Сказание о господе Раме

Глава 4 Сыновья

Следуя пожеланию наставника, царицы совершили ритуальное омовение и вступили в храмовые покои, где находился алтарь с изображением фамильного божества; они нашли там Васиштху, завершающего церемонию поклонения. Три золотые чаши были наполнены пайасамом, дарованным Божественным посланником. Затем Васиштха призвал Дашаратху и сказал: “Раджа! Передай эти чаши твоим женам: первую - Каушалье, вторую - Сумитре и третью - Кайкейи”. Царь исполнил то, что было сказано. Завладев чашами, царицы склонились к ногам Васиштхи и Дашаратхи. Васиштха добавил, что вкусить божественное яство они смогут лишь после того, как коснутся стоп Ришьяшринги, Верховного жреца ягьи.

Поэтому Каушалья и Кайкейи оставили свои чаши в храме и удалились в свои покои, чтобы высушить и уложить волосы к торжественной церемонии. Сумитра же вышла на террасу и, поместив свою чашу на невысокие перила, предоставила сушить свои волосы солнцу и ветру, а сама предалась донимавшим ее последнее время мыслям о своем особенном положении. Она думала: “Я - вторая царица. Сын старшей царицы унаследует трон по законному праву; сын Кайкейи, третьей царицы, может завладеть престолом согласно обещанию, данному царем при бракосочетании. Однако, - размышляла Сумитра, - что ожидает моего собственного сына? У него нет никаких прав. Зачем вообще иметь сына, у которого не будет ни власти, ни независимости? Лучше уж ему вообще не родиться, чем родиться отверженным”.

Но такие мысли были лишь минутной слабостью, и вскоре Сумитра успокоилась и смирилась со своей судьбой. Она поняла: суждено сбыться тому, что задумали боги, и этому нельзя воспрепятствовать. Она напомнила себе, что таково было повеление наставника и приказ царя. Поэтому она протянула руку за чашей с намерением отведать ее содержимое, как вдруг - о чудо! - откуда ни возьмись прилетел большой орел, ухватил клювом сосуд и взмыл с ним вверх, высоко-высоко в небесную даль.

Сумитра пришла в отчаяние, что проявила такую небрежность по отношению к драгоценному пайасаму. Она понимала, как сильно огорчится царь, если узнает об этом несчастье. Она не знала, как ей поступить, и поэтому побежала прямо к своей сестре, Каушалье, и рассказала ей обо всем. Вскоре со своей золотой чашей явилась и Кайкейи, успевшая подвязать просушенные волосы. Три женщины очень любили друг друга, они, будто родные сестры, были связаны единой шелковой нитью любви и нежности.

Чтобы не расстраивать царя неприятным известием, царицы раздобыли еще одну золотую чашу, и Каушалья и Кайка поделились с Сумитрой равными частями божественного яства, чтобы все трое могли занять достойное место в храме. Зазвучали полагающиеся случаю священные песнопения, исполнявшиеся жрецами и браминами, и, благословляемые Ришьяшрингой, каждая из цариц вкусила свою долю божественной пищи. После этого им дали пригубить святой воды, и царицы распростерлись перед алтарем; коснувшись стоп Ришьяшринги, они удалились в свои покои.

Бежало время; скоро по городу разлетелась весть, что все три царицы понесли; по мере того как их тела округлялись, лица трех женщин все более светились от счастья. Истекли девять месяцев; служанки и няньки, ожидая счастливых событий, наблюдали за царицами с удвоенной бдительностью. Наконец, послали за помощью, ибо у Каушальи начались родовые схватки; не успели повитухи достичь порога ее покоев, как стало известно, что царственная супруга уже разрешилась от бремени сыном! На следующий день произвела на свет сына и Кайкейи. Вся женская половина дворца наполнилась радостью и ликованием. На третий день пришел черед Сумитры - она почувствовала родовые схватки и родила сразу двух мальчиков - близнецов!

