Сказание о господе Раме

Глава 7 Завоевание Ситы

А в это время на пороге монастырской обители появился один из послушников - юный садхака, и, пав в ноги Вишвамитре, вручил ему свиток из покрытых письменами пальмовых листьев. Вишвамитра развернул послание и с поклоном передал его сидящему с ним рядом почтенному старому монаху. Он попросил старца прочитать написанное вслух, чтобы новость могли узнать все присутствующие.

В послании было сказано, что царь Митхилы Джанака во имя прославления высоких идеалов Добра и Справедливости задумал совершить великое жертвоприношение - яджну. Он обращается к Вишвамитре и его ученикам со смиренной просьбой почтить своим присутствием священное действо. Услышав такие слова, все в один голос воскликнули: “Субхам, Субхам!” (Да исполнится задуманное!). Вишвамитра сказал: “Дети мои! Теперь мы можем свободно странствовать по нашим лесам, не опасаясь нашествий великанов и демонов. Поэтому завтра же утром вместе со всеми обитателями монастыря мы отправляемся в Митхилу.”

Тут Рама, обращаясь к Вишвамитре, сказал: “Я поистине счастлив, что услышал эту новость! Это означает, что от нас больше ничего не требуется, и, с твоего благословения, мы можем вернуться в Айодхью. Разреши нам отправиться в путь.” На это Вишвамитра ответил Раме: “Уходя, я давал слово Дашаратхе, и я собираюсь это слово сдержать! Помимо всего прочего, я обещал, что сам приведу вас назад и передам в руки отцу, поэтому вы не можете вернуться домой без меня! Редчайшая яджна устраивается в городе Митхиле. У меня не хватит времени на то, чтобы доставить вас в Айодхью и поспеть в Митхилу ко дню начала жертвоприношения. Если вы будете сопровождать меня в Митхилу, то получите возможность присутствовать при свершении яджны, а оттуда мы вместе отправимся в Айодхью.”

На эти слова Вишвамитры, не оставляющие места дальнейшим сомнениям и колебаниям, Рама, игнорируя все разумные доводы, ответил со всею решительностью: “Учитель! Поскольку подчинение приказам отца для меня - непреложный закон, я вынужден обратиться к тебе с вопросом” - “Что это за вопрос? Говори, я слушаю тебя.” Рама сказал: “Мой отец отпустил меня, наказав защитить Яджну Вишвамитры от осквернения и кощунственных нападок, чтобы великий святой стал спокоен и счастлив. Он пожелал нам вернуться с победой и не упоминал ни о каких других яджнах, на которых нам следует присутствовать. Разве не должен я получить разрешение моего отца на то, чтобы отправиться в Митхилу?”

Вишвамитра ответил: “Рама! В прощальном напутствии Дашаратхи были и другие слова! Вспомни! Он сказал тебе: ступай с этим мудрецом и во всем повинуйся ему! Никогда и ни в чем не иди наперекор его воле, даже если речь пойдет о пустяках! Он сказал мне: Учитель! Ты должен взять на себя полную ответственность за судьбу этих детей, ты должен сам привести их обратно. Ты прекрасно слышал эти слова, когда мы покидали Айодхью! Поэтому сейчас ты сделаешь так, как я скажу! Ты пойдешь со мной в Митхилу, со мной и моими учениками, а оттуда мы направимся в Айодхью.” Рама, признав, наконец, справедливость слов Вишвамитры, подчинился Учителю и, склонив голову в знак согласия, произнес: “Мы поступим так, как ты пожелаешь”.

Вскоре по монастырю разлетелась весть, что все его обитатели должны быть готовы тронуться в путь в Митхилу с первыми предрассветными лучами. Вишвамитра предложил принцам спуститься к реке для совершения ритуальных омовений. Взволнованный торжественной тишиной вечернего часа, он вновь поведал юношам о тех трудностях и испытаниях, с которыми он сталкивался всякий раз, когда собирался устроить священную яджну, о том, как все его усилия противостоять напору демонических сил терпели неудачу; он вновь и вновь благодарил принцев за то, что они уничтожили демонов, и теперь святой обители и окружающим землям не угрожает никакая опасность, а люди избавились от тревоги, и их жизнь, не омраченная страхом, стала радостной и спокойной.

Место на берегу реки было безветренным и тихим. Они сидели на теплом и мягком песке, и на них снизошли покой и умиротворение. Вишвамитра велел братьям придвинуться поближе и завел рассказ о сокровенном смысле и важности яджны, задуманной царем Джанакой.

Описывая царство Митхилу, мудрец упомянул о волшебном луке, который издавна принадлежал царскому роду. В этом луке заключена невиданная мощь, и он поражает своим ослепительным великолепием; Вишвамитра посоветовал братьям, чтобы они не упустили случая взглянуть на него. Рама спросил Вишвамитру, как случилось, что этот лук оказался во владении царя Джанаки. Старец ответил: “Слушайте! В давние времена Митхилой правил царь Деваратха. Он задумал и совершил величайшее из всех жертвоприношений, на которое когда-либо отваживался смертный. Этой яджной, не знавшей себе равных по духовной силе, Деваратха снискал себе милость всемогущих богов, и в знак своего благоволения они ниспослали ему дар - лук самого Шивы. С тех пор лук является предметом поклонения, и перед ним каждый день совершаются ритуальные обряды. Джанака украшает лук цветами и натирает его сандаловой пастой; в его честь курятся благовония и возжигаются камфарные светильники; Божественному образу, заключенному в луке, смиренно предлагаются жертвенные угощения и фрукты. Этот лук, заряженный божественной мощью, так тяжел, что еще никому не удавалось поднять его и натянуть на него тетиву - будь то человек, бог, демон, дух или ан гел. Многие принцы пытались сделать это, и неизбежно их ожидало разочарование. Рама! Вы оба - могучие и славные герои! Вы непременно должны испытать свои силы! Во время грядущей яджны лук наверняка будет выставлен на всеобщее обозрение - не упустите свой шанс!” Вишвамитра продолжал свой рассказ о чудесных свойствах божественного лука; Лакшмана устремил мечтательный взор вдаль - в ту сторону, где, как он знал, находится царство Митхила, а Рама восторженно произнес: “Мы должны увидеть его! В этом нет сомнений! Мы идем завтра с тобой!” Вишвамитра возликовал, услышав такие слова.

Сгустились сумерки, и они покинули берег реки. Вернувшись в Сиддхашрам, Вишвамитра созвал всех его обитателей и объявил, что утром, с первыми лучами солнца, все должны быть готовы отправиться в путь. Один из послушников спросил Вишвамитру: “Учитель! Если все мы уйдем отсюда, кто будет поддерживать порядок, заведенный в монастыре, и совершать ежедневные обряды?” Святой ответил на это: “Если каждый из вас будет выполнять свой долг там, где он находится, в этом и будет состоять его служение ашраму. Жизнь ашрама состоит в благочестивом служении его обитателей; ашрам был надежным оплотом для тех, кто искал здесь защиту и опору (ашрайю), ашриты (служители) его создали и без них не было бы ашрама, когда ашриты со мной, к чему тревожиться о том, кто будет хранить его традиции? Я буду заботиться об учениках, а ученикам следует заботиться об исполнении своих обязанностей и соблюдении правил. К тому же сейчас, когда мы избавились от страха перед демонами, монастырю не грозит никакая опасность. Наше истинное прибежище (Ашрайям) - это Создатель, и если мы вручим Ему свою судьбу. Он будет охранять нас.” Такие слова были непривычны для слуха обитателей ашрама; никогда прежде они не слышали от Вишвамитры ничего подобного; между тем наставник продолжал: “Возьмите с собой все предметы и культовые атрибуты, необходимые для проведения ежедневных ритуалов; захватите также посуду и утварь - все эти принадлежности больше не понадобятся ашраму”.

Один из послушников осмелился спросить Вишвамитру: “Учитель! На какое время мы покидаем это место? Если ты скажешь нам об этом, мы соберем все, что необходимо на этот срок; к чему обременять себя в дорогу лишним грузом?”

Вишвамитра ответил: “Время - не слуга нашему телу; тело - слуга Времени. Поэтому кто может сказать, когда мы вернемся? Ступит ли вновь моя нога на эту землю? Возможно, что нет!” Внимавшие этим словам послушники замерли, пораженные. Их сердца сжались. Утварь и посуда, находящиеся у них в руках, попадали на землю. У них не было слов для ответа; они не смели возразить Учителю и не находили в себе мужества для дальнейших расспросов. Они молча принялись собирать в пучки священную траву “куша” и увязывать жертвенные поленья. Они постарались захватить с собой как можно больше ритуальных черпаков и сосудов, необходимых для ежедневных церемоний. Смысл сказанного Вишвамитрой так и остался для них загадкой, и каждый погрузился в свои собственные думы, истолковывая его посвоему.

Ночь пролетела быстро; наступил рассвет. Все были готовы тронуться в путь. Монахам оставалось только запереть двери опустевшей обители, но тут Вишвамитра сказал: “Не закрывайте двери! Оставьте их распахнутыми! Этот приют не принадлежит нам; пусть в него войдет каждый, кто захочет. Ворота ашрама должны быть гостеприимно открыты для всех, кто пожелает найти защиту за его стенами. С этого дня прерывается наша связь с ашрамом! Боги, хранящие эту священную землю! Процветайте и благоденствуйте! Сбылось мое сокровенное желание, осуществилось задуманное! Примите же взамен мою благодарность и мое почтение. Вас больше не будут беспокоить демонические орды, вы можете жить мирно, счастливые и довольные, производя многочисленное потомство! Я покидаю этот ашрам и, отрекаясь от него, объявляю вам, что обителью моей отныне станут Гималаи - земли к северу от священной Ганги.” Вишвамитра простерся на земле в знак своего уважения к лесным божествам.

После этого он, не мешкая, тронулся в путь, сопровождаемый Рамой, Лакшманой и старшими служителями ашрама. Вслед за ним двинулись и прочие обитатели монастыря. Они чувствовали, что их место - рядом с Вишвамитрой, куда бы он ни направлялся, пусть это будут Гималаи или любая другая земля. Их более не привлекали ни скромные хижины, ни леса, к которым они так привыкли. Поэтому, отдав дань почтения и признательности лесным божествам и распрощавшись со своими лачугами, крытыми соломой, они устремились вслед за Учителем.

Их путь лежал на север; пробираясь сквозь заросли джунглей, они вскоре заметили, что их настигают, двигаясь за ними по пятам, целые полчища лесных зверей и птиц: оленей, павлинов и прочих диких животных; они бежали, задрав и распушив хвосты, с явным намерением сопровождать их в пути! Вишвамитра остановился и, повернувшись к ним, сказал: “Слушайте, вы, хозяева джунглей! Места, куда я направляюсь, не подходят для вашей жизни! В тех краях вам негде будет укрыться от врагов и вы не будете чувствовать себя в безопасности. Лес - ваша родная стихия; отправляйтесь назад и забудьте печаль и тоску расставания; здесь - ваш дом; не следуйте дальше за нами. Бог наградит вас миром и радостью.” Распрощавшись с лесными зверями, Вишвамитра продолжил свой путь.

К вечеру первого дня они достигли берега реки Соны, где и решили устроить ночлег. Они выкупались в реке и, совершив ритуальные омовения, собрались вокруг Учителя, горя от нетерпения послушать его рас сказы. Рама спросил: “Досточтимый наставник! Эти земли богаты и плодородны, не поведаешь ли ты нам их историю?” Вишвамитра ответил: “Рама! Согласно высшей воле, у Брахмы родился сын; ему было дано имя Куша; он стал великим аскетом, покорителем вершин духа, сведущим в законах морали, строгим и требовательным в соблюдении обетов. Он взял себе в жены дочь благородного правителя Видарбхи. Оба супруга, свято чтившие идеалы и цели человеческого бытия - праведность, любовь, благоденствие и освобождение, - ни на шаг не отступали от них в жизни. У них было четыре сына: Кушамба, Кушанаба, Адхуртараджака и Васу, каждый из которых не уступал отцу в добродетели, справедливости и честности, обладая всеми достоинствами славной касты кшатриев.

Куша поделил мир на четыре части, отдав каждую из сторон света одному из сыновей. Он повелел им: “Правьте и властвуйте на своих землях, и пусть ваши царства процветают!” Сыновья подчинились приказу и приступили к своим новым обязанностям. Они выполнили волю отца. Были возведены четыре столицы: Кушамба построил город Каушамби, Кушанаба - город Маходайю, Адхуртараджака - Дхармаранью, а столицей царства Васу стал город Гиривраджа. Рама! Эти земли испокон веку принадлежали царству Васу. Нас окружают пять холмов, и поэтому столица носит название Гиривраджа - Край Холмов. Эта волшебная река Сона имеет и другое название - Сумагадхи, и местность эта поэтому зовется Магадха. Сумагадха, петляя, течет по долине с востока на запад и похожа на белую гирлянду из цветов жасмина, оброненную среди холмов. Могущественный царь Васу благословил эти земли по обе стороны реки на вечное изобилие и процветание.

Второй из сыновей Куши, Кушанаба, был рьяным приверженцем Дхармы, могучим столпом праведности. У него было много дочерей, но ни одного сына. Он воспитывал их согласно предписаниям и правилам, заключенным в святых писаниях. Он внушал им, что терпение и смирение - величайшие богатства, которыми может быть наделена женщина; что эти добродетели подобны самой щедрой и плодотворной яджне, помогающей снискать нравственность и чистоту; что они - основа всех верных мыслей и поступков. Кушанаба позаботился о том, чтобы эти истины его дочери постигали с младенчества, впитывали вместе с молоком матери. Позже все они были отданы в жены правителю города Кампилья, царю Брахмадатте. Когда принцессы со своим мужем отбыли в столицу его царства, родительский дом опустел.

“Увы! - жалобно восклицал Кушанаба, - этот дом, который всегда был так светел, полон веселья и озорного смеха, теперь погрузился во мрак и тишину, в нем царят уныние и скука. Неизбежен час, когда дочери, как бы много их ни было, покидают родной дом, и он становится пустым и безрадостным. Если бы только у меня был сын, это несчастье миновало бы меня!” Таким тоскливым думам предавался Кушанаба, лелея мечту о сыне.

Случилось так, что в эту пору к нему пожаловал его отец, Куша. Заметив, что сын выглядит озабоченным и грустным, он спросил, в чем причина печали; Кушанаба поведал ему о своем сокровенном желании; Куша побранил сына, сказав, что это недостаточный повод, чтобы позволить тревоге и слабости завладеть своим разумом; он благословил его на появление наследника. Предсказание отца вскоре сбылось! Родившегося мальчика назвали Гаадхи; он вырос, превратившись в достойного и добродетельного юношу; как продолжатель царского рода Куши, он стал известен под именем Кушика.

Через некоторое время его сестры овдовели, и, как и подобало преданным женам, последовали за своим супругом на погребальный костер, завоевав себе место в небесной обители. Они вновь родились на Земле в Гималаях в образах священных рек, которые, сливаясь в едином потоке, образуют знаменитую реку Кушики. Кушика, нежно любивший старшую из сестер, Сатьявати, навсегда поселился на берегу этой реки, избрав своей обителью Сиддхашрам. Следуя Слову святых писаний, он задумал и совершил великую яджну.

Рама! Благодаря твоему несравненному героизму и мне удалось довести до успешного завершения церемонию яджны, она принесла долгожданные плоды; я смог, наконец, выполнить заветный клятвенный обет.”

“О, это поистине прекрасный рассказ! - воскликнули монахи, собравшиеся вокруг святого. Нам выпала великая честь, что мы приобщились к истории древнего рода, потомком которого является наш Учитель! Эти предания - источник радости и вдохновения! Весь род Куши отмечен Божественной благодатью. Рожденные в этой славной династии не уступают по святости самому Брахме! Мы счастливы, что удостоились редкого права служить мудрому Вишвамитре, живому воплощению всех достоинств его священных предков; такой дар можно расценить как награду за заслуги множества прошлых жизней!”

