Сигиец

Глава 24

Оставшись один, сигиец осмотрел трупы и следы потасовки. Глянул себе под ноги — натекшая из обезглавленного тела лужа теплой еще крови подползала к носкам сапог. Сигиец отступил еще дальше, поискал взглядом брошенный пистолет. Немного подумав, подошел к опрокинутому столу и легко поставил на ножки почти так же, как он стоял до этого. Затем протянул к пистолету руку. Без интереса посмотрел на него, положил на край стола.

Раскинув полы плаща, сигиец отстегнул пояс с ножнами и, взяв их у самой рукояти, направился к стойке, обходя кровавые следы. Затем, перегнувшись через нее, положил меч на полку к самой стенке. Немного подумав, сдвинул несколько пустых банок и кружек так, чтобы ножны было не видно. По крайней мере, ему показалось, что эта мера предосторожности будет не лишней.

Затем вернулся к столу. Постояв возле него и разглядывая тело упавшего на лавку коллектора, сигиец протянул к нему руки, сосредоточился и напрягся. Тело шевельнулось, приподнялось над полом, зависло на мгновение — и его отшвырнуло на обезглавленный труп.

То же самое сигиец проделал с остальными телами, сложив из них горку в центре «Морского слона». Венцом этой инсталляции, которую больное воображение какого-нибудь извращенного художника, придерживающихся модных веяний в искусстве, сочло бы тошнотворно-притягательной, стала отрубленная голова, водруженная на зад лежащего поверху остальных тел трупа. Будь здесь Бруно, он бы счел это ироничным: обычно Бебек пытался засунуть язык в задницу Кессера, но судьба распорядилась несколько иначе.

После уборки сигиец перевернул лавку, на которой сидел, уселся и принялся молча заряжать пистолет.

Открыть глаза заставил нарастающий топот на улице.

В густой серебристой мгле сигиец разглядел четыре ярко-красных, возбужденно пульсирующих силуэта, подбегающих к «Морскому слону». Пара силуэтов оказалась знакомыми. Память на ауры у сигийца была идеальной, он почти мгновенно вспомнил, где и когда с ними пересекался: на Ангельской Тропе в ночь того дня, когда прибыл в Анрию. Один из них носил котелок и мусолил окурок сигары. Другим был пьяный верзила, которому очень хотелось закурить чужого табаку. Курильщики звали халявщика «Лысым».

Он и подбежал ко входу, взялся за дверную ручку, рванул дверь на себя и отступил в сторону. Трое других ворвались в зал с пистолетами в руках. Оружия сигиец не видел, но по движениям не сомневался в его наличии.

Немного помешкав в прокуренном полумраке, «котелок» заметил горку тел. Осознал, что именно увидел, не сразу, однако, осознав, коротко, но ощутимо вздрогнул страхом. Толкнул под локоть ближайший незнакомый силуэт. Тот тоже вздрогнул, еще ощутимее, его аура налилась густой краской, потемнела.

— Мать твою… — прогнусавил он. Видимо, у него неправильно сросся когда-то сломанный нос.

Второй неизвестный потрясенно присвистнул.

— Ну че та… — нетерпеливо спросил входящий в кабак Лысый и осекся на полуслове. Увидел, что «там». — Бля!

— Да тут бойня была, — проворчал «котелок», с отвращением харкая на пол, и, выставив перед собой пистолет, пошел вглубь зала. Остальные последовали за ним.

Сигиец пристально следил за ними из своего угла, за их настроениями: настороженность, страх, омерзение, сомнение — отражались переливом цветов и дрожанием аур. На него не смотрели. Горка тел казалась более важным, достойным внимания и обсуждения дополнением интерьера «Морского слона».

— Это кто такие хоть? — прогнусавил один из силуэтов.

— Хер знает, — отозвался другой. — Хотя погодь… Этот вроде бы… Кристоф, ага. Этот… этот Лобастый. А этот?..

Силуэт, дрожа от брезгливости, протянул руку к трупу на самом верху.

— Бебек, — отшатнувшись, заключил он.

— Ну а тот, что снизу? — спросил «котелок».

— Да чтоб я знал!

— Это…

На пол что-то упало, судя по всему, голова. Силуэты прыснули в стороны.

— Фу, блядь!.. Тьфу-кхе-кха!.. Кессер, драть его в сраку! — закашлялся кривой нос.

— Да уж отодрали, аж башка отпала!

Раздался нескладный и неловкий смех.

— И каким хером пидоры модерские здесь оказались? — возмутился один из силуэтов, упершись в бока. — Уговорено ж: мы к ним не лезем, они — к нам!

— Да хрен с ними! — воскликнул «котелок». — Какой пидор их так порезал? Да еще в нашем районе?

— Этот, — сказал сигиец.