Благоприятные знамения не замедлили появиться. Счастливые новости вызвали неимоверный восторг и веселье в народе. Земля покрылась пышной зеленью; по всей стране на деревьях распустились цветы; воздух звенел от музыки. Облака разразились благоуханным дождем, пролившимся над крышами детских покоев, где младенцы спали в своих колыбелях! Радости Дашаратхи не было границ. Годами погруженный в мрачную тревогу оттого, что не имеет даже одного-единственного сына, теперь он преисполнился неописуемого счастья и довольства, что появилось сразу четыре наследника!

Царь пригласил ко двору браминов и наделил их золотом, коровами и земельными угодьями. Он распорядился раздать деньги и одежду бедным; накормил всех голодных; позаботился о предоставлении крова бездомным. Куда бы ни устремился его взор, повсюду он видел людей, приветствующих долгожданное событие ликующими возгласами: “Джей!” “Джей!” Подданные устраивали многолюдные сборища, выражая свою радость пением, музыкой и танцами. Народ был полон гордости, что царский род обогатился четырьмя прекрасными принцами! Поистине, люди испытывали большую радость, чем при рождении собственных сыновей! Женщины без устали совершали обряды поклонения домашним святым и божествам, выражая благодарность Богу за Его милосердие, так как не сомневались, что рождение царских сыновей - знак Божественной щедрости и милости.

Дашаратха пригласил Васиштху, наставника царской династии, во дворец, и, следуя его совету и пожеланию, послал за ученымастрологом, чтобы тот составил гороскоп новорожденным. Астрологу сообщили, что сын Каушальи был рожден в самый благоприятный момент: Уттараян (Священную половину года), месяца чайтра, в понедельник, на девятый день восходящей луны, когда звезда Пунарвасу пребывала в Симхалагне (зодиакальном созвездии Льва), в период а6хиджит (период победы); мир пребывал в счастливом благоденствии и равновесии Природы - не было ни жары, ни засухи, ни холода. Сын Кайкейи родился на следующий день того же месяца чайтра, то есть на десятый день восходящей луны, во вторник, в период гандхайога. На третий день появились близнецы: это был тот же месяц чайтра, одиннадцатый день новолуния, звезда Аслеша, период вриддхийога. Эти подробности были сообщены астрологу; его попросили, используя свои познания, составить астрологические карты и гороскопы для всех принцев и передать царю результаты предсказаний.

Дашаратха обратился к Васиштхе с почтительной просьбой определить благоприятное время для церемонии выбора имен новорожденным. Погрузившись на несколько минут в состояние глубокого сосредоточения, семейный наставник направил свой внутренний взор к будущему - ему открылись далекие горизонты. Пробудившись от йогического транса, он произнес: “Махараджа! Твои сыновья - не простые смертные. Им нет равных в этом мире. У них много имен, ибо природа их выше человеческой: они - Божественные существа, принявшие человеческий облик. Все они - Божественные Личности. Для всего мира их появление - знак счастливой судьбы. Я считаю, что мне выпала великая честь - возглавлять церемонию выбора имен этим Божественным детям”. Поскольку у младенцев был один отец, но три матери, Васиштха провозгласил, что десятидневный период “нечистоты” должен отсчитываться с того дня, когда на свет появился ребенок Каушальи. Таким образом, одиннадцатый день после рождения сына Каушальи был назначен мудрецом как наиболее благоприятный для проведения церемонии. Царь в благодарность за благую весть склонился к ногам Васиштхи, после чего наставник отбыл в свою обитель.

Астролог, в свою очередь, подтвердил правильность выбранного дня и приступил к составлению списка предметов, необходимых для церемонии. Он передал список Верховному жрецу и покинул дворец, обремененный щедрыми царскими дарами. Дашаратха разослал по всей стране многочисленные приглашения на торжественную церемонию: подвластным царю правителям, знатным сановникам, благородным согражданам, мудрецам и пандитам, придворным и ученым, - обращаясь к ним подобающим образом, в соответствии с их званием и общественным положением. Подобным образом были выбраны и послы - в зависимости от того, кому предназначалось приглашение, среди них были и министры, и придворные, и воины, и брамины.

