Сказание о господе Раме

Глава 9 Приготовление к коронации

Тем временем царевич из Кекайи, дядя Бхараты по материнской линии, подошел к Дашаратхе и сказал, что прошло уже много времени, как он покинул свое царство. “Мой отец ждет меня, он хочет, чтобы я вернулся. Он был бы очень рад присутствовать здесь на этих празднествах. Он ведь до сих пор ничего не знает о женитьбе Бхараты и будет очень огорчен, когда услышит, что свадьба его внука уже отпразднована - без него. Это огорчение можно в какой-то степени рассеять, если Бхарата поедет сейчас со мной; мы устроим там праздник, который принесет моему отцу радость и удовлетворение.”

Дашаратха посоветовался со своими женами и призвал к себе Бхарату. “Сын! Твой дядя по матери Юдхаджит просил меня еще в Митхиле отпустить тебя с ним в его царство. Но я не дал согласия. Теперь я узнал, что твой дед очень хочет увидеть тебя. Поэтому готовься отправиться в путь вместе со своим дядей.” Так решил Дашаратха. Бхарата сказал: “Отец! Хорошо было бы, если бы и Шатругна поехал с нами.” Были отданы необходимые распоряжения, и оба брата вместе со своими женами отправились в Гиривраджу.

Бхарата вместе с женой покинул Айодхью, движимый чувством уважения к старшим. Против отцовского повеления не было представлено ни единого довода, не было высказано ни единого возражения. Бхарата был наделен высоким интеллектом, к тому же он умел безупречно владеть собой, своими чувствами и желаниями. Путешествие Бхараты, Шатругны и их жен прошло успешно, и они прибыли в столицу Кекайи Гиривраджу. Дед был счастлив увидеться с ними, он приласкал их, расспрашивал о здоровье и благополучии обитателей Айодхьи. Он заметил, что прибывшие выглядят усталыми после долгого пути и настойчиво просил, чтобы они отдохнули. Он проводил их в отведенные для них покои. Со времени их приезда он обращался с ними заботливее и ласковее, чем с собственными детьми и внимательно следил, чтобы исполнялись все их желания.

Несмотря на неусыпные заботы деда о том, чтобы им было удобно и радостно, братья все время ощущали какоето скрытое беспокойство; скоро они поняли, что не могут переносить разлуку со своим престарелым отцом и Рамой, который был самим дыханием их жизни. Они постоянно говорили между собой только о Дашаратхе и Раме. Тревога о здоровье и благополучии отца все время, помимо их воли, терзала их и лишала душевного покоя.

Пока братья отдавались этим чувствам в Гириврадже, в Айодхье в жизни Дашаратхи не было такой минуты, когда бы он не тосковал о сыновьях. Без них он ощущал пустоту. Он без конца задавал себе вопрос:

“Зачем я только отпустил их от себя? О, как бы было хорошо, если бы я не согласился на их отъезд!”

Четверо сыновей были для Дашаратхи все равно что четыре руки. Теперь ему казалось, что две из них оторвались. Однажды Рама заметил, что отец погружен в мысли о разлуке с Бхаратой и Шатругной. Он подошел к нему, сел рядом и с такой нежностью стал говорить с ним, что Дашаратха почувствовал себя счастливым. Рама был необычайно ласков. Как бы грубо с ним ни говорили, он выказывал в ответ лишь мягкость и приветливость. Если другие причиняли ему боль или доставляли неприятности, он никогда не помнил зла. Он искал лишь случая, чтобы проявить доброту и услужить другим. Как только он находил время, он обсуждал со старыми монахами, почтенными браминами и мудрецами кодекс правильного поведения и моральных норм. Простыми и ясными словами он раскрывал тайны ведийской мысли и, как обыкновенный ученик, ставил перед пандитами вопросы, требующие разъяснения. Старцы и ученые, глубоко постигшие Веданту и философскую мудрость, приходили в восторг от тех суждений, которые высказывал Рама по сложным проблемам, им же самим поднятым. Они на тысячи ладов хвалили его ум и ученость.

