Сказание о господе Раме

Глава 10 Два желания

Город полнился звуками ведийских гимнов. В золотых кувшинах слуги принесли воду из священной реки Сарайю для ритуального омовения Рамы и Ситы. Пандиты возносили к небесам молитвенные песнопения, призывающие богов даровать благословение будущему Радже. Волшебная гармония мелодий проникала в самое сердце.

Мантара, служанка Кайкейи, возвращаясь вечером во дворец госпожи, заметила, что народ охвачен радостным возбуждением. Окликнув одного из прохожих, она узнала, что причина всеобщего ликования - приближающаяся коронация Рамачандры. Она увидела также снующих повсюду служанок из дворцов Каушальи и Сумитры, одетых в белоснежные сари и украшенных драгоценными жемчугами. Она была не в силах вынести это зрелище. По ее телу побежали жгучие мурашки, будто ее жалили тысячи скорпионов. Она помчалась во дворец Кайкейи и, обнаружив, что царица уже удалилась во внутренние покои, поспешила к двери опочивальни и пронзительно закричала: “Госпожа! Госпожа! Открой дверь! Неотложное дело! Твоя жизнь в смертельной опасности! Грядет великое потрясение!” Услышав этот нескончаемый и бессвязный поток возбужденных возгласов, царица немедленно открыла дверь и в ужасе воскликнула: “Что случилось? Какая беда с тобой стряслась? Обрушились дома? Что тебя так напугало и встревожило?” “Нет, со мной все в порядке! Но твоя жизнь вот-вот рухнет! Вскоре ты превратишься в нищенку, измученную тяжкими заботами!” - так сказала Мантара. Обливаясь слезами, жестикулируя и гримасничая, она громко причитала, описывая царице ее жалкую участь.

Кайкейи не могла взять в толк, в чем причина паники, охватившей Мантару. “Махараджа здоров, не правда ли? А Рама, Лакшмана, Каушалья, Сумитра? С ними ничего не случилось? Если это так, и им не угрожает никакая опасность, мне не о чем беспокоиться. Чего я должна бояться? Если с кем-нибудь из них приключилась беда, скажи мне, Мантара! Скажи, не медля!” - царица повернула к себе лицо Мантары и, ласково взяв ее за подбородок, мягко, но настойчиво потребовала ответа. Мантара ответила: “Ничего страшного не произошло ни с кем из тех, о ком ты говоришь. Но они собираются… снести с плеч голову твоего сына!” - и она разразилась душераздирающими воплями. Кайкейи резко возразила: “Ты глубоко ошибаешься, Мантара! Махараджа - не тот человек, который на такое способен! То же самое относится и к Раме, и к Лакшмане, и к моим сестрам - Каушалье и Сумитре. Мои сестры любят моего сына больше, чем своих собственных детей. Твое утверждение говорит о том, что у тебя помутился рассудок, только и всего! Это неправда! Однако ты до сих пор не рассказала мне, что же на самом деле произошло. Успокойся и поведай обо всем по порядку.”

Мантара ответила: “Что произошло? Завтра на рассвете Рамачандру венчают на царствование. Он станет Ювараджей’. Старшая царица, в порыве неудержимой радости, раздает служанкам дорогие шелковые сари и жемчуга! Она велела Раме жертвовать браминам множество коров и горы золота! Все они поглощены приготовлениями к торжеству, а о тебе вовсе позабыли. Я не в силах терпеть эту несправедливость. Я не выдержу этого! Ты наслаждаешься и веселишься, не подозревая, что чаша твоей счастливой судьбы исчерпана до дна! Твое счастье ускользает от тебя! Твой муж и прочие царицы откровенно тобой пренебрегают! Еще немного - и ты превратишься в презренную служанку. Советую тебе быть бдительней, иначе тебе не избежать унижений! Открой глаза! Пора осознать все страшные последствия, которые принесет тебе эта коронация, и начинать действовать. Подумай о тех средствах, которые помогут тебе избежать нависшего над тобой несчастья; оно быстро надвигается!

Когда Рама станет Ювараджей, вся власть над державой окажется в руках Каушальи, запомни это! Ты будешь плясать под ее дудку, как и все остальные.” Хитрая и коварная Мантара, искусно притворяясь, проливала горючие слезы, чтобы убедить Кайкейи. Царица, хотя и тронутая ее страстной привязанностью, отнюдь не была убеждена в правоте ее доводов. Она сказала: “Мантара! Что случилось с тобой? Или ты сошла с ума? Ты говоришь как безумная. То, что Рама станет Ювараджей - огромная удача для всей державы. Опомнись! Вот тебе мое ожерелье в подарок - прими его как знак благодарности за принесенную тобой добрую весть. Будь довольна, радуйся вместе со всеми! Венчание Рамы на царствование наполняет меня, возможно, даже большим ликованием, чем Каушалью. Поистине, я безгранично счастлива от этой новости. Рамачандра привязан ко мне сильнее, чем к собственной матери. Он относится ко мне с большим почтением. Я не желаю слышать слова, пятнающие это чистое любящее создание. У тебя помрачение ума; ты, похоже, лишилась рассудка.” Так Кайкейи строго отчитывала Мантару.

Мантара прикинулась еще более обиженной и оскорбленной. Она изобразила крайнее возбуждение и закричала: “Я нахожусь в здравом уме, а вот твой, похоже, совсем ослабел! Ты пребываешь в беспечности и не способна разглядеть злую судьбу, поджидающую тебя. Ты слепо держишься за старую веру и былые привязанности. Я одна забочусь о тебе и беспокоюсь о твоем счастье и достоинстве. Все остальные притворяются и умело играют свою роль, обманывая тебя. В душе у них давно нет к тебе уважения. Махараджа равнодушен ко всем своим женам, кроме Каушальи - он безумно любит только старшую царицу! Из чистой любезности он, может быть, и говорит тебе иногда нежные слова, но на самом деле он не любит тебя! Ты должна это понять! Эти люди даже не известили тебя о своем решении; им не пришло в голову посоветоваться с тобой; они игнорируют тебя и не имеют к тебе и капли уважения. Слышала ли ты хотя бы словечко о том, что они задумали? Сколько месяцев они, должно быть, уже обсуждают и вынашивают свои планы! Решение о таком важном событии, как коронация, не принимается внезапно; оно не падает неожиданно с неба на голову! Или я не права? Они давно все решили за твоей спиной - молча и тайно.

Главная зачинщица их заговора - Каушалья”, - закончила Мантара. Кайкейи не могла больше сдерживаться. Она гневно вскричала: “Прекрати молоть чепуху, Мантара! Моя сестра не способна на ложь и интригу, она никогда не падет так низко. Ты слышишь меня - никогда! А Махараджа! Он еще более благороден и праведен, чем мои сестры. В нем нет и следа низости, ему неведомо, что такое подлость и хитрые уловки! Скорее всего, они приняли решение о коронации внезапно, имея на то важные причины. Свадьба Рамы тоже была полной неожиданностью для всех, хотя обычно приготовления занимают многие месяцы, не так ли? Значит, и завтрашняя коронация вызвана какой-то срочной необходимостью, почему бы и нет? Я уверена, что махараджа сам сообщит мне причину, заставившую его принять это решение. Ты не удосужилась узнать правду. Ты дала волю воображению и оказалась во власти нелепых домыслов и необоснованных страхов и теперь сомневаешься в честности поступков невинных людей! Не пройдет и нескольких минут, как все прояснится; имей терпение”, - так Кайкейи гневно увещевала свою служанку.

Мантара испугалась, что все ее коварные усилия пропадут даром. Она пустила в ход еще более нечестивые доводы: “Прекрасная госпожа! Задумайся поглубже над тем, что происходит. До моего слуха, когда я хожу по улицам среди народа, доходит многое! На самом деле эта коронация была задумана давно - много месяцев назад. По этой причине Бхарата и Шатругна были удалены из столицы. Все они предчувствовали, что присутствие братьев может вызвать осложнения. И их опасения были вполне обоснованы: когда принцы далеко, кто будет препятствовать коронации? Неужели ты не способна задать себе такой простой вопрос? Когда Дашаратха брал тебя в жены, он дал слово чести, что твой сын станет наследником престола; ты, возможно, забыла об этом, но я прекрасно помню. Царь боялся, что присутствие Бхараты в сложившейся ситуации может воскресить в памяти людей эту клятву, что послужит помехой в осуществлении их плана; поэтому они и отослали Бхарату с глаз долой - погостить во дворце у его деда. Когда коронация свершится, уже никто не сможет повернуть дело вспять. Чтобы проделать этот подлый трюк, они держали все это в тайне от тебя долгое время; пораскинь умом, и ты поймешь, что во всем этом кроется злой и коварный расчет; такие мысли даже не приходят в твою наивную голову - тебе кажется, что “все то золото, что блестит.” Они воспользовались твоей глупостью и простодушием. В твоей безрассудной страсти к Раме ты заладила восторженно повторять: “Рама, Рама!” Оставим в покое других - с ними и так все ясно! Но твой драгоценный Рама, которого ты так обожаешь - поделился ли он с тобой своей радостью, поспешил ли к тебе, чтобы сообщить о счастливой судьбе, его ожидающей?”

