Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира

Глава 15

Однако, прежде чем настал черед всем этим и последующим событиям, в жизни подполковника Шумилова произошли свои изменения.

Вернувшийся из командировки в Лахту подполковник решил не идти на службу. Колеблемый между непреодолимым желанием расслабиться, вздремнуть с недочитанной книжкой и несносным желанием взбодриться крепким кофе, он только успел подумать, что вряд ли ему удастся спокойно отдохнуть, как раздался звонок телефона. Шумилов поднял трубку и услышал голос генерала Круглова:

— Василий, я тебе обещал полковника? Председатель подписал приказ. Поздравляю… Почему не отвечаешь, что служишь Советскому Союзу?

— Служу-то я служу, да приказа не видел. Вот увижу, распишусь и отвечу по уставу.

— Ну, тогда добро, подъезжай. Завтра в 12.00 будем тебя чествовать.

Конечно, после таких слов ни о каком скором отдыхе не думалось. Василий Петрович заварил крепкий кофе, с сожалением посмотрел на тахту, выпил две чашки дымящегося черного напитка и позвонил супруге, скромной миловидной женщине, работавшей в одном из НИИ, чтоб пораньше возвращалась с работы домой…

На следующий день Шумилов уже находился в Москве, остановившись в ведомственной гостинице. Чествование было торжественным, но коротким. Получившего новые погоны Шумилова вскоре вызвали к генералу Круглову. Как-то Василий Петрович слышал от людей знающих любопытную легенду, будто бы генерал-лейтенант — внебрачный сын бывшего министра госбезопасности Круглова, который в свое время являлся одним из заместителей самого Берии. Но все это не соответствовало истине. Известно, что, когда генерал-полковник Круглов возглавлял министерство в конце 40-х, его однофамилец Юра Круглов служил в дальневосточном управлении госбезопасности. Но эти Кругловы — и генерал-лейтенант, и бывший министр — не только родственниками не являлись, а и вообще дороги их никогда и нигде не пересекались.

В назначенное время Шумилов явился к генералу, тот долго его рассматривал, словно впервые увидел в нем новые черты. Затем спросил:

— Скажи, Василий, что ты хочешь… сейчас?

Не задумываясь, полковник Шумилов ответил:

— Выспаться, товарищ генерал, и послать всех…

— И меня что ли, Шумилов? — в голосе генерала послышались иронические нотки.

— Не знаю. Вроде неприлично начальство посылать. Но ведь начальство с успехом посылает подчиненных. Почему бы и не наоборот?

— И то правда. Ну хорошо, Василий, пошутили и хватит. Теперь о деле. Ты все правильно сделал, я всегда хорошо о тебе думал. Самое главное в тебе — ты в самый ответственный момент принимаешь верные, безошибочные решения. А этот Дырман и его оперативники только путались и мешали нам. А теперь слушай внимательно. Знаю, что за Дырманом водилась одна причуда: он всегда боялся прослушки, интересовался новинками техники. Не спрашивай, откуда знаю… А, может, правильно делал этот Дырман, а, как думаешь? Вот сейчас мы с тобой говорим, а нас могут прослушивать. Что скажешь?

Полковник Василий Петрович Шумилов озабоченно глянул по сторонам, полагая, что босс все же шутит.

— Да нет, не мои головорезы. Скажем, ты мог принести с собой передатчик, который тебе подцепили еще в Ленинграде. А значит, эти неугомонные ленинградцы могут покатить на нас с тобой волну. И неизвестно, во что она превратится: то ли в легкий бриз, то ли в цунами. Вот что бы ты выбрал?

— Что выбрал? Цунами бы выбрал, чтоб смело.

— Хорошо, пусть тебя сметет, коль выбрал. А я еще не тороплюсь. А ведь тебя точно слушают.