Вишвамитра прервал их восторженные излияния словами: “Я не собирался вдаваться в подробности, но вопрос Рамы побудил меня к ответу; я не говорил ни слова, однако, ни о своем бренном теле, ни об его происхождении. Уже глубокая ночь! Пора отдохнуть. Чем меньше времени мы уделим сну, тем медленнее будем завтра двигаться к цели. Посмотри, Рама! Луна показалась из-за дерева, чтобы посмотреть на Тебя! Она посылает на землю, истомившуюся от дневного жара, прохладный свет своих лучей!” Вскоре ночные грезы, навеянные преданиями старины, унесли их в далекое прошлое.

Они пробудились на рассвете и после завершения омовений сотворили утренние обряды поклонения. Готовые продолжить путь, они при близились к Учителю, и, коснувшись его ног, выстроились перед ним в почтении, ожидая дальнейших указаний. Рама сказал: “Наставник! A этом месте Сона неглубока, и вода ее прозрачна. Нам нет нужды искать лодку, мы можем перейти реку вброд.” Вишвамитра ответил: “Рама! Ты впервые в этих краях и не знаешь, где самое подходящее место для переправы; я пойду первым, все остальные пусть следуют за мной”. Мудрец ступил в воду и уверенно двинулся вперед. Обремененные тяжелыми узлами и котомками, они шли медленно и только к полудню достигли берега реки Джахнавы.

Близость реки путники почувствовали издалека: она заявила о себе многоголосым птичьим щебетом - нежными трелями попугаев, протяжными лебедиными криками. Сердца наполнились восторгом при виде чарующего богатства природы. Они окунулись в кристально чистую воду и, отдавая дань уважения священной истории реки, приготовили ритуальные дары богам и героям прошлых дней. Они разожгли на берегу жертвенный огонь и совершили церемонии, предписанные Шастрами. Затем они собрали с деревьев съедобные плоды и, утолив голод, выпили воды, зачерпнутой из Джахнави, сладкой и упоительной, как нектар.

Рама и Лакшмана направились к дереву, в тени которого отдыхал Вишвамитра, и уселись с ним рядом. Рама спросил: “Учитель! Почему говорят, что Ганга несет свои воды одновременно в трех мирах? Прошу тебя, поведай нам о том, какими путями стремится Ганга к Океану - Владыке всех потоков и водных пространств, существующих в мире. Доставь нам, пожалуйста, это удовольствие.” Вишвамитра промолвил: “Мальчик мой! У божественного Химавана, горного царя Гималаев, было две дочери - старшая, Ганга, и младшая - Ума. Теперь им как богиням поклоняются все народы. Боги обратились к Химавану с просьбой отдать им Гангу, чтобы обеспечить себе вечное процветание. Пожертвовав старшую дочь небожителям, Химаван тем самым облагодетельствовал сразу три мира и снискал себе Божью милость.

Младшая дочь, Ума, долгие годы предавалась суровому покаянию и самоотречению. Она полностью погрузилась в жизнь духа, отказавшись от всех мирских и телесных привязанностей. Химаван, однако, хотел, чтобы дочь вернулась к обычной земной жизни и искал для нее подходящего мужа. Несмотря на его упорные поиски, это оказалось нелегким делом: долгое время он не мог подобрать ей достойную пару. В конце концов, ему удалось уговорить бога Рудру взять ее в жены; с тех пор Уму, как и Гангу, почитают во всех трех мирах.

Перед вами - та самая Ганга, которую боги вознесли в свою обитель; часть ее вод низверглась на Землю, и с тех пор она разделилась на три потока: небесный, земной и подземный.”

Такими удивительными рассказами, изобилующими живыми и яркими подробностями, мудрец Вишвамитра услаждал слух Рамы и Лакшманы, а также своих верных учеников на пути к городу Митхила. Они внимали ему с утра до поздней ночи, и им открывались славные вехи его собственной жизни, страницы истории обширных владений, через которые пролегал их путь, и героическое прошлое великих царских династий, потомки которых правили этими землями.

В один из вечеров Вишвамитра после завершения вечерних церемоний и омовений сидел на песчаном берегу Ганги. Подойдя к нему, Рама напомнил старцу, что они были бы счастливы узнать, каким образом небесный поток спустился на Землю. Вишвамитра откликнулся на его просьбу и произнес: “Рамачандра (“Рама, прекрасный как месяц”)! В том, что воды Ганги устремились в земное русло - заслуга твоих собственных предков! Благодаря их славным деяниям бесчисленные поколения людей получили возможность погружаться в ее очистительные струи и, приобщаясь к святыне, производить утренние и вечерние ритуалы. Ганга - это священный поток невиданной Божественной чистоты и силы. Его сладчайшие воды способны даровать исцеление и бессмертие. Они низвергались на Землю сквозь буйные пряди волос самого Шивы! Именно по этой причине их действие так благотворно.” Услышав, как благоговейно превозносит Вишвамитра чудесные свойства реки, Рамачандра спросил: “Как же удалось моим предкам подарить Земле эти воды, обладающие такой удивительной чистотой и силой? Мы будем безмерно рады, если ты поведаешь нам эту историю.”

В словах Рамы, обращенных к Учителю, звучало глубокое почтение и смирение; Вишвамитра продолжал: “В давние времена владыкой Айодхьи был царь Сагара. Он был благородным правителем и доблестным героем. Плененный достоинствами его ума и сердца, царь Видарбха отдал ему в жены свою любимую дочь Кешини. Ее жизнь была также подчинена законам Дхармы; она никогда не отклонялась от пути правды и добродетели.

Прошло много лет, но Бог так и не благословил их потомством; поэтому с согласия Кешини Сагара женился во второй раз на прелестной Суматхи, дочери царя Аристанеми. Однако детей все не было, и Сагара принял решение посвятить остаток лет покаянию и служению Богу. Вместе со своими женами он удалился на берег реки, поселившись неподалеку от того места, где находилась уединенная обитель святого мудреца Бхригу - стойкого приверженца праведности. Там Сагара предался полному самоотречению, соблюдая суровые законы отшельнической жизни.

Шли годы и десятилетия. Однажды утром, едва лишь забрезжил pacсвет, мудрец Бхригу внезапно предстал перед Сагарой. Он произнес: “Царь! Довольно с тебя отречения и аскетизма! Прекрати истязать и мучить свое тело! Ты заслужил славу и обретешь известность во всем мире. В скором времени ты удостоишься великой радости - у тебя родятся сыновья!” Как только первые звуки этих милостивых слов, полных сострадания, достигли ушей Сагары, он открыл глаза и увидел стоящего перед ним святого. В тот же миг царь припал к его ногам, знаком повелев своим женам, чтобы они последовали его примеру. Сагара умолял мудреца, чтобы тот не откладывал своего благословения.

Старшая из цариц, Кешини, простерлась на земле, низко склонив голову; с ее губ непрестанно сходили слова хвалебных гимнов. Бхригу спросил ее: “Жена! Каково будет твое желание - иметь одного-единственного сына, который продолжил бы царский род, или множество сыновей, наделенных невиданной физической мощью и храбростью, о которых узнает весь мир?” Кешини ответила, что ей достаточно и одного сына; она взмолилась, чтобы святой исполнил ее желание, и Бхригу, вняв ее просьбе, благословил ее.

Настала очередь второй царицы склониться к ногам святого; он обратился к ней с тем же вопросом. Суматхи страстно желала иметь многое сыновей - доблестных, славных и непобедимых, и великий риши, благословив ее, пообещал, что ее желание исполнится.

Вскоре Сагара в сопровождении обеих жен вернулся в столицу. Его душа ликовала от счастья - ему удалось снискать милость божественного риши! С этого дня мысли всех троих сосредоточились на удивительных дарах, им ниспосланных, и в сердцах поселились покой и радостное ожидание. Через несколько месяцев обе царицы понесли, и, как и было предсказано, у Кешини родился один мальчик, а Суматхи произвела на свет множество сыновей.

Летели дни, месяцы, годы; принцам, поначалу безмятежно резвившимся со своими сверстниками в обширных покоях и садах дворца, было позволено покидать его пределы, и они убегали с целой компанией товарищей в поисках новых игр и развлечений. Сын Кешини, Ашваманья, обычно увлекал всю ватагу на песчаный берег реки Сарайю; он получал явное удовольствие, сталкивая детей, которые были слабее его, в воду и, не скрывая восторга, хохотал, когда те начинали тонуть! Вскоре он приобрел позорную репутацию отпетого негодяя и самого жестокого преступника, которого когда-либо знавала история Айодхьи!

Вскоре после того как сыновья достигли совершеннолетия, Сагара подобрал для них достойных невест царских кровей; были сыграны пышные свадьбы. Ашваманья, однако, не прекращал совершать злодеяния, и его неисправимая порочность приносила безмерные страдания жителям Айодхьи; их сердца разрывались от горя. Наконец настал день, когда группа подданных явилась во дворец; громко стеная и плача, они поведали царю о том, что его старший сын - безжалостный преступник и убийца. Услышав об этом, Сагара приказал, чтобы Ашваманья был немедленно выдворен из города и отправлен в лес на вечное изгнание. Поскольку к этому времени у Ашваманьи уже родился ребенок, то, покидая Айодхью, он вынужден был навеки расстаться не только с родителями, но и с женой и с маленьким сыном.

Шли годы; сын Ашваманьи, Амсуманта, вырос, и не существовало такого человека во всем царстве Айодхья, который не был бы наслышан о том, что царский внук - благородный, отважный и добросердечный юноша. Между тем Сагара задумал осуществить великое Жертвоприношение Коня - Ашвамедху, и назначил благоприятный день для начала ритуальных церемоний.” В этом месте повествование Вишвамитры было прервано вопросом Рамы: “Учитель! Жертвоприношение Коня производилось в столице царства, или для этой цели было выбрано место на берегу какой-нибудь священной реки?” Вишвамитра улыбнулся и ответил: “Рама! Я понимаю твое страстное любопытство по отношению ко всему, что касается жертвоприношений, и ценю твое почтительное отношение к мудрецам, сведущим в таинстве ритуалов! Я опишу тебе все в мельчайших подробностях, как ты того и желаешь. Слушай! Вдоль заснеженных вершин главного Гималайского хребта тянется горная цепь под названием Виндхья. Между ними лежат священные горные долины, которые издавна считались самым благоприятным местом для проведения всех яджн. Именно там шли приготовления к Жертвоприношению Коня. Со всего царства были приглашены опытные брамины, знатоки ведийских гимнов; горы огласились мощным многозвучным эхом, когда грянул стройный хор их голосов; тысячные толпы зрителей, собравшихся в долине, чтобы приобщиться к сокровенному действу, услышали божественные звуки ведийских песнопений. Привели коня, покрытого роскошной попоной, и были совершены последние обряды поклонения, после чего животному на некоторое время была предоставлена возможность спокойно попастись на лугу. Согласно предписаниям, конь, прежде чем предстать перед жертвенным алтарем, должен был совершить “круг почета” по всей стране. С целью предотвратить любую возможную попытку помешать его свободному передвижению со стороны какого-либо дерзкого правителя, который пожелал бы таким образом выразить свое неповиновение владыке царства Сагаре, Амсуманта во главе с вооруженным войском сопровождал коня на всем протяжении этого путешествия. Никаких непредвиденных событий не произошло, и конь благополучно вернулся к месту жертвоприношения. Церемония шла своим чередом; наконец наступил торжественный момент, указанный в Ведах, когда коня надлежало привести к алтарю.

Однако конь исчез! Как сказано в писаниях, утрата жертвенного животного в самый ответственный момент ритуала сулит нескончаемые бедствия всем устроителям и участникам яджны! Неудивительно, что Сагара был вне себя от огорчения; он тут же послал сыновей царицы Суматхи на поиски коня, снабдив их оружием и мощной дружиной, повелев им как можно быстрее вернуть животное. Призвав на помощь богов и демонов, они искали его повсюду; они даже рыли землю - на тот случай, если похитители задумали поглубже закопать украденного коня! Но все было напрасно; они вынуждены были вернуться обратно, чтобы сообщить отцу, что потерпели неудачу.

Сагара пришел в ярость. “Что за польза от многочисленного потомства, если сыновья способны лишь на то, чтобы, покрыв себя позором, заявить о своем бессилии? Зачем стоите вы здесь передо мной с унылыми лицами? Ступайте прочь и не возвращайтесь, пока не найдете коня!”

Сыновья мгновенно отреагировали на гневные слова отца; они тут же удалились, чтобы возобновить поиски, полные решимости обследовать каждую пядь земли. Они искали коня на холмах, в горах и пещерах, в реках и озерах, в городах и деревнях, в лесах и пустынях - нет нужды перечислять дальше - они побывали в каждом дворе, они перерыли всю землю! И вот однажды, продолжая поиски, они наткнулись на хижину отшельника, который сидел неподвижно, погрузившись в глубокую медитацию (Дхьяну), конь бродил неподалеку, мирно пощипывая траву!

Ими овладел буйный восторг, к которому, однако, тут же присоединился сильный гнев, стоило их взгляду упасть на отшельника. Их души разрывались от противоположных чувств, и эта борьба неукротимых эмоций привела к тому, что они утратили способность к здравомыслию; их рассудок помутился, а сердца очерствели. Они закричали прямо в ухо отшельнику: “Подлый злодей! Ты украл нашу лошадь и спрятал ее на задворках своей лачуги!” Мудрец Капила - а это был именно он - медленно открыл глаза и осмотрелся кругом. Он увидел, что сыновья Сагары столпились вокруг него и поливают его потоками оскорбительной брани; некоторые из них уже приготовились избить его! Капила понял, что слова и разумные доводы в данном случае уже бесполезны и не подходят для борьбы с негодяями, потерявшими всякий стыд; он решил применить другое оружие. Силой своего взгляда он в единый миг обратил в пепел всех сыновей Сагары!

Сагара между тем пребывал в сильнейшем беспокойстве; он был глубоко подавлен оттого, что его сыновья все не возвращаются, и прерванная церемония не может быть доведена до конца; он не мог допустить мысли, что задуманное жертвоприношение будет сорвано по такой нелепой причине. Каким образом можно продолжить и завершить его? Видя, как сильно удручен его дед, Амсуманта пал к ногам Сагары и взмолился, чтобы тот дозволил ему отправиться на поиски коня и разузнать, где находятся его сородичи. Сагара согласился отпустить его и благословил, провожая в путь. Амсуманта приступил к исполнению своей миссии; он был неутомим, не прекращая поисков ни днем, ни ночью; наконец его усилия были вознаграждены: он напал на след сыновей Сагары и обнаружил, что от них осталась лишь груда пепла! Стремясь как можно быстрее совершить похоронный обряд, чтобы освободить души умерших, он бросился искать любой источник воды - колодец, пруд, озеро или ручей. Вода была необходима для проведения жертвенного погребального ритуала. Не найдя поблизости никакого водоема, он брел по лесу, охваченный глубокой скорбью. Вдруг на его пути появился почтенный старец и произнес: “Сын мой! Не позволяй горю завладеть сердцем! Твоих родичей испепелил святой мудрец Капила, но, видит Бог, он действовал во благо всего человечества! Чтобы исполнить свой долг, ты не должен довольствоваться обыкновенной земной водой. Тебе потребуется святая вода Небесной Ганги. Сделай так, чтобы божественный поток спустился на землю и унес своим течением пепел сыновей Сагары. Только тогда их души обретут покой. Но сначала забери коня и отведи его к алтарю, чтобы великая жертва получила свое достойное и славное завершение. После этого задумайся над тем, каким образом можно спустить на землю воды священной Ганги.” Амсуманта пал к ногам старого отшельника и поспешил назад к своему деду.