Так вероломная Мантара, используя множество хитроумных доводов, омрачала и отравляла ядом своего искусного коварства чистый и незащищенный ум Кайкейи.

“Во всей этой огромной столице Айодхье найдется ли хоть один человек, кто защитит нас и позаботится о нас? Кто здесь считается с тобой и обращается с тобой так, как ты этого заслуживаешь? Они все объединились против тебя. Ты для них - посторонняя, чужестранка. Они в любой момент могут просто вышвырнуть тебя из Айодхьи - они не остановятся даже перед такой низостью. Махараджа - искусный обманщик и умелый притворщик; входя в твои покои, он говорит нежные и ласковые слова, чтобы удовлетворить свои прихоти, и, добившись своего, удаляется, довольный и торжествующий. Ты не понимаешь, что во всем потакая ему, ты лишаешь себя того высокого положения, которого заслуживаешь! Госпожа! Тебе следует помнить, что царями движет не любовь, а только вожделение. Твой отец прекрасно знал об этом и поэтому долго не соглашался отдать тебя в жены этому старому волоките. Только после долгих пререканий и переговоров, после вмешательства мудреца Гарги твой отец уступил, и сгорающий от страстного нетерпения престарелый правитель вынужден был принять все его условия. Теперь все условия позабыты! Все клятвы и обещания горят ярким пламенем! Твой сын подло обманут! А они спокойно веселятся, забавляясь своей коварной игрой. Стоило уехать твоему сыну, они тут же начали действовать. Зачем устраивать такую спешку? Специально для того, чтобы никто из независимых правителей за пределами царства не смог присутствовать на коронации. Их недалекий ум выдает их с головой! Совершено предательство, продуманное и злонамеренное!

На коронацию обычно приглашаются все цари и правители соседних государств. Они вынуждены были бы пригласить твоего отца! И он бы во всеуслышание объявил о тех обещаниях, которые давал ему Дашаратха! В этом и состоит их план - немедленно провести коронацию, не ставя никого в известность, а когда дело будет сделано, уже ничего нельзя будет изменить! Именно с этой целью они тайно вынашивали свой хитрый замысел! Я должна тебя предостеречь: будь начеку! Если ты сейчас не вмешаешься, то тебя ждет участь бездомной собаки. Поэтому не медли! Поразмысли над тем, как найти способ, чтобы предотвратить коронацию.” Мантара раздувала страсти, пылая гневом и ненавистью. И, наконец, Кайкейи поддалась на ее уловки! Она сказала: “Я слушаю тебя, и каждый твой новый довод кажется мне убедительнее предыдущего. Похоже, ты права! Действительно, нельзя терять ни минуты! Что же мне делать? Скажи мне, и я последую твоему совету.”

Когда своими словами Кайкейи ясно дала понять Мантаре, что ее нечестивая тактика сломила волю царицы, горбунья чуть не лопнула от гордости и торжества. Ее дальнейшие речи зазвучали тверже и увереннее. “Госпожа! Нет нужды тратить время на лишние раздумья. Надежное и сильное оружие, с помощью которого ты завоюешь победу, уже у тебя в руках. Вспомни тот день, когда махараджа, в знак благодарности за помощь, оказанную тобой в минуту смертельной опасности, пообещал исполнить два твоих любых желания. Тогда ты не нуждалась ни в чем, но попросила сохранить за собой право потребовать награду, когда возникнет необходимость. Сегодня пришел твой час, и это обещание сослужит тебе неоценимую службу. Ты можешь попросить исполнить клятву сейчас, не так ли?” Слова Мантары звучали столь ясно и выразительно, что Кайкейи подняла голову и с изумлением посмотрела на служанку, будто видела ее впервые. Она сказала: “О Мантара! Как ты умна! С виду ты - безобразная горбунья, но твои находчивость и сообразительность просто восхитительны! Природа обделила тебя красотой, но возместила сполна этот недостаток выдающимся достоинством ума. Скажи, что я должна просить, и каким образом мне добиться от царя выполнения обещанного?”

Мантара отвечала: “О госпожа! Первое, что ты должна потребовать от Дашаратхи - это чтобы твой сын был помазан на царство и провозглашен Ювараджей. Второе - необходимо, чтобы Рама был изгнан за пределы державы.” Кайкейи выслушала ответ служанки, прозвучавший без малейшей запинки, словно он давно вертелся у нее на языке, и погрузилась в глубокое раздумье. Очнувшись, она произнесла: “Мантара! Возможно, это справедливо - требовать, чтобы был коронован мой сын. Но мой ум не может смириться с тем, что Рама должен покинуть Айодхью. Сама мысль об этом причиняет мне нестерпимую боль.” Обессиленная, она упала в кресло. Мантара увидела, что нужно действовать быстро и продолжила атаку: “Госпожа! Сейчас не время давать волю чувствам и впадать в малодушие. Промедление в данном случае недопустимо - оно превратит амброзию в смертельный яд! Ты должна быть сильной, иначе мы не добьемся успеха! Для чудовищного зла, которое они причинили тебе, это - недостаточное наказание. Если ты считаешь, что твой сын должен стать царем, а ты достойна титула царицы-матери, делай так, как я говорю! Иначе я приму яд и расстанусь с жизнью! Пока я жива, я не смогу вынести твоих страданий!” Мантара громко завыла и запричитала, чтобы Кайкейи убедилась, насколько сильна и бескорыстна ее любовь и привязанность.

Старуха нянчила Кайкейи с самого рождения, она растила и ласкала ее, заботясь о ней и не отходя от нее ни на шаг все эти годы. Царица относилась к горбунье с нежностью и признательностью; она больше не спорила с ней, наоборот, видя, как глубоко ее горе, она принялась утешать и жалеть ее! Она говорила: “Мантара, успокойся! Я поступлю так, как ты пожелаешь, лишь бы ты была довольна. Скажи, что мне делать теперь?”

Мантара ответила: “Не думаешь ли ты, что, предложив отослать Раму в лес за пределы царства, я не взвесила все причины и последствия? Я пришла к этому выводу после долгих размышлений.” Поскольку Кайкейи была наивна и чиста, как дитя, во всех вопросах, касающихся законов государства, Мантара продолжала: “В законе говорится, что полное и беспрепятственное право на власть и собственность царь, вступающий на престол, получает только после двенадцати лет правления, не причиняющего вреда и ущерба подданным. Поэтому надежнее всего, если изгнание продлится не менее четырнадцати лет; когда Рама вернется, у него не будет возможности претендовать на трон; полноправным властелином царства останется твой сын.” Мантара заметила, что Кайкейи покорно согласилась со всеми ее доводами: царица была готова требовать от царя исполнения своих желаний. Служанка поспешно произнесла: “Госпожа! Умоляю тебя, не медли! Посмотри на себя! Если царь сейчас придет и увидит тебя такой, как ты есть - тебе не удастся настоять на своем! Ты должна изобразить негодование и бешенство! Разбросай подушки, скомкай простыни и покрывала, сними свои жемчуга и драгоценности и раскидай их по углам; распусти свои косы - пусть твои волосы будут растрепаны и неубраны; действуй так, будто ты решила расстаться с жизнью! Ступай в Дом гнева - туда, куда устремляются царицы, охваченные горем и яростью, - чтобы тот, кто обнаружит их там, лежащими на голой земле, проникся жалостью и состраданием! Ты не можешь в таком виде - разодетая и разукрашенная - явиться к царю со своими просьбами. Притворись, что ты в ужасном отчаянии и только исполнение желаний спасет тебя от гибели. Только это подействует на него и он вынужден будет принять все твои условия. Наберись мужества! Вставай! Сделай первый шаг на пути своей борьбы!”

Кайкейи, убеждаемая и понукаемая Мантарой, послушно доверилась ей и, в точности выполнив все ее наущения, удалилась в Дом гнева и принялась громко стенать и причитать, оплакивая свою жалкую судьбу и нависшие над ней несчастья. Мантара засеменила вслед за царицей и после того, как двери Дома гнева захлопнулись за ней, повалилась на землю снаружи, как будто не имея понятия о том, чем вызван столь буйный припадок гнева ее госпожи.