Быстрым движением генерал, словно с налета, вытащил с пояса брюк своего собеседника короткую иголку с маленьким крючком на одном конце и квадратиком — на другом. В его руках оказался не безобидный предмет игрушечных размеров, а сверхчувствительный приемник сигналов. Генерал-лейтенант, прекрасно знавший, что дни его службы и личной жизни проходят под колпаком, проявлял сверхбдительность, чтобы, насколько это возможно, обезопасить себя от «излишних» ушей и глаз. О том, что его подопечный Шумилов принес на себе прослушку, генералу было доложено его помощниками, незаметно обшарившими казенный номер и форму Шумилова и наблюдавшими за ним во время церемонии вручения погон и чествования полковника.

— Ну как, я прав? — спросил генерал. — Знаешь, что я могу подумать о тебе? А не сам ли ты это вставил? Вот видишь, даже ты, такой опытный, а можешь влипнуть, как безмозглый мальчишка.

Полковник Шумилов попытался что-то возразить, дернув рукой, но в этот момент дверь кабинета бесшумно открылась, в нее вошел совсем юный адъютант с хорошей выправкой.

Генерал молча отдал ему мини-приемник и попросил доложить о результатах исследования.

— А теперь перейдем в другую комнату.

Они прошли в другое помещение, прежде в небольшом предбаннике сняв почти всю одежду и облачившись в просторные целлулоидные скафандры, соединенные между собой шлангами переговорных устройств. Спаренными близнецами из фантастического фильма оба проследовали друг за другом, плотно прикрыв обитую спецматериалом дверь. Столик, за который сели, был прозрачный, как и кресла, в которых они устроились. В матовой комнате, казалось, не было ни пылинки. Эта стерильность напоминала операционную и космическую лабораторию одновременно. «Интересно, — подумал Шумилов, — много ли людей здесь побывало? И какие тайны тут обсуждаются?» Но тут же словил себя на мысли, что не хотел бы он знать эти тайны, достанет с него и тех, которые доверяются ему лично… И так, не приведи господь, если кто-то более могущественный, чем сам Круглов, проявит к нему неподдельный интерес… то неизвестно, чем и где его деньки закончатся.

— Слушай, Вася, Ада Андреевна, которую мы освободили вместе с братьями Суховыми, не только дочь члена Политбюро, но и любовница одного из высокопоставленных советских чиновников. Это ты уже знаешь.

Генерал наклонился в сторону Шумилова, словно боясь, что их и тут подслушают, и, изменив голос, добавил:

— Это не просто б…, это умнейшая баба. Одна из влиятельнейших персон по части добывания денег. Ни больше ни меньше. Она координирует целые потоки наркотрафика, следующего с Востока через нашу страну далее в Европу. А за этот транзит могущественные наркобароны весьма хорошо платят. Усвоил? Скажу тебе только, что эти суммы превышают официальный бюджет страны в несколько раз. Полагаю, что ты, в отличие от этого… как его… Воронова, да, старшего лейтенанта милиции… не додумаешься до такого абсурда, как вести борьбу против этого явления. Твоя задача состоит лишь в том, чтобы отслеживать весь северо-западный регион. И своевременно меня обо всем информировать.

Шумилов понимал, что наркотрафик интересует не только Аду Андреевну, не только ее высокопоставленных таинственных кураторов, которых при желании можно вычислить, но и генерал-лейтенанта Юрия Владимировича Круглова и, конечно же, его босса, коим явно не является непосредственный начальник… Эх, задачка! Может, зря его когда-то загадочные силы спасли от смертной долюшки? — подумал полковник и сделал глубокий вдох. Кому он теперь обязан и жизнью, и службой, и каждым вздохом? Конечно, он подозревал, откуда тогда подул ветер спасения, когда он по молодости «погорел» на антисоветчице из сотого цеха. И служил верой и правдой своим спасителям и благодетелям, сам теперь по приказу лишая жизни «провинившихся». Но вот на него опять пошла охота, прослушку прицепили… А может, это люди Круглова так его проверяли? — подумал больше для самоуспокоения.

