Шлак 4.0

Глава 16

Мы засели в доме напротив, дождались, когда подъедут редбули и заберут Малку и тела замученных пшеком патрульных. С рейдерами к этому времени было покончено. Твари набросились на них, едва мы отошли шагов на пятьдесят. Поедали заживо. Кости и хрящи догрызала стая моих друзей пёсо. Я воспользовался моментом и послал вожаку образ: гуся на блюде. Вряд ли он его понял, а вот Алиса как-то странно посмотрела на меня, перевела взгляд на пёсо и снова повернулась ко мне.

— Что ты делаешь, Дон?

Я не стал скрывать.

— Не поверишь, научился говорить с тварями. Утром сегодня встретил эту стаю, хотел шугануть, а потом решил, дай попробую пообщаться как лизун. И прикинь, получилось. Они меня поняли и ушли.

Алиса смотрела на меня недоверчиво, и я поспешно добавил:

— У Гвидона можешь спросить, он видел.

— Это успех, — вынесла вердикт девчонка.

— Ну ещё бы! — не без самодовольства констатировал я. — Проводник всё-таки. Новый дар, новые возможности, и заметь, без единой капли нанограндов. На сухую. Кстати, сколько способностей может быть у проводника?

— Сложно сказать, — пожала плечами Алиса. — У отца два, у Коптича тоже два. Но они так или иначе взаимосвязаны, как бы дополняют друг друга, и срабатывают только под дозой. У тебя взаимосвязи нет. Контроль и образное общение, да ещё на сухую. Жаль.

— Что «жаль»? — не понял я.

— Жаль, что лабораторию доктора Дряхлова закрыли, а то посмотрели бы, как ты внутри устроен.

Алиса засмеялась, я делано нахмурился.

— Хочешь посмотреть, как я устроен внутри? Я тебе покажу!

— Покажи.

— Покажу. Так покажу…

— Эй, молодёжь, заткнулись живо, — раздался сердитый голос Гвидона. — Редбули подъехали.

Мы приникли к окну. На улице остановились две электроплатформы, высадили взвод гвардейцев. Четверо забежали в подъезд, остальные закрыли периметр. Из кабины второй платформы вышла Голикова. Наташка послала за Малкой свою лучшую подругу, это показательно. Штаб-звеньевая прогулочным шагом подошла к дому, остановилась перед местом экзекуции рейдеров, кивнула понимающе, и повернулась к нашей трёхэтажке. Словно почувствовала, что мы ещё здесь.

Подошёл гвардеец, сказал что-то. Голикова махнула рукой, из второй платформы выбрались санитары с носилками и направились в дом. Через несколько минут вынесли Малку. Несли осторожно. Погрузили в платформу и, не дожидаясь остальных, поехали в Анклав. Следом вынесли три тела, завёрнутые в рогожу. Под конец редбули собрали по округе весь горючий хлам и подожгли злосчастную квартиру, как будто не прихожане, а она виновата во всём происшедшем. Из окон потёк густой чёрный дым, затрещало дерево. Раздался хлопок, крыша приподнялась, и вверх ринулось пламя, охватывая всю площадь дома.

Мы не стали ждать завершения огненного зрелища и дворами ушли к Обводному шоссе. Возле реки сделали привал. Умылись, привели себя в порядок, раздербанили один сухпай на всех. К вечеру добрались до места охоты редбулей. Осмотрели лабаз, подходы. Гвидон как ищейка обнюхал землю вокруг столба, пропустил сквозь пальцы пропитанный кровью песок и с уверенностью сказал, что на площадке никого не было дня три или четыре. После этого велел готовить позиции.

Гном поднялся на пригорок и долго рассматривал с него окрестности, решая, где лучше залечь. Посовещавшись с Гвидоном, выбрали два места: в кустах позади лабаза и слева от дороги метров за сто пятьдесят. Если редбули не выставят оцепление, то перебраться с одного на другое можно быстро и незаметно. Посокрушался, что нет пулемёта, но Гвидон отдал три из пяти оставшихся у него гранат, и Гном довольный кивнул.

