Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира

Глава 30

Пройдут недели, и на землю Анголы, вновь скрытно от мира и прессы, прилетят несколько самолетов Ил-62, в одном из которых находился член Политбюро ЦК партии, министр обороны, маршал Советского Союза Константинов.

Отряд тяжелых лайнеров, словно тайфун, ворвался на территорию секретного аэродрома ограниченного контингента советских войск. Со времени прилета маршала события, идущие к кульминации, к осуществлению грандиозных планов Архимандритова, повернули в противоположную сторону; но это поймут потом, когда станет очевидным.

Маршал не нарушил сложившихся традиций. Недалеко от взлетно-посадочной полосы была натянута огромная маскировочная сеть, под которой начали проходить сосредоточенные к тому времени на территории Анголы войска. Переброска войск осуществлялась под прикрытием оказания гуманитарной помощи голодающим африканцам этого региона.

От каждой части и соединения были выделены небольшие подразделения спецназовцев; бравые парни в выцветших голубых беретах прошли парадным маршем перед маршалом. Несмотря ни на что, грянул приветственный марш оркестра. Затем громкое «ура!» понеслось над представителями частей и соединений спецназа. Руководил парадом генерал-полковник Равенских.

Маршал идет вдоль рядов, и в его сознании ширится, крепнет мысль, силу и подтверждение которой он видит наглядно: вот огромная рать, здесь, в Анголе, и там, в открытом океане, где на подходе атомные подводные ракетоносцы, ракетные и артиллерийские крейсеры… и если ему удастся спустить эту рать неожиданно, влет, как тугую стрелу спускают с мощного лука, то не то что от Африки, от всей Европы с Азией ничего не останется.

А может, тешит себя презрительно-смелой мыслью маршал, ее направить на коллег, которые так и стремятся вставить палки в колеса, срывая все дело?

«Что же вы, товарищ маршал, медлите? — ведет сам с собой диалог Константинов. — Эти крепкие парни вам под стать, все под два метра ростом. Таким же бравым вы были, когда молодым, чуть за тридцать, стали генерал-лейтенантом. Это когда по личному приказу товарища Сталина приняли командование десантной армией, перекрыв путь солдатам вермахта группы армий „Юг“ на Северном Кавказе.

Что же вы ждете, маршал? — Кажется, именно это читает военный министр в глазах проходящих бойцов. — Отдайте нам только приказ. И мы очистим нашу землю от тех, кто треплется о правде революции, равенстве и справедливости, а сам имеет госдачу, привилегии и ездит на черных авто… Их будем убивать, как бешеных собак, вешать… ведь от них все беды на нашу землю русскую валятся».

Эти, именно эти крамольные мысли читает маршал в пристально смотрящих на него тысячах глаз, слышит в едином биении сердец, чувствует в слаженности их дыхания.

Под маскировочной сетью несется громкое «ура!», затихающее в межгорье. «А что, ребята, поработаем?» — то ли спрашивает, то ли утверждает маршал. И в ответ тысячеголосый рев: «да-а-а-а-а», значит, поработаем.

И в эту минуту никто не был так близко к исполнению заветного желания, как маршал Советского Союза Владимир Владимирович Константинов. Хотя бы потому, что он поверил в возможность осуществления задуманного… Поверил, что богатейший ураново-алмазный юг Африки окажется в его полном распоряжении и тогда он, единолично получивший огромные средства, получит и реальную власть, чтобы расчистить себе место на советском Олимпе, силой убрав виновников несостоятельности советской системы… Уж он бы, верит маршал Константинов, восстановил справедливость, дал советским людям счастье.

После парада министр собрал совещание. Главный военный советник в Африке генерал-полковник Аркадий Давидович Равенских сделал краткий обзор событий, сложившихся на последний час; его дополнил начальник штаба генерал-полковник Дремов, затем заслушали полковника Ларичева, других руководителей управлений и отделов.

По окончании короткого совещания министр сообщил, что устал после перелета и желает отдохнуть. Принимая душ, он с удивлением ощутил запах хвои в воде и, благодушно улыбнувшись, вынырнул из-под прохладных струй. Он выпил стакан любимого молока, доставляемого в контейнерах из знаменитого орденоносного совхоза «Караваево» Костромской области; молоко прибыло с ним и в Африку.

Благодушествуя, маршал вытянул свои длинные мускулистые ноги и блаженно прикрыл глаза.

И тут его мысль встрепенулась. Он вдруг вспомнил, что увидел — здесь, в этих экзотических местах! неизвестно когда и откуда взявшегося!!! — среди прочих вояк крепкого мужчину, одетого в гражданский костюм цвета хаки, но бывшего офицером с флотским званием капитан 2 ранга. О, маршал Константинов достаточно хорошо был осведомлен, чтобы знать, кто этот человек в окружении секретаря ЦК Архимандритова. И, удивляясь своему открытию, маршал понял, с какой целью этот исполнительный офицер оказался здесь.