Нет, он, конечно же, не такой дурак, чтобы бороться против системы в системе, — этого монстра, взращенного власть предержащими и всесильными. Этот спрут давно правит бал, а он кто? Козявка, поименованная полковником Шумиловым. Возможно, генерал по-своему прав в том, что нужно не вмешиваться, а только отслеживать ситуацию, дабы не разъярить спрута и каким-то образом смягчить ситуацию в стране, не дать превратить всю территорию необъятной державы в рынок сбыта наркотического зелья. Может, только эти цели и преследует генерал, а? Шумилов терялся в догадках, то полагая, что Юрий Владимирович сам причастен к наркотрафику, курируя и снимая сливки, то думая, что он контролирует дальнейшее нераспространение зелья и тем самым ведет благородную игру. Поди разбери всех этих избранных и причастных!

…Сам факт устранения оперативной группы, прибывшей в Лахту с целью выведения из-под удара Ады Андреевны Ютваковой, скорее всего, пройдет незамеченным. Кроме разве что самых-самых заинтересованных. Знали ли те во главе с Дырманом, что конкретно они делали и ради чего? Скорее всего, нет. Но Дырман, как и его ребята, несомненно, понимали, что являются маленькой деталькой в большом и прочном механизме страны. А чтобы уцелел механизм, детальки иногда следует менять… Вот в чем состоит логика власти. И, согласно официальным идеологическим установкам, созданным в стране, и руководствуясь ими, Иосиф Ильич Дырман и его офицеры, — как они считали и в чем были глубоко убеждены, добросовестно выполняли свой служебный и партийный долг.

Гораздо позже кавторанг Иван Михайлович Румянцов узнал, что в одну из последних встреч Арсения Алексеевича Архимандритова с руководителем госбезопасности было достигнуто соглашение о награждении полковника Дырмана и офицеров его пропавшей группы. Подобное решение являлось одним из примиренческих шагов между постоянно враждующими меж собой военной разведкой и разведкой госбезопасности, над которыми в виде третейского судьи возвышался всемогущий секретарь ЦК.

И вот через несколько дней после встречи с генералом Кругловым полковника Шумилова вышел закрытый указ о награждении высокими наградами государства оперативной группы полковника И.И. Дырмана. За проявленный героизм Иосиф Ильич посмертно был удостоен ордена Красного Знамени, а офицеры его опергруппы, также посмертно, награждены орденами Красной Звезды.

В числе награжденных орденом Красного Знамени был и полковник Василий Шумилов.

Получая награду, Василий Петрович поймал себя на мысли, что это уже третий орден, которым его удостаивают родные «партия и правительство» за почти два десятилетия службы.

Перед возвращением в Ленинград он прогуливался по столице, узнавая и не узнавая когда-то любимые места. Он шел по знакомым улочкам и переулкам старой Москвы, вспоминал юность, досадуя на то, что уже невозвратимы те года, когда он после службы в погранвойсках учился здесь в Высшей школе. Учеба отнимала не только почти все время, но все физические и моральные силы. Тем более, что Василий учился с огромным желанием познать неведомые, но справедливые, как он думал тогда, истины верного служения своей прекрасной Родине; «я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», — вот эти песенные строки часто звучали в его романтичной душе. Тогда же, в Москве, он познал и свое первое чувство любви: трогательной и несуразной.

Как-то его, 22-летнего слушателя школы, вызвал заместитель начальника полковник Игрунов и приказал отвезти посылку какому-то генералу на подмосковную дачу, выделив для этой поездки «Волгу». Просьба была странноватой, однако курсант не стал удивляться, а четко ответил: «Есть!».

По приезде на дачу его встретил сторож, провел к пожилому, сильно полнеющему и обрюзгшему человеку и, оставляя наедине с ним, шепнул на ухо:

— Генерал-полковник госбезопасности Брюханов.