Наконец, прошло десять дней. Блистающий огнями, богато украшенный, город Айодхья радовал глаз чарующим великолепием. Воздух полнился звуками музыки, волшебными волнами разливавшейся до дальних пределов царства, заставляя недоумевающих людей обращать свои взоры ввысь: не поют ли это небесные ангелы! Улицы благоухали ароматами курящихся благовоний; город был полон гостей. Во внутренние покои дворца допускались лишь мудрецы и придворные. Остальным - будь то принц или крестьянин - были предоставлены отдельные помещения. Чтобы разместить всех гостей и приглашенных, вокруг дворца были сооружены многочисленные навесы. Их расположение было таково, чтобы все присутствующие смогли наблюдать главную церемонию и все сопутствующие ей ритуалы.

Вскоре пространство огласилось звуками музыки, хлынувшей из зала дурбар (зала для торжеств), и стройным хором браминов, исполнявшим священные ведийские гимны. Три царицы с младенцами на руках вошли в изысканно убранный зал. Они сияли, словно Божественные матери со своей священной ношей - богами Брахмой, Вишну и Шивой. Их лица излучали не поддающиеся никакому описанию блаженство и благородное очарование.

Стоило им появиться в дверях зала, как переполненные людские сердца излились в ликующем возгласе: “Джей! Джей!” Женщины освещали путь цариц ярко горящими масляными светильниками. Их ждали заранее приготовленные сиденья. Первой заняла свое место Каушалья, за ней проследовали Сумитра и Кайка. Правитель Дашаратха сел рядом с Каушальей, по правую ее руку.

Брамины приступили к церемонии, не упуская ни малейшей детали. Они зажгли священный огонь и возложили на алтарь жертвенные дары, сопровождая обряд повторением соответствующих мантр. Зерна риса были рассыпаны на золотых блюдах, а сверху были накинуты покрывала из мягкой шелковой ткани. В эти шелковые колыбели нежными руками матерей были уложены четыре младенца. Ребенок Каушальи, однако, не сводил своих глаз с Васиштхи, будто был его старинным приятелем! Он всем тельцем стремился быть к нему поближе, словно давным-давно привык к его компании и охотно оказался бы сейчас у него на руках! Это необычное поведение вызвало всеобщее изумление. Васиштха же, похоже, при виде этого исполнился неописуемой радости! Ему пришлось смахнуть слезы умиления, и было заметно, что мудрому старцу с трудом удалось сохранить самообладание. Держа на ладони несколько зерен риса, он сказал, обращаясь к Дашаратхе: “Царь! Дитя, рожденное на радость Каушальи, подарит эту радость всему миру. Его добродетели принесут всем утешение и покой, блаженство и счастье.

Для всех йогинов, провидцев и брахмачари превратится Он в источник неиссякаемой благодати. Поэтому с этого момента да будет Он наречен “РАМА” - “Радость Дарующий”. Мудрецы приветствовали выбранное имя как самое подходящее, полное значения и смысла. В один голос они провозгласили: “Превосходно! Превосходно!”

Васиштха обратил свой взор к близнецам Сумитры и пристально вгляделся в их лица. Он почувствовал, что старшему из них суждено быть героем, стойким и решительным воителем, наделенным несметными богатствами. В своем прозрении мудрец увидел, что он обретет счастье в служении Богу и Его Супруге, Лакшми. Это служение будет дорого ему, как собственное дыхание. Поэтому он выбрал царевичу имя Лакшмана. Васиштха знал, что младшему из близнецов уготована судьба несокрушимого и грозного воина, беспощадного к врагу, и что он с радостной готовностью будет следовать на своем жизненном пути примеру старших братьев. Поэтому он был благословлен именем Шатругна, что значит “Истребляющий Врагов”.

Затем Васиштха всмотрелся в личико четвертого младенца, чьей счастливой матерью была царица Кайка. Ему открылось, что ребенок рожден для того, чтобы нести людям любовь и радость; он поразит весь мир истовой приверженностью законам Дхармы и будет править своими подданными с великим сочувствием и искренней любовью. Поэтому Васиштха выбрал для него имя Бхарата (“Властвующий”). Счастлив был народ, внимающий предсказаниям Васиштхи о славном будущем царских наследников. Сердца наполнились любовью и нежностью к маленьким принцам - Раме, Лакшмане, Шатругне и Бхарате.