Военный министр рассчитывал пробыть здесь максимум сутки. Мог бы остаться и больше, но его нахождение в Африке, останься дольше, хочет он того или нет, обязательно станет известно в Западном полушарии. Что очень нежелательно.

Казалось, он рассчитал все ходы. Владимир Владимирович высоко ценил международные связи секретаря ЦК Архимандритова. Владимир Владимирович знал, что руководитель госбезопасности, ведущий корректную, деликатную войну за расширение своего влияния не только в ЦК, но и за его пределами, ведет глубоко законспирированную тайную войну и против секретаря ЦК Архимандритова. В этой войне маршал не занимает ни одну из сторон, и поэтому лелеет надежду на покровительство Архимандритова. Но маршал отдает отчет, что подобная позиция не выдерживает критики. Ибо при определенных обстоятельствах, если станут известны его планы, он останется один, как перст, наедине с врагами.

И сейчас, ободренный воинственным видом маршировавших воинов, вдохновленный тысячами горевших глаз, напряженным молчанием бойцов, принятым им за единомыслие с ним, маршал Константинов понял, что проиграл, потому что среди всей этой могучей силы находился посланник Сатаны.

И тогда он принял решение, еще не озвучив его, в преддверии решающих событий отправить сюда начальника Генштаба маршала Геннадия Григорьевича Туликова. Если что… он заменит его самого… в соответствии с утвержденным в Генштабе планом и подразумевающимися задачами… Мысли маршала набирают обороты. Он спешит предпринять важные шаги, но не наделать в спешке глупостей, которыми выдаст себя. Приняв решение, он приказал адъютанту вызвать генерала для особых поручений, отдав тому приказ направить в Москву шифровку о вылете в Анголу начальника Генштаба. После чего маршал поручил ему немедленно отыскать капитана 2-го ранга Ивана Михайловича Румянцова для беседы.

Вошедший, невзирая на то, что был в гражданской одежде, по-военному представился, доложив о прибытии. Маршал поднялся и протянул руку. Иван почувствовал крепость протянутой руки и как в его ладонь уперся скрюченный, не разгибавшийся после давней травмы палец. Маршал сказал без обиняков, обращаясь к офицеру на «ты»:

— Я знаю, зачем тебя прислал сюда Архимандритов.

Его пристальный взгляд пронзал кавторанга; оба хорошо уяснили, что понимают друг друга без слов, что оба уважают друг друга и сожалеют о том, что им предстоит…

— Но ты не можешь не понимать, — не дрогнув ни единым мускулом, продолжил Владимир Владимирович Константинов, — что я столько лет смотрел смерти в глаза и продолжаю смотреть, сколько служу в армии. Да и не молод я уже, почти семь десятков отмахал. Если такой ты смелый, — маршал сделал движение рукой в сторону небольшого ящика и, достав, протянул Румянцову 20-зарядный автоматический пистолет Стечкина, — ты знаешь, там достаточно патронов… Испытай судьбу.

Конечно же, их встреча в Анголе не была случайной. Архимандритов, прекрасно осведомленный о замыслах министра обороны, только отслеживал его действия и перемещения. То, что тот делал, ему было даже на руку. Ведь главное для него в этой операции — показать свою глобального масштаба личную мощь соратникам по международному бизнесу, процветающим на другом конце света. Единственное, чего бы никогда не удалось Константинову, — это отдать решающий приказ… И чтобы этого не произошло, вслед за ним в Анголу (вернее, чуть ранее) был направлен доверенный референт Румянцов, получивший приказ убрать маршала Константинова, если… И вот в этом «если», слабом аргументе для того, чтоб не выполнить подобный приказ и самому не поплатиться жизнью, и остался спасительный шанс для приговоренного.

Румянцов стоял перед маршалом навытяжку. Он был немного ниже его и, улыбнувшись, также не дрогнув ни мускулом, ни веком, спокойно и уверенно произнес:

— Товарищ маршал Советского Союза, я без нужды оружие не вынимаю, а без славы не возвращаю обратно. Я не сделаю этого, даже если это будет стоить мне жизни.

Казалось, оба облегченно вздохнули, хотя никакого вздоха слышно не было…

В это время тихо раздался сигнал правительственной связи, и маршал коротко приказал: «Подожди за дверью».

Словно ничегошеньки не случилось, кавторанг, круто повернувшись, вышел. Нет, еще не время, подумал он, зная, что Папа Сеня иногда все же благоволит принятым им самостоятельно решениям, по чувствованию ситуации, по внутреннему ощущению. И этот раз наверняка не исключение. Он не может убить военачальника такого ранга и остаться в живых; бежать некуда, его растерзают на месте… или нет, не может убить маршала и не чувствовать после угрызений совести… этот человек, Константинов, достоин уважения; у него полно наивных заблуждений, но в нем силен самобытный русский дух. И все же Румянцову не до сантиментов; референт Архимандритова ждет сигнала, после которого начнет действовать по обстоятельствам; а все остальное он обдумает позже. И этот звонок по правительственной связи, чувствует Иван, и есть сигнал, который покажет что к чему… Когда, успешно выполнив задание и заполучив драгоценный камень, он прилетел из Новой Зеландии и прибыл к Архимандритову, то и подумать не мог получить именно такое задание. Хотя устранять с дороги предателей, расчищать площадку под солнцем для тех, кого на освободившееся место определил Папа Сеня, ему не впервой.

