Штурмовик из будущего-2

Глава 3

— Значит, вы в рапорте на имя командира эскадрильи утверждаете, что когда вышли на поляну, где находились сигнальщики, они уже были мертвы. Я правильно вас понял, товарищ лейтенант? — капитан Карпухин оторвался от бумаг, поднял голову и испытующе посмотрел на Григория.

— Именно так все и было, — Дивин ответил делано безразличным взглядом. — Не знаю, что там они между собой не поделили, только двое уже не дышали, а третий отходил. Я подошел к нему, оружие в сторону откинул на всякий случай, хотел на дорогу вытащить, но тут волки набежали. Сказать по правде, струхнул малость, их ведь целая стая была. Ну и так бочком, бочком, ретировался, пока они ракетчиков рвали.

— А подруге своей почему сказали, будто не нашли никого? Вот, — капитан покопался в лежащих перед ним бумагах, вытащил один из листков и прочитал вслух: — Вольнонаемной Таисии Остаповой. Верно?

— Пугать не хотел, — покаянно улыбнулся экспат. — Мало ли, вдруг она захотела бы на них посмотреть, а там такая мясорубка... ну вы сами все видели, чего я рассказываю-то? — лейтенант напрягся. Прокатит или нет? Так себе объяснение, если честно, на тоненького.

— Да видел, — особист поморщился. — Развелось этих людоедов в окрестностях, спасу нет! — он раздраженно отложил в сторону ручку. — Совершенно невозможно работать, — вроде как пожаловался Карпухин. — Ладно, идите. Если понадобитесь, вызову.

— Есть! Разрешите вопрос?

— Чего еще?

— Про ребят — тех, что за линией фронта сбили, ничего не слышно?

Капитан почесал висок. Подумал немного, но все же ответил:

— Пока нет. Линию фронта не переходили. И от партизан никаких сообщений не было.

— Жаль, — искренне огорчился Григорий. — Так я пойду?

Карпухин вяло махнул рукой и потянулся к графину с водой.

Экспат вышел из блиндажа особиста и с облегчением выдохнул. Кажется, все прошло удачно. Но лучше все-таки больше не лезть на рожон. Ну или хотя бы постараться. В самом деле, на кой они ему сдались, сигнальщики эти? Есть охрана аэродрома, есть Карпухин — вот пускай и занимаются поимкой вражеских ракетчиков, это их непосредственная обязанность, в конце концов. Так нет, поддался эмоциям, помчался убивать, да еще и мантиса на волю выпустил. Мальчишество форменное. Хорошо, волчья стая подвернулась, а если бы нет?

— Сильно мурыжил? — Тая крепко-крепко ухватилась за руку, смешно засеменила рядом, пытаясь подстроиться под его шаги и опасливо покосилась на землянку Карпухина. — Гриш, ты прости, если я что не так ляпнула, ладно?

— Забудь, — отмахнулся Дивин. — Все в порядке, было бы из-за чего расстраиваться. Подумаешь, волки троих предателей загрызли. Собакам — собачья смерть!

— Жуть какая! — девушка вздрогнула. — А я думала, что брешут. Выходит, их и правда живьем растерзали?

— Одного. Двое других к тому времени уже мертвыми были. Да забудь ты про этих сволочей! Ночью сколько хороших людей погибло, а ты иуд вспоминаешь.

Во время ночного налета фашистских бомбардировщиков сгорели четыре штурмовика, еще два получили серьезные повреждения. А еще осколками убило восьмерых техников и пятерых красноармейцев из охраны. Остальные, к счастью, успели укрыться в отрытых заранее щелях.

Вдобавок три мощные фугасные бомбы взорвались на взлетной полосе и теперь бойцы БАО ударно приводили ее в порядок. Засыпали воронки, утрамбовывали, очищали от осколков. Ни в коем случае нельзя было допустить срыв полетов. Из дивизии уже звонили Хромову, с недовольством интересовались, как долго еще его «ильюшины» будут стоять без дела.