Тщательно подготовленный праздничный пир был устроен Дашаратхой для участников церемонии; царь радушно приветствовал всех приглашенных, щедро расточая гостеприимство и не скупясь на подарки, достойные заслуг и положения многочисленных гостей. Роскошные дары и ритуальные пожертвования лились, как из рога изобилия - коровы, земли, золото, - все, в чем нуждались бедные и обездоленные; никто не был забыт и обойден вниманием; никто не остался недовольным или разочарованным. После завершения всех обрядов и церемоний гости, сопровождаемые добрым и милостивым напутствием царя, разъехались по своим владениям.

Благодаря нежной заботе матерей дети быстро росли. Вскоре все обратили внимание, что Лакшмана постоянно стремится к обществу Рамы, а Шатругна к обществу Бхараты! Мало того: с первого дня своего появления на свет Лакшмана беспрерывно кричит и плачет! Няньки, сиделки и лекари испробовали все доступные средства, чтобы облегчить страдания ребенка и успокоить его, однако все было напрасно - его жалобный крик не прекращался ни днем ни ночью. Подозревали тяжелый внутренний недуг, и были использованы всевозможные лекарства для его исце ления. Но это не принесло успеха. Сумитра, уверенная, что причина терзавшей мальчика боли не устранима никакими снадобьями, послала за наставником Васиштхой. Она бросилась ему в ноги, как только мудрец переступил порог покоев. “Господин! - взмолилась она, - этот ребенок, Лакшмана, безутешно рыдает с самого рождения, будто требует чего-то, что я не в силах понять. Следуя советам близких, я пригласила докторов, но лечение не дало результатов: он плачет все горше день ото дня; он отказывается даже от материнского молока! Он не спит ни единой минуты! Как сможет он вырасти сильным и здоровым? Умоляю, скажи, что с ним происходит, и благослови его, чтобы остановить этот душераздирающий крик!”

Васиштха ненадолго погрузился в размышление. Затем он сказал: “О царица! Его боль и печаль особого рода, она не лечится обычными средствами, и ему не помогут никакие лекарства. То, чего твой сын жаждет так страстно - за пределами разумения простых смертных. Сделай так, как я скажу, и ребенок будет спокоен и счастлив. Как только ты последуешь моему совету, мальчик прекратит кричать и станет веселым и игривым. Возьми его и положи рядом с Рамой, сыном Каушальи. Это единственный способ”. После этого, благословив мать и дитя, Васиштха удалился. Услышав эти слова, Сумитра взяла своего ребенка и отнесла его в детские покои, где лежал в колыбели Рама, сын Каушальи. Она положила Лакшману рядом с маленьким Рамой. С этой минуты стихли рыдания! Их сменили счастливый смех и безмятежная игра!

Те, кто наблюдали удивительное преображение, сочли его великим чудом! Жалкий и страдающий Лакшмана превратился в счастливое дитя, с уст которого слетал лишь восторженный лепет; он ликующе вскидывал ножками и весело размахивал ручонками, подобно тому, как играет рыбка, выпущенная в родную стихию. Он впал в блаженство от близкого присутствия Рамы, словно купаясь в лучах Божественной Благодати.

Похожая история случилась и с Шатругной - мальчик был вял, печален, равнодушен к игре и пище. Он выглядел слабым и истощенным, и своим медленным ростом внушал постоянное беспокойство Сумитре. Она решила снова прибегнуть к помощи Васиштхи и пригласить его во дворец, чтобы узнать причину недомогания ребенка. Васиштха улыбнулся: “Сумитра! Ты - мать необыкновенных детей. Они рождены для участия в Божественной игре. У каждого из них своя особая роль. Положи Шатругну в колыбель рядом с Бхаратой! Тогда его дни наполнятся радостью. Он будет безмерно счастлив. Тебе не о чем больше беспокоиться”. Васиштха ушел, благословив царицу. Сумитра не замедлила выполнить его указание. С этого дня Шатругна не расставался с Бхаратой; крепкие узы блаженства связали неразлучных детей; на глазах изумленных матерей они с каждым часом росли и крепли. Их красота и незау рядный ум сияли все ярче день ото дня, словно восходящее солнце на небосклоне.