В это время Дашаратха закончил все приготовления к церемонии коронации и, выйдя из торжественного зала, почувствовал, что прежде чем направиться в покои Каушальи, он должен сообщить радостную весть царице Кайкейи; он поспешил к ней во дворец. Служанки, непо движно выстроившиеся вдоль всего прохода, показались царю расстроенными и встревоженными. Дашаратха подивился про себя, что они, должно быть, еще не слышали счастливую новость: иначе их лица были бы озарены радостью! Он пожалел их в душе, что им до сих пор не известно о предстоящей коронации Рамы. Он проследовал прямо в опочивальню, где надеялся увидеть царицу.

В глаза ему сразу бросились рассыпанные жемчуга, неубранное ложе, валяющиеся на полу груды одежд и украшений. В спальне царил полный разгром и беспорядок. Дашаратха был крайне изумлен и устремился в соседние покои искать царицу. Тогда одна из служанокпривратниц сообщила ему: “Махараджа! Ее Величество Кайкейи Деви находится сейчас в Доме гнева!” Услышав это, царь пришел в сильнейшее расстройство; открыв двери обители скорби, он обнаружил там царицу, распростертую на земле в кромешной тьме, стонущую и рыдающую. Он воскликнул: “Кайка! Что за страшная картина! Чем ты так разгневана? Кто причинил тебе эту боль? Скажи мне, и я сейчас же уничтожу этих злодеев! Я готов на все, лишь бы ты была счастлива! Скажи мне только, чего ты хочешь - я исполню любое твое желание! Твоя радость - это моя радость. Разве ты не знаешь, что ты - самое ценное и дорогое, что у меня есть? Иди ко мне, не мучь меня больше.” С этими словами царь склонился к ней и сел с ней рядом; он гладил ее по голове; он говорил ей нежные слова утешения; он снова и снова спрашивал о причине ее горя и скорби.

Кайкейи содрогалась в приступе неудержимой ярости; она скрежетала зубами от злости и, когда царь попытался приласкать ее, грубо отшвырнула его руки. Она гневно прокричала: “Хватит с меня лжи и притворства! Я так долго верила тебе, тем самым подвергая себя все большим унижениям! Теперь я не доверяю ни единому твоему слову! Я до сих пор не в силах осознать, что ты оказался способен на лицемерную игру! Или это наказание мне за слепую веру в тебя? Иди, отправляйся к своим любимцам, к своим избранникам - зачем ты сидишь здесь рядом со мною? В одном месте ты хранишь то, что у тебя на уме, а язык свой приносишь в другое место! Пусть твой лживый язык находится там же, где твои мысли! Отныне я не намерена внимать твоим притворным речам. Не причиняй мне еще большей боли, возвращайся туда, откуда пришел. Какое дело тебе до того, что случится со мною? Лучше умереть царицей, чем остаток дней тянуть лямку рабыни. Этот день - последний день моей жизни.”

Дашаратха ничего не понял из этого бесконечного потока жалоб, прерываемых всхлипываниями и рыданиями. Он пришел в еще большее смущение, он был потрясен от изумления и испуга. Он придвинулся к царице, снова пытаясь утешить ее и смягчить ее боль. “Кайка! - умолял он. - Что означают твои речи? Я не понимаю тебя. Я никогда не говорю лживых и лицемерных слов, потому что не умею их говорить. Моя мысль всегда в согласии с моим языком - так было и будет всегда; там, где моя любовь - там мои нежные и ласковые слова; мои мысли никогда не искажаются словом; то, что у меня на уме, то и на языке - мой язык просто не может вести себя по-другому! Я не понимаю, как могло случиться, что ты, зная меня столько лет, сомневаешься во мне и в моей искренности! Я умоляю тебя, не продлевай мою пытку, расскажи мне откровенно, что случилось с тобой, что принесло тебе эти страдания и муки? Скажи мне, что произошло! Чем вызвано твое плачевное состояние? В чем причина твоего ужасного отчаяния?”

Дашаратха долгое время жалобно молил и уговаривал ее, но все напрасно! Царица грубо отталкивала его, резко и безжалостно высмеивала все его слова, не обращая никакого внимания на его ласковые увещевания и настойчивые попытки выведать правду. Она делала вид, что его слова просто перестали представлять для нее какую-либо ценность. Дашаратха был ранен в самое сердце. Не зная, что делать дальше, он позвал Мантару. Она живо устремилась внутрь темных покоев, пронзительно крича и взывая о помощи. Искусно играя свою роль, она бросилась в ноги царю, рыдая и завывая: “О царь! Помоги ей! Спаси мою госпожу!”

Махараджа был воплощением чистоты и невинности; сам неспособный к двуличию, он не мог даже подозревать о комедии, которая перед ним разыгрывалась. Он боялся, что с его возлюбленной царицей произошло страшное несчастье, и от этого она сделалась столь упрямой и неумолимой. Поэтому он вновь велел Мантаре рассказать ему в точности обо всем, что случилось. Горбунья ответила: “Махараджа! Что мне сказать тебе? Я не имею ни малейшего представления о том, что стряслось с госпожой. Она никому не открыла причину того, что ее так рассердило. Неожиданно для всех, она выбежала из опочивальни и бросилась в Дом гнева. Заметив это, я побежала за нею следом. Я просила и умоляла ее на все лады поделиться со мной своим горем, но она упорно молчала. Она не доверилась даже тебе, так что же говорить обо мне, жалкой старой горбунье? Я видела, что она страдает от безумного отчаяния, это зрелище было невыносимо; я не в силах была дольше на это смотреть! Я боялась, что с нею случится непоправимое, и с надеждой ждала твоего прихода. Если ты не успокоишь ее страдающий ум и не вернешь ей былую радость, ее состояние может стать угрожающим! Она мучается слишком сильно и слишком долго. С каждой минутой ей становится все хуже. Теперь я оставляю тебя с ней.”

Перед тем как удалиться из Дома гнева, Мантара сказала: “Царь! Постарайся как можно скорее обнаружить причину ее горя! Умоляю, найди нужные средства, чтобы привести ее в чувство!” Слова Мантары, ничего не прояснившие, только усилили тревогу царя; вне себя от смяте ния, он склонился над распростертой на голой земле безутешной царицей и сказал: “Кайка! Отчего ты держишь меня во мраке?” Он бережно приподнял ее голову и положил к себе на колени; он продолжал уговаривать ее нежно и ласково, чтобы она открыла ему причину своей мучительной скорби. Прошло некоторое время, и Кайкейи, нарушив свое молчание, наконец заговорила. “Махараджа! Помнишь ли ты тот далекий день, когда во время великой битвы между Богами и асурами ты пообещал исполнить два моих желания?” Дашаратха почувствовал огромное облегчение. Он сказал: “О Кайка! Зачем было терзать и мучить себя по такому ничтожному поводу? Я не забуду о дарах, обещанных тебе, пока в моей груди бьется сердце! Этот обет так же дорог мне, как дорога сама Кайка! Ты - дыхание моей жизни, и клятва, данная тебе - часть моего дыхания!

Царица! Кто-то причинил тебе вред? Или тяжелый недуг поразил тебя? Или нашелся злодей, который осмелился действовать наперекор твоей воле? Говори! Ради тебя я готов на все; пусть твои обидчики поплатятся жизнью, лишь бы ты снова стала счастлива! Не сомневайся в моей любви! О воплощение прелести! Ты не должна страдать! Разве тебе не известно, что все мое царство у твоих ног, и все, чем я владею, в твоем распоряжении? Все, что ты пожелаешь, будет доставлено тебе из любого уголка моей страны по одному мановению твоей руки, только бы это принесло тебе радость! Поведай мне, чем вызван твой страх, что повергло тебя в такую скорбь? Говори без колебаний, ничего не скрывая и не утаивая! Как солнце разгоняет мглу и туман, так и я рассею тоску и печаль, которые душат тебя!” Так Дашаратха услаждал слух царицы; он держал ее в нежных объятиях, пытаясь утешить и успокоить.