А еще в полк с утра пораньше нагрянули несколько контрразведчиков. Их очень интересовали немецкие ракетчики. Трупы, точнее, все, что от них осталось, нашли в лесочке, примыкающем к аэродрому. И теперь там во всю работали приезжие оперативники. Искали рацию и шифроблокноты, как вскользь обмолвился Карпухин во время беседы с экспатом. А потом ненавязчиво так поинтересовался, не может ли товарищ лейтенант помочь органам в этом вопросе. На что тот абсолютно искренне сказал, что ничего подобного не видел. Да и когда ему было это увидеть, собственно?

— Товарищ лейтенант, вас к командиру полка! — посыльный едва не налетел на Григория. — Срочно!

— А когда иначе-то было? — усмехнулся Дивин. Крепко поцеловал на прощанье Таю и пошел, не оглядываясь на полковой КП.

— Возьмешь новеньких, — Батя нехорошо смотрел исподлобья. Эх, сказать бы комдиву, чтобы не мотал нервы подчиненным попусту, а то майор после этих накачек готов всех растерзать буквально в клочья! — Пойдете на железку. Задача прежняя — искать и уничтожать немецкие эшелоны. Вы вот сюда — карандаш показал на тоненькую линию железной дороги. — Смотрите в оба, по данным разведки гитлеровцы где-то в этом районе прячут бронепоезд. Вероятность того, что наткнетесь вдруг на него не слишком большая, но все же. А вы, капитан, — Хромов посмотрел на Карманова, — с двумя оставшимися экипажами вот сюда, — карандаш плавно переместился и уткнулся в другой квадрат. — Вопросы?

Через полчаса взлетели. Экспат, подобно заботливой курице, опекающей цыплят, собрал вокруг себя недавно пришедших в эскадрилью пилотов и повел группу на запад. На земле он самым тщательным образом проинструктировал товарищей, строго-настрого наказал им держаться мертвой хваткой за хвост его «ила», точь-в-точь повторять все маневры, бомбить и стрелять «по-ведущему», то есть, только тогда, когда он начнет это делать.

— Напоремся на «мессов», — поучал Григорий пилотов, — выполняйте все команды стрелков. Но и сами не зевайте, смотрите за самолетом противника. Увидите, что фриц начинает носом водить, значит, прицеливается. Старайтесь его опередить: ручку — вправо, жмете на левую педаль, сбрасываете газ и скольжением, к земле, уходите из-под обстрела. Против «мессершмитта» самый действенный прием. Подтверди, Андрюха?

Старшина Пономаренко слабо улыбнулся и согласно кивнул. Его наконец-то выписали из лазарета, чему экспат был несказанно рад — летать без стрелка откровенно достало. Все-таки знание того, что спину прикрывает надежный друг, здорово поднимало настроение и повышало уверенность в собственных силах, позволяло сосредоточиться на атаке цели.

Пулемет на новой «четверке» — Григорий, не мудрствуя лукаво, попросил присвоить машине привычный номер — стрелок успел перебрать до последнего винтика. Что-то подкрутил, что-то смазал, недовольно хмыкая, а потом, как и прежде, принялся священнодействовать над лентой и патронами. Хорошо, когда что-то в мире остается неизменным. Успокаивает как-то.

Четверка штурмовиков просочилась в немецкий тыл, прошла на бреющем над деревней, помеченной на карте в качестве контрольного пункта, и круто развернулась вдоль линии железной дороги.

Экспат очень внимательно наблюдал за тем, что творится внизу, но пока не замечал ничего подозрительного. То ли немцы попрятались, опасаясь налета советских штурмовиков, то ли он просто попал в какой-то пересменок в движении поездов. Печально, коли так.

— Командир, глянь, на полустанке состав какой-то?

