Сказание о господе Раме

Глава 12 Сита настаивает и побеждает

Сита не сводила глаз с главного входа во дворец, так как ей не терпелось узнать, что случилось в покоях Кайкейи и почему до сих пор не вернулся Рама, хотя благоприятный час, назначенный для коронации, уже приближался. Она сотворила завершающие ритуалы, знаменующие окончание ее бдения и поста, и держала наготове блюдо с сандаловой пастой, цветы, злаки и другие предметы, необходимые для церемонии, чтобы сразу, без промедления, сопровождать своего Господина в зал коронации. Ее сердце сильно билось в ожидании Рамы. Служанки и приближенные, стоявшие вокруг нее, были полны восторга оттого, что настал час триумфа. Прелестные девушки держали в руках ярко горящие светильники, чтобы размахивать ими при появлении Рамы. В этот празднично украшенный и блистающий непередаваемым великолепием зал внезапно вошел Рама - с опущенной головой, босой, лишенный всех царственных атрибутов. О его появлении никто не объявил.

Все были потрясены. Сита бросилась к своему Повелителю. Она не могла поверить своим глазам. Она затрепетала всем телом, словно лист на ветру. “Господин! Что это означает? Почему ты так выглядишь? Ты говорил, что этот день посвящен Брихаспати, наставнику богов, ты говорил, что это очень благоприятный день, день звезды Пушья, и что именно в этот день ты будешь коронован как Ювараджа, наследный принц царства. Как же объяснить, что никто не держит над твоей божественно прекрасной головой белый царственный балдахин с его сверкающими на солнце жемчужинами, с его многогранными узорами из драгоценных камней и золота? Где роскошные опахала с их искрящимся серебристо-белым оперением, сияющим, как лунный свет? Отчего они не сопровождают тебя сегодня? Почему молчат придворные музыканты и певцы не поют тебе хвалу в тот час, когда ты собираешься в зал коронации? О Властелин! Может ли это быть, что брамины, знатоки ведийской мудрости, не помазали тебя медом и простоквашей? А министры, а цари, подвластные державе, а предводители и вожди различных общин и сословий - почему они не прошествовали за тобою, как того требует древний обычай? А величественный царский слон Шатрунджайя, движущаяся горная вершина, который тяжело ступает по земле и которого люди по ошибке принимают за густое синее облако, проплывающее над дорогой, ведь он должен показаться первым, предваряя твое появление. Разве это не так?”

На Раму лился этот нескончаемый дождь вопросов, и он не мог решить, как ему ответить на них. Это был не тот случай, когда все можно объяснить в нескольких словах. А потому Рама, попросив Ситу следовать за ним, прошел в один из внутренних залов дворца. Он сказал:

“Сита! Высокочтимый отец повелел, чтобы именно в этот благоприятный день я отправился в лес, в изгнание. И его волю надлежит неукоснительно выполнять.” Сита услышала эти слова, но не могла поверить, что это может быть правдой. Она спросила: “Господин! Какое преступление ты совершил, что заслужил такое наказание - изгнание в леса? Дашаратха - воплощение Справедливости, Дхарматма. Он никогда не отдаст подобного приказа без законного на то основания! Какова же настоящая причина, каков же истинный смысл этого решения, повелевающего тебе уйти в леса?”