Кайкейи помнила о тех советах, которые давала ей Мантара; поэтому она решила, прежде чем высказать свои беспощадные просьбы добиться от Дашаратхи клятвенного обещания исполнить ее желания. Чтобы вынудить его дать клятву, она изобразила, что сгорает от страстной и неудержимой любви; она приникла к рукам царя, беззащитного перед ее очарованием, с давних пор плененного ее волшебной прелестью. Она сказала: “Господин мой! Меня никто не оскорбил и не обидел, и никто не нанес мне ни вреда, ни ущерба; я не жажду мести и не нуждаюсь ни в каких сокровищах и диковинах. Однако я должна признать, что то, к чему я стремлюсь так страстно, бесконечно важно для меня; это желание так давно взлелеяно в моей душе, что я могу сказать тебе о нем, если ты поклянешься самым дорогим, что у тебя есть, что исполнишь его!” На ее лице расцвела обворожительная улыбка; видя это, Дашаратха растаял от счастья и, улыбаясь в ответ, поближе придвинулся к Кайкейи, чтобы крепче обнять ее; он сказал: “О моя глупая неразумная царица! И ради такого пустяка ты устроила весь этот переполох, терзая себя и приведя в великое беспокойство других? Слушай, что я скажу тебе: на этом свете у меня есть два самых дорогих существа: среди женщин - это ты, а среди мужчин - это Рама. Вы оба - дыхание моей жизни; ты ведь это хорошо знаешь, не правда ли? Я не могу прожить и дня, чтобы не увидеть его и тебя. Поэтому я клянусь Рамой! Говори, что ты хочешь, и я немедленно исполню твое желание.” Кайкейи возликовала: слова клятвы были произнесены, и, говоря их, Дашаратха смотрел ей прямо в глаза и держал ее руки в своих! Она поднялась с земли и выпрямилась; весь ее облик излучал потоки любви: она хотела, чтобы Дашаратха оценил, как благодарна она ему за его доброту и готовность выполнить любую ее просьбу.

Она спросила: “О царь! Ты поклялся Рамой; ты избрал его как свидетеля своей присяги; правильно ли это?” Она продолжала, отрезая ему все пути к отступлению: “Господин! Ты - приверженец Истины; ты - высочайший среди праведников! Ты наделен безграничным могуществом, силой и славой! В твоей памяти, должно быть, живы события великой битвы между Богами и демонами; и все же позволь мне напомнить об одном из них. В тот день, когда разбушевавшийся демон Самбара пролил море крови, безжалостно уничтожая все на своем пути, ты отчаянно сражался, чтобы сокрушить его. Ты знаешь, какая участь ожидала тебя, если бы не моя преданная неусыпная забота. Не смыкая глаз, выхаживая и оберегая тебя дни и ночи, я вернула тебя к жизни. Ты оценил мою самоотверженность и сказал: “Кайка! Ты вырвала меня из когтей смерти! Я в неоплатном долгу перед тобой! Чем мне отблагодарить тебя? Пусть наградой будет исполнение любых двух твоих желаний! Так я смогу выразить тебе свою бесконечную признательность.” Ты пожелал, чтобы я сразу сказала, о чем я мечтаю больше всего на свете! Но я была так счастлива, что ты вернулся ко мне из царства смерти, что считала это самым дорогим и бесценным даром! Тогда я ответила тебе: “Повелитель мой! У меня нет желаний! Мне не о чем просить тебя! Позволь мне отложить свои просьбы до времени, когда в них возникнет необходимость; а пока что сохрани свое обещание в памяти”, - так я говорила тебе. Мой ответ чрезвычайно обрадовал тебя! Ты был восхищен, что я добровольно отрекаюсь от даров, и торжественно объявил, что твое обещание останется в силе до самой твоей смерти, и я смогу потребовать награду в любой момент, без всяких препятствий и ограничений. Все эти подробности, надеюсь, свежи в твоей памяти? Ты - величайший в мире монарх. Ты верен данному тобой слову. Поэтому исполни сейчас мои желания, право на которые ты сохранил для меня. Сделай меня счастливой! Я не требую ничего нового. Я только хочу получить то, что мне законно принадлежит. Мне нет нужды напоминать тебе, какой это низкий грех - отбирать подаренные сокровища и отказываться вручить обещанные дары. Если ты скажешь сейчас, что отрекаешься от своей клятвы, для меня это будет страшным оскорблением, равносильным измене и предательству. Я не вынесу унижения и разочарования; в этом случае для меня будет более достойным выходом уйти из жизни, чем нести бремя пора жения и бесчестия. Если муж не способен сдержать слово, данное собственной жене, то может ли у его подданных быть уверенность в будущем и надежда на исполнение их чаяний? Может ли правитель, который опускается до того, что предает свою жену, пользуясь ее доверием, чтобы потом обмануть ее, выглядеть в глазах подчиненных надежным защитником и благодетелем? В законах праотца человечества Ману говорится, что такие неблагодарные люди, уклоняющиеся от истины, не достойны звания монархов. Зачем я вновь и вновь повторяю одно и то же и привожу эти бесчисленные доводы? Если мои желания не будут сегодня исполнены, на рассвете Кайкейи не будет среди живых!”

Высказав все это, она вновь разразилась стонами и рыданиями. Этот очередной бурный взрыв притворного горя и отчаяния окончательно сразил Дашаратху; он ощутил слабость и полную беспомощность; как беззащитный олень, привлеченный обманными призывными кличами охотников, попадается в расставленные сети, так Дашаратха, опутанный сетями любви, не в силах оторвать взор от содрогающегося в рыданиях тела обожаемой царицы, попался в капкан ее чар и превратился в безумца, лишенного собственной воли. Он стиснул ее руки, исступленно повторяя слова клятвы: “Я исполню все, что ты пожелаешь.”

В тот момент, когда слова торжественного обета слетели с уст царя, стенания прекратились, и Кайкейи устремила на Дашаратху ясный взор своих прекрасных широко раскрытых глаз. Некоторое время она внимательно изучала его лицо, а потом сказала: “О царь! Сегодня я наконец оценила твою бесконечную доброту и честность. Я поняла, что ты не способен нарушить данного обещания.” Она принялась горячо превозносить достоинства Дашаратхи. Царь, охваченный любовным трепетом, наслаждался ее сладкими хвалебными речами; он торопил ее, сгорая от нетерпения: “Кайка! Зачем ты медлишь? Проси! Проси все, что пожелаешь!” Кайкейи колебалась, внезапно утратив решительность; наконец, запинаясь, она произнесла: “Отмени назначенную на завтра коронацию Рамы; вместо него пусть будет венчан на царствование мой сын, Бхарата - это мое первое требование. Рама, простоволосый и облаченный в оленью шкуру и одежды отшельника из бересты, должен покинуть Айодхью и удалиться на четырнадцать лет в джунгли Дандака, чтобы стать лесным жителем. Это мое второе желание. Бхарата будет полноправным престолонаследником, и никто не сможет этому воспрепятствовать! Рама должен быть немедленно отправлен в джунгли, причем, чтобы произошло это на моих глазах! Исполни эти два желания и сохрани незапятнанными честь и достоинство своего рода, в противном случае приготовься к тому, что Кайкейи осталось жить лишь считанные мгновенья!” Сказав это, она выпрямилась и застыла, став похожей на демоницу, и диким и неподвижным взором уставилась в одну точку.

Дашаратхе показалось, что тысячи тяжелых стрел пронзили его и пригвоздили к стене. Или это только сон? Кто требует от него такие дары - Кайкейи или кровожадное чудовище? Или все это - страшное наваждение, порождение больного ума? Игра скованного тяжелым недугом рассудка? Он не мог этого понять и поэтому вскричал: “Кайка! Ты здесь, со мной? Или ты оборотень, принявший облик Кайки? Скажи мне сначала, кто ты.” Он умолк, ибо его язык не повиновался ему; утратив контроль над своим телом, он дрожал и трясся, еле держась на ногах, не в силах выговорить слова, которые хотел сказать. Он безвольно раскачивался из стороны в сторону, будто помешанный, и его бессмысленный взгляд блуждал по сторонам.