— Ох ты ж сука! — ближайший к нему силуэт подпрыгнул от неожиданности.

— Ты еще кто⁈ — требовательно спросил «котелок». — Откуда здесь взялся?

Он приблизился к сигийцу с наставленным пистолетом. Остановился, темнея от подозрительности.

Сигиец моргнул, возвращая обычное зрение, и прищурился от слишком резкой перемены: мгла отступила, а кабак заполнил полумрак, вернулись четкость и яркость. За дулом наставленного на него пистолета пряталась обезьянья физиономия с торчащими из-за пышных, неопрятных рыжих бакенбард оттопыренными ушами. На голову был надет тот самый потертый котелок. Окурка в зубах не было.

— Мастер маскировки сраный, — проворчал курильщик и вдруг уставился на сигийца еще подозрительнее. — Э, слышь, мы не пересекались, не?

Сигиец равнодушно посмотрел ему в глаза. Через секунду «котелок» стушевался, моргнул и пренебрежительно фыркнул:

— Да не. Я б такую гнусную харю запомнил.

Он разогнулся, но пистолет по-прежнему держал наставленным на противника.

— Так, — цокнул языком «котелок», — ну чего здесь, сука, случилось?

Сигиец посмотрел на присутствующих. У Лысого до сих пор красовались на лысине ссадины он разбитой бутылки. Двое других внешностью не выделялись: типичные бандиты из ближайшей подворотни. Худощавые, небритые, слегка потасканные жизнью, постоянными драками и алкоголем. У одного из них не хватало на левой руке мизинца. У второго и вправду нос был слегка свернут на сторону и деформирован от неправильно сросшегося перелома.

— Эй, залетный, с тобой говорю! — окликнул сигийца «котелок». — У тебя большие проблемы. Мало того, порезал модерских, так еще и в нашем районе! Мне-то, в общем, насрать, я б их всех, нищебродов, перехуярил, но босс сказал их не трогать. Вот мы и не трогаем. А ты все засрал! Так что живо колись, нахера, а не то… — он выразительно погрозил пистолетом.

Сигиец перевел на него взгляд. Решительность «котелка» несколько поколебалась.

— Пришли. Начали хамить. Просил извиниться. Не извинились.

— И?

Сигиец спокойно взглянул на кучу трупов за спиной «котелка». Тот не устоял и быстро обернулся.

— Так, — «котелок» сдвинул на затылок шляпу и поскреб темя левой рукой. — А чего приходили?

— Спроси их.

— Очень смешно, — кисло усмехнулся «котелок». — Они такие разговорчивые теперь!

— Особенно Кессер, — прогнусавил кривой нос.

— Тогда не узнаешь, — сказал сигиец и покосился на подступившего ближе Лысого. Если у того в мозгу и возникла тень подозрений, на одутлой физиономии ничего не отразилось. Он смотрел на сигийца телячьими глазками с неприязнью, но не более.

— Ты че, самый умный? — пробасил Лысый, почесывая лапищей волосатую грудь под распахнутой жилеткой на голое тело. — Мы умных не любим, да, Меркатц?

— Ага, — поддакнул «котелок». — Понимаешь ли, приятель, ты влез в говно по самые уши. Ты модерских порезал, а у нас с ними как бы мир… Если Пебель узнает, он предъявит Штерку, а Штерк не тот мужик, который любит оправдываться. Слово за слово, так опять начнем друг другу кровь пускать, а оно нам надо из-за какого-то лося залетного? Соображаешь?

— Соображаю, — сказал сигиец.

— Ладно, был бы ты из наших — понятное дело: шваль модерскую к ногтю прижал за беспредел. Штерк бы сам Пебеля спросил, какого хера его пидоры на чужой земле трутся. Но ты ж никто, звать тебя никак…

— Финстер.

— А?

— Хуго Финстер, — сказал сигиец.

— Да хоть Анна-Генриетта, кронпринцесса наша и супружница кронпринца! Я тебя не спрашивал! — зло проворчал Меркатц. — Короче, — выдохнул он, опустив пистолет, — чтоб недоразумение замять, надо тебя модерским выдать, я так думаю, а?

Остальные покивали.

— Нехер думать! — гаркнул Лысый. — Повязать фраера да в Модер его, пущай нищеброды сами с ним разбираются!

— Можешь попробовать, — сказал сигиец.

— Э? — насторожился «котелок». — Ты грозить вздумал? Нас тут четверо, коли не заметил.

— Их тоже было четверо.

Риназхаймские непроизвольно обернулись на кучу трупов. Кривой нос брезгливо поморщился — даже для него запах крови был весьма красноречивым. А возможно, красноречивым был мертвый глаз головы Кессера, смотревшей на него с пола. Или жужжащие над ней мухи.