Рама улыбнулся, услышав этот вопрос, и ответил: “Сита, много лет назад отец пообещал Кайкейи исполнить два ее желания. Но она не высказывала их и до сегодняшнего дня не требовала их выполнения. Но именно сегодня она потребовала от отца, чтобы он вручил ей обещанные дары. Ее желания таковы: во-первых, Бхарата должен быть коронован как Ювараджа, и во-вторых, я должен уйти в леса и оставаться там в течение четырнадцати лет отшельником со спутанными волосами, в одежде из шкур и древесной коры. Отец - истинный праведник. Он никогда не нарушит данного им слова. Поэтому он склонил голову перед Дхармой и дал согласие. Я непременно должен был увидеть тебя до того, как уйти. Ты родилась в высокочтимой семье, принадлежащей древнему роду. Ты знаешь и ценишь все нравственные законы и цели. Махараджа Джанака, хранитель сокровенных тайн высочайшей морали - твой отец. Ты также твердо идешь по пути Дхармы. Я должен удалиться в лес сегодня же. Дашаратха вручает свое царство, унаследованное им от многих поколений предков, Бхарате. Отныне он - правитель этой державы. Сразу же после коронации он придет к тебе за благословением. Не превозноси меня перед моим братом, не показывай и следа печали и недовольства из-за того, что я отослан в леса. Не выказывай ему пренебрежения и не смотри на него свысока. Цари ценят только тех, кто боготворит их и служит им. Поэтому не восхваляй меня и не порицай его. Он брат обоим нам, мне - родной, тебе - нареченный, и, значит, вы соединены родственными узами. Но Бхарата также и державный монарх - твой и мой. И поэтому отдай ему должное уважение. И ни словом, ни делом не выражай перед ним досаду или подавленность. Прекраснейшая из жен! Следуй наставлениям не только Бхараты, но и старого отца, Дашаратхи. Служи и матери, Каушалье, которая страдает от невыносимой боли, расставаясь со мной. Постарайся сделать все возможное, чтобы рассеять ее горе. Двум другим матерям, Кайкейи и Сумитре, тебе также следует повиноваться и выказывать им расположение. Сита! Бхарата и Шатругна так же дороги и близки мне, как мое дыхание. Обращайся с ними, как со своими родными братьями и храни их так, как если бы они были твоими сыновьями. О пленительная дева! Не покидай эту страну, не возвращайся обратно в Митхилу из-за того, что меня здесь не будет. Оставайся в Айодхье, утешь мать и отца и не позволяй горю и отчаянию завладеть их сердцами. Помоги им обрести покой, мужество, умиротворение; окружи их любовью и заботой.”

Пока Рама перечислял обязанности, которые должна нести Сита, она не могла сдержать смеха! Но она ощутила и чувство стыда, внимая его бесчисленным доводам. Больше она не могла молчать. “Рама! Ты сын Дашаратхи. Я никогда до сих пор не слышала, чтобы с твоих уст слетали слова, менее достойные твоего высокого происхождения. Каждый, кто бы он ни был - мать, сын, брат, сестра, невестка - должен получать свою долю счастья и горя в зависимости от того, сколько добра или зла он совершил. Но у жены - свое, особое назначение, плохое или хорошее. И это означает, что она разделяет с мужем все то доброе или дурное, за что он несет ответственность. Ей принадлежит часть его радости или его горя. Поэтому, если царь Дашаратха приказал тебе уйти в леса, он отдал этот приказ и мне. Женщину могут вскормить и воспитать ее мать и отец; ее может почитать ее сын, за ней могут ухаживать няньки и служанки. Но никто из них не может стать ее защитником и покровителем. Те пустячки, безделки и игрушки, с помощью которых ты пытаешься отвлечь меня, служат лишь для того, чтобы смешить и изумлять меня! В годы, предшествующие моему замужеству, отец учил меня тем обязанностям, которым я должна следовать. Я не настолько темна и невежественна, чтобы стремиться к власти и славе. И более того, позволь мне сказать тебе, что я не держусь фанатично за любую мысль только потому, что она - моя. И тебе совсем не нужно указывать мне на мои обязанности, ибо они мне хорошо известны. Только в том случае, если я решила бы остаться здесь, ты должен был бы наставлять меня, как мне следует себя вести и каким образом служить твоим родителям, братьям, невесткам и повелителю страны. Но если я - с тобой, какой смысл и какая нужда брать мне на себя заботу о других? Я ухожу с тобой с великой радостью. Уже давно во мне зрело желание провести несколько лет в лесах. И сейчас выдался случай это желание осуществить - вместе с моим Повелителем! Я не стану слушать, если ты будешь настаивать, чтобы я не выражала своего мнения по этому важнейшему вопросу. И не сердись на меня за то, что я не повинуюсь тебе. Несправедливо и неверно с твоей стороны бросать меня здесь подобно тому, как выплескивают воду из чашки, отпив из нее только один глоток! Поверь мне! Я не останусь в Айодхье ни на минуту. Ты возьмешь меня с собой.”