Когда его глаза остановились на Кайкейи, он внезапно очнулся, и его взор вспыхнул от ярости. “Подлая женщина! Какова твоя цель? Ты задумала искоренить весь царский род? Какой вред причинил тебе мой дорогой сын Рама? Он любит тебя больше, чем собственную мать. Как твое сердце может смириться с тем, что Рама будет изгнан в темный дремучий лес? Я долгие годы относился к тебе как к богине, как к любимой принцессе, но оказалось, что ты - ядовитая кобра! Ты, как змея, пригрелась в моем доме, а я, наивный, и не подозревал об этом! Как могла проникнуть в твою голову эта греховная мысль - ведь Раму, который для меня дороже собственного дыхания, обожают и превозносят все живые существа! Если это необходимо, я могу отказаться от царства, от своей жизни, но только не от Рамы! Ты жаждешь, чтобы твой сын был провозглашен наследником престола. Пусть будет так! Я готов немедленно удалиться в лес с Каушальей, Сумитрой, со всеми, кто захочет пойти со мной, и возьму с собой Раму. Но я никогда не допущу, чтобы Рама,в полном одиночестве, был выдворен в джунгли! Это невозможно. Расстанься с этой жестокой греховной мыслью. Забудь о ненависти к Раме, которую ты взрастила в себе! Кайка! Признайся мне откровенно: ты и в самом деле хочешь, чтобы все это произошло? Или это просто уловка, чтобы проверить, насколько глубоки мои чувства к твоему сыну, Бхарате? Если это так, ты смело можешь требовать коронации Бхараты. Но какой смысл настаивать на изгнании Рамы? Это желание трудно объяснить и невозможно удовлетворить! Кайка! Рама - первенец, старший сын! Он - сокровищница всех добродетелей; годы его правления принесут невиданную славу и процветание державе. Ты сама часто говорила мне, что мечтаешь о наступлении золотой и счастливой поры, когда Рама будет венчан на царство, и наша жизнь станет похожей на прекрасный сон. А теперь ты требуешь, чтобы тот же Рама был изгнан в лес? Какой скрытый смысл заключен в твоей просьбе? Или это злая шутка, которую ты сыграла со мной? Если это просто шутка, к чему те страшные сцены в Доме гнева? Зачем каталась ты в исступлении по твердому холодному полу? Всякая шутка имеет границы, за пределами которых она превращается в жестокость и бессердечие! Я отказываюсь понимать твое поведение, даже если это была невинная игра. Я никогда не соглашусь разлучиться с Рамой! Кайка! Все эти годы ты вела себя как разумная женщина! Но теперь твой ум исказился и порождает дурные и нечистые идеи. Порочность ума - предвестник деградации и разрушения личности. Ты знаешь, что вставать на пути добра - тягчайший грех. Но добро и истина от этого не пострадают! Злые и темные козни лишь оттенят красоту Истины, и она воссияет еще ярче! Только на первых порах может показаться, что зло неистребимо и с ним трудно бороться!

Твои нечестивые планы чреваты несчастьями и бедствиями для всей династии Икшваку. Но до сих пор ни единым словом или мыслью ты не выражала своего недовольства и не упоминала о том, что задумала такое кощунственное действо. Невозможно поверить, что ты - чистая и безгрешная Кайка - просишь меня сегодня исполнить твои ужасные желания. Ты всегда страшилась хоть в чем-то, даже в самой малости, нарушить нравственный закон! Ты всегда стремилась завоевать Милость Божию каждым своим словом, действием, каждой мыслью! Куда подевались твоя боязнь совершить хоть малейший грех, твой страх перед неправедностью? Куда исчезла твоя преданность Богу, которая помогала тебе ни на шаг не отступать от пути добра и справедливости?

Какую выгоду ты ищешь для себя, требуя изгнать Раму в лес на долгие четырнадцать лет? У него нежное и неокрепшее тело - как лепесток только что распустившегося цветка; какая радость смотреть на него! Он невыразимо прекрасен! Какую пользу извлечешь ты из того, что приговоришь его к невыносимым страданиям и мукам? В этом дворце много тысяч служанок и придворных. Может ли хоть один из них в чем-нибудь упрекнуть Раму, обвинить его хотя бы в одной совершенной ошибке? Что говорить об обитателях дворца? Найдешь ли ты во всей столице хоть одного человека, который мог бы сказать худое слово о Раме? Он ищет тех, кто слаб и немощен, и спасает их от бедствий и нищеты, обеспечивая их всем необходимым для жизни; он дает кров бродягам и бездомным; он полон любви и сострадания к людям, и они превозносят его как Бога. То, что ты питаешь ненависть к моему сыну - благородному и любящему созданию, ранит меня до глубины души; я не нахожу слов, чтобы описать твою дьявольскую жестокость.

Есть немало людей, использующих рабский труд своих подданных и преследующих в жизни лишь собственные эгоистические интересы; в наши дни таких демонов, увы, становится все больше. Но в твоих глазах, возможно, из-за грехов, совершенных тобой в прошлом, совсем не они заслуживают наказания! Вовсе не их следует обрекать на изгнание! Ты считаешь дурными тех, кто пытается облегчить тяготы бедняков, помочь униженным, тех, кто, вникая в их заботы и нужды, приносит им утешение и освобождение от рабского гнета.

Любой житель царства Айодхья получает наслаждение просто оттого, что слушает, какими достоинствами обладает Рама, и с таким же восторгом и удовольствием рассказывает о них другим. Когда простые люди - землепашцы и крестьяне, изнуренные тяжкими работами в полях, распевают песни, восхваляющие красоту и благородство Рамы, их труд кажется им более легким! Когда я узнал об этом, то был безмерно счастлив! Как может твое сердце примириться с тем, чтобы этому ангелу, чья душа полна милосердия, был вынесен столь мучительный приговор? Сегодня вечером, когда перед многочисленным собранием из мудрецов, старейшин, министров, знатных горожан, пандитов, выдающихся государственных деятелей я объявил о своем предложении - короновать Раму, ни один из них не выразил своего недовольства или несогласия. Наоборот, они на все лады превозносили Раму и в один голос заявили, что считают великой наградой, полученной ими за добро, содеянное в прошлых жизнях, то, что заслужили такого прекрасного Правителя, покорившего высочайшие вершины духа и разума, обуздавшего свои чувства, полного самоотречения и стойкой приверженности истине, правителя, в котором воплотились идеалы бескорыстного служения людям. Они приветствовали счастливую весть радостными возгласами “Джей! Джей!” И его ты стремишься отослать в лес - любимца, избранника моего народа и сокровище моего сердца? Что бы ты ни говорила, но этому не бывать! Я не допущу изгнания Рамы! И слушай, что я скажу тебе: завтра утром Рама будет коронован! Я не намерен отменять церемонию!” Так Дашаратха ответил Кайке, и его последние слова звучали гордо и уверенно.

Услышав это, Кайка пришла в страшную ярость и выкрикнула: “Махараджа! Ты забыл, что минуту назад клялся всеми святыми, что выполнишь мои желания! А теперь ты отрекаешься от своего слова! Так кто же из нас двоих - ты или я - повергает в пучину позора и бесчестия славную династию Икшваку?! Подумай об этом! Главной гордостью твоего рода всегда считалась верность данному слову, и никто из его сынов еще не отступал от этого закона! Ты собираешься запятнать безупречную репутацию рода; не взвесив предусмотрительно все “за” и “против”, ты легкомысленно пообещал исполнить любые мои желания! Если и произошла ошибка, то имя ей - твоя собственная беспечность! Моей вины здесь нет. Ты посулил награду, а затем поклялся вручить мне ее сегодня. Таким образом, ты дважды дал мне слово! Вспомни о своей чести, о своем высоком положении, о своем царском достоинстве, а потом наберись смелости отказаться от своих клятв!

Возможно, это привычное дело для иных правителей - унижать и наказывать слабых и действовать вопреки торжественно данному слову. Однако смогут ли они после этого уважать самих себя? Того, кто обманывает женщину и нарушает свои клятвы, можно назвать лишь перво бытным дикарем и тираном, но не правителем, несущим свободу своим подданным. Когда царь превращается в жестокого тирана, то возмущенный народ поднимает восстание, и царство становится обителью демонов!