Фломастер подготовил лёжку на опушке леса и ещё две ближе к реке метров за восемьсот и за тысячу от лабаза. Для трёхлинейки расстояние вполне подходящее. Я обустроился в кустах на склоне оврага. Моя задача сидеть, ждать, чесать пузо. Единственное, что напрягало, поле крапивницы неподалёку. Гвоздикой пахло до чиха. Я обмотал лицо банданой, но запах всё равно проникал сквозь ткань, раздражая рецепторы в носу.

На ночь расположились в лесу, подальше от оврага и крапивницы. Гвидон расписал посты, моя очередь стоять на страже наступила после полуночи — самый мрак, на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Вся надежда на слух. Любой звук — белка прыгнула или ветер ветку качнул — заставлял напрягаться. Слава Богу, интуиция молчала. В лес твари совались редко, а ходить тихо и вовсе не умели… Разве что лизуны. Эти подкрадутся, не заметишь. Но с ними я научился бороться. Они сначала наводят на человека морок и лишь потом нападают. Как только возникают картинки в сознании, бей тревогу.

Сейчас не было ни картинок, ни какой-то иной хрени. Я привалился плечом к гладкому стволу осины, впитывая в себя её тепло. Плащ пришлось отдать Алисе. Место для базы Гвидон выбрал не самое комфортное, в низинке, ночная прохлада в виде тумана стекалась сюда со всех сторон, и я чувствовал на коже её вязкую навязчивую влажность. Поэтому и отдал плащ любимой женщина, чтобы она могла укрыться и согреться. Зато холод — ещё одна защита от тварей. Не любят они его, впадают в заторможенное состояние и даже испытывают болевой шок.

В третьем часу ночи я растолкал Гнома, а сам юркнул к Алисе под плащ, прижался покрепче. Не открывая глаз, она обняла меня, что-то прошептала и задышала ровно и спокойно.

Гвидон поднял нас в половине шестого, причём сделал это настолько жёстко, что будь я под дозой, удавил бы паскуду. Он влепил мне пендаля, да так, что я взвыл:

— Су-у-ука!

Вскочил, сжал кулаки. Гвидон с усмешкой обозначил заднюю стойку, и ещё пальчиками дёрнул, дескать, нападай.

Нападай… Без дозы в рукопашке мне с ним не равняться. Может и получится попыхтеть, но не долго. Однако и спускать такое нельзя. Меня взъела злость! Хотелось рвать и метать. Тяжело чувствовать себя униженным, да ещё человеком, от которого подобной подлости не ожидал. Пусть не друзья мы, но и не враги. В груди горело, инстинкт самосохранения отступал. Да и чёрт с тем, что он лучше, попытка не пытка. Добраться бы только до горла, кадык вырву…

Между нами встала Алиса.

— Ты сейчас не прав, дядя Лёш.

Гвидон опустил руки.

— Любовничка своего защищаешь?

Я снова полез вперёд.

— А ты завидуешь?

Алиса придержала мой порыв.

— Да, дядя Лёш, защищаю. Хочешь со мной подраться?

Кажется, до Гвидона стало доходить, что он действительно поступил чересчур жёстко. Нельзя унижать человека, только потому, что тебе захотелось выпендриться. Хочешь убить — убей, хочешь подраться — отзови в сторону, накостыляй, но чтоб спящего, да ещё прилюдно — это подлость.

Гвидон протянул руку.

— Ладно, перегнул палку, извини. Думал пошутить, а шутка глупая какая-то получилась. Мир?

Я руку не принял. Не поворачиваясь к нему спиной, подобрал калаш, отошёл к дереву. Чтобы успокоиться, отстегнул магазин, снял ствольную коробку. Пальцы тряслись, едва не выронил пружину. Тишина в низинке стояла угнетающая. Гном и Фломастер сначала похихикивали, теперь у обоих рожи казались виноватыми, словно это они меня пинали.