В ожидании возвращения жертвенного животного брамины поддерживали обряды яджны. Сагара метался в тревоге, не смыкая глаз ни днем, ни ночью, молясь о скорейшем появлении внука. Он несказанно обрадовался, когда Амсуманта привел, наконец, коня и поспешил сообщить об этом ритвикам - жрецам, посвященным в мудрость Вед, возглавлявшим яджну. Амсуманта решил, что до конца торжественной церемонии не стоит сообщать царю о безвременной гибели его сыновей, вызванной проклятием святого Капилы. Он дождался, пока подошел к концу завершающий ритуал; жрецам и приглашенным были поднесены дары, предписанные обрядами.

Затем Амсуманта в подробностях поведал Сагаре о том, какая судьба постигла принцев. Он убеждал деда, что, для того чтобы смыть пепел его сыновей, ему необходимо постараться направить в земное русло очистительные воды Небесной Ганги. Возложенная на него миссия обрадовала и вдохновила Сагару. Посоветовавшись с мудрецами, он вновь отошел от мирских дел, приняв суровые обеты аскетизма; чтобы добиться желаемого дара, он пытался умилостивить Гангу бесчисленными церемониями и специальными ритуалами. Но ему так и не удалось добиться успеха. Он слабел день ото дня, снедаемый горем от потери сыновей и невозможностью освободить их души для будущей жизни. Так, в тоске и разочаровании, провел он остаток дней, пока жизнь в его теле не угасла.

Исполняя волю народа, министры и приближенные короновали Амсуманту на царство. Он стал безупречным правителем, ибо свято чтил законы морали и был силен духом и чист и благороден сердцем. Он заботился о своих подданных как о собственных детях. Достигнув преклонного возраста, он передал престол сыну Дилипе, а сам удалился a Гималаи, чтобы предаться самоотречению. Постижение смысла жизни не было его единственной целью; помня о своем долге перед умершими родственниками, он усердно поклонялся Ганге, чтобы добиться спасения их страждущих душ; но его заветное желание не исполнилось и, когда настал его час, он покинул этот мир.

Такой же заботой был одержим и Дилипа. Помня, как упорно стремились его отец и дед к осуществлению своей мечты - подарить людям святые воды Ганги, он испробовал все возможные способы. По совету мудрецов он совершал яджны, невиданные по своей сложности и духовной глубине. Он испытывал постоянные душевные муки оттого, что не может достичь цели, предназначенной его роду, и его здоровье в конце концов было подорвано. Почувствовав, что слабеет умом и телом, он передал трон своему сыну Бхагиратхе, доверив ему также свершение миссии, которая оказалась ему не под силу - спустить на землю святую Гангу. Вскоре после этого душа Дилипы рассталась со своей временной оболочкой.

Царь Бхагиратха, блистающий несравненным благородством духа, поклялся выполнить данное отцу обещание и преуспеть в возложенной на него миссии. Несмотря на то, что он царствовал, соблюдая законы добра и справедливости, его снедала печаль, что у него до сих пор нет наследника. Отсутствие продолжателя рода, а также неотступная мысль о своем главном предназначении - снискать милость богов и призвать на землю Гангу, побудили его вручить бразды правления своим верным министрам и помощникам и уединиться в необитаемой глуши знаменитого Гокарма Кшетры. Там он принял суровейшие обеты покаяния и надолго застыл в молчании, истязая свое тело под палящими лучами солнца и принимая пищу лишь один раз в месяц. В конце концов его усилия увенчались успехом. Бог предстал перед ним и сказал: “Сын мой! Бхагиратха! Проси все, что захочешь! Любое твое желание будет исполнено!”

Бхагиратха узрел Единого, сияющего светом тысячи солнц. Он простерся на земле, трепеща от преданности и благоговения. Он взмолился: “О Всемогущий Господь! Заставь спуститься на землю воды священной Ганги, чтобы души моих прадедов спаслись от погибели и воскресли на Небесах! И награди меня потомством, дабы царская династия Икшваку не угасла с моей смертью! Обеспечь продолжение и процветание нашему роду!” Изложив свою просьбу, Бхагиратха смиренно припал к стопам Бога.

Бог ответил: “Сын мой! Первое из твоих желаний очень трудно исполнить! Но несмотря ни на что, я ниспошлю тебе этот дар. Ты хочешь, чтобы продлился род Икшваку? Изволь! У тебя родится благороднейший из сынов, который приумножит и прославит династию. Встань!” Бхагиратха поднялся с колен, и Владыка продолжал: “Бхагиратха! Великая Ганга полноводна и стремительна; когда ее воды низвергнутся с небес, земля не выдержит такого напора. Как одному из правителей мира, тебе следует поразмыслить над этим вопросом и изыскать способ, как избежать страшного несчастья. Если мощный поток обрушится прямо на землю, весь мир погибнет. Воды реки должны излиться на голову Шивы; это ослабит их мощь, и только после этого они могут свободно устремиться в земные русла. Это наилучший способ сохранить безопасность народов земли. Советую тебе серьезно подумать об этом.” Произнеся эти слова, Бог исчез.

С этих пор Бхагиратха посвятил себя служению Шиве и, чтобы умилостивить Его, совершал подвиги самоотречения. Шива, наконец, оценил его труды и согласился принять Гангу прямо на свою голову, когда она снизойдет с небес. Так и случилось! Священный поток обрушился на голову Шивы и, струясь по Его волосам, излился на землю, разделившись при этом на семь рек: Хладини, Налини и Павани потекли на восток; Субикшу, Ситха и Синду - на запад, а воды седьмой реки прокладывали себе русло по пути, который указывал Бхагиратха к тому самому месту, где покоились останки сыновей Сагары и где витали их призраки, ожидая освобождения из адского плена. Божественная река бежала по стопам Бхагиратхи и на своем пути одаривала людей, черпающих святую воду, всем, что они пожелают; сбывались самые сокровенные чаяния, и очистительные струи избавляли от тяжести содеянных в прошлом грехов. Бхагиратха совершил на берегу похоронные обряды, и священный поток унес пепел погибших предков; их души, обретя спасение и освобождение, вознеслись на небо.

С тех пор как царь Бхагиратха призвал на землю Гангу, река стала называться его именем - Бхагиратхи. Закончив все церемонии и исполнив свой долг, правитель вернулся в Айодхью. Счастливый тем, что с помощью Божьего благоволения ему удалось осуществить заветную мечту своего отца и деда, он славно царствовал долгие годы и умер в глубокой старости, заслужив любовь и поклонение благодарных подданных.”

Рама и Лакшмана не пропустили ни одного слова из повествования Вишвамитры; их внимание было полностью поглощено необыкновенными событиями из жизни их предков. Но мудрец сказал, что уже далеко за полночь, и им всем давно пора спать. Они почтительно склонились к его ногам и устроились прямо на берегу, сочтя, что ласковый песок Ганги - самая удобная постель. Ни Рама, ни Лакшмана не могли уснуть; они прилегли неподалеку от наставника, не смея ослушаться его приказа; на самом же деле они не нуждались в отдыхе! Перед их глазами проплывали удивительные картины прошлого, они представляли себе, как гигантский водопад низвергался с небес на землю, и не заметили, как наступило утро! Они спустились к реке, чтобы умыться и сотворить утренние приветственные обряды, и вскоре были готовы продолжить путь. Как только послушники-подростки объявили, что все готово для переправы, они поспешили к реке и взошли на паром. Переплыв великую реку, они высадились на ее левом берегу и не медля двинулись на север лесной дорогой, не уставая восхищаться чарующей красотой природы.

Через некоторое время их взору неожиданно предстал огромный город, сияющий на солнце белыми фасадами великолепных зданий. Рама обратился к Вишвамитре с вопросом: “Учитель! Мы видим прекрасный город, построенный прямо посреди сказочного леса! Какому царству он принадлежит?” Мудрец ответил: “Рама! Нам только кажется, что город совсем близко; на самом деле придется проделать немалый путь, чтобы достичь его. Возможно, мы подойдем к его воротам только поздним вечером. Я расскажу тебе о его судьбе и истории, но не сейчас, а когда город будет совсем рядом. А пока что не будем медлить.” Рама заметил, что когда старец произносил эти слова, на его губах играла загадочная улыбка, а в глазах мерцал лукавый огонек. Он уловил скрытый смысл, таившийся в его речах, и весь дальнейший путь не проронил ни слова.

Когда они спустились в долину, город скрылся из виду; не было заметно никаких признаков человеческого жилья. Но стоило забраться на ближайший холм, и, казалось, что до города рукой подать! Они устремлялись вниз, но города не было и в помине. Целый день они продвигались вперед по холмам; близился вечер, а они так и не добрались до города; как и предупреждал Вишвамитра, до него было еще далеко. С наступлением сумерек они устроили привал, освежились, искупавшись в реке, и сотворили предписанные Шастрами вечерние молитвы. Вишвамитра прилег отдохнуть, и Рама вернулся к вопросу, который волновал его утром: “Наставник, не будешь ли ты так любезен рассказать нам о городе?” Учитель ответил: “Рама! В этот самый миг я подумал о том же! Я прекрасно знаю, что тебе знакомы все мысли, находящиеся в головах простых смертных; они смотрят на мир сквозь пелену Майи, скрывающую истину, принимают кажущееся за действительное и сбиваются с правильного пути. Человек не может стать хозяином своего ума. Если даже я далеко не всегда способен его контролировать, то что же говорить о простых и обыкновенных людях! В тот самый момент, когда в моем мозгу вспыхнула мысль, что ты забыл о моем обещании рассказать о городе, ты напоминаешь мне об этом! Разве нужны другие доказательства, чтобы убедиться в том, что ты Всезнающ!

Рама! В древние времена две жены всемогущего Касьяпы - Адити и Дити - родили ему многих сыновей. Сыновья Дити были воплощением физической силы, а сыновья Адити блистали сокровищами духа. Родители не переставали восхищаться и радоваться, видя, что великолепие и красота их детей возрастают день ото дня, и они становятся все сильнее и прекраснее.

Как-то раз сыновья Касьяпы собрались все вместе, чтобы обсудить, как им найти способ избежать старости. В конце концов они пришли к выводу, что если вспахтать Океан Молока, можно добыть Амриту, или нектар Бессмертия, и, выпив его, предотвратить все неприятные напасти, ожидающие бренное тело: болезни, дряхлость и смерть. Долго не раздумывая, они принялись за дело. Им удалось сдвинуть, оторвать от земли и погрузить в Океан гору Мандару, которая должна была служить мутовкой; змея Васуки они использовали как веревку, обмотав его вокруг горы, а хвост привязали к огромному столбу как к рычагу, чтобы гора крутилась в море как можно быстрее. Они приступили к пахтанью, и их титанический труд длился долгие годы, до тех пор, пока Васуки, разъяренный нестерпимой болью, причиняемой ударами острых скал о его ядовитые зубы, не начал извергать из своей пасти смертельный яд! Грозясь уничтожить весь мир, ядовитое пламя бушевало и свирепствовало на поверхности Океана!

Сыновья Дити и Адити смертельно перепугались, они почувствовали, что всепожирающий огонь сожжет их дотла! Они обратились за помощью к Богу. Когда Бог Вишну явился перед ними, сыновья Дити отчаянно воззвали к его милости: “Господи! Спаси нас! Предотврати грозящие нам бедствия!” Бог принял облик Шивы и заявил: “Дети мои! Я старший из богов, и поэтому мой долг - вкусить первым плод вашего пахтанья.” После этого он немедленно выпил весь яд Халахалу до последней капли.

Улеглись всеобщее смятение и паника, и сыновья Дити и Адити продолжали пахтать Океан. Вскоре на них обрушилось еще одно несчастье: гора Мандара начала тонуть! Они вновь призвали Бога Вишну. Он не замедлил явиться и успокоил своих детей: “Не волнуйтесь и не бойтесь! Я помогу вам.” Бог обратился в гигантскую черепаху, подплыл под гору Мандару и поддерживал ее своим твердым панцирем все время, пока длилось пахтанье. Сыновья Касьяпы были безмерно счастливы и благодарны. Они восторженно превозносили всемогущего Бога.

Между тем, из Океана Молока появилась Божественная фигура, державшая в руках данду (жезл) и камандалу (чашу для воды). Это был бог Дханвантари. Пока сыновья Дити и Адити в изумлении глядели на него, Океан преподнес следующий дар - густой сладкий сок, или расу, который принял форму шара, а потом раздулся и лопнул, выпустив наружу множество цветущих дев; поскольку они родились из расы, все они стали известны как Апсары. Прелестные девы умоляли сыновей Касьяпы взять их в жены, они просили и настаивали, все средства были испробованы, но их мольбы и уговоры так и не подействовали на братьев - они отказались жениться на них. Апсары остались свободны и с тех пор платят дань легкой, переменчивой любви. Затем из волн поднялась Варуни, дочь морского царя; она держала в руках бокал с пьянящим напитком. Сыновья Дити отказались от вина, заявив, что не нуждаются в нем! Им завладели сыновья Адити и выпили его залпом. С тех пор они, как принявшие веселящее зелье (суру), зовутся Сурами, а их братья, отвергшие его, - Асурами.

И наконец из Океана Молока возникла Амрита - нектар бессмертия. Тут братья позабыли о своем родстве и затеяли драку за право выпить Амриту. Началась жестокая схватка между сыновьями Дити и Адити, и в ходе сражения стало ясно, что сыновья Адити постепенно одерживают верх. Битва принимала опасный оборот, грозя истреблением целому роду. Земля сотрясалась от страшных ударов, наносимых друг другу противниками; ужас и тревога, подобно темным зловещим тучам, заволокли мир. Тогда Бог Вишну появился на поле боя в самой гуще сражения в образе девы ослепительной красоты; сыновья Касьяпы остолбенели, плененные ее чарами, побросали оружие и полностью забыли о схватке, в которую ввязались. Она околдовала всех, но пока их внимание было отвлечено, драгоценная Амрита исчезла! Все сыновья Дити погибли в сражении. Горе матери было безутешным. Все попытки Касьяпы привести ее в чувство потерпели неудачу. Все его рассуждения о мимолетности жизни никак не убедили ее. Она выла и причитала так громко, а ее жалобные стенания были так душераздирающи, что, казалось, наступил конец света.

Наконец, Дити удалось овладеть собой; она приблизилась к Касьяпе и, стараясь подавить терзавшее ее горе и отчаяние, сказала: “Господин! Разве это справедливо?! Мы обе родили тебе сыновей; теперь все мои дети умерли! В чем они виноваты? За что мне это вечное страдание? Ни один из моих сыновей не остался в живых! Не лучше ли иметь одного-единственного сына, который проживет долгую-долгую жизнь, чем множество сынов, но так рано ушедших?” Она снова громко зарыдала, и Касьяпа постарался утешить ее, посоветовав предаться покаянию и тапасу (практике самоотречения, угодной богам), чтобы заслужить милостивый дар - сына, бессмертного, как боги. Он увещевал ее, говоря, что скорбь не приблизит исполнение ее желания. Ободренная его словами и благословением, она немедля удалилась, чтобы как можно быстрее приступить к тапасу. Она поставила перед собой ясную цель - добиться того, чтобы боги наградили ее сыном, да таким могущественным, чтобы он смог поразить самого Индру, царя богов. Касьяпа напутствовал ее: “Тапас - сложная духовная наука. Она требует безупречной чистоты поступков и мыслей. Необходимо строгое соблюдение постов и обетов; малейшее отклонение от предписанных правил повлечет за собой немилость богов.”