Григорий отреагировал на подсказку старшины мгновенно. Голова еще не успела осознать до конца сказанное, а тело уже двинуло в нужном направлении руки-ноги и штурмовик пошел в разворот. И только после этого Дивин с секундным опозданием отрывисто спросил по СПУ:

— Дай ориентир.

Ведомые послушно повторили маневр и шли чуть позади самолета экспата. Лейтенант кинул в их сторону короткий взгляд, убедился, что все в порядке и снова переключился на эшелон, показавшийся подозрительным его стрелку.

— Тьфу, Андрюх, что ты в нем нашел?

Штук пять или шесть каких-то старых то ли платформ, то ли полувагонов, засыпанных всякой рухлядью. Паровоза не видно. Зачем тратить время на эту свалку металлолома?

— Дорога к ним из леса накатанная, — доложил Пономаренко. — Зачем прокладывать путь к списанным вагонам?

А в самом деле. Григорий повел машину низко-низко, едва не срубая винтом верхушки деревьев. Попытался отследить, куда же ведет загадочная дорога. Но, снова непонятки, колея в одном месте резко обрывалась. Просто шла-шла и закончилась. Ага, как бы не так!

— Молодец, Андрей! «Штыки», делай, как я. Приготовиться к атаке!

Дивин потянул ручку на себя, задирая нос «ильюшина». Набрал высоту, зашел на обнаруженную цель от солнца, чтобы максимально затруднить прицеливание немецких зенитчиков. А в том, что их здесь пруд пруди, лейтенант уже не сомневался.

Четверка Ил-2 зашла на эшелон чуть сбоку, чтобы увеличить вероятность попадания.

— Атака!

Стокилограммовые фугаски устремились к цели. Взрыв... второй... неужели промазал?!

Есть!!!

Два багрово-черных султана взметнулись вверх из самого центра замаскированного бронепоезда. А следом на него обрушились еще двенадцать «гостинцев». Правда, новички отбомбились не столь удачно — в цель угодило всего три фугаски. Но и они наделали много шума — в полном смысле этого слова — на земле стал рваться боекомплект вражеских орудий.

— Молодцы, а теперь врежем по складу! — скомандовал Григорий.

Совсем простая загадка: что может скрываться в том месте, где вдруг резко обрывается дорога от затаившегося бронепоезда? Конечно, склад горючего и боеприпасов. Даже к гадалке не ходи!

Правда, теперь из леса по штурмовикам дружно заработали зенитки. Фрицы, поняв, что их обнаружили, открыли бешеную стрельбу. И надо было обладать недюжинной храбростью, чтобы заставить себя направить самолет в огненную завесу. За себя Дивин был спокоен на этот счет, но вот желторотики?

— Старшина, все идут?

— Все, — отозвался Пономаренко. — Ах, чтоб тебя! «Одиннадцатого» подбили!

За «илом» под номером одиннадцать тянулся черный шлейф густого дыма. Отдать приказ прыгать? Но куда — под ними во-первых лес, во-вторых — фашисты. Лейтенант стиснул зубы.

— Бьем эрэсами!

Шестнадцать реактивных снарядов вонзились в накрытый маскировочными сетями гитлеровский склад. Там полыхнуло, раздалось несколько сильных взрывов и вдруг ярко, будто гигантские свечи, загорелись сразу несколько высоченных сосен.

«Ильюшины» начали выходить из пике. Казаков — именно он вел подбитый самолет — начал делать это слишком низко. Взял, судя по всему, ручку чересчур резко на себя, чтобы набрать высоту, потерял скорость, мгновенно сорвался в штопор и... глухой взрыв, столб пламени и все.

— Собрались! — страшным голосом заорал Григорий, заметив, как дернулись в разные стороны две оставшихся машины. — Держать строй, продолжаем работать. Потом плакать будем! — и про себя закончил: «Если выживем».