— Короче, так, — прохрипел Гвидон. — В шесть нужно быть на позициях. Всё остаётся как прежде. Фломастер с Алисой на опушке. Гном, сидишь на пригорке, ждёшь. Когда подъедут редбули, решай сам, куда смещаться, главное, не позволяй им сосредоточиться на нас. Мы с Доном в овраге. Привозят Мёрзлого, выдвигаемся, берём. Дон, ты первый, я прикрываю. Суёшь гранату под цепь, рвёшь, хватаешь Мёрзлого и в овраг. Связь в общем чате, Алиса координирует. Сложилось не совсем так, как планировали. Твист погиб, пулемёт не дали, но задачу это не отменяет. Готовы? По местам.

В шесть часов мы уже сидели в овраге. От поля крапивницы поддувал ветер, не сильно, но запах всё равно раздражал. Пришлось, как и вчера, снимать бандану и повязывать вокруг лица. Гвидон сидел рядом, просчитывал различные ситуации, с понтом дела, что он самый великий стратег. По всем его прикидкам выходило, что редбули заметят нас сразу, как только мы выйдем из-за кустов; у нас будет не больше минуты, чтобы освободить Мёрзлого и довести его до оврага. Двести метров туда, двести обратно… И ближе не подобраться, земля как ладонь — ровная и чистая.

Минуты явно не хватало, да и пяти не хватит. Гвидон злился. Нужны были ещё люди, оружие. Лучше всего — гранатомёт. Хватит одного выстрела, чтобы разнести лабаз со всеми его пассажирами. Но гранатомёт — это мечта, приходится довольствоваться тем, что имеем.

— А если заранее… — Гвидон потёр шею. — Если заранее забраться в лабаз и встретить их на подходе? — и сам же отклонил идею. — Нет, не получится, их там не меньше десятка. Двоих-троих положим, остальные положат нас. Гвардейцы тоже не пальцем деланы. Так что будем ждать, когда они сосредоточатся на тварях. Готовься, Дон, придётся побегать. Что притих? Всё ещё обижаешься? Ладно тебе, дашь мне потом по морде. Так и быть, подставлю правую щёку. Но сначала вытащим Мёрзлого, — он приподнялся над кустами и посмотрел на дорогу. — Долго ещё твои редбули титьки мять будут? Половина седьмого, пора бы им появиться.

Дорога была пуста. Не факт, что редбули захотят поохотиться сегодня. На этот счёт у них расписания нет, и у нас имеются все шансы просидеть в засаде несколько дней, прежде чем кто-то возникнет на горизонте.

Поэтому тихий возглас Гвидона для меня прозвучал откровением:

— Едут.

И как подтверждение прилетело сообщение от Гнома:

Наблюдаю две платформы.

Над бугром поднималась пыль. Ветер относил её к лесу, создавая иллюзию дымовой завесы. Через минуту на гребень выехала первая платформа, заскрипела бортами, сразу за ней вторая. Медленно, словно на ощупь, платформы спустились вниз и встали за лабазом. На землю соскочили гвардейцы при полном боевом параде, я насчитал одиннадцать, потом сошли двое тюремных конвоиров и, наконец, арестант. Мёрзлый это или кто-то другой, не понятно, но по комплекции вполне схож с Мёрзлым. Одежда клетчатая. Жёстко редбули опустили начальника безопасности Загона. Из князи в грязи. Был положенцем, стал шлаком.

Из кабины вышла женщина. Голикова. Я узнал её по походке, такая же стремительная. Штаб-звеньевая переговорила с тюремщиками, те потащили арестанта к столбу. Пока его приковывали, остальные поднялись на лабаз.

Гвидон рассматривал площадку через оптику на винтовке, вслух комментируя всё, что видит.

— На лице повязка… чтоб не надышался… Это Мёрзлый, некому больше… Редбулей не видно, забрались в лабаз… Только стволы из бойницы торчат… Шесть, семь… Если они одновременно стрелять начнут, от твари только брызги останутся. Ну и какой им навар с этого?