Дити поселилась в пустынной местности, называемой Кушаплава, и предалась суровой аскезе. Зная, какое желание она задумала, Индра решил испытать ее и явился к ней под видом слуги. Молитвы Дити были услышаны: Божьей милостью плод зародился в ее чреве. Летели дни и месяцы; Индра в образе слуги не отходил от нее ни на шаг! В один из дней, в знойный полуденный час, Дити внезапно сморил сон; опустившись на ложе, она крепко уснула, и ее голова с разметавшимися волосами лежала на том месте, где полагалось находиться ногам! Такое поведение было недопустимо и являло собой грубое нарушение правил, требующих безупречного контроля над чувствами. Индра понял, что его час настал! Он заметил, что ее поза была слишком вольной, не соответствующей предписаниям Шастр. Он воспользовался случаем, чтобы наказать ее, и молнией рассек на части плод, зреющий в ее чреве. Этот разрезанный на части младенец, лишившись членов своего тела, принялся громко плакать и кричать в животе у Дити, а слуга, Индра, тихо шептал ему: “Маа руда, маа руда!” - “Не плачь, не кричи!” Дити истекала кровью и, жалобно стеная, громко оплакивала свою несчастливую судьбу.

Тогда, сжалившись над ней, Индра протянул к ней руки и взмолился: “Мать! Прости меня! Ты вела себя недостойно и тем самым нарушила обет чистоты, предписанный Шастрами! Твои волосы были неубраны и растрепаны; твоя голова покоилась там, где следует находиться ногам. Ты позволила сну овладеть собой, и твой тапас был осквернен! Может ли враг, притаившийся в ожидании победного часа, чтобы расстроить планы своего противника, упустить предоставленную ему возможность и остаться в бездействии? Я - Индра, принявший облик твоего слуги! Ты молила о сыне, который одолеет меня, не так ли? В твоей утробе рос младенец, которому было предназначено уничтожить меня, поэтому я не упустил случая, чтобы расправиться с будущим врагом! Я не совершил при этом никаких противозаконных действий. Ты знала, что исполнение задуманного возможно только при строжайшем соблюдении обетов. Ты должна была сделать все необходимое, чтобы не преступать закон. Я рассек плод в твоем чреве на семь частей, и я сказал этим частям: “Маа руда!” Поэтому они родятся как семь божеств Ветров и Бурь, и звать их будут Маруты. Прими от меня в награду этот дар.” После этих слов Индра исчез, возвратившись в небесную обитель.

Рама! Мы сидим в том самом месте, где происходила эта не слишком приятная беседа Индры и Дити, закончившаяся, впрочем, вполне благополучно для них обоих. Именно в этих краях родился один из сыновей Икшваку - Вишала, матерью которого была Аламба Деви. В честь него это царство было названо Вишала. Вишала породил могущественного Хемачандру, Хемачандра - Субхадру, сына Субхадры звали Думрасва. Думрасве наследовал Шринджайя, сыном Шринджайи был Сахадева. Сахадева славился несметным богатством и доблестью, и царство его процветало долгие годы; он был подобен колоссу, подпирающему Мораль и Праведность. Затем трон перешел к его сыну Какустхе; ныне Вишалой правит сын этого героического монарха - Суматхи. Он также полон достоинств и добродетелей; по святости и чистоте он не уступает богам. Сегодня вечером вы увидите город Вишалу, мы проведем там ночь, а завтра прибудем в столицу царя Джанаки.”

Все были счастливы услышать эти слова. Гонцы принесли царю Суматхе весть о приближении Вишвамитры, и он поспешил навстречу святому во главе процессии из придворных, министров, жрецов и ученых пандитов. Они приветствовали мудреца, умоляя оказать им честь посетить город и освятить царский дворец своим пребыванием.

Вишвамитра был очень доволен почтительным и смиренным приемом, оказанным ему царем. Он приветливо осведомился о его здоровье и благополучии, а также о процветании державы. Некоторое время они были заняты беседой о событиях, происходящих в стране, о судьбе царской династии, как вдруг взгляд Суматхи пал на двух братьев - Раму и Лакшману. Он был так поражен их красотой и благородной осанкой, что, прервав беседу, с удивлением спросил Вишвамитру, кто эти два “детеныша льва”, которых он привел с собой. Вишвамитра ответил: “Суматхи! Это долгая история, и сейчас нет времени рассказывать ее. Ты узнаешь обо всем, когда мы прибудем во дворец.” Он поднялся и дал знак своим спутникам - монахам и отшельникам, а также Раме и Лакшмане, что пора двигаться дальше. На пути к городу он возобновил свою беседу с царем. У городских ворот уже собрались жители города, певцы и музыканты; отовсюду лились звуки музыки, а брамины распевали приветственные и заздравные гимны.

Царь предложил почетным гостям разделить с ним устроенную в их честь торжественную трапезу; затем Вишвамитра поведал всем собравшимся - жрецам, пандитам, придворным и членам царского семейства о своем Сиддхашраме и о яджне, которую ему удалось совершить благодаря героическим усилиям Рамы и Лакшманы, стоявших на страже, охраняя священные пределы от кощунственных нападок демонов. Слушатели, пораженные рассказом о невиданной доблести и бесстрашии юных принцев, почувствовали, что погружаются в волны Ананды! Восхищенные, они не сводили с них глаз, понимая, что перед ними - воплощенные Нара-Нараяна! Они простерлись перед братьями, исполненные благоговения.

Был поздний час, и Рама и Лакшмана с дозволения Вишвамитры отправились в покои дворца, специально отведенные для их отдыха. Они поднялись еще до наступления рассвета и, совершив омовения и утренние обряды, явились перед наставником, свежие и бодрые, готовые тронуться в дальнейший путь. Они выразили свою признательность царю Суматхи за радушный прием, и первые лучи солнца застали их уже на дороге в Митхилу.

Некоторое время Суматхи сопровождал их, а затем распрощался с Вишвамитрой и его спутниками. Мудрец уверенно вел за собой свой отряд; к полудню их взору открылся обширный сад, казавшийся давно покинутой и заброшенной землей обетованной; некогда полные жизни многочисленные обители отшельников превратились в руины; пустовали полуразрушенные алтари, и давно остыли угли жертвенных костров, огонь которых поддерживался когда-то с преданностью и смирением. Рама, почувствовав, что ступил на освященную землю великих аскетов, поделился своей догадкой с Вишвамитрой. Мудрец, улыбнувшись, сказал: “Рама! Я очень рад, что твоя наблюдательность не подвела тебя! Я расскажу, почему великий святой, обитавший на этой земле, покинул ее. Слушай!

Даже боги преклонялись перед этим ашрамом. Это ашрам самого Гаутамы Махариши. Он провел здесь многие годы вместе со своей супругой Ахальей. Он добровольно расстался со всеми благами мирской жизни, чтобы предаться суровейшему самоотречению. Он совершал изысканные по своей сложности яджны. Эта обитель сияла духовным величием; она излучала свет, покой и радость. Каждый день был праздником для ее служителей. Ахалья, жена мудреца, была сама добродетель и являлась образцом совершенной красоты. Не было женщины прекраснее и пленительнее ее; поэтому Гаутама берег ее как зеницу ока и охранял со всей возможной бдительностью. Однажды, когда Махариши ненадолго отлучился по делам ашрама, Индра - царь богов - явился в хижину Гаутамы, приняв облик хозяина! Ни о чем не подозревавшая верная Ахалья склонилась перед своим господином и принялась, как обычно, преданно служить ему. В это время вернулся настоящий Гаутама и решил, что его жена вероломно обманула его! Он, в отличие от Ахальи, сразу узнал Индру и пришел в страшную ярость. Он прокричал: “Злокозненный негодяй!”, но Индра мгновенно исчез. Гаутама в гневе набросился на Ахалью: “Ты вознамерилась уничтожить этот ашрам, превратив святую обитель в прибежище порока! Я не останусь здесь ни минутой дольше! Сам твой вид мне невыносим. Отныне ты будешь лежать распростертой в колючих кустах без воды и пищи, довольствуясь одним лишь воздухом! Я ухожу.” Он возненавидел эту землю, оскверненную изменой.

Ахалья проливала кровавые слезы; она клялась, что невинна и безгрешна, что стала жертвой злой хитрости, и ее действия объяснялись лишь безграничной преданностью господину; она поддалась обману только оттого, что стремилась исполнить свой долг любви и верности. Пав перед ним ниц, она обнимала его ноги и молила о прощении. Слыша ее настойчивые оправдания, Гаутама немного смягчился; истина, наконец, открылась ему, но поскольку страшные слова проклятья уже были произнесены, он не мог отречься от них. Он сказал: “Ахалья! Ты знаешь, что я поклялся всегда быть верным данному слову. Поэтому тебе придется жить в колючих зарослях шиповника, страдая от голода и скорби до тех пор, пока Рама, сын Дашаратхи, не придет сюда и не увидит тебя. Он изольет на тебя свою милость, позволив коснуться его ног, и в его словах будет звучать великое сострадание; его Даршан, Спаршан и Самбашан очистят тебя и ты вновь обретешь свою красоту и свой изначальный сияющий облик. Тогда я вернусь к тебе.” С этими словами Гаутама удалился, и его пристанищем стали суровые склоны Гималайских гор. С того дня Ахалья утратила имя и форму, сохранив лишь страстную надежду вернуть своего господина; ее уделом стало жестокое покаяние, воздух - единственной пищей; некогда цветущий сад опустел и зарос.”

Выслушав от Вишвамитры эту печальную повесть, Рамачандра пришел в крайнее изумление. “Что я слышу? Ты говоришь, что она ждет меня! Несчастное создание! Если ты знаешь, где она, истерзанная лишениями и горем, скажи мне об этом!” Рама вскочил и бросился вперед, а Вишвамитра и Лакшмана следовали за ним на некотором расстоянии. Пробираясь сквозь колючие заросли, Рама наткнулся на жалкую лачугу, притулившуюся к кусту шиповника. Ахалья, погруженная в пучины самоотречения, была недоступна взгляду ни богов, ни людей, ни демонов. Она забыла свое имя, и ее прежнее тело, не нуждавшееся более ни в сне, ни в пище, истончилось и растаяло; не имея ни чувств, ни потребностей, оно стало подобно камню; она была скрыта от мира, как луна темными тучами, как жертвенный огонь - густыми клубами черного дыма. Когда Рама приблизился к ней, его нога коснулась ее невидимого тела. Ахалья пробудилась и, увидев перед собой прекрасный Божественный образ Рамы, обхватила его ноги и в исступлении воскликнула: “О! Я спасена! О Боже, ты пришел, чтобы избавить меня от греха! Твое сердце наконец дрогнуло!” Она превозносила его, повторяя слова молитв и священных гимнов. Она поднялась из праха, сияющая и чистая, словно луна, выглянувшая из-за облаков. В этот самый миг перед ними предстал Гаутама; посвященный в мистические тайны йоги, он предвидел час, когда появится Рама и освободит Ахалью от проклятья. Он принял ее, освященную суровым покаянием, и, благословленные Рамой, муж и жена пали к ногам обоих братьев, которых переполняло невыразимое блаженство. Гаутама почтительно приветствовал Вишвамитру; послушники и брахмачарины были потрясены увиденным; глазами, широко раскрытыми от изумления, они смотрели на принцев. Вишвамитра распрощался с Гау тамой и продолжил свой путь на северо-восток; все остальные двинулись вслед за Учителем.

К вечеру они были уже недалеко от Митхилы. Вишвамитра протянул руку, указывая на внезапно открывшийся огромный город, полный прекрасных величественных зданий. Братья и послушники были вне себя от радости; юные монахи, не в силах сдержать восторга, подпрыгивали от веселья и нетерпения. Позабыв про усталость, они прибавили шагу и вскоре достигли главных ворот города.

Куда бы ни падал их взгляд, они видели аскетов, погруженных в медитацию, и браминов, распевающих ведийские гимны. В каждом доме пылал жертвенный огонь, и на алтари возлагались священные дары. Город был полон гостей, и в тени каждого дерева, рядом с воловьими упряжками, расположились большие группы приезжих со всех уголков страны. Здесь были люди всех возрастов и занятий, мужчины и женщины, маленькие дети, старики и юнцы, принадлежащие к разным кастам и сословиям; они собрались вместе, заполонив всю столицу, стремясь объединиться в общем потоке радости! Улицы были набиты народом, и негде было ступить и шагу. Мудрецу и его спутникам с трудом удалось пробраться сквозь густую толпу к небольшому водоему, на берегу которого они надеялись спокойно обсудить, куда им направиться дальше и где устроить ночлег. Подошел час вечерних омовений, и, оставив свои пожитки на берегу, они искупались в пруду, сотворив положенные ритуалы.

Поскольку близился день великой яджны, придворные и кшатрии постоянно патрулировали по городу, стараясь выяснить у вновь прибывающих монахов и браминов их имена, имена их Гуру, названия обителей и братств, к которым они принадлежали, их духовный сан, а также - получали ли они специальное приглашение на участие в церемонии. По настоянию правителя Джанаки все собранные сведения должны были немедленно сообщаться ему самому.

Между тей Вишвамитра, завершив свои омовения и сотворив обряды, сидел на насыпи у пруда, окруженный послушниками и двумя братьями, которые были похожи на две сияющие звезды, упавшие с неба на землю. Он рассказывал им славную историю Митхилы. В это время к ним приблизился гонец из дворца и учтиво осведомился: “Учитель! Прошу тебя сказать, кто ты? Откуда ты пришел? Мы - посланники царя и лишь выполняем свой долг, подчиняясь его приказу. Если ты сообщишь нам свое имя, мы незамедлительно доложим царю о твоем прибытии.”

Когда царь Джанака услышал весть о том, что в городе находится великий мудрец Вишвамитра, он срочно распорядился сделать все необходимые приготовления к его встрече и послал к тому месту, где его подданные нашли святого, процессию из старших браминов, жрецов и придворных пандитов, возглавляемую верховным жрецом Судханандой. По торжественным звукам ведийских песнопений Вишвамитра догадался, что приближающаяся к берегу пруда процессия послана царем Джанакой, чтобы сопроводить их во дворец. Он велел Раме, Лакшмане и всем остальным путникам собрать все вещи и приготовиться следовать за ним. Судхананда приветствовал Вишвамитру, не отступая от классических ведийских традиций, как и полагалось при встрече с Великим Учителем: он преклонил колени и коснулся его ног, затем всем были предложены освежающие напитки, освященные специальными ведийскими мантрами; с образцовым смирением Судхананда сообщил Вишвамитре, что царь с нетерпением ожидает его и всех его спутников, чтобы оказать ему самый искренний и радушный прием. Они оставили у берега пруда паланкин, чтобы позже слуги смогли забрать узлы и котомки послушников, и направились во дворец по улицам города. Шествие предваряли бегущие впереди трубачи, глашатаи, певцы и музыканты; громкая музыка и пение возвещали народ о прибытии прославленного святого.

Вступив на главную дорогу, ведущую во дворец, они увидели спешащего им навстречу царя Джанаку в сопровождении министров, придворных и членов царского семейства. Джанака склонился к ногам мудреца и воскликнул: “Господин мой! Сбылась моя долгожданная мечта! Своим прибытием ты озарил весь город, только теперь столица засияла во всем своем великолепии!” Он заботливо поинтересовался о здоровье и благополучии Вишвамитры, его учеников и послушников. Тут он заметил среди спутников мудреца двух юношей - Раму и Лакшману. Они поразили его взгляд словно два внезапно вспыхнувших солнца. На какоето время он утратил дар речи и забыл, где находится. Ему стоило больших усилий, чтобы прийти в себя и вернуться к окружающей действительности. Очнувшись от потрясения, он спросил Вишвамитру: “Учитель! Кто эти двое? Они прекрасны, словно Ашвины - сияющие Боги-близнецы. Мне показалось на мгновение, что они сошли с небес, словно божественное видение, чтобы даровать мне свою милость. Они полны такой же нежной прелести, как божества небесных светил. Может быть, они и есть Луна и Солнце, спустившиеся на землю? Как очутились здесь эти юные воплощения неземной красоты? Они были все время с тобой, сопровождая тебя в пути, или ты встретил их недавно и привел ко мне?” Вопросы слетали один за другим с уст Джанаки, а он даже не ждал ответа на них, будто в забытьи разговаривал сам с собой, не понимая, где находится и что, собственно, хочет узнать.