Рама начинал разговор со своими подданными до того, как они сами были готовы обратиться к нему - так горяча была его любовь к ним. Он дружески расспрашивал об их благополучии и был полон симпатии к ним. Поэтому и подданные любили его как самого верного друга и дорогого родственника и уважали его за его искренний интерес к ним. Рама строго следовал жизненным правилам, диктуемым древней традицией, несмотря ни на какие неудобства и препятствия, с которыми ему приходилось сталкиваться. С кем бы он ни говорил, на лице у него всегда была чарующая улыбка, веселый огонек в глазах и неизменная мягкость в тоне и словах. Никто никогда не замечал ни малейших следов гнева, недовольства, отчаяния или ненависти на его лице.

Он воплощал собою сострадание и отзывчивость. Он всегда готов был прийти на помощь тем, кто подчинял свои желания долгу. Недостойные склонности, добычей которых легко становились члены царских семей, были ему глубоко чужды. Он не был жертвой дурных привычек - болтливости и праздности. Напротив, если кто-то демонстрировал перед ним силу своих доводов в споре, он никогда не позволял себе приводить более умные и веские аргументы и тем самым ставить собеседника на место. Он не был подвержен ни телесным недугам, ни душевному расстройству. Рама легко распознавал нужды людей, и еще до того, как они обращались с ними к правителю, он, получив позволение Дашаратхи и поставив в известность министров, откликался на жалобы подданных и удовлетворял их просьбы. Дашаратха никогда ему в этом не препятствовал; наоборот, он с готовностью шел навстречу всем по желаниям Рамы. Рама обращал пристальное внимание на малейшие детали в управлении страной и принимал меры, чтобы запутанные дела и трудные проблемы, подобные уже решенным, не возникли вновь. И еще одно качество было присуще Раме: он никогда не заявлял заранее о своих планах или намерениях. Пока они окончательно не созрели и не оформились в его голове, никто о них не подозревал. Его недовольство, возмущение или чувство удовлетворения никогда не были беспочвенными. Приняв решение, он никогда не медлил; он не позволял себе отвлекаться на посторонние дела и никому не давал ввести себя в заблуждение. Обладая такими высочайшими достоинствами. Рама сиял во славе. Дашаратха приходил в восхищение, видя, каким праведным путем завоевывает Рама любовь и уважение народа. Он слышал от министров, жрецов и многих других людей о растущей популярности Рамы, и это наполняло Дашаратху великой радостью.

Однажды ночью махараджа почувствовал жажду, ему захотелось выпить немного воды; он не стал беспокоить спящих цариц и сам налил себе в маленькую чашу воды из кувшина, стоящего у кровати. Когда он пил, он почувствовал, что в его руке нет твердости: пальцы дрожали! Больше он уже не смог заснуть. Множество мыслей пронеслось в его голове, и он осознал, что старость приводит к бессилию. Дашаратха решил, что не должен более управлять своим царством. Любая попытка властвовать над людьми, когда утрачена физическая мощь и ослабела воля, когда нет уверенности в собственных силах, может обернуться беспорядками и бедствием. Он считал минуты до наступления рассвета, чтобы сообщить о своем решении министрам. Наконец ночная тьма рассеялась и пришел день.

Окончив утренние омовения и совершив молитвенный обряд, он приказал придворным созвать министров, жрецов, предводителей каст и сословий во дворец для участия в специальном совете. Подчиняясь приказу царя, все, кого он пожелал видеть, сразу же собрались и стоя ожидали его появления. Дашаратха припал к ногам Васиштхи и рассказал ему о случае, который произошел ночью, и о том, какой поток мыслей он вызвал. Он сказал, что решил переложить бремя царской власти на Раму. Он просил, чтобы этот шаг не вызвал никаких возражений. Он хотел, чтобы для осуществления его плана все приготовления были сделаны как можно быстрее.