Тюремщики разлили по площадке и вокруг столба кровь, побросали канистры и побежали к платформам. Арестант задёргался, словно чувствуя неизбежную смерть, впервые, наверное, оказался на охоте в качестве подсадной утки. Схватил цепь, дёрнул, спрятался за столб.

Две минуты, три… Я неотрывно смотрел на границу поля.

— Как тварь появится, сразу вперёд, — напомнил Гвидон.

Я вынул из подсумка две гранаты, прицепил к разгрузке. Чтобы разорвать цепь хватит одной, вторая на всякий случай, потому что случай может быть всякий. Снял автомат с предохранителя, перекрестился. Сердце билось, как будто на сцену выходить. Ах, жаль, что на сухую…

Стебли крапивницы колыхнулись. В голове родился вопрос: кто? Язычник, багет, подражатель? Впрочем, какая разница, лишь бы не ревун.

Раздался визг — резкий, как паровозный гудок. Словно получив сигнал, я рванул с места заправским спринтером — очередной привет Усэйну Болту. Краем глаза заметил, как из крапивницы выскочил язычник и с не меньшей скоростью устремился к арестанту. Ему бежать пятьдесят метров, мне двести. Взгляды редбулей сейчас устремлены только на него. Автоматная очередь ударила по ногам. Язычник покатился кубарем, заскрёб землю когтями, и, повинуясь лишь инстинкту ненависти, начал подниматься. Вторая очередь разворотила грудь. Из крапивницы выскочили ещё двое, бросились наперегонки к арестанту. Тот скрючился за столбом, обхватил его руками и прижался как к последней надежде.

Автоматы заработали дружнее, грохот выстрелов слился в единую дробь. Язычник не багет, живучесть хуже, поэтому охотники позволили себе вольности, били не столько по тварям, сколько рядом. Фонтаны пыли вздымались перед ними, с боков. Одному прострелили руку. Он притормозил немного, но не остановился.

Арестант увидел меня. Между нами оставалось метров сорок. Он поднял голову, вытаращился, и я сразу понял, что сегодня не наш день. Пробежал по инерции ещё несколько шагов и остановился.

— Ты… Ты… — грудь сдавило. — Где Мёрзлый⁈

Арестант захлопал глазами.

— Мёрзлый? Кто? Тот загонщик? Он в камере. Его на охоту не возят.

Сзади уже набегал Гвидон. Он тоже понял ошибку и заорал:

— Отход! Отход!

С лабаза нас заметили. Кто-то из охотников высунулся в бойницу, и над площадкой разлетелся крик:

— Чужие!

Нырнул обратно, высунул автомат и в слепую выпустил в нас остатки магазина.

Я вскинул калаш и дал по лабазу две короткие прицельные очереди. Гвидон тоже добавил двумя короткими. Лабаз осыпался щепками. Пули пробивали его насквозь. Ох, там сейчас давка и паника, кого-то наверняка задели, надеюсь, Голикову. По лестнице скатился гвардеец, за ним второй, третий. Я развернулся и побежал к оврагу. Но силы почти все ушли на первую часть пути, ноги налились тяжестью и заплетались. Через пару десятков шагов остановился, припал на колено и дал ещё очередь по лабазу. Встал и застыл изваянием.

То, что свершалось на охотничьей площадке, походило на фильм ужасов. Редбули были заняты чем угодно, только не охотой, и язычники, не получая отпора, добрались до арестанта; добрались — и секли его языками. Арестант орал, извивался, а я впервые видел, как мутанты режут свою жертву. Слышать доводилось много раз, а вот наблюдать воочию… Лучше бы попасть под ножи багета. Там один-два удара и всё, а здесь… Пластины резали тело, кровь била из вспоротых артерий, и от её вида и вкуса язычники входили в транс. Они как будто исполняли танец: дёргались, подпрыгивали. На их фоне гвардейцы рассыпались веером и брали нас на прицел. Кто-то, наконец, догадался вдолбить в головы тварей несколько свинцовых фраз, только арестанту это не помогло, он валялся в пыли изрезанный, а я продолжал смотреть…

Гвидон зарычал на меня:

— Что встал, паршивец? Бегом!