— Я тебя понял, — едко ухмыльнулся Меркатц. — Понял хорошо. Но сам понимаешь: отпустить тебя не можем. Оставить как есть — тож нельзя. Кто-то же должен за это ответить.

— Слышал, у Штерка проблемы, — сказал сигиец. — Ограбили его ломбард и убили Виго ван дер Вриза.

— Это откудова? — насторожился «котелок».

— Это имеет значение?

— Имеет.

— В городе говорят, — ответил сигиец и холодно взглянул на курильщика.

Тот вновь взгляда долго не выдержал, нервно поведя плечом.

— Ну ладно, допустим, — Меркатц скрестил руки на груди, постукивая дулом пистолета по локтю. — Ты-то на кой ему такой красивый сдался?

— Знаю, кто это сделал.

— И че? — хмыкнул Меркатц. — По-твоему, это повод к Штерку тебя сразу тащить? Штерк — человек занятой, солидный, не любит, когда его время тратят. Да и не пустят к нему каждого нищеброда обрыганного. Тут подход надо знать.

— Ты знаешь?

— Знаю, — подбоченился «котелок». — Так что давай-ка колись, кто там и чего, а уж мы решим, надо тебя к Штерку вести или нет.

— Нет, — сказал сигиец.

— Ну и хуй тогда с тобой!

— Он и так… со мной.

Бандиты рассмеялись. Громче всех хохотал Лысый, испугав пару мух, ползающих по мертвому глазу головы Кессера.

— Ты уж больно наглый, как погляжу, — заметил «котелок».

Сигиец промолчал, глядя ему в глаза. Меркатц в очередной раз почувствовал себя неуютно.

— Как говоришь, тебя звать? — вдруг спросил беспалый, прищурив глаз и задумчиво почесывая небритый подбородок дулом пистолета.

— Финстер.

— Финстер… Финстер… — пробормотал он, наморщив лоб. — А это не тот Финстер, что намедни колдуна в борделе почикал?

— Тот.

— Мы не любим тех, кто работает на Ложу, — паскудно ухмыльнулся беспалый.

— Не работаю, — сказал сигиец. — Возвращаю… старые долги.

Беспалый тоже пересекся с его холодным взглядом. Решил, что на пожелтевшем от табачного дыма потолке есть что-то очень важное.

— Слышь, Меркатц, — обратился к «котелку» кривой нос, — может, его Вортрайху показать, а?

— На кой? — буркнул тот.

— Пусть старшой решает, чего с лосем этим делать, чего он там знает и не знает. Мы-то крайние, что ли?

— Точно! Нехер думать! — гаркнул Лысый. — Пущай старшой решает!

Меркатц снова сдвинул котелок к затылку и отчаянно поскреб темя, крепко зажмурившись.

— Ну ладно, — нехотя согласился он. — Пойдем к Вортрайху. Как решит, так и будет. Решит, что знания твои говна не стоят, — поведем тебя модерским сдавать на съедение. А решит, что полезное чего-то знаешь, — ну, значит, с тебя бутылка. Согласен?

— Согласен, — сказал сигиец и медленно поднялся со скамейки. Риназхаймские отступили.

— Только давай без фокусов, — предупредил «котелок», увидев пистолет в кобуре на груди фремде. — Сдай-ка чего у тебя есть. Так, на всякий случай. Не боись, мы не легавые, у нас не пропадет.

Сигиец молча вынул пистолет из кобуры, ловко подбросил, перехватив за ствол, и протянул Меркатцу.

Официально игорные дома в Анрии были запрещены. Опричинах такого запрета никто доподлинно не знал, да и никого они не волновали, потому что неофициально игорные дома были открыты не только на Ангельской Тропе, но и почти на любой улице можно было зайти в подсобку неприметного кабака и просадить там все свое состояние, например, в «рулетку». Или по старинке — в карты. Разница в Анрии между официальным и неофициальным заключалась лишь в том, что неофициальный игорный дом работал ровно до того момента, пока его держатель не зарывался и не начинал без совести отгрызать слишком большие куски от дохода. Или до первого крупного скандала, который невозможно уже замять никакими способами. В последний раз такое случилось, когда один небезызвестный высокопоставленный, очень набожный священнослужитель, несмотря на увещевание самого Бога Единого Вседержителя, пошел ва-банк с почти идеальной комбинацией на руках. Однако его quinte flush был безжалостно бит quinte royale одного небезызвестного в Империи графа-шулера. Чтобы не спиливать золотое триязыкое пламя с главного купола собора Святого Арриана, властям пришлось прикрыть дьявольский рассадник порока и греха, а прислужника Князей Той Стороны, искусившего святого отца, посадить под домашний арест… в доме одного небезызвестного герцога, где шулер, как говорили, провел целых пять дней в невыносимых мучениях под оседлавшей его одной небезызвестной баронессой.