Главный министр Сумантра объявил о решении царя всем собравшимся - министрам, придворным, горожанам, браминам, жрецам и пандитам, которые приняли это известие с радостным одобрением. Они восклицали: “Субхам; Субхам!” (О, как прекрасно! На нас снизошло большое счастье!) Их возгласы и рукоплескания эхом отдавались в небесах. Васиштха поднялся со своего места и сказал: “Царь! Ничто не должно тебя тревожить. Рама, как никто другой, подходит для этой ве ликой роли. Однако мы могли бы позволить себе несколько повременить с этим событием и отпраздновать его со всей торжественностью, пригласив всех тех, кого бы мы захотели здесь видеть. Я считаю, что следует подождать месяц или два, чтобы коронация Рамы совершилась со всей грандиозностью и великолепием.”

Но Дашаратха воскликнул: “Махатма! Знания твои беспредельны, ты - всеведущ. Когда царь теряет силу, он не заслуживает того, чтобы удерживать бразды правления в своих руках. Нет ничего хорошего, когда ослабевший к старости правитель продолжает с упорством держаться за свой трон. Это говорит о корысти, притаившейся в его сердце. Если бы я, понимая все это, оставался у власти, я изменил бы долгу, который столь ясно осознаю. Прости меня, но не пытайся отложить эту церемонию! Позволь мне объявить Раму Ювараджей (законным Престолонаследником) в течение последующих двух или трех дней.” Так молил Дашаратха в великом смирении и с глубоким почтением.

Васиштха поднял Дашаратху с колен и благословил его. Он сказал: “О Царь! Женитьба Рамы тоже совершилась так поспешно! Она упала с небес как Милость Божья! Народ твоей страны, твои подданные не имели возможности разделить радость этого, так быстро происшедшего события. Если решение о Коронации и ее праздновании будет принято так же внезапно, это огорчит и обидит не только властителей многих стран на этой земле, но, более того, это будет источником большой печали для братьев - Бхараты и Шатругны. И Джанака, который стал теперь твоим родственником и другом, не сможет присутствовать при коронации. Я считаю поэтому, что ты должен серьезно обдумать все эти обстоятельства, прежде чем назначить точный день церемонии.”

Поднялся главный министр и сказал: “Пусть простит меня достопочтенный наставник царской семьи! Решение царя оценили и приняли все присутствующие. Рамачандра, как говорит само его имя, подобен Луне, которая гонит палящий зной и сохраняет для всех покой и прохладу. Он утишает боль, вызванную ненавистью, злобой, жадностью и завистью. Не следует откладывать провозглашение Рамы Ювараджей по какой бы то ни было причине. О царь! Мы просим тебя уже сейчас отдать необходимые распоряжения. Я молю тебя об этом от имени всего твоего народа.”

Поскольку царь и главный министр так настойчиво просили Васиштху, тот не мог более держаться своей позиции. Он сказал, что необходимо узнать, что сам народ думает об этом. Тогда Дашаратха встал и охватил единым взглядом всех собравшихся - министров, горожан, пандитов, священнослужителей и других участников большого совета. Все они шумно приветствовали благородное решение, и звук их голосов был подобен грому! Посреди этого всеобщего волнения один горожанин, принадлежавший высокому сословию, встал и воскликнул:

“Махараджа! Могущественные властители твоей династии заботились о нас, подданных, как о своих детях! Царство Кошала достигло процветания и мира благодаря любви и заботам потомков Икшваку. Твой старший сын Рама богат добродетелями, он свято верен идеалам справедллвости и своим героизмом не уступает Царю Богов; кроме того, он наделен способностью управлять всеми тремя мирами. Это поистине счастье для нас, что ты выдвинул идею короновать его как Ювараджу. Не сомневайся в том, что для нас это - знак счастливой судьбы.”

Поскольку горожанин говорил так от лица всех подданных государства, Дашаратха обратился к собравшимся: “Уважаемые члены большого совета! Я в течение всех этих лет управлял царством, идя путем, проложенным моими предками, и обеспечивал его благоденствие и процветание всеми доступными мне средствами, искренне желая принести пользу всему миру. Всю мою жизнь я провел под сенью белого балдахина, находящегося над моим троном. Теперь я состарился. Я понял, что жизненные силы покинули мои члены. Этому ослабевшему телу нужно дать возможность отдохнуть. Я принял это решение. Управлять царством - трудная задача, ответственная миссия, требующая полного подчинения Дхарме, или Праведности. В ходе правления придерживаться Дхармы и не порывать с ней может только тот, кто постоянно и неотступно следует своей Садхане и кто способен осуществлять строгий контроль над чувствами. Я нес это бремя так долго, что полностью истощил свои силы. Если вы одобряете и поддерживаете мой план, я изложу вам его более подробно. Я никогда не стану действовать против вашего выбора и ваших желаний.