Я очнулся и побежал. Планшет в кармане завибрировал. Щаз! Делать мне больше нечего, как читать не ко времени прилетевшие сообщения. Скорее всего, Алиса, спрашивает, что случилось, почему не забрали отца. Но это не её отец, это даже не мой знакомец Гавриил. Это хрен знает кто! Только сейчас мне некогда отвечать на её вопросы. Потом, всё потом!

Под каблук ударила пуля, обожгла пятку. Это прибавило сил. Я побежал быстрее. Услышал, как Гвидон зашипел, обернулся. Инструктор бежал чуть поотстав, прижимая левую руку в боку. Похоже, зацепили — и зацепили конкретно. Рубаха в области живота быстро пропитывалась краснотой. Я подхватил его, перекинул руку через шею и поволок к оврагу.

С бугра заработал автомат Гнома, отвлекая гвардейцев на себя. Пораньше бы чутка. Выстрелил Фломастер, в общей суматохе я уловил отличимый от всех прочих звук трёхлинейки. Тоже поздно.

Пули продолжали рыскать вокруг нас. Гвидон охнул и повис на мне грузом. Кое-как я протащил его последние метры и уложил на склон. Он засмеялся, глядя в небо, потом глубоко вдохнул и посмотрел на меня.

— Что, паршивец, справился? Молодец. Теперь уходи. Дальше я сам.

— Что сам? Сдохнешь? Хрен ты угадал. Вместе пришли, вместе уйдём.

— Не геройствуй, вместе не выберемся. Давай, ноги в руки, я их придержу, — я стоял и смотрел на него, и он заорал. — Вали! Давай, давай! Времени нет совсем. И это… Прости за утро. Тупая шутка получилась. Реально тупая. Не хотел.

Он протянул руку, я пожал.

— Уходи оврагом, потом заворачивай в лес. Место общего сбора помнишь?

— Помню.

— Гудбай май лав, гудбай.

Он перевернулся на бок, вытащил из разгрузки запасные магазины, положил на траву перед собой.

— Что стоишь? Пошёл нахер отсюда!

Я скатился вниз по склону и побежал. По оврагу эхом разлетелись звуки выстрелов, потом один за другим последовали два негромких хлопка, и снова выстрелы. Гвидон не жалел патронов, понимая, что это последний бой. Ещё пять минут — и стрельба стихла. Кончился Гвидон. Сдаваться он не станет, факт, значит, всё. Я обернулся и прошептал:

— Спи с миром, старый пёс.

На краю оврага стоял гвардеец. Увидев меня, он вскинул автомат и начал стрелять одиночными. Пули ложились точнёхонько слева в склон, похоже, у него прицел сбит, или дыхание.

Я прыгнул за обвитый стлаником валун, сделал глубокий вдох, выдох и потянул спусковой крючок. Калаш отозвался привычными толчками. Очередь пошла кучно, от бронежилета полетели клочья. Редбуль крутанулся и опрокинулся на спину. Вряд ли убил, но впечатал знатно. Пусть поваляется немного на травке.

Заученным движением сменил магазин и взял с места в карьер. Справа по гребню поднялась крапивница, запах её чувствовался даже сквозь повязку на лице. Дно оврага устилал гравий. Берцы вязли в нём как в трясине, ноги приходилось выдёргивать, каждый шаг давался с трудом. Сзади послышались команды, редбули спускались в овраг. Я успел оторваться от них, но это ненадолго. Похоже, все гвардейцы под дозой, иначе невозможно объяснить, почему они бегают в бронниках и касках, словно в шортах и панамах. Бежать по оврагу дальше смысла не было, эта игра в догонялки шла явно не в мою пользу. Пора менять направление.