Поэтому Йозеф Вортрайх официально содержал клуб для деловых людей, где из всех развлечений, помимо разговоров о делах за чашечкой кофе и утренней газетой, был разве что бильярд, кстати, очень любимый генерал-губернатором, в отличие от карт. Днем, по крайней мере. Ночью же в подвалах трехэтажного дома на улице Шлейдта проигрывались родовые имения и целые фабрики вместе со всеми рабочими. Сам Вортрайх, конечно же, официально не знал о том, что происходит в его клубе по ночам, и официально сильно удивился бы, если бы когда-нибудь к нему нагрянули полицейские с участковым надзирателем во главе. Однако такого не могло произойти в принципе: в казино Вортрайха играли лишь самые влиятельные люди и, чтобы сесть с ними за один стол, нужно было сильно постараться. Да и хорошие связи и обширный список должников среди аристократов, магнатов и городских магистратов обеспечивали Вортрайху почти полный иммунитет от внезапных проверок. Поэтому казино работало бесперебойно и обеспечивало солидный доход Новому Риназхайму и лично Штерку, делая его одним из самых сильных боссов Большой Шестерки.

К дому Меркатц и компания подвели сигийца с черного хода, на мраморном крыльце которого их встретила пара мрачных, крепких, бритых наголо, солидно одетых молодых людей. Рядом с ними даже Лысый не казался уже таким грозным и крупным, а сигиец и вовсе выглядел незначительным. Солидности им добавляли мощные руки, свободно сложенные на животах, и кулаки, которые разбили не один нос непрошеных гостей.

Завидев охрану, Меркатц, хулигански вышагивающий, сунув руки в карманы штанов, принял вид менее развязный и более сдержанный. Подошел к крыльцу, выпрямив осанку, чтобы казаться выше и представительнее.

Когда один из молодых людей взглянул на него с явной брезгливостью, Меркатц остановился, заискивающе улыбнулся, приподнял котелок.

— Здрасьте, ребята, — поздоровался он.

— Чего надо? — мрачно осведомился бритый справа.

— Мы к Ворт… — Меркатц осекся и смущенно кашлянул. — К хэрру Войтрайху.

— Босс занят, — нехотя выдавил из себя бритый слева. — Позже приходи.

— Да ты погодь…

— Босс занят, — механически повторил бритый, не повышая голос. — Гуляй.

— Я все понял, — вздохнул Меркатц и повернулся, пожимая плечами. — Ну, пойдем погуляем, что ли?..

Сигиец шагнул вперед. Беспалый и кривой нос не успели среагировать. От Меркатца, попытавшегося схватить сигийца за плечо, тот ловко увернулся. Встал у крыльца, спокойно посмотрел на бритых снизу вверх. Эти проявили к нему чуть больше интереса, нежели к «котелку». Сложенные на животах руки едва заметно напряглись.

— Пропусти, — сказал сигиец.

Бритый слева молча покосился на него с высоты своего роста и мраморного крыльца.

— Вали отсюда, пока кости целы, — процедил сквозь зубы охранник, смерив его взглядом.

Сигиец прищурился, дернул щекой со шрамом.

— Знаю, кто ограбил Томаса Швенкена, — сказал он. — Знаю, кто убил Виго ван дер Вриза и его банду.

— Мне-то что с того? — усмехнулся охранник. — Босс занят, велел не беспокоить и не отвлекать от дел.

— Ради этого стоит отвлечь, — сказал сигиец. — Если не хочешь, чтобы он тебя убил.

Охранники хмуро переглянулись.

— Если Штерк хочет наказать тех, кто ограбил его и убил Виго ван дер Вриза, у него осталось не так много времени. Завтра такой возможности уже не будет.

— Ну так и иди к хэрру Штерку, здесь-то чего забыл?

— Он, — сигиец обернулся через плечо на Меркатца, — решил, что… это не повод встретиться со Штерком. Сказал, что это решит Вортрайх.

— Да ты че гонишь, фраер?.. — испуганно зашипел «котелок».

— Ну и дальше-то чего? — левый охранник скрестил руки на широкой груди, покосившись на Меркатца.

— То, что если не пропустишь сейчас, — сказал сигиец, — Вортрайх…

— Хэрр Вортрайх, — поправил его охранник справа.

—… хэрр Вортрайх узнает позже. Расскажет Штерку позже. Штерк потеряет время и может не успеть наказать тех, кто убил Виго ван дер Вриза и ограбил ломбард. Слышал, Штерк…

— Хэрр Штерк! — поправил охранник слева.

—…хэрр Штерк не любит, когда не получает то, что хочет. Слышал, он хочет головы виновных. К ним может присоединиться твоя голова, — сказал сигиец, спокойно глядя на охранника слева. — Соображаешь?

