Штурмовик из будущего-2

Глава 23

— Когда понял, что девица эта не та, за которую себя выдает? — Карпухин смотрел на Григория с искренним интересом. Давненько экспат не видел полкового контрразведчика в столь приподнятом настроении. В принципе, понять его было можно, ведь благодаря успешно проведенной операции удалось захватить сразу несколько немецких диверсантов. Другое дело, что, как и в недавнем воздушном бое, когда штурмовиков использовали в качестве живца, мнение о том, почему его подставили фрицам, у Дивина было сугубо свое. И по окраске оно резко отличалось от мнения Карпухина. Но, к сожалению, набить ему физиономию Григорий по понятным причинам не мог. По крайней мере, пока. И поэтому оставалось делать вид, что все в порядке.

— Олеся? — переспросил экспат, собираясь с мыслями. — Если честно, то еще на танцах. Сначала, правда, только легкое сомнение мелькнуло, почему она на меня так активно вешаться начала, едва мы с Рыжковым там появились. Будто специально ждала. Но списал, что барышня на Звезду клюнула. Бывает. Потом, когда разговорились, непонятка в полную силу проявилась: представилась, как колхозница, а разговаривает словно городская. Начитанность, лексикон…Опять же, мало ли что в жизни бывает — эвакуированная, осела в селе, чтобы прокормиться, к родне приехала — вариантов пруд пруди. Но вот двигалась она не как заморенная тяжелым деревенским трудом колхозница. Я такое уже видел, когда в полк к нам ваши коллеги приезжали. Помните, когда волки тех сигнальщиков зимой порвали неподалеку от аэродрома?

— Помню, конечно, что за вопрос? — удивился Дмитрий Вячеславович. — То есть, ты хочешь сказать, что своей пластикой она тебе показалась похожей на волкодавов из Смерша? Любопытно. Знаешь, а ты ведь прав. Она на допросе показала, что ее всерьез учили рукопашному бою.

— Раскололась, сучка? — удовлетворенно усмехнулся Григорий.

— Фи, что за жаргон, товарищ старший лейтенант, — покривился контрразведчик. — Ты же не блатной, а командир Красной Армии. Поэтому изволь выражаться нормально.

— Извините, — сказал Дивин без особого раскаяния. Подумаешь, какие мы нежные. В бою, бывает, что и трехэтажным орешь, там не до политесов. — Так вот, пластика. А потом еще зубы.

— А с ними что не так? — поразился Карпухин.

— Слишком ровные, — замялся экспат. — Слишком белые. Ну не видел я вокруг у людей подобных. В кино, у актеров известных, было. Но не у обычных советских граждан. А уж у колхозников, так там вообще все невесело. Щербатые через одного, эмаль желтая от махорки, фиксы железные. Да вы и сами, поди, не раз замечали. Причем, особой разницы между мужчинами и женщинами нет. А тут вдруг прям Любовь Орлова с фарфоровым оскалом!

— Интересно, — протянул майор, сверля Григория задумчивым взглядом. — Очень интересно. Жаль, не проверить уже, настоящие у нее зубки или искусственные. Попортили ей красоту, когда кололи по горячим следам. Уж больно момент подходящий был. А там, сам понимаешь, не до сантиментов.

— Понимаю, — поежился Дивин. — Но, думаю, что они со мной тоже не о красоте ночного леса потолковать желали.

— Вот тут ты прав на все сто! — энергично мотнул головой Карпухин. — Представляешь, у них был недвусмысленный приказ взять именно тебя. Даже фотографии твои при них обнаружили. Что интересно, не газетные, где хрен разберешь от чьей жопы голова, а очень даже качественные. Как бы ни из твоего личного дела. При всех орденах-медалях. Даже последних. И звание указано правильное — «старший лейтенант», а его тебе днями присвоили. Смекаешь? Я уже отправил эти снимки в Москву, чтобы проверили, откуда течет.