Выжили. И даже благополучно добрались до родного аэродрома. По дороге, правда, их еще несколько раз обстреляли гитлеровские зенитки, но ничего, обошлось как-то. У самой линии фронта догнали было четыре «худых», но барражировавшие в этом районе «яки» мигом прогнали их восвояси.

— Повредили бронепоезд и нанесли удар по вражескому складу, — доложил Григорий командиру полка. — Вот здесь он, гад, прятался, — показал лейтенант на карте. — Во время штурмовки склада потеряли экипаж младшего лейтенанта Казакова. Машина упала в расположении фрицев.

— Они успели выпрыгнуть? — напряженно спросил Батя.

— Какое там! — безнадежно махнул рукой Дивин.

— Жаль парня, — глухо проговорил комполка. — Это ведь у него первый вылет был?

— Первый.

— Н-да. Начштаба, подготовьте извещение родным. А ты, лейтенант, — Хромов поскреб подбородок, — готовься снова лететь.

— Есть. А куда?

— На кудыкину гору! — обозлился вдруг майор. — Возьми ведомого и сходите по маршруту Карманова. Заснимете результаты их работы на камеру.

— С чего вдруг? — удивился Григорий. — Или у них собственная аппаратура отказала?

— Позвольте, товарищ майор, я поясню? — вмешался Зотов. — Тут, видишь ли, дело вот в чем. Комэск твой утверждает, что на перегоне они атаковали эшелон с техникой и боеприпасами. И, якобы, полностью его уничтожили. Карманов говорит, что лично видел, как состав свалился под откос. Но вся проблема в том, что этого не могут подтвердить летавшие с ним пилоты. На снимках же только начало атаки. А вопрос серьезный, ведь нужно докладывать в дивизию.

«Вот, сука! — с тоской подумал Дивин. — Сто процентов, что врет капитан. Выслужиться, гнида, хочет, орденок по-легкому срубить и смыться обратно под крылышко к своему родственнику. А мне из-за него теперь по головам у разъяренных фрицев ползать».

— Без истребителей не полечу, — угрюмо сказал экспат. — Там, поди, немчуры полным-полно — идти одним означает форменное самоубийство.

Хромов поморщился, словно от зубной боли.

— Будет тебе прикрытие. Сейчас сам позвоню в истребительный полк и попрошу. Доволен? Тогда выметайся и готовься к вылету!.. Да, лейтенант, — Григорий остановился в дверях, обернулся и вопросительно посмотрел на командира. — Особо языком пока не трепи, понял?

Чего уж непонятного! Все кристально ясно. А вот интересно, если он привезет документальное подтверждение кармановского вранья, то что за это будет капитану? Ответ пришел мгновенно. Разумеется, ничего. При самом худшем раскладе просто пожурят, посоветуют в следующий раз быть внимательнее. Спрашивается, за каким хреном он должен в таком случае рисковать собственной шкурой и жизнями еще одного экипажа?

С собой экспат взял Куприянова. Во время предыдущего полета он приглядывался к тому, как старший лейтенант пилотирует самолет и пришел к выводу, что летчик Николай очень хороший. Да и под обстрелом не трусил, действовал спокойно и расчетливо. Если не собьют в ближайшее время, обещает вырасти в отличного штурмовика.

Соседи расщедрились и выделили им в сопровождение шесть «лаггов». Григорий, конечно, предпочел бы более совершенные «яки» или «лавочки», но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. Но его опасения оказались напрасными — истребители попались умелые, ходили над ними парами, надежно прикрывая от возможных атак фашистских «охотников».

Приглядевшись, Дивин с удивлением обнаружил, что они применяют ту самую тактику, которую он посоветовал когда-то лейтенанту Каменскому. Интересно, сами доперли, или поделились друг с другом? А что, у них наверняка тоже проводятся летно-тактические конференции, так что вполне могли взять на вооружение перспективную наработку коллег.

— «Маленькие», слева выше четверка «мессеров»! — экспат первым заметил приближающегося врага. Крутанул головой и торопливо добавил: — От солнца еще пара заходит!