Все эти годы ты стремился завоевать признание народа и обрести добрую славу; не спорю, тебе это удалось! Позор, который ты навлечешь на свою голову, нарушив данное слово, - на твоей совести, не на моей! Вспомни, как царствовали великие правители древности. Осознай, какая дурная слава ждет царя, действующего наперекор своим клятвенным обетам! Ты вступаешь на страшный путь зла и бесчестия! Берегись! Ты близок к тому, чтобы нарушить законы Дхармы. Если бы твой ум соответствовал твоему высокому званию, ты бы сообразил, что следует вначале поинтересоваться, что за дары я буду требовать у тебя, а потом уже раздавать обещания! Ты лишен прозорливости; зачарованный моими речами, ты дважды поклялся, что исполнишь мои желания. А теперь, когда я прошу отдать то, что мне принадлежит, ты готов предать меня! Подумай, какую непоправимую ошибку ты совершаешь. Каким глупцом ты выставляешь себя! Ты обвиняешь меня в недопустимой жестокости, в том, что я забыла свой страх перед неправедностью, свою преданность Богу. Что же можно сказать о тебе? Тебя превозносят как Дхармавратху (стойкого приверженца Истины - в слове, мысли и действии) и как Дайва-Саману (Богоравного); какое прозвище заслужишь ты после того, как возьмешь назад свои слова? Ты сам с легкостью можешь вынести себе приговор. По-настоящему умен не тот, кто выискивает и порицает ошибки и недостатки других; человек, обладающий истинно глубоким и благородным умом, сосредоточен на собственных ошибках и бдительно следит за тем, чтобы допущенные промахи не столкнули его на путь греха и бесчестия. Цари и правители должны быть особенно умны: народ считает их всезнающими. Если ты не способен к строгой и трезвой самооценке, а идешь на поводу личных интересов, какое право ты имеешь обвинять других в эгоизме и скудоумии? Ты посулил награду? Это правда. Ты поклялся, что выполнишь обещание? Это правда. Ты нарушил клятву и отказался от данного слова. И это тоже правда. Ты не будешь отрицать, что все эти три факта - неопровержимая истина? Ты потерял голову от страстной любви к собственной жене; твоя безграничная привязанность к сыну лишает тебя разума и воли; в результате все твои клятвы летят по ветру! Я не преступница; это ты нарушаешь закон. Любовь к сыну - естественное чувство для каждой матери. Любая мать стремится к тому, чтобы ее сын обладал наивысшей властью и могуществом и мечтает видеть его монархом державы. Это природный инстинкт, и ее кровный долг - сделать все для того, чтобы этому никто не смог воспрепятствовать! Совершенно естественно и то, что, предвидя все возможные помехи, я заранее позаботилась о том, чтобы моя мечта осуществилась. Я всего лишь выполняю свой материнский долг, предназначенный мне Природой, запомни это! В моем поведении нет ничего порочного или предосудительного.

Когда Раму провозгласят наследником престола, его мать, Каушалья, станет царицей-матерью - Раджаматхой. Мой сын будет стоять со скрещенными руками, ожидая приказов Рамы, готовый исполнить его малейшее пожелание. Он станет бегать у него на посылках и кидаться в ноги Рамы, чтобы смиренно доложить о выполнении порученного задания. И вполне возможно, еще и получит выговор за допущенную ошибку. Нет! Я не намерена быть свидетельницей подобных сцен; мне легче умереть, чем сносить такие унижения! Лучше выпить яд прямо сейчас, чем видеть своего сына жалким рабом! Я торжественно клянусь именем моего сына Бхараты, которого ценю как собственное дыхание, что непременно сделаю это! Я буду довольна только тогда, когда Рама покинет Айодхью и отправится в изгнание.”

Произнеся эти страшные и бесчувственные слова, Кайкейи вновь рухнула на землю и в припадке неудержимой скорби разразилась душераздирающими стонами и рыданиями.

Дашаратха в отчаянии рвал на себе волосы. Он воскликнул: “Кайка! Кто надоумил тебя, что твое чудовищное требование принесет тебе пользу? Или в тебя вселился злой дух и принудил тебя высказать свои желания? Что за нелепое безумие - короновать Бхарату и отправить Раму в лес? Почему ты не хочешь добра мне - твоему мужу, Бхарате - твоему сыну и всему царству Айодхья? Забудь о своем желании - оно чревато великими бедствиями! Подумай о последствиях! Величайший позор и бесчестье обрушатся не только на меня, они ожидают нас троих - и тебя, и твоего сына. Это будет означать крушение и гибель всего царства и послужит причиной множества трагедий. Опомнись, неразумная женщина! Разве сама ты веришь в то, что Бхарата согласится надеть царскую корону, даже если я исполню твою просьбу? Бхарата - верный слуга. Дхармы; он умен и благороден и является образцом честности. Он не допустит изгнания Рамы и отвергнет все свои права на престол. Не только он, все жители Айодхьи - простолюдины, горожане, придворные, министры, правители, подвластные мне, союзники, мудрецы - все они будут против тебя. Как сможешь ты стать счастливой, если стольких людей сделаешь несчастными?

Представь себе ситуацию, которая может возникнуть по твоей вине! Решение о коронации принято и единодушно одобрено мудрецами и старейшинами. Сегодня вечером перед огромной толпой горожан я провозгласил, что утром состоится торжественная церемония коронации Рамы. Если я начну действовать в полном противоречии со своим решением, всенародно объявленном, люди сочтут меня жалким трусом, при одном виде врага в панике бегущим с поля боя. Уже завершены все приготовления к восхождению Рамы на престол. Все знают о предстоящем грандиозном празднестве; весь город готовится к торжеству, и улицы уже полнятся радостными толпами людей, чьи лица сияют в предвкушении счастливого события. Если сейчас я выйду и сообщу народу, что передумал и вместо коронации решил отправить Раму в джунгли, ответом мне будет презрительный смех; они скажут: посмотрите на этого безумца! За однуединственную ночь он умудрился назначить коронацию, отменить коронацию и приговорить наследника престола к изгнанию! Каким образом объясню я им смысл моих действий - всей этой огромной толпе, которую собрал несколько часов назад, чтобы объявить о венчании Рамы на царство? Представь, как сурово я буду осужден и осмеян народом, который признает, что их царь впал в слабоумие. Я правил царством долгие годы и заслужил любовь и поклонение подданных как стойкий приверженец Дхармы, как воплощение высоких добродетелей, как непобедимый герой в сражениях - доблестный и отважный. Смогу ли я вынести это бесчестье и допустить, чтобы народ стал свидетелем моего падения и помрачения ума?” Дашаратха продолжал убеждать царицу, что если поступит согласно ее желанию, то навсегда осквернит свое доброе имя и запятнает безупречную репутацию древнего рода. Однако Кайкейи вела себя так, как будто в нее вселился беспощадный демон разрушения. Она откровенно издевалась над Махараджей, грубо отметая все его доводы и делая вид, что его слова для нее - просто пустые, ничего не значащие звуки. Она отказывалась идти на уступки и упорно стояла на своем. Наоборот, с каждой минутой ее злобная алчность усиливалась, и она еще крепче сжимала тиски, в которые попался Дашаратха. Не желая внимать его мольбам и просьбам, она твердила только об одном - что своим отказом выполнить обещание он обрекает ее на смерть. Тогда Махараджа сказал: “Кайка! Пойми, если случится так, что Рама отправится в изгнание, наступит конец моей жизни. Мне нет нужды говорить тебе, что произойдет с Каушальей. Она умрет от горя в тот момент, когда узнает об этом. А Сита? Для нее это будет смертельным ударом; она не может прожить и секунды вдали от Рамы. А Лакшмана? Вынесет ли он, что Рама, великий герой, образец мудрости и совершенства, приговорен к изгнанию? Его душа тут же расстанется с телом. Так можно продолжать до бесконечности. Ни один человек не сможет остаться равнодушным, и ты знаешь, что все, что я говорю - чистая правда. Все царство погрузится во мрак, страдая от бесконечных несчастий и бедствий. И ты не слепа, чтобы не предвидеть эту череду страшных напастей. Поэтому я не могу понять, отчего ты так стремишься к ожидающей тебя печальной вдовьей участи. О грешная, падшая душа! Ты заворожила меня своими чарами! Я подставил собственное горло под удар золотого меча, околдованный его блистающей красотой! Я выпил чашу молока, не зная, что оно отравлено ядом! Ты расставила мне ловушки, пользуясь своей неотразимой прелестью. Ты задумала искоренить весь мой род. Позор на мою голову! Каким глупцом я оказался! Этот сын был дарован мне Божьей Милостью. Я совершил великую яджну, предписанную Ведами, и в награду боги ниспослали мне Раму. Неужели мне суждено променять его счастье и будущее на ничтожные утехи и наслаждения плотской любви? Совместимо ли это с честью великого царя Дашаратхи? Я стану всеобщим посмешищем, и последний из моих подданных с полным правом сможет забросать меня камнями. О Боже! И эта судьба уготована Дашаратхе в конце его пути? Я позволил набросить себе на шею шелковую шаль, не подозревая, что это петля, которая задушит меня! Оказывается, я был соблазнен Богиней Смерти и забавлялся с нею все эти годы. О горе мне! Я играл со Смертью, лаская ее и сжимая в своих объятиях! Я относился к ней как к своей избраннице, возлюбленной и верной подруге. Несомненно, это наказание за тяготеющие надо мной грехи прошлого. Как иначе можно объяснить, что ради того, чтобы делить с женщиной любовное ложе, отец отправляет сына в изгнание - в лес, полный страшных опасностей!

