь Развал соберётся. Нам такое внимание необходимо?

— Весь, не весь… — Гвидон вставил в винтовку магазин, передёрнул затвор. — Нас они не тронут. С голой жопой на автомат не попрут. Тоже, поди, не дураки.

Он встал, прошёл в коридор. Дверь санузла хлопнула, и тут же раздалось восклицание:

— Твою ж мать…

— Чё, ароматами обдало? — хихикнул Фломастер.

Гвидон вернулся озадаченный. Я бы сказал, что он нашёл в туалете такое, что вызвало у него непонимание.

— Похоже, эта девка, — он покосился на диван, где лежала Малка, — из редбулевского патруля.

— Ну да, — подтвердил я. — И что?

— А то, что там остатки патруля.

Я подался к коридору, но Гвидон придержал меня.

— Нервы крепкие? Я бы не советовал. Такого ты не видел.

Это только усилило желание заглянуть в санузел, и… Да, такого я ещё не видел, хотя успел повидать многое. На полу среди дерьма лежали вповалку голые исковерканные тела. Мухи ползали по ним с довольным мерным гулом. Двое мужчин, одна женщина. Рейдеры трудились над ними всё утро, кровь ещё не успела запечься. Задержись мы на полчаса, и Малка легла бы поверх этой кучи.

Я вернулся в комнату, посмотрел на пшека. Тот без напряга выдержал мой взгляд, да ещё усмехнулся. Голожопый герой!

— И что дальше, загонщик? — прохрипел он. — Что ты сделаешь? Убьёшь? Убей. Давно следовало это сделать.

Второй рейдер не был столь уверен, и умирать явно не желал. Он скрючил жалобную физиономию. Я вынул нож, он увидел искорку на лезвии и засучил ногами.

Алиса выключила планшет, поднялась с дивана.

— Я отправила редбулям сообщение, через полчаса они будут здесь, заберут Малку. Пора уходить.

— С этими как поступим? — спросил Гвидон. — Оставим редбулям?

— Некогда нам с ними возиться дядя Лёш. Свяжите и оставьте.

— Ну уж нет, — воспротивился я. — Наташка их на баланду посадит, а потом выменяет на что-нибудь у Прихожей. Хрен! Не прокатит больше.

Мы выволокли рейдеров на улицу. Я поставил пшека перед собой и, особо не заморачиваясь, всадил нож ему в бедро. Провернул лезвие, выдернул и снова всадил.

— А теперь можешь идти, — и оттолкнул.

Пшек сделал шаг, споткнулся, упал. Кусты возле соседнего дома зашевелились, выглянул язычник. Повёл носом, втягивая запах свежей крови, и завизжал, оповещая округу о скором приёме пищи. Пшек покорно встал на колени и начал молиться:

— Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen Tuum. Adveniat regnum Tuum. Fiat voluntas Tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum…

Молитва вряд ли ему поможет, Господь всё видит, и каждое его прегрешение наверняка записал в ежедневник. Но пусть попробует, вдруг прокатит.

Второго рейдера оприходовал Фломастер. Перерезал сухожилия на пятках и пожелал тварям приятного аппетита. Глядя на двух этих мразей, ползающих и причитающих в пыли, я почувствовал облегчение, как будто совершил добрый поступок.