С этими словами Сита упала к ногам Рамы и крепко обхватила их. “Я нисколько не горюю, что ты не коронован. Коронован ты или нет, ты мне бесконечно дорог. Где находишься ты, там и есть мое царство. Там - мои сокровища, там - моя слава”, - молила она. Рама стал говорить ей, что лесная жизнь связана с опасностями и страхами. Лес полон диких зверей, одичавших грабителей, разбойников и демонов-разрушителей. Придется встречаться с бурными лесными потоками, пробираться сквозь густую чащу колючего кустарника. Он сказал, что она не привыкла проделывать пешком долгий путь и поэтому будет испытывать огромную усталость. Он описывал и другие ужасы и потрясения, которые ей предстоит там пережить, но Ситу все это ничуть не трогало. Она ответила: “Господин! Какими бы дикими ни были звери, каким густым и устрашающим ни был бы лес, разве смогут они причинить мне вред или нанести мне увечье, если ты будешь рядом со мной? Я с легкостью смогу ходить по лесным тропам, мне это не составит труда. Я буду еще счастливей, если ты попросишь меня идти впереди и прокладывать тебе путь. Я буду подбирать острые камни и колючки и отбрасывать их в сторону, чтобы ты не поранил себе ноги и чтобы путь твой был легок. Позволь мне быть с тобой, оказывать тебе услуги и чувствовать себя счастливой. Здесь, во дворце Айодхьи, живя в зенане, я не имела возможности служить тебе. Я горевала и чувствовала себя несчастной оттого, что все заботы о тебе несли приближенные и слуги. В лесу не будет ни придворных, ни прислужников! И я буду счастлива, если возьму на себя все заботы о тебе. Это - мой лучший, счастливейший удел! Сделай мою жизнь осмысленной и достойной. Господин! Дай мне эту славную возможность!” Она молила его на тысячи ладов, прося о милости и справедливости. Рама был тронут и почувствовал сострадание. Он сказал ей: “Сита! Ты не сможешь быть счастливой, живя в лесу, ты будешь страдать и очень скоро это поймешь.” И он стал распространяться об ужасах джунглей и о тяжких испытаниях, с которыми каждый там неизбежно столкнется. Но Сита твердо стояла на своем. “Рама, я не буду препятствием для соблюдения твоих обетов. Из твоих слов я поняла, что ты что-то утаиваешь от меня, какоето важное обстоятельство, которое тебе не хотелось бы раскрывать передо мной. Но знай, что я вместе с тобой буду следовать обетам воздержания, возлагаемым на того, кто вступил на путь Брахмачаръи. Я так же, как ты, стану питаться кореньями и фруктами. Я так же откажусь от душистых мазей и благовоний; мы будем вдыхать лишь ароматы лесных цветов. Ты - потомок династии Икшваку, которая спасла миллионы людей от опасностей и бед. Неужели ты не сможешь уберечь от них меня? Я не причиню тебе беспокойства, из-за меня у тебя не будет никаких тревог. Господин! Я не могу не следовать за тобой! Я лягу и буду спать у твоих ног, и это принесет мне полное блаженство. Рама! Я никого не знаю, кроме тебя, и никого никогда не признаю! Ни одной минуты я не проведу без тебя. Пойми же, если ты будешь упорствовать в своем решении и удалишься, оставив меня в Айодхье, Сита сделает последний вздох еще до того, как ты достигнешь леса. И это - правда.”