— Ни хрена себе! — неприятно удивился летчик. — Выходит, враги даже в штабах окопались?

— Все может быть, — уклонился от прямого ответа Дмитрий Вячеславович. — Не болтай только об этом. Может, враг, а может и обычный дурак. Иногда, правда, не знаешь, кто из них хуже. Ну а немцы — они ребята серьезные. Не секрет, что информацию добывать умеют, — Карпухин тяжело вздохнул. — Доводилось, представь себе, видеть целые альбомы на наших лучших пилотов. С фотографиями, анкетными данными и даже домашними адресами.

— Вот это да! — потрясенно выдохнул экспат. — Не знал. Кстати, товарищ майор, строго между нами, — Григорий немного помялся, но все де решил спросить напрямую. — Понимаю, все подробности этой операции вы мне никогда не расскажете. Но есть в ней один моментик. Вам не кажется, что подставлять меня под фрицевские ножики было не самым правильным решением?

— Обиделся? — понятливо усмехнулся контрразведчик. — Согласен, риск был. Но ты же боевой командир, Кощей, и должен понимать, что на фронте не всегда можно подстелить соломку на все случаи жизни. Бывает, приходится жертвовать чем-то или кем-то. В свое оправдание лишь замечу, что мы постарались контролировать тебя, насколько это представлялось возможным. Да ты и сам, поди, должен помнить — одного из моих ребят ты почуял, когда с немкой с танцев шел. Он за вами крался. Но, видимо, мало я его гонял, выдал-таки себя, стервец. Придется всерьез заняться его воспитанием снова. Кстати, расскажи, на чем мой боец спалился?

— Так я, вроде, тоже не пальцем деланный, — угрюмо бросил Дивин. — В небе головой на все триста шестьдесят градусов вертеть приходится, иначе «худые» вмиг смахнут. Поэтому и на земле невольно все время оглядываешься и прислушиваешься. Но что, если бы ваши помощники не успели?

— Но ведь успели, — отвел глаза Карпухин. — Так чего сейчас вибрировать начал? Или это у тебя отходняк такой? Давай, прекращай мне это неблагодарное дело.

— Ладно, замнем для ясности, — катнул желваки экспат. — Разрешите идти?

— Все-таки обиделся, — с сожалением констатировал Дмитрий Вячеславович. — Жаль. Ну да ладно, иди себе. Только через часик где-то в мой блиндаж зайди, там следователь с тобой протокол оформит. Подпишешь все и гуляй.

— Это который меня пытался виноватым сделать? — резко насторожился Григорий. — Представляю, что он там понапишет. Не удивлюсь, если окажется, что меня эта стерва завербовать успела и я сам к немцам перебежать хотел.

— Не болтай ерунду, — равнодушно отмахнулся майор. — Потолковал я с ним, документики кое-какие предъявил. Разобрались во всем. Так что, претензий у него к тебе нет. К слову, знаешь, откуда ветер дует с обвинениями в твой адрес? — понизил голос контрразведчик. — Только учти, чтоб могила! Чтоб никому!

— Век воли не видать, — не удержался от подначки экспат.

— Паяц! — неодобрительно покачал головой контрразведчик. — Прокурор мне донос на тебя показал по большому секрету. И, сдается, что почерк я признал. Комэска твоего бывшего рука.

— Карманова?! — нехорошо ощерился Дивин. — Вот же сука! Он ведь исчез давно. Я решил, что опять где-то при штабе в теплом месте обретается. И думать про нас давно забыл.

— Выходит, памятливый оказался, — развел руками Карпухин. — И обиду на тебя затаил нешуточную.

— Погодите-ка, — уставился на него с подозрением Григорий. — А с немцами этими, уж не нарочно ли вы меня так бросили? Может, проверяли?

— Забудь лучше обо всем, что было, Кощей, — мягко посоветовал Дмитрий Вячеславович. — А то уже паранойей попахивает. Так и до «желтого дома» докатишься.