Бритые снова переглянулись. Озадаченно и несколько растерянно. Тот, что слева хрустнул бычьей шеей.

— Жди здесь, — приказал правый охранник, отходя к двери.

Его коллега шагнул на середину крыльца, широко расставил ноги и, когда дверь тихо прикрылась за спиной, преисполнился решимости не пускать никого за двоих.

Сигиец повернулся к компании, которая привела его сюда. Меркатц смотрел с затаенной злобой и дергал себя за рыжие бакенбарды. Беспалый крутил у виска пальцем. Кривой нос злорадно ухмылялся во весь рот. Только Лысый не проявлял особого интереса к происходящему. Бегущие по голубому небу облака казались ему более достойными внимания.

Через несколько минут дверь открылась.

— Ты, — указал на сигийца пальцем вернувшийся охранник, — за мной. Так, стоять. Оружие есть?

— Нету-нету, — затараторил Меркатц. — Мы уже обшмонали да изъяли, хе-хе. Вот, извольте, — он извлек из-за пояса джамбию.

Охранник небрежно махнул рукой.

— За мной, — повторил он.

Меркатц подтянул штаны, самодовольно усмехаясь, и шагнул к крыльцу.

— Только он, — осадил его охранник. — А вы свободны.

Меркатц застыл с видом обиженного подростка, перед которым поводили первой в жизни стопкой и обманули с обещанием взросления, но лишь печально вздохнул и ссутулился. Сигиец, взойдя по ступеням крыльца, остановился, обернулся, взглянул на джамбию в его руках.

— Потом вернут, — нетерпеливо буркнул бритый.

— Конечно, вернут, — заверил «котелок». — Ты ж нам еще бутылку должен, — хитро подмигнул он.

Сигиец кивнул и прошел в распахнутую дверь мимо отступивших с дороги охранников.

— Сюда, — скомандовал вошедший следом правый бритый, указывая на лестницу в конце хорошо освещенного коридора, пол которого был устлан подделками шамситских ковров. — И смотри куда копыта ставишь — хэрр Вортрайх только вчера новые ковры из Шамсита получил. Не изговняй.

Сигиец бесшумно направился в указанном направлении. Охранник пошел следом, глухо топая по мягким коврам дорогими туфлями.

Сигиец моргнул — и коридор погрузился в серебристый туман, в котором растворились стены и потолок, остались лишь смутные, едва различимые очертания настенных ламп. Зато в этой мгле вспыхнули яркие силуэты живых людей, находящихся в трехэтажном доме на улице Шлейдта.

Сигиец видел их всех.

Слева их было десять, судя по всему, в просторной комнате за стеной. Двое сидели друг напротив друга, еще двое стояли, судя по движению одного из силуэтов, у бильярдного стола. Второй ожидал своего хода, нервничал. В углу четверо уселись в круг. По дрожанию их аур и отголоскам разговора на повышенных тонах, что-то возбужденно обсуждалось. Еще один силуэт перемещался по комнате, не находя себе места. Последний стоял в некотором отдалении ото всех, вероятнее всего, это был слуга на дверях. Обычные, ничем не примечательные люди. Сигийцу они были совершенно неинтересны.

Внизу находилась еще пара человек. Возможно, тоже кто-то из обслуги, занимающейся дневной уборкой на цокольном этаже.

Сигиец подошел к лестнице и поднялся по ступеням, ориентируясь в пространстве больше по ощущениям, чем полагаясь на ненадежное сейчас зрение. При желании сигиец услышал бы биение сердца конвоира и его дыхание, но сейчас ему это было не нужно. Он и так знал, что охранник спокоен и не собирается нападать сзади. Будь у него такой приказ — уже исполнил бы, возможность имелась.

— До конца, — указал охранник. Сигиец промолчал.

На втором этаже тоже ждал узкий коридор, однако уже без ковров — шаги охранника отдавались глухим цокотом по лакированному паркету. Справа за стеной находился еще один зал, совершенно пустой. Слева — доносился шум дневной Анрии. Чем дальше сигиец шел по коридору, тем шум становился громче и отчетливее. Он чувствовал усиливающиеся тепло, движение воздуха и запах нагретого камня, проникающие в помещение из открытого окна.

Коридор упирался в кабинет. В нем находились четверо: один сидел, трое стояли. Двое, очевидно, у двери. Последний — справа от сидящего. Тоже обычные люди, однако в кабинете чувствовалось присутствие колдовства. Сквозь серебристую мглу просвечивались радужные переливы узоров на стенах, особо яркий сгусток мерцал за спиной сидящего. Скорее всего, там было секретное хранилище для документов. Обычное дело для состоятельных людей — накладывать заклинания, сигили и охранные руны на свои жилища и отдельные помещения, запечатывать сейфы, шкафы и тайники магией. Особенно для тех, кто ведет двойную или тайную бухгалтерию. От простых воров и жандармов секреты укроются с полной гарантией, а для вызова чародеев Ложи нужен очень весомый повод. Никаких достаточно мощных или опасных чар сигиец не заметил — накладывал или не самый умелый и сильный чародей.