Из глаз Ситы лились потоки слез, когда она произносила эти слова. Рама попытался успокоить ее. Он сказал: “О Сита! Ты глубоко привержена Дхарме. Но для тебя было бы лучше всего проявлять здесь свои высокие нравственные качества. Ты не можешь поступать так, как дик тует тебе твоя воля. Ты не вольна вести себя, повинуясь лишь своим желаниям. Твоя Дхарма - действовать, согласуясь только с моим словом. Поэтому расстанься с этой мыслью! Я говорю это для твоей же пользы. Оберегать тебя в лесу будет для меня слишком большим бременем. Потоки, низвергающиеся с горных вершин, дикие звери, притаившиеся в пещерах, львы и тигры, бродящие на воле среди холмов и долин - со всем этим придется бороться. Придется переходить вброд внезапно разлившиеся реки, прыгать вниз с огромных валунов и скал. Представь эти трудности, которые я вынужден красочно описывать, чтобы убедить тебя остаться. У тебя будут спутанные волосы и одежда из древесной коры. Мы, мужчины, должны будем отправляться к реке или озеру, чтобы совершать вечерние обряды поклонения, а кто в это время будет оберегать тебя от бед, которые могут случиться? Какая бы тебя ни подстерегала опасность, мы не сможем прервать ритуал. Ты знаешь, как строги и непреложны правила их совершения. И ежедневно мы будем вынуждены оставлять тебя совсем одну. Страшно представить, что может произойти.”

Рама старался нарисовать Сите ужасающие картины лесной жизни, но на Ситу это не производило ни малейшего впечатления. Она сказала: “Рама! Зачем ты мне все это рассказываешь, словно я простолюдинка из глухой деревни или невежественная глупая женщина, не имеющая никакого понятия о мудрости Шастр? Я прекрасно знаю, какой доблестью и каким искусством ты обладаешь. Для тебя нет ничего невозможного на земле и во всех четырнадцати мирах! И когда ты со мной, что может напугать меня? Пусть дикий зверь набросится на меня, пусть я даже паду его жертвой, я буду счастлива умереть у тебя на глазах, а не где-нибудь далеко от тебя! Я умру счастливой. Мне не нужна эта жизнь, если мне суждено быть вдали от тебя. Ты сказал, что я не вольна делать то, что я хочу. Полностью ли ты осознал смысл этих своих слов? Или ты хотел лишь испытать меня? Я не могу до конца этого понять. Я - половина тебя, и мое право - называть себя твоей половиной. У тебя тоже есть это право. И это - истинная правда. Ни я, ни ты не являемся полностью свободными. Я имею столько же прав на тебя, сколько ты - на меня. Но сейчас я не защищаю свои права. Я стремлюсь быть рядом с тобой и никогда с тобой не разлучаться. И мои слова вытекают из этого моего страстного желания.”

Выслушав Ситу, выказывающую столь твердую решимость. Рама продолжал: “Сита! Ты запуталась в хитросплетениях законов и прав. Когда я уйду в джунгли, престарелые родители будут стенать и плакать обо мне. Как раз тогда ты и сможешь успокоить и утешить их ласковыми и нежными словами. Это - твой долг. Ты должна строить свое поведение согласно необходимости. Будь с ними, служи им; этим ты доставишь мне радость и блаженство.” Рама говорил неумолимым тоном так, как будто его решение было окончательным. Но Сита только улыбалась в ответ. Она сказала: “Когда сын повергает своих родителей, взрастивших его, в глубокую скорбь и уходит, держась медвежьей хваткой за свое непреклонное решение, когда тот же сын, которого они так горячо любят, бросает все и удаляется в лес, какую обязанность может взять на себя невестка, которая, оставив свой родной дом, вошла в эту чужую семью? Почему она должна утешать и успокаивать тех, кого покинул их собственный сын? Подумай над этим хоть немного! Ты настаивал, как ты сказал, чтобы твоя мать осталась здесь и служила твоему отцу, хотя она выплакала все глаза и молила, чтобы ей было позволено следовать за тобою в леса. Ты сказал ей, что ее долг служения супругу превыше всего. Ты посчитал, что на династию Икшваку ляжет позор, если царица покинет своего господина, с которым ее связывают узы брака, из-за любви к сыну, которого она носила под сердцем и подарила миру. Это моральное правило непреходящей ценности ты пространно излагал ей. Но когда речь зашла обо мне, ты круто меняешь это правило, выворачивая наизнанку свои слова, и начинаешь внушать мне, что мой главный долг - служить твоим родителям, а не своему мужу. Подумай над этим! Какой же совет - верный? Муж для жены - это Бог, и это правило установлено не только для Каушальи. Это назначение и путь каждой женщины во всем мире, без исключения. Ты, похоже, забыл эту истину, так как она не согласуется с твоими сегодняшними намерениями. Ты не способен объяснить, каким образом нравственный закон, обязательный для Каушальи, не распространяется на меня.