— Если вам кажется, что за вами следят, то это не значит, что у вас паранойя, — невесело пошутил Дивин.

— Умный какой, аж жуть! — засмеялся контрразведчик. — Фрица с ноктолопией поэтому выкупил?

— Что? А, да, он ведь поначалу дурачка деревенского разыгрывать начал, даже говор волжский имитировал, а потом вдруг в разговоре продемонстрировал, что прекрасно знает, как на латыни умение видеть в темноте называется, — пояснил экспат. — Я-то сам случайно про это в энциклопедии вычитал, когда мы в Куйбышеве загорали. А здесь детинушка с мордой, не обремененной интеллектом эрудицией блещет.

— Понятно, — ухмыльнулся Карпухин. И, как бы, между прочим, поинтересовался. — Ты поэтому ему шею сломал?

— Случайность, — твердо ответил Григорий. — Врезался в него просто, когда убегал, и упали неудачно.

— Ага, — ехидно улыбнулся майор. — Охотно верю. Смотри, еще в кого-нибудь не врежься. Кстати, там Остапова вернулась. Командировка у нее вдруг закончилась.

— Что?! Таисию вы нарочно из полка убрали? — ошалел Дивин. — А я-то все гадал, на хрена начпрод ее с собой повез.

— А как бы еще тебя на танцы заманили? — покровительственно улыбнулся контрразведчик. — Ты ж у нас парень верный, налево не ходишь.

— Ну вы и…

— Не без этого, Кощей, не без этого.

Шестерка «илов» скользила над землей, идя уступом вправо. Позади осталось шоссе, забитое до отказа войсками противника. Давненько уже Дивину не приходилось наблюдать такого огромного скопления вражеской техники и живой силы. Танки, самоходные орудия, грузовики с прицепленными орудиями, стаи мотоциклов — вся эта армада перла не только по раздолбанному вдрызг асфальту и щебенке дороги, но и по обеим ее сторонам. Фрицы упрямо стремились на восток. Советская штурмовая авиация наносила по ним удар за ударом, пытаясь остановить, заставить отойти назад. Но немцы ощетинились мощным зенитным прикрытием и подвесили над собой смертоносный «зонтик».

Заходя в атаку в очередной раз, Григорий успел заметить краем глаза сразу три изрядно пострадавших от огня «ила», лежавших на «животе» примерно в километре от шоссе. Не повезло парням. Впрочем, его подчиненные пока следовали за ним без потерь. Выходит, не зря тратил силы и время, заставляя летчиков раз за разом тренироваться, не зря разъяснял правила маневрирования над целью и противодействия зенитному огню. Даже этот мутный Болдырев проникся важностью момента и больше не отлынивал от занятий. Хотя, может быть, на этого деятеля так повлияло комсомольское собрание, на котором его хорошенько пропесочили. А особую остроту разносу придало появление майора Карпухина, что скромно уселся позади летчиков и молча слушал, записывая иногда что-то в своем блокноте.

Штурмовики сделали три захода, вывалив на головы немцам ворох ПТАБов, и хорошенько «причесали» их огнем пушек и пулеметов. Когда собирались в группу, чтобы идти обратно, на дороге поднималось сразу несколько высоких черных столбов от горящей технике. А по обочинам застыли неподвижно несколько десятков солдат вермахта.

— «Ястреб-9», доложи обстановку, — запросил Григорий сержанта Кима, заметив, что за его машиной тянется слабый след белесого дыма. — До дома дотянешь?

— Нормально, командир, — после небольшой паузы отозвался маленький кореец. — Попали, гады, но самолет слушается хорошо. Думаю, дойду.

— Принял, — скупо обронил экспат. И тут же обратился к истребителям прикрытия. — «Соколы», присмотрите за нами.

— Не бздо, Кощей, — донесся сквозь треск спокойный голос Каменского. — Не бросим.