Третий этаж тоже пустовал. Сигиец лишь на мгновение поднял глаза, чтобы в этом убедиться. Его больше интересовали люди в кабинете.

— Стоять, — скомандовал охранник, доведя сигийца до двери и положив ему руку на плечо.

Тот остановился, моргнул, возвращая себе обычное зрение и прищурился, фокусируя взгляд и привыкая к краскам и четким формам.

Коридор был выдержан в бежевых и белых тонах. На стенах висели бронзовые светильники. В стрельчатые окна проникал солнечный свет ясного анрийского дня, виднелись крикливые фасады соседних домов.

Охранник распахнул дверь и настойчиво толкнул посетителя в спину. Сигиец не стал сопротивляться и покорно переступил порог кабинета.

За рабочим столом из альбарского дуба сидел худощавый человек, которому на вид было лет сорок. Строгое, гладко выбритое лицо, крупный нос, высокий лоб, голубые глаза, широкий рот с тонкими губами. Аккуратно уложенные волосы с сединой на висках. Неглубокие морщины на лбу и вокруг рта. Отглаженная, накрахмаленная белая рубашка под черной жилеткой, из нагрудного кармана которой свисала золотая цепочка часов. На пальцах сцепленных перед ним в замок ухоженных рук — перстни с крупными камнями.

Справа от стола стоял высокий мужчина. Не настолько крупный, как охранники при входе, но жилистый и крепкий. Несмотря на дорогую одежду и опрятный вид, по лицу все равно читалась истинная натура выросшего на бедных анрийских улицах бандита, которому повезло больше остальных.

Двух других сигиец оглядел мельком — люди примерно того же сорта, за внешним спокойствием которых крылись враждебность, настороженность и желание поскорее избавиться от незваного гостя.

Привратник подвел сигийца к столу, остался за спиной. Дверь тихо закрылась.

Сидящий за столом откинулся на спинку едва слышно скрипнувшего кресла, пристально смерил вошедшего взглядом. Сигиец отреагировал спокойно, в свою очередь, изучая глазами его. Немое противостояние длилось дольше обычного и не сказать, что хозяин кабинета в нем проиграл. Скорее, согласился на ничью в целях экономии времени. Он легко вздохнул и снисходительно, по-хозяйски улыбнулся.

— Йозеф Вортрайх, — представился он. Голос был мягким и вкрадчивым. — Мне сообщили, вы настойчиво просили аудиенции.

— Не с тобой, — сказал сигиец. — Со Штерком.

Вортрайх слегка поморщился. Подался к столу и вновь сцепил руки в замок.

— Ваши манеры оставляют желать лучшего, — вздохнул он. — Ну что ж, придется смириться. Восполнять пробел вашего воспитания слишком долго и нецелесообразно. Перейдем сразу к делу.

— Нужно говорить со Штерком.

Вортрайх удивленно поднял брови, в голубых глазах промелькнула злость, которую он быстро подавил.

— Хэрр Штерк — очень занятой человек, — мягко произнес хозяин кабинета, любезно улыбнувшись. — У него точно не найдется времени, чтобы выслушать такого, как вы. У меня тоже не нашлось бы, если честно, однако я слышал, у вас якобы есть интересующая нас информация. Поэтому вы здесь, но тратите мое и ваше время впустую. Я даю вам последний шанс заговорить. После — могу пожалеть… о потраченном на вас времени.

Сигиец взглянул на охранника справа от Вортрайха. Охранник проявлял нетерпение.

— На одном условии, — сказал он.

— Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, хэрр?.. — Вортрайх не договорил, вопросительно уставившись на сигийца.

— Дитер Ашграу.

— Хэрр Ашграу, — любезно улыбнулся Вортрайх, обнажив ровные зубы. — Но если допустить, что ваши сведения действительно ценны… — он задумался, наморщив лоб. — Хорошо, каково же ваше условие? Хотите получить вознаграждение вперед?

— Нет, — сказал сигиец. — Хочу видеть Штерка.

— Ваша настойчивость вызывает подозрение, должен отметить. Позволите узнать, зачем вы так настойчиво хотите видеть хэрра Штерка?

— К нему есть вопрос.

— Хм, — усмехнулся Вортрайх. — Какой же?

— Вопрос Штерку, а не тебе, — сказал сигиец.

— Дерзко. Очень дерзко, — отметил Вортрайх. — Вы, видимо, не знаете, по каким законам работает этот мир. Позвольте, напомню: дерзость никогда не доводит до добра, особенно если дерзить людям, которые гораздо могущественнее вас. Мне достаточно махнуть, — он поднял руку, — и вас быстро научат манерам.