Вишвамитра, наблюдая, в какое волнение пришел Джанака, не смог сдержать улыбку. Он сказал: “Эти мальчики - сыновья царя Айодхьи Дашаратхи. Их зовут Рама и Лакшмана. Доблесть и бесстрашие этих юных созданий поистине чудесны и удивительны…” Святой хотел было продолжить, но передумал, решив отложить подробный рассказ до более удобного случая, когда они доберутся до предназначенного им жилища. Поэтому они отправились дальше - к дому, отведенному царем специально для Вишвамитры и его спутников. Это было небольшое, радующее глаз своей приятной формой строение, с виду напоминающее храм. Оно находилось посреди цветущего сада и было любовно украшено зелеными ветками и гирляндами. Кругом стояли тишина и покой, казалось, обитель была умыта небесной благодатью, излившейся, словно весенний ливень, из тучи, задетой крыльями Божества. Дом стоял неподалеку от царского дворца, поэтому, проводив путешественников, Джанака припал к ногам святого и сказал: “Твое прибытие наполнило меня невиданной силой и радостью! Я уверен, что это дар судьбы, заслуженный многими жизнями. Теперь я прощаюсь с тобой. Великая яджна, согласно пророчествам ритвиков (жрецов, сведущих в таинствах ритуала), должна начаться через двенадцать дней. Прошу тебя остаться до этого времени в Митхиле и удостоить меня своего благословения.” Вишвамитра заверил царя, что у того нет причин тревожиться и что он с радостью принимает предложение Джанаки остаться в столице, чтобы принять участие в яджне. Рама и Лакшмана переглянулись, им казалось, что ждать придется слишком долго.

В доме их уже ожидало все необходимое для спокойного сна и отдыха; слуги принесли из дворца молоко и фрукты. “Я буду счастлив лицезреть тебя завтра на рассвете, - сказал Джанака Вишвамитре, прощаясь, - вы проделали долгий утомительный путь, и вам давно пора отдохнуть. Не смею вам больше мешать.” В сопровождении пандитов, жрецов и браминов царь вернулся во дворец.

Преданность и смирение царя Джанаки по отношению к Вишвамитре произвели глубокое впечатление на Раму и Лакшману. Они обсуждали между собой достоинства царя, их поразило сияние покоя и радости, которым светилось его лицо. Они сели рядом с Учителем, чтобы разделить с ним трапезу. Отведав молока и фруктов, они попросили позволения удалиться в свою комнату и, сморенные усталостью, вскоре уснули.

В ту ночь их сон был спокоен и безмятежен. Когда первые солнечные лучи озарили столицу, их разбудили протяжные звуки труб и бой барабанов, возвещающие о наступлении рассвета. Брамины запели утренние ведийские гимны. Рама и Лакшмана поднялись и, умывшись и сотворив молитву, явились перед Вишвамитрой. Мудрец протянул им кувшины, полные молока, и сказал: “Дети мои! Царь Джанака будет здесь с минуты на минуту. После завтрака будьте готовы к встрече с ним.” Рама, Лакшмана, юные послушники и ученики разошлись по своим комнатам, чтобы подкрепиться свежим молоком и фруктами. После этого они вымыли руки и, вернувшись к Учителю, чинно уселись вокруг него, ожидая прибытия царя. Вскоре их известили, что царь в сопровождении духовного наставника царской династии направляется к Вишвамитре, чтобы выразить великому святому свое почтение; приближение владыки престола сопровождалось волшебной музыкой поющих раковин и игрой на девяти традиционных музыкальных инструментах. Джанака вошел в дом, неся в руках блюда с ритуальными дарами - сандаловой пастой и рассыпанными зернами риса. Вслед за ним в обитель мудреца вступил Гуру Сатхананда со жрецами и браминами. С глубочайшим смирением он совершил церемонию омовения ног святого.

Джанака, низко поклонившись великому риши, стал рядом с высоким сиденьем, поставленным напротив возвышения, на котором сидел Вишвамитра. Он занял свое место только после того, как мудрец жестом предложил ему сесть. Рама и Лакшмана расположились справа от Учителя на полу, устланном коврами, Джанака сказал: “О Великий мудрец! Я весь во власти твоих распоряжений. Я готов принять их и с честью выполнить все, что ты пожелаешь. Прошу, поделись со мной своими намерениями.” Царь молитвенно протянул руки к Вишвамитре. Мудрец ласково улыбнулся и произнес: “Вчера вечером у нас было мало времени, и я не мог поведать тебе обо всем, что произошло. Я знаю, что ты хотел бы услышать историю этих принцев - Рамы и Лакшманы, и если тебя не ждут неотложные дела, я могу рассказать тебе ее сейчас.” Джанака воскликнул: “Учитель! Может ли у меня быть дело более важное, чем испытывать наслаждение от беседы с тобой? Долгими веками сурового покаяния заслужил я эту награду! Само предвкушение твоего рассказа об этих юношах, как знак счастливой судьбы, уже наполняет меня Анандой!”

Итак, Вишвамитра подробно поведал царю обо всех событиях, которые произошли после его появления при дворе царя Дашаратхи. Он закончил свою повесть описанием яджны, которую ему удалось завершить благодаря несравненной доблести юных героев, стоявших на страже великого таинства и отразивших все кощунственные попытки демонов осквернить ритуал. Он рассказывал о храбрости и отваге, которую проявили юные братья в страшной схватке с демонами, обнаружив в бою мастерство и ловкость, достойные опытных искусных воинов. Вновь нахлынувшие чувства переполняли сердце Вишвамитры, и полами своих одежд он то и дело вытирал струящиеся по его щекам слезы радости и благодарности.

Слушая эти удивительные речи, взирая на величавого седовласого старца, любуясь чарующей красотой сидящих с ним рядом мальчиков, Джанака ощутил, что погружается в волны высшего блаженства - Божественного экстаза, сравнимого лишь с экстазом Самадхи! Он почувствовал, что братья - истинные воплощения неземной красоты и великолепия. Куда бы ни пытался перевести он свой взор, его глаза упорно стре мились лицезреть лишь эти два прелестных лица, подобные небесным лотосам, излучавшим сияние Брахмы! Внутреннее блаженство, переполнявшее его, рвалось наружу, и он с огромным трудом сдерживал свои эмоции; он сидел не шелохнувшись, не сводя с них глаз, во власти смирения и священного трепета. Он позабыл о том, что он - царь, а эти два мальчика - дети монарха другой державы; его охватило единственное всепоглощающее чувство - что Боги снизошли с небес на землю; это чувство усиливалось словами Вишвамитры, когда тот описывал их сверхъестественное могущество и силу. Он осознал, что они - редчайшие существа, Боги во плоти, ибо кто иной, едва переступив порог нежного возраста, смог бы защитить яджну, которую не способен был уберечь от демонической скверны сам великий Вишвамитра? “Свершилось чудо!” - не переставал восклицать про себя Джанака.

Вишвамитра завершил свой рассказ описанием путешествия из Сиддхашрама в Митхилу. Он поведал Джанаке и те чудесные истории и предания старины, которые уже слышали от него братья. Когда очередь дошла до недавних событий, происшедших в опустевшем ашраме неподалеку от столицы - искуплении греха, очищении и освобождении Ахальи, супруги святого Гаутамы, Гуру Сатхананда, потрясенный до глубины души, вскричал: “Что я слышу? Моя мать, наконец, избавлена от тяготевшего над ней проклятья? Неужели эти небесные создания вернули ей былую святость, и она вновь может соединиться с моим отцом? О! Нет сомнений, эти мальчики - Боги!” Сатхананда умолк, не в силах продолжать; чувства восторга и благодарности настолько завладели всем его существом, что он застыл, словно столб, обливаясь потоками слез. Вишвамитра взглянул на него и произнес: “Сын! Не стоит так сильно переживать и отдаваться неудержимым чувствам! Поверь, то, что ты сейчас услышал, лишь незначительный эпизод в цепи грядущих удивительных событий, которым вскоре суждено произойти. Их неземное величие и слава отзовутся всеобщим восхищением и ликованием. Твои родители на днях прибудут в Митхилу. Ты услышишь от них самих чудесную историю о Раме и Лакшмане. А теперь успокойся и приди в себя.”

Царь Джанака сказал: “Как, должно быть, счастливы родители, чьи дети отмечены Божественной благодатью! Какая честь для меня, что они изъявили желание посетить мой дом!” Он повернулся к Раме и Лакшмане и обратился к ним: “Дорогие мои! Я заранее прошу простить меня, если ваше жилище показалось вам недостаточно удобным и несоответствующим вашему высокому положению! Стоит вам только пожелать, и я велю предоставить вам самые роскошные покои, какие только имеются в моем распоряжении. К вашим услугам паланкины для осмотра города. Не стесняйтесь, просите все, что вам требуется; я буду счастлив исполнить любую вашу просьбу.” Слова Джанаки были исполнены ис кренней доброты и смирения. Своим ответом Рама попытался выразить то глубокое уважение, которое он испытывал к благородному правителю Митхилы.

Он сказал: “Махаражда! Мы всего лишь обыкновенные подростки. Мы не заслужили никаких особых почестей, и мы вполне довольны и счастливы тем, что ты сделал для нас. Прошу тебя, не утруждай себя никакими дополнительными заботами. Я ценю твою безмерную любовь и доброту и поэтому осмелюсь высказать лишь однуединственную просьбу…” Тут Рама умолк и повернулся к наставнику Вишвамитре. Мудрец заговорил, продолжая мысль Рамы: “Джанака! Миссия, ради которой принцы, по моему настоянию, покинули Айодхью, завершилась в тот момент, когда был сотворен без помех последний ритуал задуманной мной священной яджны. После этого Рама и Лакшмана просили и убеждали меня отпустить их домой. Но именно тогда я получил твое приглашение и предложил мальчикам сопровождать меня в Митхилу, чтобы присутствовать на твоей яджне. Рама, однако, колебался, не желая нарушить обещание, данное отцу: Дашаратха велел ему возвращаться в Айодхью немедленно после завершения яджны в моем ашраме. Мне пришлось поспорить с ними; кроме того, я привлек их рассказом о божественном оружии, которое хранит твой род, - о чудесных предметах, которыми ты владеешь, и теперь они, естественно, полны любопытства увидеть их и подержать в руках. Их чрезвычайно заинтересовал твой волшебный лук - лук Шивы, который, несомненно, заслуживает их внимания. Я поведал им историю его появления. Честно говоря, только после этого они окончательно отбросили свои сомнения и согласились сопровождать меня и теперь горят от нетерпения поскорее увидеть его. Уверяю тебя, у них нет желания гулять по городу и осматривать его древние красоты. Луки, стрелы - любое оружие, способное встать на защиту праведности и искоренить зло, - вот то единственное, на чем сосредоточены их мысли и устремления.” Джанаке не потребовалось дальнейших объяснений. Он сказал: “В таком случае я немедленно отдам распоряжение, чтобы лук был доставлен в зал для жертвоприношений как можно скорее”. Он попросил своего духовного наставника Сатхананду посоветоваться с пандитами и назначить благоприятный час для торжественного внесения лука.

Рама между тем обратился к Джанаке: “Махараджа! Мы будем безмерно счастливы, если ты расскажешь, каким образом попал к тебе Божественный лук.” Джанака с радостью откликнулся на просьбу Рамы; с явным удовольствием он воскрешал в памяти события далекой древности. “В те времена Митхилой правил царь Деваратха - шестой монарх в ряду поколений царской династии, основанной нашим великим предком Ними. В знак своего доверия боги оставили Лук Шивы на хранение во дворце Деваратхи. С тех пор он находится здесь и, как божественное оружие, обладает сверхъестественными свойствами! Он весит тысячи тонн! Пока что никому не удавалось поднять его! Кто может сдвинуть с места такую тяжесть?! В прошлом я неоднократно делал попытки найти человека, способного согнуть лук или хотя бы взять его в руки, чтобы выставить на всеобщее обозрение. Я постоянно приглашал народ попробовать свои силы. Однако до сих пор никто еще не справился с этой задачей. Цари и принцы, стремящиеся совершить славный подвиг, терпели неудачу и удалялись, разочарованные и приниженные. Они не могли не только согнуть или поднять этот лук, но даже сдвинуть его с места! Однажды я вспахивал плугом освященную землю, чтобы подготовить место для проведения яджны. Перевернув пласт дерна, я обнаружил лежавший в борозде сосуд. Когда я поднял и обследовал его, то увидел, что внутри находится прелестная маленькая девочка! Поскольку дитя было найдено в борозде, то ее так и назвали - Сита (Сита - борозда (санскр.)). Мы вырастили девочку как собственную дочь. Как-то раз, когда она играла во дворце со своими подружками, ее мячик закатился под длинный тяжелый ящик, внутри которого хранился Лук Шивы. Как ни пытались служанки и придворные достать игрушку, они добились только того, что мячик укатился еще дальше и стал вне пределов досягаемости. Но наша Сита весело рассмеялась над их неловкостью, приведя в смущение нянек и слуг. Одним легким движением своей нежной ручки она отодвинула ящик и, ко всеобщему удивлению, достала свою игрушку. Мне рассказали об этом царицы, которые, привлеченные громкими возгласами, обнаружили Ситу в центре собравшейся вокруг нее толпы, потрясенной невиданным чудом.

В этот день я решил, что отдам Ситу в жены только тому, кто окажется достойным ее; тому, кто сможет натянуть тетиву на Лук Шивы. Множество принцев пытались завоевать ее, но все до одного терпели позорное поражение - никому не удавалось поднять и согнуть Божественный лук. Они чувствовали себя оскорбленными и униженными, считая, что я намеренно издеваюсь над ними, бросая вызов их чести, и, затаив обиду и злобу, решили отомстить. Они собрали объединенную дружину и двинулись на Митхилу. Целый год длилась осада столицы; в конце концов силы моего воинства истощились, и я не на шутку обеспокоился за дальнейшую судьбу города. Единственное, что мне оставалось - уповать на милость Божию; предавшись суровому покаянию и истовому служению, я молил о помощи. Наконец, боги услышали меня и даровали мне подкрепление. Мощное воинство в виде отрядов пехоты, конницы, боевых слонов и колесниц застало врасплох осаждающих город, ибо появилось со стороны, откуда противник меньше всего ожидал удара. Вражеская армия была разбита, а осада прорвана. В течение всего периода этих мстительных нападок на столицу я берег лук как зеницу ока, и мне удалось сохранить его. Его таинственное могущество не поддается никакому описанию.

Рама! Рамачандра! У меня нет причин препятствовать исполнению твоего желания; однако прежде, чем ты увидишь Божественный лук, он будет доставлен в освященный зал, предназначенный для проведения яджны. После этого я объявлю всем присутствующим, что любой из них может испробовать свои силы и попытаться поднять и согнуть лук.” Рама и Лакшмана, услышав эту решительную и властную речь Джанаки, переглянулись, но промолчали; они ждали указаний своего Гуру, ибо привыкли во всем доверять ему и следовать его совету.