«Яков» сегодня было всего две пары. Но, как уже повелось, они тщательно пасли замыкающие штурмовики. Чтобы прикрыть их в случае неожиданной атаки «мессеров» или «фоке-вульфов». А остальные должны были при этом выстроиться в оборонительный круг. Но, несмотря на эту страховку, Дивин продолжал обшаривать внимательным взглядом переднюю и боковую полусферы. Береженого бог бережет. А раззявы догорают в бурьяне.

Время от времени, повинуясь командам ведущего, «илы» делали небольшие отвороты, а потом снова сходились на прежнем курсе. Каменский поначалу попробовал возмущаться, дескать подобные маневры снижают скорость полета, но после грозного рыка экспата заткнулся и больше не возникал.

— Кощей, чего мы хоть ищем? — не выдержал Валиев.

— Разговорчики! — оборвал его Григорий. Не хватало еще, чтобы фрицы заподозрили, что они не просто уходят на свой аэродром. А в том, что немцы слушают их частоты, Дивин уже давно не сомневался. Вон, не далее, как вчера, его вдруг ни с того, ни с сего, попытались отозвать и заставить прекратить штурмовку переднего края гитлеровцев. Главное, даже голос до боли был похож на голос их авианаводчика с передового наземного пункта. Чуть было не повелись на его команды. Хорошо, вовремя сообразили и потребовали назвать пароль. А когда немчик замолчал, то экспат с удовольствием покрыл его матом.

Что, спрашивается, хотел найти сейчас Дивин? Не шла у него из головы информация из будущего о том, что 12 июля состоится крупное столкновение наших и фашистских танков под Прохоровкой. И советские войска получат чувствительную оплеуху из-за заранее приготовленной засады, в которой засели не только вражеские силы противотанковой артиллерии, но и новейшие «тигры» и «пантеры». Историки расходились в своих оценках, но, нехотя, признавали, что потери танковой армии Ротмистрова были ужасающими.

Помнил Григорий и о том, что эсэсовцы из дивизии «Лейбштандарт» 10 июля сумели незаметно для советского командования провести несколько тактических операций и существенно улучшили свое положение. Их саперы еще ночью проделали проходы в минных полях, потом диверсанты проникли на советский опорный пункт, захватив там безмятежно спящего комбата, а потом спокойно вернулись обратно. И утром лихой атакой разгромили советскую оборону в этом районе. Заняли часть плацдарма южнее Прохоровки, где должны были разворачиваться советские танки, перерезали железную дорогу, взяли под контроль перекресток грейдерных дорог.

11 июля фашисты продолжили свое наступление. Немцы вышли на южные окраины Прохоровки и полностью захватили плацдарм для развертывания танковых корпусов Ротмистрова.

И замысел советского контрудара в этом районе оказался под угрозой срыва. О чем, правда, ни начальник Генштаба Василевский, ни комфронта Ватутин не подозревали.

А ведь местность, по которой должны были пройти советские танки, была весьма сложной. Глубокие овраги с боковыми отрогами, заболоченная пойма реки Псел, крутая насыпь железной дороги и вырытый заранее противотанковый ров могли сыграть зловещую роль.

Но, несмотря на ухудшение обстановки, Василевский и Ватутин приняли решение о нанесении контрудара. Точнее, примут. Примут, не имея разведывательных данных о том, что противник сосредоточил до трехсот орудий и минометов — примерно один ствол на двадцать метров линии обороны. Жутко даже представить, что ждет наших. И советские танки фрицы начнут расстреливать, словно в тире.

Вот это Григорий и хотел предотвратить. Тем более, что его эскадрилья сейчас как раз шла в районе предстоящего сражения, низко прижавшись к земле. Но, как ни вглядывался экспат, буквально до рези в глазах, пока не смог заметить ничего подозрительного. Маскировочка у фрицев оказалась что надо. Черт, еще две-три минуты полета и придется возвращаться ни с чем: вражеских войск не видно. Получается, все старания экспата оказались напрасными. А кто может гарантировать, что их снова пошлют в ближайшее время в этот район? И, значит, будет тяжелый, кровопролитный бой.