— Понял, Кощей, спасибо! — ведущий истребителей вместе со своим ведомым развернулся и атаковал подкрадывающихся сзади «худых», а вторая пара отважно ринулась наперерез идущим в лоб самолетам противника. Еще два «лагга» остались возле штурмовиков.

— Коля, прижмись ко мне, — приказал Григорий Куприянову. — И передай стрелку, чтобы помог, если что, «ястребкам». — А сам принялся еще внимательнее обшаривать взглядом небо. Вдруг, помимо обнаруженных фрицев есть и другие? Тут ведь принцип простой: в небе ищи, все время ищи врага. Сбить тебя может только тот, кого ты прозевал!

Пока все спокойно. А как дела у «лаггов»? Ведущий отпугнул своих противников и те, поняв, что задумка подкрасться незаметно, провалилась, свечой ушли на высоту. А четверка, которая отвлекала внимание, попыталась затеять драку с советскими истребителями, но те влет смахнули одного «мессера» и остальные поспешно ретировались. Красота!

— Заходим на дорогу. Включай камеру.

Экспат, впрочем, и без всякой аппаратуры прекрасно видел, что никакой эшелон Карманов не уничтожил. В месте, указанном капитаном, под откосом валялись лишь три платформы, какие обычно гитлеровцы специально цепляли впереди паровоза, чтобы в случае наезда на мину не пострадал локомотив. Собственно, что и требовалось доказать.

Штурмовики прошли над железнодорожным полотном, фиксируя результаты налета, сделали контрольные снимки, а потом синхронно выполнили левый разворот и полетели обратно. «Лагги» рисовали змейки в воздухе вокруг них. Рутина. Стоп, одернул себя Григорий, нечего расслабляться. Других учишь быть внимательным, а сам чем сейчас занят — спишь на ходу?

Дивин удвоил внимание. И его старания принесли результат, не пропали даром. Вот только... право слово, лучше уж лететь скучно, без таких «подарков»!

Внизу шел ожесточенный бой. Наши войска при поддержке юрких «тридцатьчетверок» настырно прогрызали вражескую оборону. Вздымались вверх черные столбы разрывов, стелился над землей огонь пожарищ от подбитой техники. С земли такое сразу не заметишь, а сверху хорошо видно, что на фланге, в небольшом лесочке, группируются для контратаки немецкие танки. Еще немного и они ударят по советским солдатам.

Сообщить авианаводчику и пройти мимо или атаковать? Что за вопрос!

— Куприянов, за мной! «Маленькие», атакую танки, прикройте!

«Илы» дружно спикировали вниз и открыли огонь из пушек и пулеметов. Ах, как жаль, что в этот полет не стали вешать бомбы и эрэсы — Батя лично распорядился не перегружать машины. Дескать, летят на разведку, а не на штурмовку. И точка!

Снаряды пушек могли повредить немецкий танк только при очень большом везении, но сейчас главным было предупредить своих о грозящей опасности. И поэтому «ильюшины» раз за разом заходили в атаку и поливали гитлеровцев свинцом.

Неизвестно, что испугало противника, но в какой-то момент он дрогнул, танки стали отползать назад, прячась под кронами деревьев. Зато по штурмовикам в ответ дружно ударили «эрликоны». И первыми же выстрелами они словно горохом осыпали машину экспата. Самолет затрясло, будто в лихорадке, он стал очень плохо реагировать на команды.

— Куприянов, я подбит, иду на вынужденную, — передал ведомому Григорий, убедившись, что доковылять до дома ему не удастся. Мотор работал с перебоями, угрожающе росла температура воды и масла. — «Маленькие», прикройте моего напарника, у него важные данные.

— Кощей, тяни к высоте 86.0, — посоветовал лидер истребителей. — Возле нее наблюдаю удобную площадку. От тебя на северо-восток, курс 250.