Вишвамитра, который лучше других знал, какой силой и мощью наделены юные принцы, учтиво ответил Джанаке, что полностью согласен с его условиями и предоставляет царю полное право действовать так, как тот считает нужным и справедливым. Джанака добавил, что его клятва остается в силе, и Сита достанется в жены лишь тому, кто поднимет и изогнет волшебный лук. Мудрец с невозмутимым спокойствием принял и это условие.

Джанака распрощался с Вишвамитрой и вернулся во дворец. Он занялся приготовлениями к торжественному внесению лука в жертвенный зал. По всему царству были разосланы глашатаи с вестью о том, что знаменитый лук будет вновь доступен всеобщему обозрению, и все достойные женихи царских кровей приглашаются испробовать свои силы. Мощные силачи-тяжеловесы тянули и толкали восьмиколесную повозку, на которой помещался ларь с луком, пытаясь втащить ее в жертвенный зал, но не продвинулись ни на шаг. Пришлось звать на подмогу еще несколько сотен могучих гигантов. Одни из них навалились на повозку сзади, другие впряглись в тяжелые цепи, пытаясь сдвинуть ее вперед. Наконец повозка с луком вкатилась под священные своды жертвенных покоев; собравшиеся жрецы приветствовали ее появление пением священных гимнов.

Наступил рассвет. Небесный купол огласился волшебными звуками девяти музыкальных инструментов, которые слились в единую победную песнь. Разом затрубили раковины, и их нежная мелодия поплыла над городом. Утро торжественного дня было ознаменовано песнопениями и ритуальными церемониями. Царь Джанака в сопровождении придворных жрецов вступил в священные покои; вслед за ним слуги внесли культовые атрибуты для поклонения Божественному луку. Задолго до прибытия Джанаки огромный зал наполнился людьми - здесь были правители, подвластные царю, принцы, министры, придворные, мудрецы, пандиты и брамины. При появлении царя все присутствующие встали, чтобы выразить почтение владыке державы. Брамины - знатоки Вед - хором запели гимны, взывающие к милости Богов. Безупречный строй их голосов возносился к самому небу. Одновременно читались отрывки из Вед, требуемые ритуалом. Само пространство наполнилось ожиданием чуда, собравшийся народ замер, боясь шелохнуться и не смея моргнуть глазом.

Джанака совершил “круг почета”, медленно обойдя повозку с лежащим на ней луком, и под звуки хвалебных песнопений возложил на нее жертвенные цветы. Он простерся перед Божественным оружием, а затем обратился к собравшемуся в зале благородному обществу: “Достопочтимые мудрецы! Я приветствую вас и всех тех, кто почтил это собрание своим присутствием. С глубокой древности мои царственные предки, а также многие другие великие монархи поклонялись Божественному луку. Всем вам хорошо известно, что до сих пор никому - будь то бог или демон, якшас или ракшаса, Гаруда или гандхарва, киннара или махорага - не удавалось поднять этот лук, удержать его в руках и согнуть, чтобы натянуть на него тетиву! Все, кто пытались сделать это, отступали, смущенные и разочарованные. Несмотря на это, я принял решение вновь доставить священный лук в жертвенный зал. Если среди вас есть кто-нибудь, кто отважится испытать свои силы, кто считает, что сможет поднять лук, а подняв, изогнуть его, надеть тетиву и наложить стрелу - или хотя бы тот, чьи руки смогут выдержать тяжесть лука - пусть выйдет вперед. Бросайте вызов судьбе - лук перед вами!”

Произнеся эти слова, царь поклонился собравшимся и протянул руки, призывая к действию. После этого он сел на свой золотой трон, покрытый шкурой льва.

Вишвамитра, улыбнувшись, взглянул на Раму. Рама, не медля ни секунды, быстро подошел к украшенной цветами повозке и левой рукой поднял железную крышку. Правой рукой, без малейшего усилия и напряжения, он вытащил из ларя лежавший в нем лук. Держа его прямо над головой, он огляделся и увидел, что потрясенные зрители замерли в величайшем изумлении. Еще мгновение - и весь зал, полный почтенных и благородных мужей: царей, принцев, мудрецов и святых, - взорвался громом рукоплесканий, казалось, небо раскололось от этих ликующих раскатов. Тем временем Рама изогнул волшебный лук, надел на него тетиву и с поразительной легкостью наложил стрелу. С намерением пустить стрелу вверх, он оттянул тетиву назад, и в этот момент лук, не выдержав напряжения, треснул и сломался!

Раздался удар оглушительной силы, вызвавший всеобщее смятение и панику; от ужасного грохота многие попадали в беспамятстве, кто-то отчаянно кричал, кто-то спасался бегством. Мудрецы громко молились Богу. Безотчетный, всепоглощающий страх охватил всех присутствующих; в общей суматохе сохранили спокойствие лишь Джанака, Вишвамитра, Рама и Лакшмана.

Джанака поднялся со своего трона и пал ниц перед Вишвамитрой. Он сказал: “Учитель! На земле нет человека, обладающего большей си лой, чем Рама. Эта сила - неземной природы. Я сдержу свое слово и отдам ему в жены свою дочь - ему, кто поднял, согнул и сломал этот лук!” Вишвамитра ответил: “Джанака! Необходимо сообщить эту новость царю Дашаратхе; столь важное событие должно быть отмечено в его присутствии. Такова моя воля; Рама - преданный и послушный сын, и он согласится на свадьбу только с благословения отца.” Джанака созвал придворных браминов и приближенных и велел им на рассвете следующего дня отправляться в Айодхью. Три дня и три ночи мчали быстрые кони их колесницы, и на утро четвертого дня они достигли ворот Айодхьи. Возницы осадили коней прямо у главного входа в царский дворец, чтобы без промедления сообщить правителю принесенные вести. Стражи, узнав их имена и цель приезда, поспешили к министрам, и не прошло и нескольких мгновений, как Дашаратха, услышав о прибытии гостей из Митхилы, в нетерпении ожидал их появления в тронном зале. Придворные брамины и подданные царя Джанаки предстали перед восседавшим на троне Дашаратхой. Прославленный царь, несмотря на древние годы, не утратил своего величия и благородства. Его лицо, ясное и мудрое, излучало божественное сияние, и прибывшие, ни минуты не колеблясь, с почтением и трепетом пали к его ногам. Поднявшись, они обратились к царю: “Махараджа! Мы - посланники царя Джанаки, правителя Митхилы. Он наказал нам прежде всего осведомиться о твоем благополучии и процветании твоей державы. Махараджа Джанака, с благословления святого Вишвамитры и одобрения наставника царской династии, послал нас к тебе, чтобы сообщить важную весть.”

Лицо Дашаратхи озарилось улыбкой; он был доволен безупречным поведением гонцов из Митхилы и проявленными к нему уважением и смирением, он сказал: “О мудрейшие среди браминов! О благородные министры Митхилы! Царство Айодхья процветает и благоденствует, и его подданные не ропщут на своих правителей. Беспрепятственно и своевременно совершаются ритуалы и обряды Агнихотры (огненного жертвоприношения); мой народ, не зная нужды и лишений, по-прежнему счастлив и спокоен и нет преград на пути его духовного и нравственного роста; ясно сознавая свою высшую цель, дети Айодхьи не отклоняются от праведного пути. Я счастлив, что могу сказать вам об этом. Теперь же я хочу узнать о здоровье и благополучии царя Джанаки, правителя Митхилы. Я надеюсь, ничто не мешает ему исправно проводить священные церемонии, предписанные Ведами, и полон нетерпения узнать, какая важная новость заставила его прислать вас ко мне. Я готов выслушать ваше сообщение немедленно.”

Воодушевленные приветливыми и благожелательными словами Дашаратхи, министры подали знак браминам, что те могут говорить. Верховный жрец поднялся со своего места и начал свою речь: “О непобедимый владыка! Махараджа Джанака дал клятву, что отдаст свою дочь Ситу Деви в жены только могучему герою; нет сомнений, что ты знаешь об этом, а также о том, что многие принцы пытались доказать свою доблесть, терпели неудачу и покидали Митхилу - униженные и раздосадованные. Не иначе, как по воле Божьей, твои сыновья, Рама и Лакшмана, согласились сопровождать в Митхилу святого Вишвамитру, который стремился принять участие в яджне, задуманной нашим махараджей; случилось так, что твой старший сын, Рама, проявив невиданную доблесть, завоевал руку Ситы Деви! Махараджа! Какие слова найти, чтобы описать тебе это чудо? На глазах у всего благородного общества - мудрецов, царей и принцев Рама вознесся на вершину славы! Он поднял Лук Шивы и, держа его прямо над головой, надел на него тетиву. Но это еще не все! Он напряг тетиву, чтобы пустить стрелу, и несокрушимое божественное оружие, словно детская игрушка, треснуло в его руках и превратилось в обломки! Поскольку Сита Деви достойна стать женой только того, кто справится с оружием богов, наш махараджа, с согласия мудрецов и святых, решил отдать ее руку твоему сыну Раме.

Царь Джанака послал нас в Айодхью, чтобы просить тебя дать согласие на свадьбу и пригласить тебя, а также твоего святого Гуру, жрецов, министров, придворных, всех членов царской семьи и всех прочих, кто пожелает сопровождать тебя, в город Митхилу, где тебя будет ждать самый сердечный и радушный прием. Наш махараджа хочет сыграть свадьбу своей дочери только тогда, когда будет иметь счастье лицезреть твой Даршан. Чтобы сообщить тебе все это, мы и явились в Айодхью.”

Жрецы и министры, протянув руки к Дашаратхе, стояли перед ним в почтении, дожидаясь ответа. Однако Дашаратха, привыкший тщательно обдумывать свои слова и решения, был слишком взволнован, чтобы немедленно изъявить свое согласие на столь серьезное предложение. Он послал за мудрецами Васиштхой, Вамадевой и другими, чтобы, посоветовавшись с ними, дать окончательный ответ. Когда все собрались, он попросил посланцев из Митхилы повторить все, сказанное ранее. Когда это было сделано, царь пал к ногам Васиштхи, призывая его дать мудрый совет. Васиштха и Вамадева, не потратив и секунды на размышление, в один голос воскликнули: “Это прекрасно! Ничего лучшего нельзя было ожидать! Все случилось, как и было предсказано! Зачем тратить время на лишние сомнения и раздумья? Дашаратха! Готовься к путешествию в Митхилу!”

Министры и придворные Митхилы не скрывали своего восторга; весть о скорой свадьбе Рамы мгновенно разлетелась по всему дворцу, не миновав покоев цариц, и как на крыльях понеслась дальше - по городу и царству. Горожане, ликуя, собирались на улицах, выкрикивая: “Джей! Джей!” Приближенные и слуги немедленно занялись приготовлениями к отъезду. Множество колесниц были доверху нагружены целыми горами шелковой парчи, жемчугов, драгоценностей и прочих роскошных даров.

Царь Дашаратха в сопровождении своей свиты, царский Гуру Васиштха, верховные жрецы, пандиты и брамины взошли на колесницы и заняли свои места. Казалось, сама Айодхья сдвинулась с места, чтобы прошествовать в Митхилу для участия в свадебном торжестве. Никто из жаждущих сопровождать царя не был оставлен в Айодхье; никому не было отказано, и всем нашлось место в царских колесницах. Коням, казалось, передалось радостное возбуждение, переполняющее ездоков - они мчались стремительной рысью, не сбавляя хода и не обнаруживая ни малейших признаков усталости и утомления. Путники провели в пути два дня и две ночи; к вечеру третьего дня они уже были в Митхиле!

Махараджа Джанака встречал правителя Дашаратху у главных ворот города. Он приветствовал министров, мудрецов и жрецов в соответствии с их положением и саном. Поскольку близилась ночь, путников проводили в отведенные для них дворцы и покои, где все было приготовлено для их ночного отдыха. На рассвете Дашаратха послал за ритвиками, браминами и членами царского семейства и объявил им, чтобы они не покидали дворца и приготовились к церемонии, которая могла начаться в любую минуту. Между тем у дверей дворца Дашаратхи уже остановилась колесница правителя Митхилы, и Джанака пригласил Дашаратху посетить жертвенные покои, где продолжались ритуалы святой яджны. Для почетных гостей - царя, духовных наставников, браминов - уже были приготовлены специальные сиденья, соответствующие их высокому положению. Когда все заняли свои места, Джанака приветствовал Дашаратху словами: “Твой приезд в Митхилу вместе с великими мудрецами и выдающимися браминами и твоими родными и близкими предвещает нам счастливую судьбу. Это награда за то доброе, что мы совершили в прошлых жизнях. Я уверен, что твоя душа ликует при мысли о доблестной победе твоего сына. Я близок к тому, чтобы породниться с великой династией Рагху, прославившейся героическими подвигами ее сынов. В мою династию вольется струя, невиданная по своей чистоте и святости. Я уверен, что заслужил это милостью и благословением своих предков. Махараджа! Этим утром заканчивается церемония яджны. Я хотел бы отпраздновать свадьбу Рамы и Ситы после того, как подойдет к концу завершающий ритуал. Я взываю к тебе, чтобы ты дал на это свое согласие.”

Дашаратху захлестнули волшебные волны Ананды. Его лицо осветилось блаженной улыбкой. Он сказал: “Махараджа! Ты - даритель и жертвователь! Как говорят святые старцы, истинный дар - это тот, который доставляет наслаждение и удовольствие дарителю. Поэтому я готов принять твой дар тогда, когда это принесет тебе наибольшую радость!” Дашаратха произнес эти мудрые и изысканные слова с такой сердечной теплотой и любовью, что душа Джанаки затрепетала от восторга, и вслед за Дашаратхой он погрузился в блаженный поток Ананды.

В этот миг в жертвенном зале появился мудрец Вишвамитра, а вместе с ним - Рама и Лакшмана. Братья бросились в ноги своему отцу, своим наставникам - Васиштхе и Вамадеве. Глаза Дашаратхи заблестели слезами счастья, когда он увидел сыновей после столь долгой разлуки. Он притянул их к себе, нежно обнял за плечи и крепко прижал к груди. Видя как безмерно счастлив отец, ласкающий своих сыновей, брамины и министры замерли, восхищенные глубиной и искренностью его чувства; они слились с ним в едином восторге сопереживания.

Дашаратха хотел узнать от сыновей обо всем, что произошло за время разлуки. Спокойно и просто рассказали они ему о яджне, которую им удалось уберечь от святотатства и защитить от натиска демонических сил; они подробно описали свой путь из ашрама Вишвамитры в Митхилу. Всю историю их путешествия услышали Васиштха, Вамадева, Бхарата, Шатругна, Сумантра, а также многие другие придворные, министры и знатные мужи, прибывшие из Айодхьи. Они провели всю ночь, вновь и вновь переживая чудесные и таинственные подробности событий, в которых довелось участвовать братьям.

В это время Джанака был полностью поглощен приготовлениями к свадьбе. Он не покидал дворца и, вызвав к себе верховного жреца, Сатхананду, смиренно взмолился, чтобы тот нашел и пригласил сведущих в тонкостях ритуалов браминов и приготовил все необходимые атрибуты для проведения церемоний, предшествующих главному свадебному обряду. Сатхананда ответил: “Махараджа! Сегодня утром завершилась великая яджна. Я знаю, что в течение двух или трех дней, последующих после ее окончания, настанут часы, особо благоприятные для торжественных обрядов. Если ты хочешь, я могу сообщить тебе точное время.” Джанака, воздев руки, поблагодарил Сатхананду, восхищаясь его познаниями в тайной мудрости. Он воскликнул: “Учитель! Вчера я получил согласие на свадьбу от царя Дашаратхи. Такое совпадение - исключительный дар судьбы! Но меня беспокоит то, что мой младший брат Кушадваджа в настоящее время отсутствует. Он принимал участие в яджне и был очень занят, снабжая жрецов всем необходимым для жертвоприношений и выполняя все их наказы и поручения. Сейчас его нет в Митхиле, а я не хотел бы лишать его возможности присутствовать на этой удивительной свадьбе; он должен разделить со мной мою радость; я попытаюсь сделать все возможное для того, чтобы доставить его в Митхилу как можно быстрее. Я чувствую, что было бы лучше назначить точный день и час тотчас по его возвращении.” Сатхананда одобрил решение царя: “Прекрасно! Мы все будем безмерно счастливы видеть здесь твоего брата.” С этими словами он покинул дворец.