Теперь Сумитра лишилась возможности заботиться о собственных детях; однако, поскольку она обожала близнецов больше жизни, то часть времени проводила с Каушальей, а часть - с Кайкой, нежа и лаская детей и помогая ухаживать за ними. Она спешила от одного дворца к другому, чувствуя себя приходящей нянькой, которую пригласили присматривать за детьми. “Мне никогда не суждено быть им матерью”, - тосковала она часто в одиночестве. Нередко она размышляла в недоумении над своей странной судьбой: как могло случиться, что ее дети чувствуют себя счастливыми не с ней, родной матерью, а с двумя другими царицами?

Наконец, она решила снова обратиться к наставнику, умоляя его рассеять ее сомнения и тревоги. Он раскрыл ей истинную причину: “Мать! Лакшмана - это “часть” Рамы; Шатругна - это “часть” Бхараты. Стоило словам сорваться с его губ, Сумитра воскликнула: “Да, да! Теперь я все понимаю! Я так рада, что узнала от Тебя правду!” Она пала к ногам Васиштхи и скрылась во внутренних покоях дворца.

Сумитра вспомнила недавние события: “Когда орел унес в своем клюве драгоценный божественный пайасам, дарованный посланцем небес, я так испугалась при мысли о том, что царь разгневается, узнав о моей оплошности, что поделилась своим горем с Каушальей и Кайкой. Сестра Каушалья пожертвовала мне часть своей доли, а сестра Кайка - такую же часть своей; поэтому только у меня родились близнецы, так как я вкусила в равной мере пайасам Каушальи и Кайки! О, как загадочна и непостижима воля Божья! Никому не дано осознать Его величие и могущество! Можно ли противиться Его воле?”

Сумитра пыталась утешить себя: “Девять месяцев я носила младенцев в своем чреве; я прошла через боль и муки родов, производя их на свет. Но их настоящие матери - Каушалья и Кайка, в этом нет сомнения”. Она успокоилась, утвердившись в своей вере, и с радостью вручила близнецов заботам Каушальи и Кайки, помогая выхаживать и лелеять их, как преданная нянька.

Как служанкам и придворным, так и многочисленной родне царского семейства доставляло огромное удовольствие наблюдать, как играют и резвятся маленькие принцы! Каушалья строго следила за тем, чтобы после того, как люди расходились, были тщательно соблюдены ритуалы по снятию порчи и дурного глаза. Все ее существо было поглощено нежной любовью к детям, и она не замечала, как ночь сменяется рассветом нового дня. Ей было трудно расстаться с детьми даже на одну секунду!

При совершении омовений и во время ежедневного обряда поклонения в дворцовом храме все ее мысли были устремлены только к ним, и она спешила как можно скорее вернуться в детскую. Она в мгновение ока справлялась со всеми делами, не связанными с детьми, чтобы все свое время уделять заботе о них.