Цепляясь за камни и трещины, я начал подниматься по склону. Крутизна составляла градусов пятьдесят, дыхалка забилась мгновенно; я и без того дышал с трудом, а тут и вовсе захрипел. Рядом в камень ударила пуля, взвизгнула отрикошетив. Ещё несколько пуль разворошили пласт серой опоки, и он рухнул вниз, уходя у меня из-под ног. Я едва не ухнул за ним следом, успел ухватиться за нависающие над пустотой корни, подтянулся и выкарабкался из оврага.

Отдышавшись, выглянул за край. Гвардейцы отставали метров на сто. Двое бежали по гравию, трое штурмовали склон. Итого, пятеро. На одного сухого загонщика многовато. Не думал, что редбули организуют погоню. Операция наша не удалась, Мёрзлого не вытащили, смысл в преследовании отпадает. Если только что-то личное, видимо, действительно Голикову подстрелили. Ну хоть не за просто так Гвидон погиб.

Я взял на мушку тех, кто штурмовал склон, и выстрелил. Никого не задел, но заставил понервничать. Один и вовсе сорвался и, поднимая тучи пыли, скатился вниз. Тут же прилетела ответка, пули взрыхлили край оврага, отсекли несколько корней и куски дёрна, и мне пришлось поспешно отползать. Поднявшись, побежал к деревьям. Нырнул в густой подлесок и перешёл на шаг. Гвардейцы вряд ли меня найдут, если только среди них есть следопыт.

Шёл быстро. Ветер шумел в кронах деревьев, разносил по лесу скрип и птичье щебетанье. По-прежнему пахло гвоздикой, но запах уже не был столь ярким, как в овраге, я размотал бандану, встряхнул и повязал на голову. Глотнул воды из фляжки, плеснул немного в ладонь и обтёр лицо. Достал планшет. Первым делом открыл общий чат. Алиса задала единственный вопрос, но несколько раз:

Что случилось?

Как будто она не видела, что случилось.

Мёрзлого на площадке не было, редбули на охоту его не возят. Гвидон погиб.

Нажал «отправить», сообщение замигало. Связи не было. Я отошёл слишком далеко от Анклава. Ладно, это не беда, поменяю курс, сообщение уйдёт без проблем. Теперь надо определиться по месту. Я всё время шёл и продолжал идти на север-северо-восток. Пора поворачивать к западу, и как только попаду в зону действия сети, смогу точно определить, где нахожусь. Местом общего сбора мы выбрали урочище, начинавшееся в трёх километрах к северу от Приюта. Территория глухая, мало кому известная. Гвидон рассказывал, что это невысокая каменистая гряда, протянувшаяся почти до самой Пустоши. Там есть пещеры, и есть, где спрятаться. По плану, мы должны были отсидеться там несколько дней или недель, пока не утихнет шум в Анклаве и Загоне. То, что операция прошла неудачно, ничего не отменяет. Алиса придёт туда и будет меня ждать.

Я обогнул ствол толстой осины и увидел в тридцати шагах перед собой гвардейца. Он стоял, прижавшись плечом к дереву, и едва я сделал шаг, выстрелил. Длинная очередь расщепила осину, срезала ветки с молодой рябины, но две пули пришлись по назначению и опрокинули меня на спину.

Я засипел… Твою мать, как же так. Я должен был его почувствовать. Пусть сухой, но всё равно должен был… Отвлёкся. Уверовал, что редбули меня не догонят. А они догнали. Значит, следопыт у них есть.

По лесу разлетелось эхо выстрелов. Стреляли с трёх направлений. Я выбрал среднюю величину между ними и пополз, лёжа на спине и просто отталкиваясь от земли ногами. Уткнулся головой в поваленное дерево, кое-как приподнялся на локтях, перевалился через ствол и застыл.