Джанака снарядил в дорогу гонцов, наказав им как можно скорее разыскать брата и привезти его в Митхилу. Они нашли Кушадваджу без труда в столице его царства, Санкасье, ибо их быстроногие кони летели как ветер. Они сообщили ему о грядущих событиях, и, услышав новость, Кушадваджа исполнился блаженства; его чистое сердце засияло радостью Ананды. Он спешно созвал своих родных и близких, приближенных и браминов; он наполнил колесницы роскошными свадебными дарами, рулонами драгоценных тканей и жертвенными подношениями. Той же ночью он тронулся в путь и быстро достиг Митхилы.

Джанака бросился ему навстречу, ибо с нетерпением считал минуты, ожидая его появления. Он был невыразимо счастлив, что тому удалось поспеть вовремя, и с любовью заключил брата в свои объятия. Кушадваджа пал к ногам Джанаки, глубоким поклоном приветствуя Сатхананду, после чего все трое, разместившись в тронном зале на возвышенных сиденьях, устроили срочный совет и принялись обсуждать план дальнейших действий, чтобы не упустить ни одной детали в предстоящих церемониях; наконец, распределив все обязанности и продумав все до мелочей, они послали за почтенным Судхамой - первым помощником царя по делам государства. Когда главный министр явился, ему было сказано: “Уважаемый Судхама! Поезжай немедленно к Дашаратхе и передай ему нашу смиренную просьбу прибыть во дворец со своими приближенными, жрецами, придворными, родными - со всеми, кого он пожелает взять с собою. Доставь его с надлежащими почестями.”

Судхама велел запрячь колесницы, празднично убранные и богато украшенные и вместе со своей свитой, а также царскими жрецами и пандитами, отправился во дворец, где находился царь Айодхьи. Он предстал перед Дашаратхой и, выразив ему глубокое почтение, с изысканной вежливостью и учтивостью передал ему приглашение владыки Митхилы пожаловать в царский дворец. Дашаратха был давно готов к визиту; в сопровождении своей свиты он взошел на колесницу Джанаки и вскоре переступил порог торжественного зала. Великие цари приветствовали друг друга, соблюдая правила и церемонии, предписанные для подобных случаев ритуалом, после чего заняли полагающиеся им места.

Первым поднялся Дашаратха. Он сказал: “Джанака! Мудрец Васиштха для династии Икшваку - словно Бог на земле! Он наш Великий Учитель и Духовный Поводырь. У него есть полное право поведать тебе об истории и традициях нашего рода.” Тогда святой Васиштха встал и, обращаясь ко всему благородному обществу, заговорил: “Слушай, мудрейший из царей! Слушайте все, кто собрались в этом зале! Всевышний Брахман, Вечный, Непроявленный и Чистый, силою своей воли сотворил Маричи; сыном Маричи был Касьяпа, а сыном Касьяпы - Сурья. Сурья породил Ману; Ману имел сына, которого звали Вивасватха Ману; он правил миром и людьми и заслужил имя Праджапати (Повелитель живых существ). У него родился сын Икшваку, который стал первым полновластным и независимым правителем Айодхьи. Икшваку - основатель нашего рода и его именем названа династия. Сына Икшваку звали Кукши, а сына Кукши - Викукши. Ему наследовал Бана, Бана имел сына Анаранью, а сына Анараньи звали Тришанку. У Тришанку был сын Дундумара, у Дундумары - Юванасва; сына Юванасвы звали Мандхата, а у его сына Сушанди было двое сыновей - Девашанди и Презенджит. Знаменитый Бхарата был сыном Девашанди; во время царствования Аситхи, сына Бхараты, на Айодхью напали воинственные полчища Хихайев, Таладжангов и Шашибиндов и захватили город. Аситха был вынужден бежать; он укрылся в Гималаях вместе с двумя царицами. Его последним прибежищем стала местность под названием Бхригу Парашравана; прожив там несколько лет, он покинул этот мир.

Когда он умер, обе царицы были на сносях. Они нашли приют в святой обители Чьяваны, который с состраданием отнесся к их отчаянному положению. Он утешил и успокоил их словами: “Жены! Позабудьте свой страх. Чувствуйте себя здесь, как в родном доме; вы благополучно разрешитесь от бремени, и ваши дети будут блистать силой, славой и великолепием.” Счастливое предсказание сбылось. Через несколько дней старшая из цариц произвела на свет сына, которому было дано имя Сагара; он освободил Айодхью и, как продолжатель династии Икшваку, стал ее законным правителем.”

От Сагары престол перешел к его сыну Асаманье; сына Асаманьи звали Амсуманта, а сына Амсуманты - Дилипа. Наследником Дилипы стал его сын Бхагиратха; у Бхагиратхи родился Кукуста; Рагху был сыном Кукусты. Рагху породил Правардху, от которого трон перешел к Сударшане, а от Сударшаны - к Агниварне. Сына, родившегося у Агниварны, звали Сиграга, а сына Сиграги - Мару. После Мару в Айодхье царствовали его прямые потомки - Праушрука, Амбариша и Нахуша. Сыном Нахуши был Яяти, а сыном Яяти - Набхага. У царя Набхаги родился сын Аджа. Дашаратха - старший сын Аджи, и его четыре сына, каждый из которых подобен драгоценной жемчужине, - это Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна. Старший из них, Рама, - поднял и согнул Лук Шивы, а, натянув на него тетиву, сломал его!

О Мудрый правитель! Царская династия Икшваку священна и незапятнана. Каждый из сынов этого славного рода покорил высочайшие вершины духа, воссияв духовным великолепием. Все они - стойкие приверженцы Праведности, отважные и непобедимые герои. Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна - четыре ярчайших светоча, которые озарят и обессмертят анналы древнего клана.

Теперь я хотел бы предложить, чтобы свадьба Рамы, предначертанная судьбой и отмеченная Божьей Милостью, соединилась бы со свадьбой Лакшманы, так как Лакшмана - часть и отражение Рамы. Твоя сияющая чистотой вторая дочь Урмила вполне достойна стать невестой и подругой Лакшманы. Не сомневайся в моих словах! Соглашайся, не раздумывая и прикажи немедленно начать приготовления.” Васиштха щедро благословил собравшихся и сел на свое место.

Джанака, выслушав повествование об истории Солнечной династии из уст великого святого Васиштхи, поднялся со своего трона и произнес: “О Брахмариши! Когда потомок знатного рода намеревается отдать в жены любимую дочь, его долг - поведать о героическом прошлом своего клана, о достоинствах и подвигах его сынов, не так ли? Я решил последовать твоему примеру; я сам изложу эту историю, ибо мне доставляет огромное удовольствие воскрешать в памяти и произносить имена моих предков, взывая к их былому величию. Я обязан своим рождением в этом теле милости и благословениям моих праотцов. Чтобы оправдать бренное существование этого тела, я считаю долгом чести рассказать вам о своих великих предшественниках, чья кровь течет в моих жилах.”

Джанака устремил вопрошающий взор на Васиштху, и тот одобрил и благословил его благородный порыв. Джанака заговорил: “Брахмариши! Досточтимые наставники! Махараджа Джанака! В незапамятные времена жил царь Ними - стойкий последователь Дхармы, знаменитый своим могуществом и мудрым даром предвидения. Его сын Митхи заложил и построил этот город, Митхилу, и провозгласил его столицей державы. Он был первым полновластным правителем этих земель. Его царствование принесло народу процветание и счастье, и подданные платили ему преданной любовью и благодарностью. Его сына звали Судхавасу; после Судхавасу царствовал его сын Нандивардхана, который передал престол сыну Шукету; сыном Шукету был великий царь Деваратха; ему наследовал Брихадратха, у которого родился сын Махавира. Махавира (Махавира - “очень храбрый”, отважный), как следует из его имени, прославился невиданной доблестью. Его сына звали Судритхи, а сына Судритхи - Дриштакету. Знаменитый царь Харьясва был сыном Дриштакету; Харьясва породил Мару; от Мару трон перешел к Пратиндаке, а от Пратиндаки - к его наследнику Киртиратхе. У Киртиратхи родился сын Девамедха, у Девамедхи - Вибудха; сына Вибудхи звали, как и прадеда, Киртиратха; от него царство перешло к сыну Махароме, а от Махаромы - к его наследнику Хрисварупе. Он был безупречным и искусным правителем, верным слугою Дхармы; за его заслуги он был удостоен титула Махатмы. Махатма Хрисварупа - мой отец. Я счастлив признать, что в нем воплотились все идеалы человеческих добродетелей. Благородное наследство, доставшееся мне от моих великих предков, я расцениваю как драгоценную награду; только благодаря ему мое царствование несет успех и процветание державе.

Мой младший брат Кушадваджа для меня больше чем брат. Он отмечен печатью божественной благодати. Я ценю и чту его скорее как лучшего друга, чем как брата. Я воспитывал его с младенчества с такой страстной любовью и нежностью, что глубоко привязался к нему. Много лет назад царь Санкасьи поставил мне условие: добровольно передать ему Лук Шивы или вступить с ним в сражение. Когда я отказался отдать ему вверенное моему роду божественное оружие, он двинулся на Митхилу с войском и окружил город. Это был вызов на открытый бой, и в ходе жестокой и долгой схватки царь Суданва был в конце концов повержен; я провозгласил своего брата царем Санкасьи; с тех пор прекрасная столица, стоящая на берегах реки Икшуманти, блистает своей красотой и великолепием, напоминая издали легендарную Пушпака Виману - мчащуюся по небу Колесницу богов! Мой любимый брат прибыл сегодня из Санкасьи в Митхилу, чтобы разделить с нами радость свадебного торжества.

Теперь я хочу поделиться с вами вдохновенной идеей, которую внушили мне не иначе как сами боги! Брахмариши! Согласно твоей священной воле, Рама берет себе в жены Ситу, а Лакшмана - вторую мою дочь, Урмилу. Подчиниться твоему приказу для меня - невыразимая радость и высокая честь. Сита - неземное создание, она - небесная дева, достойная руки Героя. Я преклоняюсь перед твоим мудрым решением и с легким сердцем доверяю Урмилу Лакшмане.

Но теперь я хочу, чтобы вы выслушали и обсудили мое предложение! Махараджа Дашаратха! У тебя четверо сыновей, и все четверо появились на свет Милостью Божьей. К чему оставаться в одиночестве двум другим принцам - Бхарате и Шатругне? Наше ликование удвоится, если мы сыграем одновременно и их свадьбы! Сегодня мы под счастливой звездой - в небе сияет Магха! Этот день чрезвычайно благоприятен для начала всех церемоний и сотворения предварительных ритуалов. Я прошу вашего согласия, чтобы через два дня, под небесным покровительством звезды Уттарапалгуны, старшая дочь моего брата, Мандави, была отдана в жены Бхарате, а младшая, Шрутакирти, Шатругне.

Многолюдное собрание приветствовало его предложение дружными восклицаниями: “Субхам! Субхам!” Стены зала дрожали от грома рукоплесканий.

Выслушав правителя Джанаку, святые наставники Васиштха, Вамадева и Вишвамитра, призвав Дашаратху, устроили между собой недолгое совещание. Мудрецам без труда удалось убедить царя согласиться на предложение Джанаки, и вскоре они во всеуслышание объявили о своем решении: “О владыка! Оба царских клана - Икшваку и Видеха, славятся богатством своих священных традиций и незапятнанной чистотой в роду бесчисленных поколений. Им нет равных в мире по святости. Неизмеримо величие этих династий, и их героическое прошлое неподвластно описанию ни мудрецов, ни посвященных. Династии, подобные Икшваку и Видеха, сравнимые с ними по мощи и благородству духа, еще никогда не появлялись на земле. Поистине знаменательное событие, что эти два могучих клана соединяются сегодня узами кровного родства. Это - проявление высшего закона, залог священного и плодотворного союза. Кроме того, мы счастливы, видя, насколько наши женихи и невесты подходят друг другу, какие это безупречные пары. Джанака! Твой брат Кушатжваджа - знаток и последователь Дхармы! Большая честь для Дашаратхи - обзавестись таким достойным сородичем! Это огромная радость и для всех нас. Мы готовы немедленно благословить дочерей Кушадваджи на бракосочетание с младшими сыновьями нашего правителя - Бхаратой и Шатругной. Наша воля полностью совпадает с твоей - да будет навеки слита воедино кровь двух великих царских династий!”

Джанака и Кушадваджа простерлись ниц перед мудрецами. Они были в восторге от того, что их желание исполнилось. “Все, что происходит сейчас - подобно чуду! Мы благодарим судьбу за то, что она даровала нам ваше благословение! Согласие мудрецов - благоприятный знак, предсказывающий счастливую судьбу. Святым ведомы истинные пути, скрытые от глаз простых смертных, и они поощряют лишь праведные деяния. Мы полностью во власти вашей воли.”

Тогда, поднявшись, заговорил Васиштха: “Зачем откладывать на другой день свадьбу Бхараты и Шатругны? Завтра наступит самый благоприятный день. Было бы замечательно отпраздновать в один день все четыре свадьбы!” Джанака ответил: “Я поистине счастлив это слышать! Достопочтимый наставник! Царь Дашаратха с давних пор - твой верный и преданный ученик, во всем полагающийся на твои мудрые советы. Позволь же и нам, братьям, присоединиться к Дашаратхе и переложить на твои плечи бремя забот и решений! Мы готовы безоговорочно следовать твоей воле во всех своих действиях и поступках, став отныне твоими смиренными слугами!” Они стояли в ожидании ответа, преданно протянув руки к великому мудрецу. За него ответил Дашаратха. Он встал и произнес: “Правитель Митхилы! Признаться, у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение твоими достоинствами и добродетелями. В кратчайший срок тебе удалось приготовиться к встрече целого сонма махараджей и махариши с их многочисленными свитами и приближенными и устроить им блестящий прием. Город запружен народом, но никто из гостей не обделен вниманием и не может пожаловаться на недостаток удобств! Теперь я хочу возвратиться во дворец, любезно тобой предоставленный, и совершить ритуалы Нанди и Самавартхана в полном соответствии с предписаниями Вед.” Братья почтительно распрощались с царем и, согласно этикету, проводили его до главного входа во дворец. Затем они вернулись к себе, чтобы, не мешкая, заняться приготовлениями к грандиозному празднеству. Дашаратха с величайшим тщанием сотворил ритуал Нанди. Затем он созвал сыновей и велел им тотчас же приступать к совершению обряда Самавартхана. Он закрепил на рогах коров, предназначенных в дар благочестивым браминам, золотые украшения и приготовил роскошные золотые подойники. Зрелище, представшее глазам горожан, было незабываемым! Когда четыре принца во главе с величественным Дашаратхой вели по улицам священных коров, жителям Митхилы казалось, что к ним спустились прекрасные божества четырех сторон света, окружившие самого Брахму!

На пути их торжественного ритуального шествия им встретился Юдхаджит, принц царства Кекайя, брат царицы Кайки, матери Бхараты. Он сказал, что его отец очень скучает по внуку и мечтает, чтобы тот приехал к нему погостить в столицу его царства; поэтому Юдхаджит поспешил в Айодхью в надежде забрать с собой Бхарату, но узнал, что все царское семейство отбыло в Митхилу на свадьбу Рамы. Ни он сам, ни его отец ничего не слышали о предстоящей свадьбе; Юдхаджит решил отправиться в Митхилу, чтобы принять участие в торжестве, а заодно сообщить о желании своего отца повидаться с внуком. Дашаратха был искренне рад встрече с Юдхаджитом.