Однажды вечером Каушалья, как обычно, купала Раму и Лакшману. Она воскурила душистые благовония, чтобы подсушить и напитать ароматом их кудри; она отнесла детей в золотые люльки и укачивала их, напевая сладкие колыбельные песни. Убедившись в том, что принцы уснули, и наказав служанкам присматривать за ними, она удалилась в свои комнаты, чтобы приготовить жертвенное угощение, предназначенное Богу, и завершить ежедневный ритуал поклонения. Она отнесла в храм золотую тарелку с пищей и поставила ее перед изображением Божества. Через некоторое время она вернулась в храм, чтобы забрать тарелку и предложить детям маленькие порции освященной пищи. Каково же было ее изумление, когда в храмовых покоях она увидела Раму, сидящего на полу перед алтарем рядом с тарелкой с жертвенной пищей и с явным удовольствием поедающего угощение, предназначенное Богу! Каушалья не поверила своим глазам! Она была поражена: “Что я вижу? Неужели мои глаза обманывают меня? Правда ли это? Может ли это быть правдой? Как могло это дитя, сладко спящее в колыбели, очутиться в храме? Кто мог принести его сюда?” Она устремилась в детскую и, заглянув в колыбель, увидела крепко спящего в ней Раму! Убедив себя, что стала жертвой иллюзии, сыгравшей с ней шутку, она отправилась в храм, чтобы забрать оттуда блюдо с пайасамом, оставленное Божеству. Но блюдо оказалось пустым! Каушалья пришла в большое волнение. Видение ребенка в храме можно было отнести за счет игры воображения, но как объяснить исчезновение пищи? Может ли пустая чаша быть обманом зрения?

В душе Каушальи боролись изумление и сомнение. Она подняла золотое блюдо с остатками подношения и вновь поспешила к колыбели. Она стояла, не спуская глаз со спящих младенцев. Вглядываясь в личико Рамы, она заметила, что он причмокивает языком от удовольствия, будто бы только что отведал нечто очень вкусное и приятное; Каушалья растаяла от нежности и умиления, как вдруг произошло невероятное: лицо ее маленького сына преобразилось, и царица увидела в нем всю необъятную Вселенную с вращающимися в ней бесчисленными мирами! Окружающая действительность исчезла для Каушальи; не сознавая и не помня себя, она застыла, прикованная ошеломленным взором к невиданной панораме, открывшейся ей.

Служанки были очень обеспокоены странным поведением царицы. Они кричали и звали ее в волнении, но она не слышала их. Одна из служанок охватила ноги Каушальи и трясла ее до тех пор, пока та не пришла в себя. Очнувшись, царица вздрогнула всем телом и огляделась кругом. Она увидела столпившихся вокруг нее служанок с испуганными и изумленными лицами и мгновенно вспомнила, что случилось. Присев на край кровати, она спросила: “Вы внимательно следили за ребенком?” Те отвечали ей: “Да, мы здесь давно, и все это время не спускали с него глаз”. Каушалья продолжала в нетерпении: “Вы заметили в нем перемену?” - “Нет, - был ответ, - он спокойно спал все это время так же, как спит сейчас”.

Каушалья погрузилась в раздумье. Было ли ее видение результатом иллюзии? Или ей открылась истина? Если это так, почему ни одна из служанок ничего не заметила? После долгих часов размышления Каушалья, наконец, успокоила себя мыслью, что если дети рождены на свет милостью Божьей, то чудесные явления вполне естественны как проявление их Божественной природы. Она продолжала растить и лелеять их с неусыпной материнской заботой и нежностью. Дети росли и крепли, становясь все прекраснее день ото дня, как с каждой ночью становится все прекраснее сияние прибывающего месяца! Невыразимый восторг испытывала мать, занимаясь детьми, каждое утро подбирая для них новые одежды и украшения!

Детство Рамы было одновременно простым и возвышенным. Очень часто, забывая, что он - ее кровное дитя, Каушалья припадала к его ногам и молилась, простирая руки, чувствуя, что перед нею - само Божество. Она приходила в себя, полная смущения и страха от того, что могут сказать люди, увидев ее коленопреклоненной перед собственным сыном. Чтобы скрыть свою оплошность, она оглядывалась кругом и громко молилась: “О, Всевышний! Убереги мое дитя от бед и напастей!” Часто, закрывая глаза, она предавалась созерцанию, устремляясь мыслями к своему Божественному сыну, и молила Бога, чтобы сила Его иллюзии не поколебала ее веру. Она замирала в благоговении, видя светящуюся ауру вокруг Его лица. Она боялась, что окружающие усомнятся в здравии ее рассудка, если она поведает им о своих переживаниях. Однако она была не в силах всегда сдерживать свои эмоции; чувства рвались наружу, и она утратила душевное равновесие. Это приводило к тому, что она вела себя необычным образом и, забывая обо всем, с волнением и трепетом следила за Божественными играми своего ребенка.