Василий представился и передал посылку. Тот, неприятно сопя, показал рукой на бар и прохрипел:

— Достань коньяк, попользуйся со мной генеральской пайки. Может, и сам станешь стремиться в генералы. Кх-р-р-кх…

Генерал был толст, но суетлив и все налегал на коньяк, не забывая подливать в рюмку Василию. Вскоре старик внезапно отрубился и, сидя в кресле, захрапел на всю комнату.

Пошатываясь, Василий собрался было идти к поджидавшей его машине, чтобы вернуться в Москву. Но в коридоре его перехватила женщина удивительной красоты, как ему тогда показалось. Она спросила без обиняков:

— Ну что, мой муженек спит?

Ему хотелось сказать с шутливой издевкой над ее молодостью и красотой: «Спит, храпит на всю Ивановскую и попердывает» — но он не рискнул.

— Да и ты хорош, — услышал он сочувствующий голос прямо в ухо. Что происходило дальше, он помнил с трудом. Проснулся он в мягкой и уютной постели. Рядом с ним лежала какая-то женщина, оба они были обнажены. Василий было подскочил, одновременно ошарашенный и испуганный, но женщина властно распорядилась:

— Не спеши, курсантик, начальство не заругает. Машина за тобой придет в 12 часов дня.

И он больше не спешил, учуяв в ее тоне безапелляционность. Только наивно стесняясь своего обнаженного тела, спросил:

— А ваш муж сюда не зайдет?

В ответ она громко рассмеялась. И он, неопытный юнец, тут же осознал, что сюда не зайдут, не посмеют.

К полудню пришла «Волга», и он, собираясь, тихо буркнул: «До свидания». Она протянула ему визиточку на лощеной бумаге, попросив или приказав:

— Заскучаешь, позвони. Эта же машина тебя привезет и отвезет.

Заскучал он лишь на последнем курсе; несмотря на то, что вспоминал о том приключении не раз. Но на сей раз его привезла не обещанная «Волга». За ним приехала другая машина с другим водителем, который был явно недоволен тем, что везет на дачу незнакомца. Оказалось, что к тому времени генерал Брюханов умер, однако хозяйка загородного дома, любезно приняв гостя, не стала много говорить о прошлом. Они провели вместе страстную ночь, а наутро Василий поставил мучительно взвешенное условие:

— Сейчас мы едем с тобой в загс и станем — мужем и женой.

Она так же громко рассмеялась, как тогда, когда он ночевал здесь впервые. Затем, успокоившись, задала риторический вопрос:

— Сколько тебе лет, сынок?

— Какое это имеет значение, если я тебя люблю?

— Постарайся разлюбить. Понял? Вот ты соскучился и приехал. Когда снова соскучишься, то снова приедешь…

Уходя, он задал совершенно нелепый вопрос:

— А ты меня будешь ждать?

Она ответила без раздумий:

— Нет.

— А твой водитель, он… кто?

— Он не любовник, если тебя это волнует. Чтобы быть моим любовником, надо много что иметь. Он шофер и стукач, приставленный ко мне. Понял?

Василий пожал плечами, а она с издевкой по слогам произнесла:

— Он — «сверх-строч-ник»… — добавив с грустью и презрением: — Строчит, кусок… Понял?

Больше Василий Шумилов сюда не приезжал. И вот теперь, блуждая по старинному московскому центру, ему вдруг захотелось увидеть красавицу-вдову, цинично обучавшую его азам интимной жизни. Но он не предпринял ничего, чтобы встреча состоялась. А лишь фантазируя, представил себе, как бы сейчас могла выглядеть хозяйка элитной дачи, постаревшая почти на два десятка безжалостных лет.

Бросив взгляд на часы, он понял, что до поезда осталось не так уж много времени, и остановил такси. Но когда водитель приоткрыл дверцу, вдруг жестом руки показал: «Проезжай, передумал». Такси отъехало. За ним вскоре показалась другая машина с шашечками. Полковник Шумилов остановил лишь четвертую машину, сел в салон и, прикрыв веки, сказал водителю:

— Комсомольская площадь, Ленинградский вокзал.