Редбули не понимали, убит я или нет. Они продолжали стрелять короткими по тому месту, где я только что был, и продвигались к нему поочерёдно. Я приготовил гранаты. Разогнул усики, выглянул из-за ствола. Один редбуль присел над местом, где меня подстрелили, водил ладонью по траве, видимо, он и есть тот следопыт. Двое стояли рядом, ещё двое немного в стороне. Их почти не было видно за кустами волчьей ягоды.

Я выдернул кольцо, выждал секунду и метнул гранату под ноги следопыту. Хлопок, крик, запах гари. Вырвал кольцо второй и швырнул в кусты. Снова хлопок, снова крик. Над кустами зависло облако дыма и пыли. Я выпустил магазин в это облако, вскочил и побежал. За спиной продолжали кричать, вслед мне стреляли, но не прицельно, пули веером разлетались по лесу, стучались в деревья, срезали ветки. Я взял левее и бежал не чувствуя ни боли, ни усталости: подальше, подальше, подальше. Споткнулся о травяную кочку, упал, покатился…

Глаза заливал пот. Я смахнул его, прислушался. Тишина. Вокруг валуны — снизу замшелые, сверху гладкие, вытертые ветром до матового блеска. Где-то рядом осторожно журчала вода. По земле ластился стланик, в высоту уходили толстые кедровые стволы. Солнца нет, темно, прохладно.

Редбули либо отстали, либо решили не продолжать погоню. Надеюсь, им славно прилетело от двух гранат. Пусть разброс осколков небольшой, да и сами осколки так себе, но зацепить должно было прилично, хотя бы по ногам. Какая после этого погоня?

Короче, пострадали все. Мне тоже досталось. Я подполз к валуну, осмотрел себя. Одна пуля вошла слева, ближе к плечу и чуть ниже ключицы, вышла под мышкой. Рана не вот какая опасная, но больнючая. Вторая пуля разорвала плащ, вскользь задела рёбра, даже не сломала. Но рана тоже болела острой щиплющей болью. Надо бы перевязать. Чем?

Кое-как снял плащ, ножом отрезал рукав рубашки, смотал и приложил к плечу. Отсоединил ремень от калаша, с грехом пополам затянул повязку. Вроде держится. Снял фляжку с пояса, долго пил, остатки вылил на голову. Поднялся, опираясь на автомат как на костыль, и пошёл на звук воды.

За валунами блеснуло. Не то лужа, не то пруд. В одном месте запруда просела, вода падала на камни маленьким водопадом, утекая дальше между корнями и исчезая под толстым пластом стланика.

Плавным движением ладони я отогнал с поверхности хвою и приник губами к воде. Прозрачная, чистая, вкусная, холодная, настолько холодная, что зубы стынут. Напившись, наполнил флягу, умылся.

От потери крови кружилась голова. Нужно найти место, где можно отдохнуть, восстановится, потом сориентируюсь по месту и продолжу путь. Возле источника отдыхать нельзя. Вода привлекла меня, привлечёт и тварей. Выйдет на родник стая багетов, а тут я — вот подарок-то, и попили, и покушали.

По камням определил стороны света и пошёл на запад. Там Обводное шоссе, связь, цивилизация, Алиса. Наверняка волнуется. Главное, чтоб не дёргалась, сидела на попе ровно и ждала, где договорились. А уж я дойду до неё. Сам.

Лес становился светлее. На смену кедру пришла берёза. Стланик то отступал, то возвращался, вокруг берёз поднимались рябинки, ёлочки, в траве разглядел тёмные шляпки грибов. Один раз наткнулся на земляничную полянку. Опустился на колени, принялся собирать ягоды в горсть и закидывать в рот. Не наелся, мне бы мяса кусок, да попрожаристей, но чувствовать себя стал лучше. Часа через два наткнулся на бурелом. Десяток деревьев лежали вповалку друг на друге, выставив в разные стороны сухие сучья. То, что нужно. Продрался сквозь сухостой, расстелил плащ и лёг. Ноги ныли от усталости, раны болели. Автомат положил на колени, отщёлкнул предохранитель, палец на спусковом крючке. Если что, мало не покажется никому. Закрыл глаза…