Иногда она с трудом сдерживалась, чтобы не открыть свое сердце Сумитре и Кайке, когда те были рядом, но ей удавалось сохранить контроль над собой, ибо она опасалась, что сестры усомнятся в истинности ее опыта, приписав его игре воображения и желанию выделить среди прочих детей своего сына.

Однажды она, наконец, осмелилась поведать правителю Дашаратхе о причинах своего возбуждения и трепета. Он внимательно выслушал ее и ответил: “Каушалья! Все рассказанное тобой - плод твоей фантазии. Ты безумно любишь своего ребенка, считая его Божеством, и только в этом свете воспринимаешь все его движения и действия; поэтому они кажутся тебе чудесными и загадочными. Другого объяснения быть не может”. Этот ответ не принес царице облегчения. Дашаратха попытался успокоить Каушалью советами и разумными доводами, после чего позволил ей удалиться в свои покои. Несмотря на утверждения Дашаратхи, царица, наблюдавшая чудесные явления своими глазами, ушла неудовлетворенной. Царю не удалось убедить и успокоить ее. Поэтому она отправилась за советом к наставнику Васиштхе, чтобы он рассудил, насколько подлинны ее переживания. Выслушав ее, мудрец произнес: “Царица! Все, что ты видела - чистая правда. Ничто из увиденного тобою не является игрой воображения. Твой сын - не обыкновенное дитя человеческое. Он - само Божество. То, что Он родился твоим сыном - великая награда тебе за праведно и достойно прожитые прошлые жизни. В том, что Спаситель человечества воплотился в теле сына Каушальи, проявилась уникальная и счастливая судьба жителей Айодхьи”. Васиштха от всего сердца благословил Каушалью и удалился. Слова святого наставника открыли правду царице! Теперь она знала, что в ее сыне воплотился сам Бог! Она испытывала огромное счастье, глядя на ребенка.

Летели месяцы. Маленькие принцы - Рама, Лакшмана, Бхарата и Шатругна научились сидеть, быстро ползать на четвереньках и живо передвигаться по комнатам. Они требовали все большего внимания и бдительности, и за ними постоянно наблюдали, чтобы они не падали и не набивали себе шишек. В их распоряжении было огромное количество всевозможных игрушек.

Целыми днями, потеряв счет времени, матери и няньки без устали играли с детьми, вовлеченные в круговорот веселья и радости, сами превращаясь в детей и забывая, кто ребенок, кто взрослый. Дети научились держаться на ногах и стоять, крепко ухватившись пальчиками за руку матери или служанки. Вскоре они могли уже сами подняться с полу, опираясь на стену. Они делали первые самостоятельные шажки, ковыляя на неверных еще ногах. Их успехи и усилия приводили в восторг матерей. Они смеялись до слез, слушая их неразборчивый лепет, подобный нежному щебетанию попугаев. Они учили их произносить первые слова - “Ма” и “Ба” и были счастливы, когда это получалось!

Каждый день на рассвете они втирали в их нежную кожу душистые целебные масла, присыпали ее тонкой защитной пудрой; они купали их в священных водах Сарайю, а затем сушили их кудри в ароматах курившихся благовоний; специальным настоем из трав они протирали им глазки и рисовали на щеках крошечные точки, чтобы избежать дурного глаза; они наносили на их лбы особые ритуальные знаки. Они наряжали их в прекрасные мягкие шелка и помогали забираться в гамаки, где дети засыпали, убаюканные звуками мелодичных сладких колыбельных. Поглощенные своей радостной заботой, царицы чувствовали, будто сами Небеса спустились к ним и заполнили пространство и время; им казалось, что они живут в раю.

А какими только драгоценностями не украшали они маленьких царевичей! Не было дня, чтобы матери не выбирали для них новые сокровища, все более прекрасные! Ножные браслеты, ожерелья из девяти жемчужин, золотые поясные ремешки с нанизанными самоцветами, звенящими, словно колокольчики! Чтобы тяжелые камни не повредили нежные тела принцев, их закрепляли на мягких бархатных шнурках и лентах.