Как бы ты ни спорил, что бы ты ни доказывал, я не отступлю! Я буду идти за тобой шаг за шагом, ступая по следам твоих ног. Ты волен убить меня за неповиновение твоему приказу, но я настаиваю на том, что никогда не смогу жить без тебя. Рамачандра! Как только ты заговорил об изгнании в леса, меня захлестнула волна радости, ибо я вспомнила случай, происшедший со мною в детстве. Моя мать, посадив меня на колени, погрузилась в раздумье о моей судьбе после замужества и с беспокойством размышляла о том, будет ли мой муж морально стоек и наделен лучшими качествами. Она гладила мои волосы, уйдя в свои мысли. В это время вошла служанка и объявила матери, что какая-то женщина, по виду - отшельница, желает поговорить с ней. Мать сняла меня с колен, бережно посадила на пол и пошла навстречу женщине. Она склонилась к ногам святой и велела мне сделать то же. Я повиновалась. Женщина пристально осмотрела меня с головы до ног и сказала: “Мать! Твое дитя проведет долгие годы в лесу вместе со своим мужем.” На это мать со смехом ответила: “Ей еще далеко до замужества, а ты говоришь, что она проведет жизнь в лесу!” Однако, та не умолкла, но пояснила: “После замужества! Ей придется некоторое время жить вместе с мужем в лесу!” И она тотчас же ушла. С тех самых пор вплоть до сегодняшнего дня я с волнением ждала момента, когда я уйду в леса и буду жить там вместе с моим Повелителем.” Сита упала к его ногам и, рыдая, обратила к нему свои мольбы.

Рама был глубоко растроган. “Сита! Кому же, как не тебе, могу я признаться в еще одной тайной причине, по которой я упорно отказываю тебе? Послушай меня! Ты молода. В лесу есть много монастырей, в которых живут отшельники, монахи и мудрецы. Мне придется постоянно посещать их, чтобы служить им и выражать им почтение. Цари и царевичи, когда они выезжают в лес на охоту, также могут появиться в этих обителях. И если их взгляд упадет на тебя, неизбежно возникнут осложнения и конфликты. Я же, пребывая в состоянии строгой аскезы, не буду иметь права вступить с ними в бой. По крайней мере по этой причине ты должна остаться в Айодхье.”

Но у Ситы были свои доводы, чтобы опровергнуть слова Рамы. Она сказала: “Рама! Ты несправедлив, когда пытаешься обмануть меня, плетя небылицы, словно обыкновенный смертный, принадлежащий к низшему сословию. Когда ты со мной, посмеет ли Сам Повелитель богов взглянуть на меня? А если посмеет - не превратится ли он в тот же миг в пепел? Нет, это не повод, по которому ты должен оставить меня здесь. Наоборот, ты не можешь уйти от ответственности и долга в этом случае. Позволь и мне сказать нечто подобное: если тебя не будет со мной, какова будет моя судьба? Я останусь одна в Айодхье, и случаи того же рода, которые ты только что описал, могут произойти и здесь! Или - еще: я буду страдать от тайной зависти, не в силах переносить супружеское счастье других! Не оставляй меня одну, возьми с собой! И пусть наша слава распространится на все времена и по всему миру! И позволь мне прибавить: ты дорог всем как Рамачандра, Рама, прекрасный как Месяц. Я же - Сита, что значит - прохлада, лунный свет, дарующий прохладу. Как же это возможно: Луна - в лесу, а ее прохладные освежающие лучи - в Айодхье? Где Луна, там и ее свет! Они не могут быть разделены - никогда! Эти двое всегда должны быть вместе и никогда - в разлуке! Если же им выпадет доля расстаться, это будет знаком того, что приближается нечто противоестественное, катастрофическое, что грядет трагедия, которая потрясет весь мир. Или же это может произойти во имя того, чтобы уничтожить зло и спасти от гибели добро - и тогда это уже будет эпохальное событие! Но пока подобного потрясения нет, наша разлука невозможна. И этого не случится!” Сита, воплощенная Богиня-Мать, произносила эти слова твердым голосом, исключающим возражения.