Не воспринимайте это как давление на вас, не думайте, что я навязываю вам свою волю, что это - царский указ, которому вы обязаны повиноваться. Я оставляю вам свободу выбора и суждений. В случае, если у вас возникнут другие, лучшие предложения, вы имеете полную возможность представить их нам для открытого и беспристрастного обсуждения. Поэтому посовещайтесь между собой и доложите мне до наступления ночи, на чем вы порешили.”

Еще до того, как Дашаратха закончил свое обращение, все собрание забеспокоилось и пришло в волнение, как стая павлинов под затянутым тучами небом, готовым разразиться грозовым ливнем! Все громко выражали свое согласие, выкрикивая слова благодарности и радости: “Твое желание - это наше желание! Никакой другой дар нам не нужен! Вручи нам этот подарок! О, это поистине великое счастье! Замечательная удача! Юварадж Рамачандраджики! Джей! Джей! Дашаратха! Рама!” Шумные одобрительные возгласы сотрясали небесный свод. Наблюдая всеобщее ликование подданных, Дашаратха почувствовал, что к его радости примешивается некоторое смущение и беспокойство.

Он стоял, пораженный этим стихийным и искренним взрывом преданности и любви. Овладев через некоторое время собой, Дашаратха устремил взор на собравшихся и начал говорить. “Члены совета! Для меня нет ничего важнее, чем принять ваши пожелания как выражение воли народа. Я без колебания короную Раму как Ювараджу. Но у меня появились некоторые сомнения. Сказав вам о них, я хочу, чтобы вы меня успокоили. Мне очень важно, чтобы я был удовлетворен правдивостью и непредвзятостью ваших оценок. Дело в том, что когда я готовился вынести на обсуждение совета предложение о коронации Рамы как Ювараджи, даже до того, как я заговорил об этом, вы заявили, что я должен короновать его без колебаний, ибо он обладает безграничными способностями управлять царством. Если смотреть фактам в глаза, становится ясным, что вас не во всем удовлетворяет мое правление, или вам кажется, что некоторые из моих законов направлены против ваших интересов и потребностей? Или, может быть, я пытался противостоять Дхарме? Или вы так жаждете коронации Рамы как Ювараджи из-за того, что сомневаетесь в моей способности руководить вами во имя вашего блага? Я призываю вас честно и безбоязненно указать мне на ошибки и пробелы, которые я допустил. Я буду лишь приветствовать это откровенное признание.”

Сразу же поднялся один из предводителей сословий и ответил: “Способности и ум Рамы невозможно описать. Но ты, о царь, равен Богу Богов и наделен тем же божественным состраданием, что и Шанкара, и той же готовностью даровать подданным все, о чем они тебя просят. Ты подобен Вишну в своей способности защитить нас. Было бы низкой и подлой неблагодарностью оклеветать твое царствование. Те, кто могли бы сделать это - страшные грешники. Ты пришел к своему решению только потому, что желаешь нам добра и всей душой стремишься сделать нас счастливыми. Мы беспрекословно подчиняемся твоему приказу.” При этих словах Дашаратха повернулся к верховному жрецу: “О величайший из браминов! Ты слышал выражение народной воли. Не откладывайте далее. Приготовьте все необходимые предметы и ритуальные принадлежности для церемонии коронации, - распорядился Дашаратха, охваченный нетерпеливым возбуждением. - Воздвигните, как то предписывают священные тексты, особое ограждение и высокий помост для сопутствующих обрядов и размещения предметов культа и отведите место для сооружения жертвенных алтарей.”