Не поддаются описанию всевозможные забавы и шалости счастливых детей! Как только они научились ходить, из города были приглашены мальчики их возраста, чтобы составить им компанию в играх. Городских ребят кормили роскошными яствами и сластями и дарили им множество игрушек. Они всегда уходили домой, нагруженные подарками. Щедро потчевали и нянек, и служанок, приводивших детей во дворец. Каушалья, Кайка и Сумитра были настолько счастливы и поглощены детьми, что не нуждались в заботах о собственном здоровье и благополучии; полностью отдавшись воспитанию принцев, они забыли о себе.

Дети быстро росли и развивались, и вся их жизнь протекала во внутренних покоях и садах дворца. После того как мальчикам исполнилось три года, и они нуждались уже в большем просторе и свободе, им было дозволено под присмотром нянек бегать и резвиться вволю на детских площадках для игр за пределами царских покоев. Возвращаясь с прогулок во дворец, они попадали в нежные руки нетерпеливо ждущих их матерей и окунались в ласковые волны восторженной любви и заботы.

Однажды Дашаратха, беседуя с царицами, заметил, что дети едва ли научатся чему-нибудь полезному, проводя все свое время в играх в компании служанок, это не способствует ни развитию интеллекта, ни приобретению жизненных навыков. Итак, было решено, что пора назначить день, когда дети приступят к изучению азбуки, и во дворец были приглашены учителя.

Вскоре прелестные малыши поселились в доме учителя; они оставили во дворце свои роскошные наряды и украшения, сменив их на простые одежды - два куска ткани, один из которых был обмотан вокруг талии, а другой - прикрывал плечи. Обучение не может продвигаться успешно, если протекает в атмосфере родительской любви и ласки, и, чтобы усваивать и впитывать знания с утра до ночи, ученик должен находиться рядом с наставником; истина постигается в непрерывном служении Учителю, в подражании его образу жизни, в смиренном следовании его примеру. Принцы ели простую пищу, приготовленную учителем, деля с ним нехитрую трапезу; все четверо сияли как воплощенные идеалы истинных брахмачари. Когда царицы, не в силах преодолеть боль разлуки, навещали своих любимцев в доме наставника, они были горды и счастливы, видя, какие успехи делают их сыновья.

Сам учитель был также чрезвычайно доволен, наблюдая непоколебимую стойкость и энтузиазм своих подопечных; он не уставал изумляться и радоваться их выдающемуся уму и несравненной памяти. Однако он заметил, что из всех четверых Рама проявляет самое страстное стремление к Знанию. Он мгновенно схватывал суть любой премудрости, и, прослушав урок однажды, мог повторить его слово в слово. Учитель восхищался острым умом Рамы; поразмыслив, он решил, что не стоит тормозить его развитие, пытаясь подтягивать остальных троих до его уровня. Поэтому он занимался отдельно с тремя мальчиками, а Раме, с невероятной быстротой запоминавшему урок, уделял особое внимание.

Лакшмана, Бхарата и Шатругна были также на удивление способны и трудолюбивы; однако было заметно, что вдали от Рамы они скучнели и тосковали, всячески стремясь к его обществу. Стоило Раме скрыться из виду, они тут же теряли интерес к учебе и забывали о своем долге по отношению к учителю. Поэтому им было трудно угнаться за Рамой; они постоянно отставали от него на несколько уроков.

Лакшмана даже осмелился несколько раз заметить учителю, что, в сущности, они не нуждаются ни в занятиях, ни в уроках! Для того, чтобы быть счастливыми, им нужно просто находиться рядом с Рамой! Лакшмана не мог жить без Рамы. Учителю пришлось глубоко задуматься, чтобы понять, какого рода взаимоотношения связывают эту пару. Его сосредоточенные размышления породили вдохновенную идею. Он вспомнил предсказания Васиштхи и его пророческие слова о том, что Рама и Лакшмана - не что иное, как воплощенные Божественные силы - неразделимые и неразлучные Нара и Нараяна!