— Ты этого еще не сделал.

— Только потому, что ваша дерзость и самоуверенность меня забавляет, — улыбнулся Вортрайх. — Однако уже приедается, если честно.

Он еще раз смерил сигийца взглядом, подперев голову ладонью. Тот непоколебимо смотрел в ответ.

Вортрайх повернул голову на своего охранника, поманил пальцем. Охранник приблизился, склонился, выслушал, что босс шепнул ему на ухо, послушно кивнул и отошел на свое место.

— Ну хорошо, — поерзав на кресле, сказал Вортрайх. — Я заплачу вам тысячу крон, если ваши сведения окажутся ценны, и даже позволю вам спокойно уйти, если обещается больше не попадаться мне на глаза.

— Нет, — возразил сигиец. — Деньги без надобности.

— А это не торг, хэрр Ашграу. Это мое окончательное решение. Или так, или…

— Значит, Штерку не нужна эта информация.

— Это уже не дерзость, — нахмурился Вортрайх. Охранник ощутимо напрягся. — Это откровенная наглость и безрассудство, граничащее с безумием. Что же вы думаете, хэрр Ашграу, развернетесь и уйдете, не принеся извинений… за потраченное на вас время?

— Да, — спокойно сказал сигиец.

— Ошибаетесь, — любезно улыбнулся Вортрайх и лениво махнул рукой.

Сигийцу сразу же заломили руки, словно охрана только этого и ждала. Его лицо на мгновение напряглось, щека со шрамом дернулась, но сопротивляться он не стал. Охранник, стоявший у стола, неторопливо подошел, нехорошо ухмыляясь и разминая кулаки. Привратник вышел из-за спины, встал слева от сигийца, сложив руки на животе.

— Если я махну еще раз, — предупредил Вортрайх, — вас начнут бить, хэрр Ашграу. Сперва в воспитательных целях, чтобы отучить вас от хамства. Затем — от упрямства, если не соизволите рассказать, зачем пришли ко мне. Ну а затем — чтобы впредь запомнили и не вели себя столь вызывающим образом. Итак. Вы знаете, кто ограбил Швенкена и убил ван дер Вриза?

— Да, — сказал сигиец.

— И кто же? — Вортрайх сложил ладони домиком. — Говорите, только прошу, без ваших раздражающих ужимок — у меня кончилось терпение.

— Я, — сказал сигиец.

Вортрайх на миг опешил и даже приподнялся на кресле.

— Это какая-то шутка? — недоверчиво хмыкнул он.

— Нет.

— И зачем же вы пришли ко мне? Чистосердечно во всем сознаться?

— Чтобы увидеться со Штерком.

— Вы серьезно рассчитываете на встречу с хэрром Штерком после такого признания?

— Да.

Вортрайх громко расхохотался, запрокинув голову. Охранник несмело усмехнулся. Привратник улыбаться явно не привык, поэтому выражение его лица осталось прежним — отсутствующий вид механизма, привыкшего выполнять чужие приказы.

— Вы — очень интересный человек, хэрр Ашграу, — утер проступившую слезу Вортрайх. — Даже в отчаянном положении изволите шутить.

— Не шучу, — сказал сигиец. — Нужно к Штерку. Если для этого придется убить тебя — убью.

— Что ж, попробуйте, — широко улыбнулся Вортрайх. — Только сперва позвольте полюбопытствовать, как вы собираетесь это сделать?

— Ты не закрыл мне глаза.

Вортрайх задумчиво потер подбородок и вдруг поморщился, сухо кашлянул. Глаза расширились от страха. Он схватился за горло, из перекошенного рта вырвался сдавленный хрип. Охранник растерянно оглянулся на босса и вздрогнул от неожиданности, когда Вортрайх с размаху приложился холеным лицом о стол.

Сигиец перевел серебряный взгляд на привратника, и того отшвырнуло на горшок с экзотической карликовой пальмой, стоявшей в углу у окна. Затем резко обернулся на жилистого, сощурился, напрягая лицо, и того притянуло, сшибло с охранником, завернувшим левую руку. Сигиец отдавил охраннику ногу, боднул лбом в лицо громилу справа, высвободил из ослабшей хватки левую руку и добавил основанием ладони в нос. Высвободил и правую, толкнул ей ошеломленного охранника в живот, вкладывая в толчок силу — и бандит с криком вылетел в окно, выбив спиной стекло и раму.