О! Как темен ум человеческий! Как странны и извилисты бывают пути его мысли! Несмотря ни на что, я не в силах поверить тебе. Кайка! Опомнись! Выбрось из головы свою навязчивую идею! Рама никогда не станет действовать наперекор моему слову. Ему достаточно одного намека на то, что здесь происходит - и в тот же момент он будет готов отправиться в путь! Он не задаст ни единого вопроса! Он не полюбопытствует, зачем тебе понадобилось срочно изгонять его в джунгли! Он совершенен в своей добродетели. Что говорить о Раме? Ни один из моих сыновей не способен ослушаться моего приказа. Вообрази, как возмутится Бхарата, прослышав о твоем гнусном плане. Он почувствует отвращение к тебе и, несмотря на то, что ты - его мать, будет способен на непредсказуемые поступки. Он может решиться на самый ужасный для тебя шаг - поспешит сам удалиться в лес, уговорив Раму принять царскую корону. Рама дорог ему как сама жизнь, как пять животворных потоков, слитых воедино. Он будет препятствовать осуществлению твоей заветной мечты. Бхарата - образец благородства и порядочности. Я поражаюсь, как твой рассудок мог помрачиться до такой степени, что ты не в состоянии предугадать образ мыслей собственного сына. Кайка! Недобрые помыслы - предвестники саморазрушения, так говорится в Писаниях. Желание, овладевшее твоим умом, неминуемо приведет тебя к гибели, запомни это! Ты покрываешь несмываемым позором славное имя великой династии Икшваку; ты повергаешь множество людей в бездонную пучину страданий и обрекаешь их на верную смерть; можно ли загубить столько человеческих жизней ради одной бессмысленной прихоти? Какая надежда на счастье может быть у тебя, если ты совершаешь такое страшное преступление?

Если даже ты достигнешь цели, испытаешь ли ты Ананду? Каким словом можно назвать удовольствие, которое получишь ты от своей победы? О, какой стыд! Лишь существа демонической породы способны на этот мрачнейший из грехов - радоваться несчастьям других! Чистый и святой человек стремится принести людям радость, старается сделать их счастливыми! Ты - царица, ты - принцесса благородной крови и, несмотря на это, ты отказываешься признавать очевидные истины. Ты - позор для своего царского рода. И последнее, что я скажу тебе. В Раме - вся моя жизнь. Я не смогу прожить без него и дня. Моя жизнь закончиться, она лишится смысла. Мой Рама не разочарует тебя. Даже если он не услышит приказа, повелевающего ему скрыться в лесу, из моих уст, он все равно уйдет. Когда ему станет известно о моей клятве и твоем желании, он не допустит, чтобы по его вине мое слово было нарушено; он не унизится ни до споров, ни до промедлений. Знай, в тот момент, когда весть о его уходе достигнет моих ушей, я испущу последний вздох. Вероятнее всего. Раму будут сопровождать Лакшмана, Сита и Каушалья. Каушалья не сможет жить в разлуке с Рамой. Смысл существования Лакшманы - следовать по стопам Рамы. Урмила, возможно, не пожелает расстаться с Лакшманой. Никого не останется здесь, кто сможет совершить похоронный обряд над этим старым телом, и пройдет немало дней, прежде чем Бхарата и Шатругна вернутся из царства Кекайя. Все это время это мертвое тело будет лежать здесь, без надлежащих обрядов и церемоний. Возможно, мой народ проклянет меня за то, что я пал так низко, вступив на путь зла, и вышвырнет мое тело, как падаль, на растерзание воронам и стервятникам, как не заслуживающее более достойного уничтожения. Может быть, этого не произойдет, и мои подданные, забальзамировав труп, дождутся возвращения Бхараты. Бхарата никогда не согласится принять престол и надеть царскую корону. И поэтому у него не будет прав распоряжаться этим телом и совершить похоронный обряд. Кайка! Пообещай мне хотя бы, что ты позволишь Бхарате провести погребальную церемонию! Я уверен, что ты не откажешь мне в моей просьбе - ведь ты так жаждешь погрузиться в волны Ананды, став, наконец, счастливой вдовой! Скажи, на что ты надеешься? О подлое вероломное создание! Теперь я вижу, ты превратилась в демона! Ты истребляешь и низвергаешь в преисподнюю весь клан Рагху, весь царский род! Что это - проявление твоей низкой природы? Или таинственный Промысел Божий, овладевший твоим умом и заставляющий тебя действовать таким непостижимым и странным образом? Я не в силах разгадать эту тайну.”

Пока Дашаратха продолжал терзать себя подобными мыслями, миновала середина ночи. Он тяжко стонал, будто человек, пораженный тяжелым недугом. Он страдал от невыносимой душевной муки.

Махараджа решился на последнее средство и попытался воззвать к добрым чувствам Кайкейи, ублажая ее льстивыми уговорами. Чтобы склонить ее согласиться на коронацию Рамы, он, пустив в ход все свое красноречие, принялся превозносить и восхвалять ее достоинства. “О царица! Ты всегда была дорога мне как собственное дыхание. Ты была воплощением благочестия и процветания. Ты любила меня всем сердцем, заботилась обо мне и оберегала меня. Давай же проведем остаток своих дней в мире, забудем о тех различиях между нами, которые ведут к ссорам и рождают непонимание; пусть будут спокойными годы, отпущенные нам Богом! О моя прекрасная принцесса! Мне осталось немного. Всю свою жизнь я был известен как стойкий приверженец Истины и заслужил этим поклонение своего народа. Перед многотысячной толпой подданных я поклялся, что Рама будет коронован завтра утром как Престолонаследник. Подумай, как они будут презирать меня, если церемония не состоится! Подумай о тех оскорблениях, которые падут на мою голову! Ты спасла меня от смерти в тот день, во время битвы между богами и демонами. Почему же сейчас ты бросаешь меня в беде, когда мои страдания гораздо мучительнее? Это жестоко и несправедливо. Я готов все царство Айодхью положить к твоим ногам! Коронуй Раму завтра сама, своими собственными руками! Бхарата будет счастлив, если ты сделаешь это! Не только он - министры, мудрецы, святые старцы, пандиты, горожане - весь народ будет благодарен тебе, оценив твою доброту! Ты навеки прославишь свое имя! Если же ты встанешь на пути Рамы и будешь препятствовать коронации, весь мир сурово обвинит и покарает тебя! Даже Бхарата может отречься от тебя, осудив твои действия! Твоя жестокая причуда погубит тебя, а царский род покроет позором. Ты станешь мишенью для непристойных насмешек, и любое ничтожество будет бросать оскорбления тебе в лицо! Подумай над тем, что тебя ожидает! Не лучше ли завоевать всеобщую любовь и славу? Прекрати строить свои козни, не губи Раму! Пусть твои руки завтра утром увенчают его голову царской короной!”

Дашаратха пытался внушить Кайкейи, какую радость она испытает, совершив столь благородный поступок; тщательно подбирая слова, он рисовал ей заманчивую картину триумфа и славы; он надеялся, что ее привлечет возможность быть удостоенной великой чести - собственноручно короновать наследника престола. Однако Кайкейи грубо перебила его, сказав: “Царь! Твои слова звучат нелепо и бессмысленно; ты пытаешься увильнуть от клятвенного обещания; чтобы скрыть свой грех, ты выкручиваешься, плетя красивые небылицы! Нет! Никакие твои уловки не заставят меня изменить свое решение! Или не тобою было сказано: “Я исполню два твоих желания, проси, что хочешь?” А теперь вместо обещанных даров ты преподносишь мне пышный букет из жалких вздохов и стенаний? Это тебе не к лицу. Не я, а ты своим поведением подрываешь честь и репутацию рода. Я не несу никакой ответственности за твое плачевное состояние. Вспомни изречения великих последователей Дхармы. “Сатъя - Парама Дхарма” (Истина есть высший Принцип Праведности). Мое требование получить обещанное основано на законе Дхармы. И ты не отступил от ее законов, произнеся: “Твои желания будут исполнены.” Несмотря на это, ты пытаешься свалить всю вину на меня, будто бы я толкаю тебя на неправедный путь; будто бы я собираюсь совершить непростительный грех; будто бы я стремлюсь обесчестить твое доброе имя. Ты глубоко заблуждаешься, и твои обвинения в высшей степени несправедливы.

