Скверна

Глава 8

Кейт глотнула кофе, пытаясь сконцентрироваться на том, что все это значит. Несмотря на поздний час, ее бодрил отнюдь не кофе.

Убийство брата и эта фотография были куда более вескими причинами.

— Почему полиция показывала фотографии убийц моему брату?

Резкий тон Кейт заставил А-Джей отвести взгляд.

— Не полиция. Я.

— Не понимаю.

— Департамент полиции — огромная бюрократическая машина. А вот это, — А-Джей помахала пачкой фотографий, — немного незаконно. В полиции терпеть не могут все, что хоть немного напоминает об экстрасенсах.

— Считаешь, это некая экстрасенсорная способность?

— Да нет, собственно говоря, я так не считаю. Но я совершенно уверена, что по целому ряду причин лейтенант забрал бы мой полицейский жетон, узнай он об этом.

— Сколько еще детективов используют столь специфичный подход?

А-Джей убрала фотографии обратно в конверт и сунула его в свой портфель.

— Только я.

Кейт задумалась, что подвигло А-Джей своевольничать, не обращая внимания на угрозу увольнения.

Кроме того, она чувствовала себя идиоткой из-за того, что ничего не знала о таких важных событиях в жизни брата.

Она не понимала, почему Джон ни словом не обмолвился об этом. У Джона никогда не было секретов от нее.

— И как долго это продолжалось? Как ты впутала в это Джона? Почему решила попросить его об этом? Зачем…

А-Джей подняла руку, останавливая шквал вопросов:

— Как я уже сказала, это длинная история.

— Так начни сначала.

А-Джей улыбнулась:

— Из тебя вышел бы хороший детектив.

Как и на работе, Кейт проигнорировала эту уловку, не позволив сбить себя с толку.

— Ты не ответила. Почему ты начала показывать моему брату фото, прося его найти убийцу?

Про себя же Кейт задавалась другими вопросами. Как Джон вообще мог определять убийц?

А как она сама могла?

— Это запутанная история. Но все началось не с этого.

— А с чего? — не ослабляла нажим Кейт.

А-Джей отодвинула свой портфель, освобождая пространство, и подалась вперед.

— Одна сотрудница Кларксоновского центра, где работал Джон, подъехала на заднюю парковку, и ее там ограбили. Когда я приехала на расследование, один из судмедэкспертов фотографировал окрестности — стоянку, место, где припарковалась женщина, вход в центр... Ограбленная была потрясена случившимся и отпросилась домой. Я даже не успела начать опрашивать ее коллег, как меня вызвали на убийство. Поэтому я смогла опросить жертву лишь на следующий день, когда она вышла на работу. С собой у меня уже были фотографии с места преступления. Она сказала, что не видела типа, приставившего ей пистолет к спине, и не смогла сообщить ничего полезного.

— Если она его не видела, как узнала про пистолет?

А-Джей терла большим пальцем бок кофейной чашки, погрузившись в воспоминания.

— По ее словам, она поняла, что у грабителя пистолет, когда он уперся дулом оружия ей в ребра. Он пообещал застрелить ее, если она вздумает сопротивляться, и приказал не двигаться. Она послушалась. Он приказал не оборачиваться, она не обернулась. Он выхватил ее сумочку и убежал. Женщина была слишком испугана, чтобы оборачиваться, и просто вбежала в здание. Она даже не знала, как он выглядит. У нас не было ни улик, ни описания парня, ни свидетелей, дело вело в тупик.

— С чего тебе расследовать кражу сумочки? — спросила Кейт. — Ты же детектив отдела убийств. Вы не расследуете подобные дела.

— Ты права, — заметила А-Джей. — Но около двух месяцев назад уже случилось поразительно схожее ограбление. Как и в случае с коллегой Джона, преступник напал на жертву, припарковавшуюся недалеко от своего места работы, рядом с Кларксоновским центром. Поблизости никого не было. Этот малый забрал ее сумочку, которую мы потом нашли в мусорном баке в паре кварталов от парковки. Кошелька, конечно же, не было. Но, в отличие от коллеги Джона, эта женщина, похоже, обернулась.

— Откуда ты знаешь? — спросила Кейт.

— Он выстрелил ей в лицо.

— Выходит, ты расследовала не кражу сумочки. Ты пыталась выйти на след убийцы.

А-Джей кивнула:

— Как я уже сказала, мы обязаны проверять каждую зацепку. Иногда какая-нибудь мелочь позволяет нам выйти на убийцу. Так или иначе, когда я снова приехала в Кларксоновский центр опросить жертву ограбления, у меня с собой были фотографии. Я разложила их на столе и стала задавать вопросы: где именно все произошло, слышала ли она, в какую сторону убежал грабитель, все такое. В это время пришел кто-то из главного офиса и сказал, что ей звонит директор центра. На нашем этаже телефонов не было, поэтому она извинилась и пошла в кабинет, чтобы ответить на звонок. Рядом со мной сидел за своим рабочим местом Джон. Он наклонился и показал на мужчину в фартуке. Он стоял на заднем плане, неподалеку от выезда с парковки. На фотографиях была еще куча народу — вроде сегодняшних зевак у дома Джона. Но твой брат указал на одного конкретного прохожего и сказал, что он причиняет боль женщинам. Я спросила, был ли он там и видел ли произошедшее. Он просто покачал головой и вернулся к своей работе. Я видела, что фотография его расстроила, но решила, что он просто умственно неполноценный парень, который не понимает, о чем говорит, а может, просто хочет поговорить.