— Кощей, танки! — внезапно ворвался в наушники возбужденный голос Рыжкова. — Справа немецкие танки. И артиллерия!

Надо же, Прорва — молодец — углядел, черт глазастый прячущуюся немчуру. Сейчас и Дивин рассмотрел позиции гитлеровцев. Что и говорить, подготовились те умело.

— «Соколы», обнаружил замаскированную технику противника, — сообщил Григорий, закладывая крутой вираж над обороной фрицев. — Веду разведку. «Ястребы», отворот влево. Всем глядеть в оба. — Эх, жаль, что горючки в обрез, долго не покружишь. Но летчик старательно фиксировал в голове расположение батарей и угловатые коробочки фашистского танкового зверинца.

Странное дело, гитлеровцы так и не открыли огонь по штурмовикам. Решили, что пара-тройка виражей, что заложили над ними «ильюшины», носили случайный характер? Кто его знает. В любом случае, экспат был на них за это не в обиде. А по приземлении, сразу кинулся к начальнику оперативного отдела, чтобы доложить об увиденном.

— А не привиделось тебе это все, часом? — настороженно поинтересовался Зотов, слушая вместе с другими штабными, доклад летчика. — На этом направлении никакой активности противника не фиксировалось. Тем более, создание мощных оборонительных позиций. — Начштаба уперся взглядом в крупномасштабную карту, расстеленную на столе. — Ты уверен в своих словах? Может, с нашими танками спутал? Тем более, говоришь, оп вам никто не стрелял. Согласись, Кощей, для фрицев очень странно было бы так себя вести. Они, по логике вещей, должны были кровь из носу постараться вас сбить. А они ни разу не пальнули.

— Погоди, Алексей Алексеевич, — поморщился Хромов. — Дивин все же не новичок. Лучший летчик полка.

— Дело уж больно серьезное, товарищ командир, — нервно покрутил шеей Зотов так, словно воротник гимнастерки ему стал внезапно жать. — За дезинформацию подобного уровня голову снесут не задумываясь. Слишком велика цена ошибки.

— Вечно тебе неймется, Кощей, — проворчал кто-то из штабных. — На кой черт ты вообще в этот район полез, по полетному заданию у тебя маршрут отхода левее должен был пролегать.

Дивин угрюмо молчал. Нет, вы только подумайте, ему удалось вскрыть приготовления противника, которые могут нанести серьезнейший ущерб нашим войскам, а эти…эти нехорошие люди переживают за сохранность стульев под их жопами!

Хромов несколько минут посидел за столом, размышляя, а потом решительно сорвал с рычага телефонную трубку.

— «Янтарь»? Соедините с «Первым»…Товарищ «Первый»? Докладывает «Семнадцатый»…В районе Прохоровки выявлены приготовления противника по организации узлов обороны…Значительные силы противотанковых орудий в квадратах…Немецкие танки возле железнодорожной насыпи…Кто летал? Старший лейтенант Дивин. Да, Кощей…Есть перепроверить!

Комполка осторожно положил трубку и вытер рукавом вспотевший лоб.

— Заварил ты кашу, — крякнул он недовольно. — Вот теперь расхлебывай. Приказано срочно сделать повторный вылет. Я думаю, что посылать других летчиков смысла нет. Как думаешь, Алексей Алексеевич?

Зотов согласно наклонил голову.

— Я того же мнения. Старший лейтенант лучше представляет, где искать своих немцев.

— Чего это они мне свои? — насупился летчик. — Скажете тоже, товарищ майор.

— Кончай базар, — оборвал его Хромов. — Бери кого-нибудь из своих архаровцев и немедленно дуй обратно. Ты должен подтвердить данные о фрицах.

— Есть подтвердить!