Сигиец повернулся на носках сапог. Увидев пистолет в руке жилистого, вырвал его силой и отшвырнул в угол. Уклонился от летящего в голову кулака второго охранника, присел, двумя короткими, жесткими ударами по почкам выбил из него дух и апперкотом опрокинул на стену. А затем без разворота ударил жилистого ногой в живот, вынудив того отшатнуться, потерять равновесие, протянул руку к дрогнувшему на полу пистолету. Жилистый успел даже ответить, заехав сигийцу кулаком в челюсть, но и только. Удар левой тот парировал, выкрутил ему руку до хруста, приставил пистолет к животу, щелкнул взведенным курком и без раздумий нажал на спусковой крючок. Выстрел прогремел глухо. Жилистый сдавленно хрипнул сквозь сжатые зубы, глядя на сигийца с ненавистью, схватил за ворот плаща и потянул за собой на пол. Тот скинул с себя руку, оттолкнул еще живого жилистого, и полупируэтом ушел от бросившегося на него второго охранника, подсек ему ногу, отчего бандит всей массой рухнул на пол.

Но едва не рухнул сам — охранник, смявший пальму, навалился на сигийца плечом, обхватывая поперек туловища, и придавил к стене. От удара на мгновение перехватило дыхание и помутнело в глазах. Охранник прижал сигийца, разбил ему лбом нос, двинул по уху и принялся лягать коленом, целясь в промежность. Сигиец поджал губы, терпя удары и сосредотачивая взгляд на пресс-бюваре, лежавшем справа от согнувшегося на стуле, схватившегося за разбитое в кровь лицо Вортрайха. Канцелярский предмет поднялся в воздух, качаясь из стороны в сторону и вздрагивая. Сигиец стиснул зубы, когда колено все же нашло цель, едва не выронил пресс-бювар, но все-таки удержал.

Канцелярская принадлежность с размаху саданула охранника по затылку. От боли у того полезли глаза из орбит. Сигиец воспользовался моментом, отмстил за разбитый нос, ударив его лбом между глаз, оттолкнулся от стены и высвободил руку с зажатым пистолетом. Коротко ударил рукоятью в висок. Второй. В третий вложил всю свою силу. Кость черепа охранника треснула, глаза закатились, он обмяк. Сигиец скинул с себя труп и перешагнул через него, молча подбегая к последнему охраннику. Тот успел встать на колено, но подняться на ноги ему не дали, с разбега ударив носком сапога в лицо, отчего охранника опрокинуло на спину. Сигиец посмотрел на разряженный пистолет, отшвырнул в сторону, склонился над бандитом, придавливая коленом, взялся за голову обеими руками и с хрустом свернул шею.

Затем встал. Повел плечом и утер лениво капающую из ноздрей кровь. Дернул щекой со шрамом и перевел взгляд на Вортрайха. Этому повезло меньше: замедлить кровообращение он не мог, поэтому крови на белую рубашку с разбитого лица натекло изрядно.

Заметив возвышающегося посреди кабинета сигийца, Вортрайх гнусаво хрюкнул, вжимаясь в спинку, но не рассчитал силы и едва не опрокинулся на пол вместе с креслом. Сигиец вскинул ладонь, сжимая кулак, и Вортрайх завис в полулежачем состоянии, беспомощно размахивая руками.

Его встряхнуло, подняло выше стола и потащило к шагнувшему навстречу сигийцу.

Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от чужака, Вортрайх опустился на пол. Сигиец тут же опрокинул его на стол и придавил к столешнице, сдавив горло.

— Довольно! — раздался властный голос за спиной.

Сигиец обернулся на голос.

В дверях стоял человек с пистолетом. Чуть поодаль, в коридоре стоял кто-то еще.

— Довольно, — повторил он. — Отпусти его. Ты пришел за мной, а не за ним.

Сигиец прищурился, всматриваясь в ауру говорившего. Обычную ауру обычного человека. Но все же разжал пальцы, отпуская Вортрайха, который болезненно закашлялся и перекатился по столу набок.

— Хватит на сегодня крови, — сказал Машиах. — Это дело только между нами. Решим же его, не впутывая посторонних.

Сигиец медленно кивнул, не спуская серебряных бельм с Машиаха, который отступил в сторону, освобождая проход.

Сигиец молча вышел из кабинета, подхватив с пола шляпу. Взглянул на того, кто стоял в коридоре, привалившись к стене. В ответ почувствовал, как что-то острое касается его сознания. Пытается нащупать слабое место и пробраться в голову. Всего лишь на секунду, после чего сразу же отступило, словно испугавшись того, что может найти внутри.

— Ты… труп! — услышал сигиец сиплый окрик за спиной. — Я тебя… из-под земли… достану!

— Не думаю, сын мой, — сочувственно проговорил Машиах. — Боюсь, ты даже не вспомнишь о том, что здесь произошло. Эрвин, — обратился он к человеку в коридоре, — ты знаешь, что делать.

Аура менталиста зловеще всколыхнулась. Он оттолкнулся от стены и прошел в кабинет.

— Пойдем, сын мой, поговорим в тишине.