“Сита! Тебе придется спать на твердой каменистой земле, носить одежды, сделанные из шкур и древесной коры, питаться кореньями и клубнями. И даже эту пищу нелегко будет добывать каждый день! Она доступна не во всякое время года. В неблагоприятный сезон ты будешь голодать по нескольку дней! Лес наводнен демоническими ордами, у которых в запасе миллион всевозможных уловок и хитростей и которые с наслаждением поедают человеческую плоть. О! Невозможно описать все тяготы жизни в лесу! Ты не вынесешь этих ужасов и мучений. Если ты будешь сопровождать меня в изгнании, люди осудят меня и осыплют оскорблениями. Может ли Божественный Лебедь, привыкший вкушать святую воду МанасаШаровар (Озера Разума), выжить, если будет пить соленую морскую воду? Может ли кукушка, резвящаяся в саду, полном манговых деревьев с нежными бархатистыми листьями, быть счастливой и беспечной на клочке пожухлой травы? Подумай обо всем этом! Мне бы так хотелось, чтобы ты осталась дома!”

Сита слушала эти слова Рамы, такие нежные и сладостные, но она стояла, устремив взгляд в землю, и слезы текли по ее щекам. Она была как колонна, неподвижная и застывшая, и слезы струились прямо на пол. Рама не мог переносить зрелища ее страданий. Сита не находила больше слов, чтобы ответить на доводы Рамы. Но все-таки она сумела подавить свои чувства и унять свою боль. Она сказала: “О Властелин моей жизни! Ты есть сокровищница всего доброго и благородного. Если я разлучусь с тобой, райская жизнь покажется мне страшным адом. Родители, братья, сестры, сыновья, родители мужа, наставники, родственники - все они могут быть великими хранителями добра, но для женщины ее муж - единственный источник силы, радости и удачи. Он один может одарить ее счастьем и восторгом. У нее нет никого, кроме мужа, кто бы наставлял и оберегал ее; он - ее защита, ее главная опора. Господин! Когда муж далеко от нее, жена во всем будет находить источник горести и печали: в своем собственном теле, в доме, в городе, в царстве, в богатстве и изобилии, окружающем ее. Они не принесут радости ее потрясенной душе. Сладость покажется горечью, удовольствие обернется болезнью. Все радости, о которых я мечтаю, сосредоточены в тебе. Ничто не сравнится с ощущаемым мною экстазом, когда я устремляю взгляд на твое лицо, которое сияет так ярко и умиротворяюще, как полная луна осенью. Когда я буду с тобой в лесу, птицы и звери станут мне родными и близкими. Лес превратится в город, который я полюблю. Рубище, сделанное из коры, будет для меня шелковым одеянием. Монастырская обитель под тростниковой крышей будет для меня таким же прекрасным домом, как небесный дворец. Духи и покровители леса, лесные божества станут моими родителями. И я стану почитать их с тем же благоговением. Когда я с тобой, пучок травы и пригоршня цветочных лепестков сделают мягкой мою постель. Даже Бог любви не может желать большего. А клубни, коренья и плоды, о которых ты говоришь, покажутся такими же животворными и сладкими, как сам Божественный нектар! Горные вершины будут радовать меня так же, как башни Айодхьи. Я буду спускаться по одному склону и карабкаться вверх по другому так же весело, как пробегаю вниз и вверх по лестницам здесь, во дворце. Это будет так же легко и приятно.