— Это были именно фотографии? — спросила Кейт. — Фото с пленки? Ты говорила, что фото должны быть пленочными. Неужели полиция не использует цифровое оборудование?

А-Джей улыбнулась, услышав этот вопрос.

— Обычно используем, но так вышло, что судмедэксперты в тот день выезжали еще на пару преступлений, где им пришлось активно поработать. Они забыли зарядить дополнительные аккумуляторы, так что обе их цифровые камеры сдохли. Но их начальник Гарольд Гиллен, который постарше остальных, носит с собой пленочную фотокамеру на подобный случай.

— Но это же неэффективно! Цифровые фотографии можно использовать сразу. Их проще обрабатывать, проще отправлять, архивировать. Как департамент полиции разрешает ему пользоваться пленкой?

А-Джей пожала плечами:

— Ну, я уверена, что рано или поздно департамент обяжет использовать только цифровые фотографии, но сейчас на это никто не обращает внимания, потому что наши картотеки завалены старыми фотографиями и негативами. Поэтому в нашей лаборатории есть оборудование для проявки пленки и сканеры, чтобы можно было перевести фото в цифровой формат в случае необходимости. Так что пока это не проблема. Я и раньше получала от него такие снимки, и мне всегда казалось, что Гарольду просто нравится его старая камера. Люди зачастую предпочитают использовать то, что кажется им более удобным. В этом году он собирается на пенсию, поэтому сомневаюсь, что он будет сыпать проклятиями, если его заставят перейти на цифровую камеру. Сейчас он просто говорит, что батарейка сдохла, и все вопросы отпадают.

Кейт указала через стол на портфель А-Джей:

— Значит, Гарольд Гиллен делает для тебя эти фотографии, да? Снимает на пленку? И все потому, что он немолод, собирается на пенсию и плевать хотел на бюрократию, а значит, не задает лишних вопросов и никому не рассказывает о твоих планах.

Это был не вопрос. А-Джей улыбнулась.

— Ты права. Но в первый раз это вышло случайно.

— Так что случилось с Джоном? Как это началось?

А-Джей глотнула еще кофе и поставила чашку на стол.

— Дожидаясь его коллегу, которая ушла говорить по телефону, я спросила Джона — просто чтобы поддержать разговор, — откуда он знает, что мужчина в фартуке напал на женщину, если сам ничего не видел? Он немного поколебался и наконец сказал, что увидел по глазам.

Кейт кивнула:

— Да, Джон говорил такое о глазах людей.

Ей была интересна ее собственная реакция на глаза Эдварда Лестера Херцога, она хотела знать, насколько схожие чувства испытывал брат.

Она и представить не могла, как такое возможно или как это работает.

— Я выбросила это из головы, пока спустя несколько дней другой детектив не арестовал одного повара местного фаст-фуда по подозрению в убийстве. Того самого, на которого указал Джон. Скорее всего, он убил ту женщину, потому что она увидела его; он опасался, что она расскажет полиции о фартуке, ведь это значительно упростило бы расследование. Фартук выдал бы его, поэтому он и застрелил жертву. В том районе фартук делал его совершенно неприметным для прохожих — они просто видели повара в фартуке, обычного работника, и не считали его опасным. Убийцы, как правило, притворяются безобидными и незаметными. Но фартук не скрыл его от Джона. Знаешь, куча людей пытается помочь полиции определить преступников. Иногда это психически больные люди, которым имя убийцы нашептывают голоса в голове. Еще есть те, кто публично называют себя экстрасенсами. Иногда они рассуждают логически, иногда просто гадают. Они могут ошибиться тысячу раз, но стоит им один раз сказать то, что хоть немного похоже на правду, как из этого раздувают сенсацию. Иногда я сама чувствую — этот парень выглядит подозрительно. Думаю, любой хороший офицер может инстинктивно определить, когда человек лжет или в чем-то виновен. Мы постоянно имеем дело с преступниками всех мастей, поэтому неплохо изучили, как ведут себя виновные люди. Но все-таки эти ощущения ненадежны, и я довольно часто ошибаюсь. Но с Джоном все было по-другому. Он не пытался впечатлить меня своей способностью и не искал славы. Он не говорил, что парень выглядит виновным. Джон просто сказал: «он причиняет боль женщинам», а затем вернулся к работе. В его словах было что-то жуткое, даже волосы на затылке встали дыбом.