За несколько часов до прилета в Анголу референт получил инструктивные указания Архимандритова. Голос босса в тот день был скрипучим, что свидетельствовало о его скверном настроении. Но, даже не обращая внимания на свое настроение, задачу Румянцову он поставил четко:

— Запомни, операцию, которую запланировали в Генштабе, нельзя рассматривать как основополагающую. И в случае начала ее осуществления ты должен действовать в соответствии со схемой. Если маршал Константинов откажется вылететь в Москву и захочет остаться, ты знаешь, что нужно делать…

Иван понял: главное, что он должен сделать, это нейтрализовать военного министра. Затем вступить в отношения с генералом Кругловым. В случае возможных столкновений использовать спецназ, для захвата урановых рудников и алмазных копий. Одновременно провести операцию по устрашению членов правления банков, обслуживающих компанию «Крист энтерпрайс», занимающуюся скупкой и продажей африканских алмазов, чтобы подготовить новый пакет документов на имя нового владельца. А после ввода плана Y бывшие члены правления банков подлежат нейтрализации. Для этого следует использовать диверсантов и террористов взводов разведбатальонов; разве не для этого там находятся братья Суховы, «спортсменки» Зоря и Пума, другие многочисленные преданные бойцы? При усилении противоборства силами бригад спецназа уничтожить эти очаги сопротивления. Планом предусматривалась передача новых оригиналов документов по захваченным компаниям и банкам представителю МИД, который затем с ними отбудет в США. Прежние хозяева увидят, кто новые хозяева, и, уважающие только силу и наглость, они согласятся с таким положением вещей… до нового решающего хода… на подготовку которого уйдут долгие годы и даже десятилетия…

После чего части спецназа должны быть выведены с территории Африки. Для этого будет использована военно-транспортная авиация и корабли флота.

— У меня к вам просьба, Арсений Алексеевич, ваш план, конечно, тщательно продуман, взвешено и учтено все.

Архимандритов иронично сжал свои тонкие губы, отчего его усы приподнялись аккуратным ежиком.

— Знаю, знаю, что ты хочешь сказать.

— И все-таки, Арсений Алексеевич, я замечу, — спешил озвучить мысль кавторанг. — Я приложу максимум усилий, чтобы выполнить ваш приказ в соответствии с вашим планом. Но если я увижу, что обстановка хоть на йоту меняется, позвольте мне действовать согласно складывающейся обстановке с учетом выполнения задач, которые вы поставили, и использовать не только вверенные мне силы, законсервированные резидентуры, но использовать и глубинную разведку полковника Ларичева, не ставя об этом в известность генерала Круглова.

— Валяй. Может и на этот раз у тебя получится.

— Будьте уверены, получится как всегда, — козырнул референт и, чеканя шаг, вышел. Через несколько долгих часов ему предстояло приземлиться в Анголе.

Маршалу Советского Союза Константинову, поднявшему трубку правительственной связи, звонил Генеральный секретарь ЦК партии. И не было ничего ни мистического, ни даже удивительного в том, что Генсек запросто произнес:

— Володя, возвращайся обратно.

— Есть, товарищ Верховный главнокомандующий. Вылетаю.

Маршал оделся, вышел в смежную комнату, где находились его офицеры связи, адъютанты и генералы для особых поручений, среди которых оказался и кавторанг Румянцов. Проходя мимо, маршал молодцевато бросил:

— Очевидно, у кого-то не судьба. А у нас с тобой — иная судьба.

Его слова относились только к референту Архимандритова, он понял и улыбнулся.

Козырнув вставшим генералам и офицерам, маршал, обращаясь уже к остальным, сказал: «Всем в самолет. Домой!».

Уже в воздухе он, просчитывая ситуацию, осознал, что козырять-то перед посланником Архимандритова было нечем, потому что «не судьба» как раз-то у него самого. Горше всего было осознание того, что его опередили и убирали с плацдарма военных действий. И это было правдой… Шеф госбезопасности прибежал к Верховному и стал уговаривать того, что военного министра нельзя допускать к операции на юге Африки. За ним последовал визит министра иностранных дел, заявившего, что это чревато тяжкими последствиями и осложнениями с США, в результате которых Советский Союз понесет неоправданные потери. А слова секретаря ЦК Архимандритова вообще ввели Генсека в состояние прострации. Он только и сказал: «Соедините меня с Володей».

Когда через секунды доложили, что на связи военный министр, он вяло бросил ту фразу: «Володя, возвращайся обратно».

А дальше все развивалось по накатанной.