Он упал к ногам святого наставника Васиштхи, прося его возглавить приготовления к церемонии. “Учитель! Присутствовать будут все, кто сможет это сделать. Не станем откладывать, ожидая тех, кто должен приехать издалека. Они разделят нашу радость, когда узнают, что Рама коронован. Не посчитай, что важной причиной для перенесения церемонии является необходимость пригласить правителя Кекайи или Джанаку и ожидание их прибытия. Дай соизволение совершить священный обряд коронации как можно раньше”, - он просил и молил, склонясь перед Васиштхой с молитвенно сложенными ладонями.

“Махараджа! - ответил Васиштха. - У меня уже все готово; мы сможем начать, как только ты пожелаешь. Я распорядился, чтобы сто священных кувшинов, шкура тигра, закрытое жертвенное место со всеми его атрибутами, предметы для ритуального поклонения, перечисленные в священных книгах, травы и цветы, чтоб все это было приготовлено к рассвету завтрашнего дня. Я дал указания, чтобы все четыре рода вооруженного воинства были в лучшей форме, а также чтобы слон Шатрунджая, обладающий всеми Божественными приметами, упомянутыми в Шастрах, был украшен с особой пышностью; Белый балдахин царской власти и флаг царской династии будут внесены во дворец. Нами уже выбран благоприятный момент: церемония свершится завтра.” Когда Васиштха объявил эту добрую весть, народ пришел в состояние экстаза, чувство благодарности переполняло сердца людей, и они ликовали от восторга.

Дороги были тщательно подметены и очищены, их разрисовали искусными и причудливыми узорами, такие же рисунки появились на стенах и фасадах домов, выходящих на улицу, всюду повесили гирлянды, над улицами появились празднично разукрашенные арки, были раскинуты навесы и тенты. Каждый горожанин трудился, и каждый чувствовал себя счастливым. Весь город работал быстро и увлеченно. Брамины и знатные горожане распрощались с Дашаратхой и вышли из дворца, и это был настоящий поток веселого возбуждения и радостных голосов. Министры и Васиштха проследовали во внутренние залы дворца вместе с царем. Дашаратха послал за Рамой и, встретив его в зале для торжеств, стал объяснять ему все подробности церемониала и ритуала, связанные с коронацией. Царь напомнил ему, что он должен быть готов до рассвета, и описал те предварительные обряды, которые ему надлежало совершить. Лакшмана услышал новость; он бросился к Каушалье, матери, чтоб передать ей радостную весть и поделиться с ней своим восторгом. Она не могла скрыть своего счастья; она с нетерпением ожидала, когда Рама появится перед ней. Оставалось уже совсем мало времени. Весь город находился в напряженном ожидании и возбуждении. Жители деревень, расположенных за много миль, и даже тех, что находились в соседних государствах, узнали об этом очень скоро, ибо добрые вести распространяются с необычайной быстротой. И никто не ожидал соседа; едва только кто-то узнавал новость, он тотчас спешил в столицу. Людской поток заполнил все дороги, ведущие в Айодхью, и превратился в бурное море.

Рамачандра слушал подробные разъяснения Дашаратхи, но не отвечал ему, его чувства не могли уместиться в словах. Он не мог выразить тех мыслей, что проносились в его уме, и стоял молча. Тогда Дашаратха обратился к нему: “Сын! Почему не вижу я в тебе признаков радости? Ведь завтра ты будешь коронован как Ювараджа! Разве тебе не хочется стать Ювараджей? Или, может быть, я вижу на твоем лице выражение беспокойства и страха из-за того, что мы возлагаем на тебя бремя царствования?” Несмотря на долгие расспросы и ласковые призывы, Рама по-прежнему стоял перед царем молча будто язык его был связан. Наконец он сказал: “Отец! Я не пойму, отчего ты действуешь с такой поспешностью. Моих дорогих братьев - Бхараты и Шатругны - нет с нами. Дед - далеко отсюда и никак не сможет прибыть вовремя. Властелины других государств, царевичи, правители, подвластные тебе - всем им нельзя будет принять участие в коронации. Мне тяжело, когда я думаю о том, как сильно мы огорчим и разочаруем такое большое число людей. Трудно принять мысль о торжественном празднестве, когда столь многим будет причинена боль!” Прося простить его за эти чувства, Рама припал к ногам Дашаратхи.