Я не совершаю ничего дурного или предосудительного; ты легкомысленно дал торжественную клятву, не подумав ни о прошлом, ни о будущем; когда пришло время вернуть свой долг, ты внезапно впал в смятение и панику. Не я, а ты допускаешь ошибку! Великие грешники именно те, кто раздают обещания, а потом отказываются от своих слов! Действуй так, как велит тебе данная клятва; тогда сама Истина, от которой ты не отступишь, смоет все грехи. Или ты забыл уроки прошлого? Ты не помнишь, как царь Шиби кормил орла, преследовавшего голубку, кусками мяса, отрезанными со своего собственного тела только потому, что не мог нарушить данную орлу клятву? Великий и могущественный правитель древности - царь Аларка - пообещал в награду любой дар, какой у него попросят, и, верный своему слову, вырвал свои глаза и отдал их брамину! Посмотри на океан! Он владыка всех рек; однако, связанный своим обетом, он не выходит из берегов, чтобы затопить весь мир! Зачем приводить тебе тысячи примеров? Для всех живых существ, для всех людей Истина - высочайший закон и высочайший идеал. Истина есть Брахман. Истина - Изначальный Звук. Истина - это Дхарма. Это - то единственное, что не подвержено изменению. Величайшие цари мира, подобные тебе, не должны предпочитать тленное Нетленному, Неразрушимому. Не отрекайся от данного слова, и твои слава и доброе имя навсегда останутся с тобой. Только так тебе следует поступать. Не поддавайся мирской и иллюзорной привязанности к сыну, обманчивому очарованию женщин; не отвергай идеалов истинной власти, не пренебрегай царскими обязанностями; не оскверняй позорным пятном светлую династию Икшваку!

Оставь все свои сомнения! Призови к себе Раму и скажи ему, чтобы он собирался в дорогу; распорядись, чтобы послали за Бхаратой и он был доставлен сюда из царства Кекайя как можно скорее. Вели своим министрам без промедления взяться за дело! Посмотри! Небо на востоке светлеет! Мои желания должны быть исполнены до того, как наступит рассвет. Только тогда я буду довольна, а все твои возражения и жалобы бесполезны. Если же ты по-прежнему непреклонен и не намерен отменять коронацию, то предупреждаю тебя: я расстанусь с жизнью на глазах у всего многолюдного сборища. Это - моя клятва, и я от нее не отступлюсь!”

Дашаратха смотрел на Кайкейи - грозящую и свирепую, полную злобы и бешенства; он не мог подавить гнева, бушующего в его груди, но и не имел больше сил бороться и выразить его. Он был подобен царю Бали, который пообещал отдать Богу Вишну, явившемуся в облике кар лика Ваманы, клочок земли длиною в три шага, а затем обнаружил, что не может исполнить своего обещания. Первым своим шагом Вамана измерил всю Землю, вторым шагом Он охватил все Небо и предстал перед Бали, требуя третью часть того, что Ему было даровано. Дашаратха страшился проклятия, которое нависнет над ним, если он нарушит закон Дхармы. Его взор затуманился от сомнений и отчаяния. Его голова отяжелела и поникла. Обессиленный, он упал на пол - там, где стоял. Собрав остатки мужества, он выкрикнул: “О грешная женщина! Если Рама не будет коронован, моя смерть неминуема. Ты станешь вдовой и сможешь свободно править этим царством - так, как тебе вздумается.” Его гнев рвался наружу, и он продолжал: “О горе мне! Рама! Неужели я дойду до того, что по собственной воле отправлю тебя в изгнание? Нет, этому не бывать. Лучше мне расстаться с жизнью. Я не смогу прожить и мгновения в разлуке с тобой. О злобная порочная демоница! Как могла ты взрастить в своей душе этот гнусный план - отослать в дремучие дикие джунгли моего нежного ласкового Раму? Проклятая фурия! Ты превратилась в чудовище!” Произнеся эти слова, Дашаратха вскоре замер, лишившись чувств.

Ночь таяла в первых лучах рассвета. Звуки музыки девяти священных инструментов возвестили о наступлении радостного дня. Улицы сияли и благоухали свежестью, умытые потоками розовой воды. Воздух полнился ароматами курений и праздничным гомоном толпы. Все пространство было насыщено надеждой и восторженным возбуждением. На небосклоне сияло благодатное созвездие Пушьи. Святой Васиштха с группой браминов прошествовал к берегу реки Сарайю и вернулся оттуда с освященной водою, необходимой для обрядов коронации. Он следовал по главной дороге, идущей ко дворцу, где уже собрались горожане, чтобы взглянуть на сокровенные предметы культа. Дворцовые стражи, оттесняя толпу, проторяли путь мудрецам. Наконец группа достигла главных ворот, богато украшенных, и скрылась во дворце.

В этот ранний час обширные покои дворца были уже заполнены жрецами, правителями, подвластными царю, предводителями различных народностей царства, старейшинами. Они спешили занять предназначенные им места. Мощным эхом отдавались в небесах божественные звуки ведийских гимнов, распеваемых браминами. Между тем Васиштха подозвал Сумантру, главного министра, и велел ему: “Ступай! Торжественный час, назначенный для церемонии, приближается! Предстоит сотворить еще множество предварительных ритуалов; иди к Махарадже и скажи ему, что срочно требуется его присутствие. Передай ему, что Васиштха ждет его прибытия.”

Сумантра, издавна пользовавшийся всеобщим доверием, имел право на беспрепятственный доступ во все внутренние покои царских дворцов, поэтому он поспешил в опочивальню царицы Кайкейи, надеясь найти там Дашаратху. Войдя в залу, где находилось царственное ложе, Сумантра был поражен тем, что открылось его взору. Ужас сковал его, когда он увидел, что Махараджа лежит на голом полу! Он ощутил дрожь в ногах и в его мозгу пронеслась мысль: “Не обманывают ли меня мои глаза?” Он приблизился к царю и промолвил: “Царь! Это утро ты должен встречать ликованием - как море, вздымающееся в экстазе навстречу восходящей Луне! Я не могу понять, отчего ты лежишь здесь, распростертый на полу! Назначенный час уже близок. Великие мудрецы, познавшие таинства Вед, уже собрались в торжественном зале, готовые начать церемонию! Поднимись! Надень свои парадные одежды и украшения и, сопровождаемый царицами, прошествуй во дворец во всем блеске своего великолепия! Меня послал к тебе святой Васиштха, повелев мне сопровождать тебя на пути в тронный зал!”

Дашаратха, внимающий настоятельным просьбам министра, не смог сдержать своего горя и отчаяния. Он разразился громкими рыданиями и проговорил, с трудом произнося слова, ибо слезы душили его: “Сумантра! Твоя доброта и преданность разрывают мое сердце!” Сумантра, потрясенный, застыл на месте, не в силах ступить и шагу ни вперед, ни назад. Его пронзил страх, и он замер, будто прикованый к полу. Прижав руки к груди, он взмолился: “Махараджа! Что с тобой происходит? В тот час, когда высшее блаженство должно переполнять тебя, ты предаешься скорби и проливаешь горючие слезы? В чем причина твоего отчаяния? Я не в силах это понять.”

Сумантра стоял, беспомощный, терзаемый тревогой и мрачными предчувствиями. Тогда вмешалась Кайкейи и сказала: “О лучший из министров! Махараджа провел бессонную ночь, беспокоясь о судьбе Рамы. Если ты немедленно отправишься к Раме и приведешь его сюда, все прояснится и тайна раскроется. Это мой приказ; тебе следует подчиниться и как можно скорее доставить Раму ко мне во дворец.” Сумантра, ни секунды не сомневаясь в том, что приказ царицы выражает волю Махараджи, устремился во дворец Рамы.

Когда колесница главного министра мчала его по городу, сотни тысяч подданных, заполонивших улицы, приветствовали его радостными возгласами: они были уверены, что Сумантра спешит, чтобы доставить Раму в торжественный зал для коронации. Он видел веселые лица, сияющие от праздничного возбуждения; люди боялись лишний раз моргнуть глазом, чтобы не пропустить ни единого мгновения из происходящих исторических событий. Наконец, Сумантра достиг дворца Принца. Спеша к воротам, он видел множество придворных и служанок, выстроившихся вдоль всего прохода, державших в руках огромные чаши и блюда с роскошными дарами - шелками, парчой, жемчугами, драгоценными камнями, гирляндами и букетами цветов, благовониями и сластями. Это зрелище радовало взор, но Сумантра даже не остановил ся, чтобы взглянуть на них. Когда он поспешно взбегал по ступеням дворца, он ощутил, что празднеству недостает чего-то самого существенного и единственно ценного; он был не на шутку встревожен и озабочен. Радость, владевшая им с самого утра, сменилась глубокой печалью. Главный министр имел полное право входить в любые внутренние покои огромного семиярусного здания. Его никто не останавливал дворцовые стражи и слуги не задавали вопросов. Как рыба, бесшумно и свободно скользящая в глубинах полноводной реки, так верный Сумантра, никем не задерживаемый, минуя бесконечные коридоры, галереи и залы, стремился, гонимый тревогой, в светлые покои Рамы.