В ту ночь перед свадьбой во дворце Дашаратхи никто не ложился спать. Ночные часы пролетели в задушевных и приятных беседах; царь не мог наговориться с сыновьями, которых так давно не видел наедине. Остальные обитатели дворца с нетерпением ожидали наступления рассвета, когда они смогут, наконец, своими глазами увидеть свадьбу любимых принцев. Все были полны радостного предвкушения, словно женили и выдавали замуж своих собственных сыновей и дочерей. Их Ананда была истинным проявлением Брахмананды - так сильна, чиста и искренна была их любовь к Раме и его братьям.

Ранним утром Джанака прошествовал к специальному возвышению, где обычно проводились торжественные обряды; его сопровождали святые мудрецы, излучавшие в этот особенный день ослепительное духовное сияние. Он совершил предварительные церемонии и приготовился к встрече женихов и их родных и близких. Вскоре появились Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна, облаченные после утренних ритуальных омовений в желтые шелковые одежды; на их головах были повязаны шелковые тюрбаны; они блистали роскошными украшениями, усыпанными бриллиантами и сапфирами, и были прекрасны и пленительны, словно Боги, спустившиеся с небес.

Близился назначенный астрологами час, именуемый Виджайя, и принцы, вслед за оркестром из лучших придворных музыкантов, направились к помосту; грянула ликующая музыка, наполнив пространство волшебными звуками; советники, придворные, правители, подвластные царю и их подданные двинулись следом, неся огромные чаши и блюда, полные драгоценных камней, шелковых тканей, золотых монет и других предметов и украшений, необходимых для церемонии.

При появлении принцев собравшийся народ замер; жители Митхилы не сводили глаз с юных братьев, пораженные их красотой и благородным видом; по толпе пронесся восхищенный гул; люди признавались друг другу, что сияющий облик и неземное достоинство принцев выдают их Божественную природу: такие существа не могут быть простыми смертными. Послышались восторженные возгласы: “Как они прекрасны! Они - сама Красота!” Все террасы и настежь распахнутые окна домов были до отказа заполнены людьми. Когда принцы шествовали сквозь тесные ряды зрителей, народ изумленно перешептывался: “К нам снизошли жители Небес!” Женщины клялись, что никогда в жизни не видали столь прекрасных принцев. Наконец, братья взошли на помост и заняли свои места.

Настал черед Джанаки и его брата Кушадваджи привести своих дочерей. После совершенных на заре ритуальных омовений принцессы были одеты в традиционные нарядные одежды, полагающиеся царским невестам; на них было множество драгоценных украшений; их головы и лица были покрыты шалями. Они ступали за своими отцами, и их сопровождали тысячи служанок, несущих цветы и фрукты, чаши с благовониями, душистыми маслами и разноцветными мазями, блюда с зернами риса, жемчугами и драгоценностями. Казалось, все сокровища Митхилы, искрясь и сверкая, словно поток на солнце, струятся за невестами подобно свадебному шлейфу.

Сами невесты излучали небесное сияние. Их посадили напротив женихов: с одной стороны - Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна, с другой - Сита, Урмила, Мандави и Шрутакирти. Их разделяла занавесь из тяжелого бархата. Знатные мужи и прочие гости, прибывшие из Айодхьи, уселись позади Дашаратхи; приближенные царя Митхилы и те, кто был приглашен им лично на свадебную церемонию, заняли свои места на возвышении позади Джанаки.

Праздничное убранство торжественной церемонии отличалось изысканной роскошью и пышным великолепием. Горы цветов, сверкание серебра и золота, яркие шелка и переливающийся бархат - все радовало взгляд и наполняло сердца восторгом. На шпилях городских зданий развевались флаги, вдоль улиц были расставлены гигантские канделябры с масляными светильниками; колонны, стены и арки были увиты гирляндами из живых листьев и цветов. Огромная площадь колыхалась волнами людского моря. Казалось, сама Митхила, превратившись в огромное живое существо, трепетала от праздничного ликования.

Между тем Дашаратха, поднявшись, учтиво обратился к Васиштхе: “Стоит ли медлить?” Услышав эти слова, Джанака, встав перед Васиштхой, молитвенно воздел руки, призывая святого возглавить церемонию. Вняв просьбе царя, Васиштха, вместе с Вишвамитрой и Сатханандой, приступил к ритуалу. На алтаре, возведенном в центре помоста, он возжег жертвенный огонь, и брамины, возвысив свои чистые голоса, хором запели предписанные Ведами священные гимны.

Мудрецы окружили алтарь с горящим огнем, рядом с которым уже стояли наготове золотые блюда, украшенные цветами и сандаловой пастой, полные нежных проростков девяти сортов зерен. Тут были сосуды и подставки для курения благовоний, священные черпаки для подливания масла в жертвенный огонь, золотые чаши и кувшины для воды, и прочие предметы, требуемые для ритуала. На полу ровным и толстым слоем была рассыпана священная трава куша - точно так, как указано в Ведах. После этого, нараспев читая гимны, призывающие богов даровать женихам и невестам счастье и благоденствие, мудрецы приступили к главному действу - один за другим они начали предавать огню жертвенные дары. Каждый ритуал проводился с величайшей тщательностью и аккуратностью; ни одна малейшая деталь таинства не была упущена. На запястья принцев и принцесс, как знаки посвящения, были повязаны шнурки.

Наступил черед следующего обряда - “Дарование невест”. Васиштха велел Джанаке выступить вперед. Царь приблизился к огненному жертвеннику в полном великолепии парадных одежд и блистающих нагрудных украшений. По указанию мудреца он взял руки Ситы и вложил их в протянутые руки Рамы; на ладонях Рамы уже лежал расколотый кокосовый орех - символ изобилия, и когда Сита коснулась его, Джанака облил молоком их руки, как требовал того обряд вручения невесты. Джанака обратился к Раме со словами: “Вот Сита - дочь моя. Отныне вместе с тобою она пойдет по пути Дхармы. Прими ее. Она принесет тебе радость, покой и процветание. Возьми ее руку! Она чиста и полна высочайших добродетелей. С этого дня и навеки она не расстанется с тобою, как твоя собственная тень.” С этими словами он пролил святую воду на руки Рамы, скрепляя вечной печатью свершенный обряд.

Затем Джанака взял за руки вторую дочь и подошел к Лакшмане; он сказал: “Лакшмана! Я дарую тебе невесту, Урмилу, прими ее,” и, произнеся слова предписанных мантр, повторил церемонию жертвования невесты. Точно так же, приблизившись к Бхарате, он прочитал традиционные свадебные ведийские мантры и соединил его руки с руками Мандави. Ритуал повторился для Шатругны и Шрутакирти, и на их ладони, под звуки сокровенных формул, была пролита святая вода. Церемония “Дарования невест” была завершена под звуки торжественных песнопений браминов, которые вознесли к небесам молитвенные гимны, призывающие богов ниспослать свою милость новобрачным.

Джанака поднялся и, встав в центре возвышения, провозгласил, обращаясь к женихам: “Дорогие мои! Нашим дочерям предназначено стать хозяйками и хранительницами вашего домашнего очага.” Наступил самый важный момент. После этих слов, с одобрения и благословения Ва сиштхи, братья, держа за руки своих невест, медленно обошли кругом алтарь с жертвенным огнем и простерлись у ног Джанаки и Васиштхи.

В это время на них обрушился ливень из цветов; оркестр разразился торжественным и радостным гимном; на головы новобрачных посыпались рисовые зерна; воздух сотрясался от приветственных возгласов: “Субхам! Субхам!” Все пространство наполнилось восторгом. С Небес полились волшебные мелодии божественной музыки; хор ангелов запел хвалебную песнь; в райских заоблачных высотах небожители отбивали ликующую барабанную дробь.

Небесному оркестру вторили земные музыканты и певцы, без устали распевающие традиционные свадебные песни и гимны, прославляющие великолепие свадебной церемонии, сравнимой по грандиозности и пышности с бракосочетанием Шивы и Гаури. Звучали бесчисленные раги; национальные мелодии и песни, не умолкая, сменяли друг друга, заполняя весь город весельем и радостью. Четверо братьев с юными женами стояли на возвышении перед морем ликующей толпы, с благодарными поклонами принимая поздравления и пожелания: “Будьте навеки счастливы! Да снизойдет на вас вечная благодать!”

Принцы, сияющие молодостью, красотой и отвагой, вместе с юными принцессами проследовали в помещение, отделенное занавесями, откуда свадебную церемонию наблюдали матери невест. Невесты пали в ноги царицам, чтобы получить их благословение. После этого они вернулись во дворец, предоставленный Джанакой царскому семейству Айодхьи. Последующие три дня весь народ предавался праздничному веселью. Не было конца пиршествам, танцам, пению и гулянию. Для гостей из Айодхьи, прибывших в Митхилу, и самих жителей Митхилы, дни и ночи, слившись воедино, превратились в сплошной круговорот ликования и торжества.

На следующий день после свадьбы Вишвамитра явился к Дашаратхе, чтобы сообщить ему, что миссия, к которой он был призван, завершена. Старец позвал братьев и крепко прижал их к груди, лаская с любовью и нежностью. Он сердечно и щедро благословил их и, повернувшись к Дашаратхе, объявил о своем намерении удалиться в Гималаи. Услышав это, Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна склонились перед святым, чтобы обнять его ноги. Покинув дворец Дашаратхи, Вишвамитра направил свои стопы к Джанаке и сказал ему те же слова: его заветные желания исполнились и принесли блестящие плоды! Он благословил царя и юных сестер - Ситу, Урмилу, Мандави и Шрутакирти, после чего поведал им, что оставляет мирские дела и собирается уединиться в святых Гималаях. Дашаратха и Джанака, а также все другие, близко знавшие мудреца, пришли в большое смятение; в них боролись противоположные чувства: они не в силах были расстаться с Вишвамитрой, но и не смели настаивать на отмене его решения. В конце концов, сложив к его ногам груз своей бесконечной признательности и собрав в ладони горстки пыли, в которую ступала его нога, они распрощались с ним, приняв его последние благословения.

Миновало три дня после свадьбы, и Дашаратха выразил желание возвратиться в Айодхью. Джанака не пытался препятствовать столь скорому отъезду, а, напротив, тотчас занялся приготовлениями к проводам. Он выбрал среди служанок и придворных тех, кто будет сопровождать принцесс в пути; он нагрузил целую вереницу колесниц тем, что им надлежало взять с собою; он не скупился на щедрые дары - это было множество колесниц, слонов, стада коров и табуны лошадей. Он преподнес юным зятьям полные ларцы жемчугов и драгоценных каменьев, а также несметное число бесценных даров, нужных и полезных для повседневной жизни. На рассвете следующего дня колесницы, запряженные конями в роскошных попонах, были готовы к путешествию. Женщины - обитательницы дворца - плакали навзрыд; не только они, но и все женщины столицы горевали от предстоящей разлуки с прелестными принцессами.

При мысли о скором расставании проливали горючие слезы и все служанки и няньки, растившие с младенчества Ситу и Урмилу. Матери новобрачных, припадая к рукам своих зятьев, горячо молили их беречь своих дочерей, заботиться о них с любовью и нежностью. Они страстно взывали к юношам: “Принцессы никогда не знали горя и лишений, их воспитывали в доброте и ласке.” Они рыдали, будто теряли свет своих глаз. Наконец, после долгих прощаний, все взошли на колесницы и тронулись в путь. Город погрузился в уныние - столь же необъятное, сколь необъятно было веселье, царившее в нем три предыдущих дня.

Разлука с Ситой оказалась тяжелым испытанием для Джанаки; он старался изо всех сил, чтобы обуздать свои чувства и не дать волю слезам; он сопровождал некоторое время Дашаратху и мог говорить только о неземных достоинствах Ситы и умолять царя проявлять к ней любовь и заботу; со слезами на глазах он взял слово с Дашаратхи, что тот будет как можно чаще сообщать ему, здорова и счастлива ли его любимая дочь. Он говорил и о других принцессах, выражая крайнее беспокойство за их будущее. Дашаратха отвечал ему со всей возможной благожелательностью и спокойствием, искренне желая помочь Джанаке усмирить охватившие его ум тревогу и возбуждение. Он сказал: “Джанака! Мы всегда мечтали иметь собственных дочерей! Теперь, наконец, у нас появилась возможность ласкать и лелеять их! Твои дочери отныне для нас как родные! Им ни в чем не будет отказано! Мы сделаем все, чтобы они чувствовали себя радостными и счастливыми. Оставь, наконец, свою печаль и тревогу. Возвращайся домой и не сомневайся в нашей любви и привязанности к принцессам.” С этими словами Дашаратха велел вознице остановить лошадей.

Джанака спустился с колесницы царя Айодхьи и подошел к принцессам, сидящим рядом со своими мужьями. Он пожелал им, чтобы боль разлуки с родным домом, где их растили с такой любовью, не отягчала их сердца печалью. Он пожелал им терпения и стойкости и прочитал им в напутствие несколько дхармических изречений, призывающих жен к преданности и покорности мужу и его родным и близким. Он напомнил им, как следует обращаться со слугами и как вести себя в тех новых жилищах, порог которых они собираются переступить. Принцессы коснулись его ног, и он снова обнял их и благословил на прощанье. Перед тем как возвращаться в Митхилу, он оглянулся в последний раз - и, не сдержавшись, разразился рыданиями. Полный скорби, он взошел на колесницу, и кони повлекли ее в Митхилу. Быстро умчались в сторону Айодхьи и колесницы Дашаратхи; вскоре их разделяли многие мили.

Джанака вернулся в столицу и вошел во дворец. Его покои были пусты; нигде - ни единого признака жизни, ни единого всплеска веселья, ни единого радостного звука. Он не мог находиться во дворце ни минуты. Митхила превратилась в обитель скорби. Джанака послал за мудрым Сатханандой и своими верными министрами и, чтобы развеять нахлынувшую тоску, принялся обсуждать с ними всевозможные вопросы, связанные с текущими делами государства. В разгар беседы его ум снова затуманился печалью; собеседники заметили, что речь царя стала бессвязной, и он отвечает невпопад. Видя это, один из приближенных сказал: “О царь! Нам кажется, что разлука с Ситой наполнила твое сердце глубокой скорбью. Никому из отцов еще не удавалось избежать этой боли. Долг всякого отца, выдающего замуж любимую дочь - стараться постепенно ослаблять в своей душе узы страстной привязанности. О, Махараджа! Мы уверены, что тебе это хорошо известно. Мы знаем, правда, и то, что Сита - необыкновенная девушка! Она - ангел, небесная дева. Поэтому разлука с ней для тебя особенно тяжела. О царь! Твои дочери божественны; но те, кому ты отдал их, обладают не меньшим Божественным Великолепием! Глядя на них, кажется, что они снизошли с Небес! Это почувствовал каждый житель Митхилы - будь то юноша или старец. Все они с благоговением склонялись перед братьями! Это поистине чудесное совпадение - что такие женихи получили таких достойных невест; они во всем идеально подходят друг другу: умом, красотой, интеллектом, высотой духа, положением, здоровьем, знатностью, фамильной честью, святостью рода и глубиною веры. Это - удел лишь избранных. Поэтому не может быть сомнений в том, что твои дочери будут совершенно счастливы. С каждым годом их жизнь будет наполняться все большей радостью.” Они напомнили царю о великолепии прошедшей свадебной церемонии, чем немного успокоили смятенный ум Джанаки. Они постарались сделать все возможное, чтобы утешить царя и восстановить его душевное равновесие.