На слова Рамы ответил Васиштха: “Рама! Все эти возражения уже высказывались нами. Не думай, что мы спокойно приняли волю царя. Мы обсудили все “за” и “против”, мы выслушали мнение народа прежде, чем пришли к окончательному решению. Не поднимай вновь эти вопросы; уважь желание царя. Коронация и помазание должны свершиться завтра. Тебе надлежит еще принять несколько обетов. Ты не должен лежать на мягкой постели; тебе и Сите следует соблюдать строгий пост. Когда займется день, ты и Сита, умастив головы священными маслами, совершите ритуальные омовения. И именно в это время благодатная звезда Пушья, выбранная астрологами для священного ритуала, засияет на небе. А теперь - возвращайся в свой дворец и оставь всякие сомнения.”

Как только наставник закончил свою речь, Рама припал к его ногам и, низко поклонившись отцу, проследовал в свой дворец, сопровождаемый Сумантрой, преданным министром. Теперь он уже не колебался. Он сообщил новость Сите и спешно направился в покои своей матери. Он склонился перед нею. Она бережно подняла его и, преисполненная радости, нежно приласкала. Она наказала ему передать в дар браминам, как знак благодарности, лучших коров, которых она держала для этого случая, и чьи рога она увила богатыми украшениями. Она велела ему раздать народу множество различных даров. Лакшмана и его мать, Сумитра, были здесь же. Каушалья усадила Раму рядом с собой и, вытирая текущие ручьями слезы радости, сказала: “Сын! Я долго ждала этого бесценного дня, и мое страстное желание осуществилось. Я счастлива. Моя жизнь приобрела смысл. О самое дорогое мое сокровище! Мой золотой сын! С завтрашнего дня ты - Ювараджа! Живи долго! Правь царством! Пусть благоденствие народа всегда будет твоим идеалом; пусть твое царствование будет счастливым и мирным и согласуется с требованиями справедливости и морали; храни незапятнанной свою честь и поддерживай добрую память и славу царей этой династии; добейся мощи и величия еще больших, чем те, которыми обладает твой отец. Когда ты достигнешь всего этого, я буду чувствовать, что жизнь осуществила мои надежды и что мои обеты, посты, бодрствования принесли плоды.”

Каушалья, мать, ласкала Раму, гладила его кудри и произносила нежные слова благословения. Она давала ему много ценных советов, к одному из которых Рама отнесся с особым вниманием. Он шутливо обратился к Лакшмане, невинно поддразнивая его: “Брат! Скажи-ка, в каком царстве живет Раджьялакшми, мечтающая о таком красавце, как ты?” Лакшмана, вспыхнув, поспешно ответил: “Брат! Я не желаю вступать в брак ни с какой Раджьялакшми. Только в твоем царстве я буду чувствовать себя счастливым, выполняя любые ответственные обязанности, которые ты мне доверишь.” С этими словами он припал к ногам Рамы!

Тот отвечал: “Лакшмана! Ты - мое дыхание. А потому половина ответственности в управлении государством ложится на тебя. Так что приготовься к тому, что тебе придется носить, как и мне, драгоценности и царственные одеяния. Ты возьмешь на себя половинную долю моего бремени, моего счастья, моей славы и успеха. Ты владеешь половиной доли во всем, что я есть, и во всем, чем я буду.”

Когда Рама произносил эти слова, Сумитра лила слезы и благословляла Раму и Лакшману. Она сказала: “Рама! Любовь, которая соединяет тебя и Лакшману, приносит мне огромное счастье. Моему сыну не нужно более высокое положение, чем быть твоим слугой. Если он сможет навсегда сохранить твою любовь и привязанность, этого для него довольно.” Услышав эти слова, Рама припал к ногам Сумитры и Каушальи и, поднявшись, направился в свой дворец. Лакшмана сделал то же и последовал за Рамой. В полночь Рама приступил к исполнению обетов ритуального поста. Он лег на циновку, сделанную из священной травы куша.