Дивин не удержался и хмыкнул. Надо же, этот оптимист разглядел в этой мешанине земли и железа удобную площадку. Но все-таки попробовал направить туда едва слушающуюся рулей машину.

— Андрей, держись крепче, садимся жестко! — приказал он стрелку.

— Есть! — отозвался старшина.

Штурмовик уже несся низко-низко над землей и Григорий снял ноги с педалей и уперся ими в приборную доску, чтобы не врезаться в нее лицом, ухватился покрепче за кресло. Под ним промелькнули поваленные деревянные колья с обрывками колючей проволоки, огромная воронка, изломанные зигзаги траншей.

Удар!

… Тишина. Хочется лежать так и лежать. Никуда не вставать, не открывать глаз. Просто ощущать, как ласковый лучик солнца ползет по лицу, щекочет ресницы...

— Командир! Ты живой, командир?!

— Нет от тебя покоя, старшина! — с чувством произнес экспат и открыл глаза. — Хватит колотить, открывай фонарь. — Прислушался к ощущениям. Вроде нигде ничего не болит. Только в левой ноге что-то немного тянет. Расстегнул ремни, попытался встать и тут же рухнул обратно. Дикая боль пронзила стопу раскаленной иглой. Такая, что в глазах потемнело.

— Ты чего, Гриш? — ворвался в сознание испуганный голос Пономаренко. — Ранен?

— Да нет, похоже во время посадки ногу повредил, — отозвался со стоном лейтенант. — Дай руку, попробую вылезти.

Но едва он попытался это сделать, как начался обстрел. Григорий моментально юркнул обратно в кабину, под защиту брони, а стрелок присел на плоскости. Пули противно щелкали по корпусу, рикошетили, с визгом уносились в разные стороны. Скомандовать, чтобы старшина лез обратно на свое место? Нет, нельзя, огонь становится все интенсивнее, пусть уж лучше пока остается где и был.

Черт, такими темпами кто-нибудь обязательно попадет в бензобак и тогда хана, сгорю к чертовой матери, забеспокоился через несколько минут экспат. Хорошо, пока по ним стреляют только из винтовок и автоматов. Но вот если подтянут крупнокалиберный пулемет или, того хлеще, орудие или миномет — вот тогда точно придется совсем не сладко! А самое обидное, что он сейчас никуда даже не убежит с поврежденной ногой.

Но к счастью, вскоре стрельба начала стихать. Выстрелы доносились все реже и реже.

— Командир, вылезти сможешь? — приподнялся над бортом Пономаренко. — Лучше бы нам убраться отсюда, а то, не ровен час, фрицы нагрянут и возьмут нас тепленькими.

— А ты смотрел, куда нам ползти-то, где наши? — поинтересовался Дивин. — Мы вообще, куда шмякнулись-то?

— Хрен его знает. Вроде на нейтралке, но ближе к своим, — неуверенно ответил стрелок. — Давай в сторону отойдем и со стороны посмотрим, кто сюда придет. Если наши, то выйдем. Ну а если немцы...

— Ладно, — согласился лейтенант. — Сейчас только часы сниму. А ты НЗ возьми на всякий случай. Кто его знает, сколько нам бродить? Ты, кстати, лыжи не положил?

— А куда я их засуну, и так в кабине не развернешься.

— Жаль, — огорчился Дивин. — Не помешали бы — вон какой снег глубокий.

Вообще, следовало, конечно, предусмотреть такой инвентарь на случай вынужденной посадки зимой. Недавно экипаж подбитого бомбардировщика из соседнего полка не смог уйти от погони, застрял в сугробах и гитлеровцы схватили летчиков. И после пыток утопили в проруби.

А вот у немцев этот момент был проработан как надо. В похожей ситуации красноармейцы пытались поймать фашистского пилота, но тот встал на лыжи и был таков.

— Да ладно, короткими перебежками уйдем, — пошутил Пономаренко.

— Иди уже, юморист хренов!