Я буду каждый день трепетать от восторга при виде твоих Лотосных Стоп. К тому же я обрету счастливую возможность служить тебе всегда и во всем. Как смогу я переносить страдания, если потеряю этот драгоценный дар? О Сокровищница Милосердия! Не оставляй меня здесь, возьми меня с собой! По правде, мне не надо было бы так назойливо докучать тебе мольбами, поскольку ты пребываешь во всех живых существах и знаешь обо всем, что они чувствуют и думают. И ты глубоко не прав, что причиняешь мне такую боль, зная, как жаждет мое сердце быть с тобой! Я сломлена, несчастна. Ты обладаешь всеми благородными качествами, почему же ты так немилосерден ко мне? Разве смогу я прожить четырнадцать лет, разлученная с тобою? Даже десять мгновений мне невозможно пробыть без тебя. Услышь мою мольбу, выкажи мне хоть немного сочувствия. Когда я с тобой, разве осмелится кто-то причинить мне вред или напасть на меня? Конечно же нет! Никто не осмелится даже взглянуть на меня! Посмеет ли шакал или заяц открыть глаза и посмотреть на льва? Я - вовсе не хрупкая и изнеженная принцесса. Сказать правду, это ты есть воплощенная нежность. Моя Мать - Земля, и потому я обладаю и правом, и силой уверенно ступать по ней. Воистину, быть счастливым - твоя доля в жизни, моя же участь - страдать и терпеть. А если такова реальность, почему же ты искажаешь очевидные факты и обрекаешь меня на разочарование? Так поступать нельзя. Я говорю со всей решительностью, что я могу с легкостью справляться с тяготами и трудностями, которые не под силу даже тебе! Тебе хорошо известно, что я подняла и сдвинула с места ларь с Луком Шивы, который ни один царь, гордый своей мощью, не мог поднять. Меня удивляет, что ты сомневаешься в моих возможностях. Моя сила и мое искусство не уступают твоим! Итак, дай свое согласие и устрой так, чтобы мы ушли вместе в великой радости.”

С этими словами Сита низко поклонилась Раме и упала к его ногам. Рама почувствовал, что дольше уже нельзя противиться ее желаниям. Он решился уступить. “Сита! - сказал он. - Не надо больше горевать, не давай волю своей печали. Исполняя твое желание, я возьму тебя с собой. Закончи как можно быстрее все сборы и приготовления перед уходом в лес!” Услышав эти сладостные слова, произнесенные Рамачандрой, Сита пришла в восторг, ее охватила беспредельная радость. Она сказала: “Приготовления? Какие же нужны сборы для того, чтобы жить в лесу? Я готова уйти тотчас же, потому что единственное, в чем я нуждаюсь - ты. Ничего больше мне не нужно.” С этими словами она взяла Раму за руку, готовая двинуться в путь. Рама сказал: “Сита! Ты должна понять, что покидаешь Айодхью на целых четырнадцать лет. А потому - пойди и освободи попугаев и других птиц, которых ты растила с такой любовью и заботой. А коровы, за которыми ты ухаживала? Отдай их браминам, чтобы они могли заботиться о них. Раздай людям свои вещи и одежду - колесницы и все другое, что было в твоем распоряжении, иначе все это со временем придет в негодность. Пусть люди найдут им применение.” Как только эти пожелания были высказаны, Сита бросилась к клеткам и, обращаясь к каждой любимой птичке, ласково сказала им: “Летите! Устремитесь, как и мы, в прекрасные леса!” Она сама открыла клетки и выпустила их на волю. Потом она пошла в коровье стойло. Она накормила коров вкусной пищей и поговорила с браминами, получившими их в качестве дара. Ее прелестное лицо сияло счастьем. Те, кто наблюдал, как она раздает дары, почувствовали, что их сердца наполняются печалью из-за неизбежной разлуки. Они пролили потоки слез, тронутые щедростью ее сердца и более всего тем, с какой ликующей радостью готовилась она сопровождать своего мужа в изгнание, в леса. Перо поэта не могло бы описать ее экстаз.

Тем временем к ним присоединился Лакшмана. Попрощавшись с его матерью, все трое покинули дворцовые покои.